Яркое утреннее солнце проглядывало в спальню Козетты, в тёплый ветерок подкидывал занавески и трепал её волосы. Козетта открыла глаза, потерев веки и посмотрела в приоткрытое окно: день обещал быть чудесным. И сегодня они с папой снова поедут к Мариусу после обеда. Он быстро поправлялся, и доктор обещал, что к осени он совсем восстановится. Козетта считала дни в календарике до сентября. Тогда они смогут гулять, ездить в театр и ходить на танцы! Только бы поскорее наступила осень.

Она встала с постели и, умывшись, принялась расчёсывать волосы. И тут до неё донеслись приглушённые голоса из гостиной — папа и его таинственный знакомый из полиции. Он вдруг появился у них аккурат после революции, и Козетта успела испугаться, что он арестовал Мариуса, но папа успокоил её. С тех пор месье Жавер часто появлялся у них дома, и она постепенно привыкла к нему. Только ей казалось иногда, что она уже слышала его голос раньше, в детстве. Но позже, немного поразмыслив, она поняла, что у тех ужасных людей кто только ни побывал, и полиция — не в последнюю очередь.

Но что заинтересовало Козетту ещё больше — когда появился месье Жавер, папа забрал все вещи из остальных квартир, и они, наконец, обосновались только на улице Плюме. А кроме того папа отменил почти все запреты: теперь Козетта могла не запирать окна, гулять вечером в саду, выходить из дома на улицу Плюме, а не идти через сад на Вавилонскую улицу, как раньше. Она подолгу гадала перед сном, почему это всё вдруг произошло. Почему её отец перестал вести себя так, словно на него охотятся с гончими. В конце концов она объяснила это тем, что люди, которых он опасался, арестованы, и они могут жить спокойно. 

Козетта прислушалась к разговору. Они обсуждали Мариуса! Её дорого Мариуса!

— Да, я бы предпочёл сделать именно так, — папа словно оправдывался. — Но я не могу так поступить с ней, она влюблена. Я не хочу причинить ей боль. 

— Все влюблённые одинаковые, — фыркнул месье Жавер. — А что потом, когда влюблённость пройдёт? Я на такое насмотрелся, знаете ли. Только вам это не понравится.

Козетта задохнулась от возмущения. Влюблённость? Это не влюблённость — это любовь! Она любит Мариуса, и он её тоже любит!

— Я понимаю, о чём вы… Меня немного смущает его порывистость, но всё же он хороший мальчик. 

— Порывистость? Он ветреный остолоп. Он меняет взгляды быстрее, чем портовая девка — мужиков.

— Жавер!.. 

— Поправьте меня, если я не прав. Но вы и сами знаете, что это так.

— Быть может, он остепенится, когда они поженятся. 

— Дьявол бы меня побрал!.. Вальжан, как вы можете в ваши годы оставаться таким наивным? Остепенится он, как же. Чёрта с два, он так и будет влипать в сомнительные авантюры до седых… волос. Только вас уже не будет, чтоб спасти его зад. Это вашей дочери придётся расхлёбывать последствия его порывистости.

Козетта неслышно вернулась в комнату. Негодование захлёстывало её с головой. Как они смеют так говорить о Мариуса? Он самый лучший мужчина, которого она!.. Козетта осеклась. По правде говоря, он единственный мужчина, не считая папы и его таинственного друга, которого она знает. Если верить рассказам монахиня, книжкам и романам, то у честной девушки так и должно быть. Однако Козетта уже давно ловила себя на мысли, что она почти ничего не знает о жизни. Она задумчиво расчёсывала одну и ту же прядь. Ей не известно, сколько стоят разные вещи, ей не известно, много или мало денег они раздают нищим, ей не известно, почему началась революция и почему туда пошёл Мариус. У неё даже нет подруг! У неё никого нет, кроме папы и Мариуса.

Козетта быстро собрала волосы в пучок, переоделась в домашнее платье и вышла в гостиную. 

— Ты уже проснулась, так рано? — встревоженно спросил папа. — Ты хорошо спала? 

— Да, папа, спасибо, — она улыбнулась и поцеловала его в щёку. — Доброе утро, месье Жавер. 

— Доброе утро, мадемуазель, — он пристально смотрел на неё.

— Папа, мы можем сегодня поехать не к Мариусу, а куда-нибудь ещё?

Тот беспомощно посмотрел на своего друга.

— Конечно, милая, если ты этого хочешь… 

— Мы могли бы поехать в книжный или… на выставку? И, может быть, ты бы согласился как-нибудь отвести меня на танцы? 

Папа закашлялся, и Козетта бросилась к нему. Но она успела заметить, как усмехнулся месье Жавер.