Едва гости разъехались, Татьяна поднялась к себе, сказавшись уставшей, и заперла дверь. Она упала на кровать, обняла подушку и тихо заплакала. Господи, ну почему всё это должно было случиться именно сегодня? Она так мечтала хотя бы в праздник немного отвлечься от неприятных мыслей и событий прошедших месяцев! Но вместо этого она получила лишь новую порцию непонятных игр от него, их странную близость с Ольгой — что, впрочем, Татьяна не воспринимала всерьёз: она помнила то обращение на грани пренебрежения Евгения с Ольгой; сегодняшние его игры были скорее способом позлить Владимира.

Но она никак не ожидала дуэли! Это слово, когда-то вызывавшее лишь странное томление, теперь вызывало только ужас. Дуэль! И зачем им вдруг понадобилось устраивать дуэль! Но Владимир так вспылил, никто не смог бы его успокоить, даже если бы Ольга при всех на Библии поклялась в своей любви и верности. Татьяна всхлипнула, гоня от себя дурные предчувствия. Нет, они успокоятся к утру и выстрелят в воздух, иначе и быть не может…

Всю ночь она пролежала без сна, и то уговаривала себя, что всё непременно разрешится мирно, то, проваливаясь в лёгкую дремоту, видела ужасающие кровавые картины, где оба участника лежали мёртвые на снегу.

И, когда рассвет только занялся, она оделась и выскользнула на задний двор. Там она разбудила конюха и велела быстро оседлать её кобылу и никому ничего не говорить. Тот послушно исполнил её приказ, и Татьяна, взобравшись в дамское седло, погнала лошадь к поместью Ленского: ей нужно было узнать, где состоится дуэль. Опешивший слуга не сразу понял, чего от него хочет барышня, но, сообразив, назвал ей место и добавил, что «барин уже час как уехали и до сих пор весточки нету».

Татьяна вновь пустила лошадь галопом. Она знала, что это за место, и знала, что без труда найдёт их там, но слова слуги, что дуэль должна была состояться час назад, бросали её в дрожь. Она молила Бога, чтобы что-то помешало их страшному плану.

Наконец, вскоре она различила между деревьев чёрные точки и погнала лошадь ещё быстрее. Сердце стучало в ушах, в ладонях, в каждом сантиметре её тела. Только бы успеть, только бы успеть.

Она, влетев на полянку, вздыбила лошадь и оказалась прямо между дуэлянтами — они уже взвели пистолеты и начали идти навстречу друг другу.

— Остановитесь! Остановитесь же вы! — в отчаянии вскричала она. — Евгений! Владимир! Не надо, не делайте этого!

Татьяна не видела, что те давно остановились и, опустив пистолеты, смотрели на неё.

— Уйдите, мадемуазель, вы мешаете, — процедил сквозь зубы Зарецкий. — Это поединок чести, а не театр. Вам не стоит здесь быть.

— Здесь никому не стоит быть, — вдруг резко ответила она.

Татьяна спрыгнула с лошади прямо в пушистый снег, засыпавшийся в сапожки, но она этого не заметила.

— Евгений, — бросилась она к Онегину, — прошу вас, умоляю, извинитесь перед ним, он же ваш друг! Так же нельзя!

— Я предлагал закончить дело миром, — спокойно ответил тот, но глаза его горели неподдельным удивлением.

— Владимир! — Татьяна подбежала к нему. — Прошу вас, примите его извинения. Это было только недоразумение, только и всего!

— Он оскорбил меня! И Ольгу! — воскликнул тот, но не очень искренне.

— И он просит за это прощения. — Татьяна сжала его предплечье: — Поверьте мне, Ольга любит вас и только вас. Разве ей будет лучше, если вы пострадаете? Подумайте о ней!

Ленский, смутившись, отвёл глаза.

— Это не дуэль, а балаган! — зло крикнул Зарецкий. — Мадемуазель, отойдите и не мешайте, пора это закончить.

— Евгений! — крикнул Ленский после недолгой паузы. — Если тебе есть, что мне сказать, я тебя слушаю.

Татьяна отошла в сторону, едва удерживаясь от того, чтобы упасть прямо в снег и заплакать.

— Я прошу у вас прощения, моё поведение с вашей невестой было… недопустимым.

— Я принимаю ваши извинения, — выдохнул Владимир, и они наконец обнялись.

— Позвольте доставить вас домой, — обернулся к Татьяне Евгений.

— Благодарю, но я могу доехать сама.

— О, я не сомневаюсь, — усмехнулся он. — И всё же я настаиваю. Считайте это моей благодарностью.

— Если вы настаиваете…

Татьяна подала ему руку, и они направились к его саням. Она была благодарна ему за это предложение: после бессонной ночи и напряжения последнего часа она не чувствовала в себе сил на обратный путь верхом.

Евгений распорядился насчёт её кобылы, надел сюртук и пальто, помог Татьяне сесть в сани и укрыл её тулупом.

— Не знал, что вы, оказывается, настоящая амазонка, — сказал он с улыбкой, когда они распрощались с Владимиром и отъехали.

Она опустила глаза, покраснев. Второй раз она так позорит себя в его глазах… Скоро от её доброго имени останутся одни лохмотья.

— Пожалуйста, не говорите так, я вовсе не такая. Я лишь хотела остановить это безумие…

— Вы думаете, я вас осуждаю? Татьяна Дмитриевна, поверьте, это совершенно не так, — сказал он тем же тоном, которым тогда начал свою отповедь.

— Разве полагается женщине так себя вести? — тихо сказала она. — Нет. Я знаю, что нарушила все правила приличия.

— И чёрт с ними. Дуэли не должно было быть, я с вами согласен. И видит Бог, я пытался её сорвать, — мрачно произнёс Евгений. — Но я был бессилен против подстрекательств Зарецкого.

— Но ведь он секундант, — непонимающе посмотрела на него Татьяна. — Разве он не должен был пытаться помирить вас?

— Должен был. Но не хотел. А вы так его остановили. Вы в самом деле были прекрасны. На вздыбившейся лошади, воинственная и решительная… Настоящая амазонка!

Татьяна взглянула в его глаза и увидела в них неподдельное восхищение. Вот, значит, что ему нравится!

— Для меня главное, что вы оба живы и здоровы, — прошептала она и почувствовала, как слёзы обожгли её замёрзшие щёки. — Простите, я забыла, что вас это раздражает…

Вместо ответа Евгений протянул ей платок.

И лишь когда они подъехали к заднему двору поместья Лариных, Евгений сказал:

— Вы можете плакать при мне, сколько нужно.

Татьяна поражённо смотрела на него. Не он ли совсем недавно говорил, что её слёзы будут лишь раздражать его? Что за внезапная перемена?..

— Если желаете, я могу прислать вам несколько моих книг. Только учтите, что там нет романов, — улыбнулся он.

— Я буду рада их прочесть.

— Тогда ожидайте на днях. Идите, лягте спать, вам нужно отдохнуть, — строго сказал он и сел обратно в сани.

— И вам тоже, — кивнула она, улыбнувшись.

Она стояла у калитки, пока его сани не скрылись за поворотом и лишь тогда пошла в дом. Кобылу не слуга Онегина давно пригнал, и она уже отдыхала в конюшне.

А Татьяна направилась к себе, раздумывая над внезапными переменами в Онегине и о том, что же будет дальше.