Гунтур пришёл в себя на небольшом островке, ютящемся среди бесконечной глади лазурной воды. Поначалу ему именно так и показалось. Но, когда он проснулся окончательно, стало ясно: суши здесь имелось предостаточно, чтобы беспрепятственно передвигаться, а вода наверняка доходила бы юноше всего-навсего до колена, а местами и вовсе до щиколотки.

Он сел. Тело неприятно ныло после неудачной попытки оттеснить де`мона от Эрмина и падения сюда, но это не станет сколько-то значимой проблемой. Суровые тренировки закалили тело и естество Гунтура, и он был готов ко всему, что не поджидало бы его впереди.

Под ним стелилась зелёная и мягкая трава, такая, казалось бы, знакомая. Чуть впереди росли чудеснейшие цветы всевозможных окрасов и великолепные деревья с тонкими стволами, в листьях которых игрались рыжие лучи заходящего Светила. Глядя на живописный мир перед ним, можно было бы подумать, что Гунтур вернулся домой, во владения Одухотворённых мастеров, но здешняя энергия говорила об обратном.

И небо. Небо с одиноким Светилом казалось неправильным. Неполноценным.

Он где-то ещё. Даже не в Сияющем крае. Этот мир… чужой ему.

Упал ли Гунтур сюда один? Произошедшее заставляло предполагать, что за ним мог невольно последовать Кион или тот длинноволосый юноша из Молчаливых лесов. Как бы там ни было, но оставаться на одном месте не имело смысла, если Гунтур хотел это выяснить. И выбраться отсюда, конечно же.

Ему нужно скорее найти дорогу обратно, к принцессе. Он обязан оберегать её. Он обещал вернуть её домой. Живой. Гунтур не простил бы себя, если бы с его подругой что-то случилось.

Он сжал кулаки и поднялся на ноги.

Нужно осмотреться для начала. А потом… он что-нибудь придумает.

По обе стороны, за деревьями, возвышались серые скалы, частично покрытые снегом на вершинах, а справа от юноши шумел небольшой водопад. Гунтур пошёл на звук, надеясь на удачу. Водопад стал бы хорошим ориентиром. Если Гунтур попал в этот мир не один, то можно предположить, что и остальные пойдут на зов бурных вод.

Пробираясь сквозь деревья, юноша вдруг ощутил чужое присутствие. Он осторожно обнажил мечи. Притаился в подлеске. Прислушался. Местные энергии не позволяли ему ориентироваться в пространстве также хорошо, как дома, но органы чувств всё ещё работали правильно.

Это напомнило Гунтуру те времена, когда он, ещё будучи совсем неумелым воином-новичком, ориентировался лишь на зрение и слух, на колебание воздуха вокруг его тела и обоняние. Тогда Путри только-только привела его в школу боевых искусств. Происхождение юноши смущало тамошних наставниц и наставников, и ему приходилось работать с двойным усердием, чтобы доказать им, что он не зря там находился. И он справился. Сумел явить всем, что чего-то да стоит.

Или почти всем.

Впереди хрустнула ветка.

Гунтур тихонько раздвинул ветви кустарника и выглянул наружу, но никого в том месте не обнаружил.

Но это ещё не всё…

Дыхание. На этот раз справа, совсем рядом с его укрытием.

Кто-то надеялся подкрасться к нему?

Юноша резко выпрыгнул из кустов и вскинул лезвие одного из мечей.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

— Это я, Гунтур! Это я! — взмолился перепуганный Кион, когда на него выскочил воинственный юноша. Ему повезло: Гунтур быстро узнал его и спрятал оружие. В противном случае вышло бы крайне неловко… Лучше даже не представлять, как бы всё выглядело — настолько это плохо! Сердце Киона бешено колотилось, ещё не отошедшее от испуга, но губы его растянулись в улыбке. Юноша положил обе руки на предплечья Гунтура и слегка те сжал. — Как я рад тебя видеть, ты даже не представляешь.

Гунтур окинул его изучающим взглядом, приподняв одну бровь.

— Да-да, я выгляжу так, словно собрал все деревья, когда падал сюда. — Кион убрал лист из перепутанных волос — один из множества уже извлечённых из них — и, повертев тот в руках, выкинул его на траву. — Тебе, как я погляжу, повезло больше? Не считая промокшей одежды. — Он жестом окинул Гунтура, не утратившего ни грамма изящества несмотря на изрядно потрепанный вид, с головы до ног и показал волну рукой. — Вода? Ты очнулся в воде?

Юноша кивнул.

— А я на дереве, представляешь? — Кион указал на одно из деревьев и приложил ладонь к груди, другую же сжал в кулак и изобразил быстро-быстро стучащее сердце. — Так высоко и страшно! Я чуть не свалился от неожиданности!

В том, чтобы проснуться в таком месте определённо не было ничего приятного. Но он хотя бы выжил. Про остальных же на тот момент он ничего не знал, и это пугало его ещё больше. И до сих пор… о большинстве ничего не известно.

Меседу осталась в том месте с тяжело раненным Эрмином, принцессой Путри и как минимум одним из беловолосых юношей из Молчаливых лесов. Против де`мона… они могли и не выстоять… Его невеста и друзья могли уже быть мертвы! Это… разбивало Киона на мириады осколков. Заставляло чувствовать себя бессильным. Бесполезным. Словами не передать, как Кион переживал, как боялся. Он был готов разрыдаться.

И даже особой связи, которая пролила бы свет на мучивший его вопрос, у него не имелось. Такая формировалась лишь между представителями его народа друг с другом; с персонами же другого народа в паре это не работало.

Подумать только… когда-то его не волновало это, а сейчас… Никогда ещё он не желал так сильно и отчаянно, чтобы эта связь у него была.

Но он хотя бы мог успокоить себя мыслями о том, что Меседу, если она всё ещё жива, знала, что он не погиб. И что Аго исполнит свою мечту. И с ней всё будет хорошо. Кион отказывался верить в что-либо другое.

Есть ли у Киона хоть малейший шанс вновь вернуться в Цветье поле вместе с ними?..

Гунтур похлопал Киона по плечу, вырывая его из размышлений, и указал в сторону шумящего водопада.

— Думаешь, нам стоит идти именно туда? — Кион в нерешительности взглянул в ту сторону. — Ладно. Как скажешь.

До водопада они дошли быстро. Судя по всему, Гунтур намеревался подняться наверх, чтобы осмотреться. Но по прибытию они столкнулись с проблемой. Немаленькой такой.

По отвесной скале так просто не взобраться.

۞♥۞♥۞♥۞♥۞

Дождевые капли падали на лицо и пропитывали одежды влагой; промокшая ткань липла к телу и неприятно холодила кожу. Именно шум дождя стал первым, что услышал Илэр. Первым же, что он увидел была… серость. Серость странного покрытия под ним, серость неба над его головой — везде. Казалось, даже воздух пропитался ею насквозь. В окутавшем округу мраке это особенно остро ощущалось.

Мимо резко пронеслось ревущее нечто, заставляя Илэра отпрыгнуть в сторону в испуге; оно двигалось так быстро, что юноша сумел различить лишь его смутный серебристый силуэт и пару красных огней, тянущихся за ним.

Но оно не ушло, а затормозило чуть поодаль. Сдало немного назад. И из него вышел мужчина в плаще непривычного кроя и странных ботинках с массивными на вид подошвами.

Илэр оцепенел.

Мужчина же осторожно приблизился. Он что-то обеспокоенно говорил; его артикуляция отличалась твёрдостью и тенью напряжения, а некоторые звуки напоминали звуки Лесного Языка, но Илэр не понимал смысл произнесённых слов.

Он откинул вымокшие пряди с лица и выдохнул:

— Я не говорю на вашем языке. Извините.

Лицо мужчины вытянулось в удивлении. Наверняка ему не доводилось слышать когда-либо речь иных миров из уст кого-то похожего на Илэра. Тем не менее мужчина не сдавался и попробовал сказать что-то ещё таким же тоном, но звучало это иначе, словно он повторял одно и то же, но на разных языках. Ни один из них Илэр, конечно же, не понимал и лишь качал головой.

Сейчас, когда мужчина стоял совсем рядом, Илэр отметил, что тот имел крепкое тело, угловатые скулы, резко очерченную челюсть и светлые волосы и глаза. Он стоял под дождём, не выказывая признаков дискомфорта или нетерпения, и продолжал искать с Илэром точки соприкосновения, решительно, без видимого желания отступить.

Когда знания мужчины о языках его мира исчерпались, он перешёл на неумелые жесты. Тогда-то дело и сдвинулось с мёртвой точки.

Он предложил Илэру довезти его до города на своём странном металлическом транспорте. Юноша согласился, ибо ему всё равно пришлось бы идти в одном из направлений. Не пускать же в землю корни, обосновываясь на месте приземления.

Внутри транспорт выглядел ещё невероятнее: передняя его часть содержала чудные технологии этого мира, и Илэр даже не знал, как назвать всё это. На тонких полотнах из стекла и металла за колесом, призванным, вероятно, управлять движением транспорта, высвечивались символы и надписи; чуть правее находились какие-то непонятные решётки да подписанные прямоугольники и кружки, а ниже — рычаг на небольшом возвышении. На дверях, под стёклами, юноша тоже приметил что-то, но трогать не решился. Про формы и изгибы транспорта можно было и вовсе ничего не говорить — в Молчаливых лесах никто бы не оценил работу местных мастеров.

Мужчина пристегнул Илэра к креслу и пристегнулся сам, сдвинул рычаг, куда-то нажал, взялся за колесо. И транспорт плавно двинулся с места. Серый пейзаж за окном вскоре остался позади, являя вместо себя дома с красными и оранжевыми крышами.

Илэр не представлял, куда направлялся. Но в посещении лекаря он точно не нуждался, как бы активно мужчина не жестикулировал об обратном. Поэтому также жестами попросил его остановиться в ближайшем поселении. Тот сперва не хотел высаживать его вот так, но юноша настоял на своём. Куда бы мужчина не направлялся, их дороги идут в разные стороны.

Город, нужно отметить, смотрелся чудесно. С мощёнными улочками и красочной архитектурой, местами навевающими мысли о доме. Он располагался на живописном побережье и казался таким тихим и безмятежным, как если бы его окружали воды спокойствия, заговорённые не пропускать тяготы в городские окрестности.

Необычного транспорта и здесь оказалось немало. И большой, и маленький, он разъезжал туда-сюда, останавливаясь, когда впереди загорался красный огонёк и продолжая движение на зелёный. Юноша отступил от широких дорог к маленьким прилегающим улочкам, и транспорт перестал его беспокоить.

Пока Илэр бродил меж домов, ночь мягкой поступью неспеша прошлась вслед за ним и сгладила яркие краски, накинув на город шёлковую вуаль тёмно-синего цвета; и зажгла тысячи огней, которые тянулись по мокрым после дождя дорожкам и освещали Илэру путь. Он словно кружил по бесконечному звёздному небу.

В родном мире юноши ночи выглядели иначе. Фонари в их городах использовали в значительно меньшем количестве, потому что народу его не требовалось много света, чтобы чувствовать себя комфортно в темноте. Архитектура Созданных из мрамора тоже имела несколько иной вид; она не отличалась таким обилием красок.

Белоснежные стены, стремящиеся вверх формы, острые шпили, витражи и изысканные скульптуры змей и драконов смотрелись чудесно в любое время суток.

Хотелось бы Илэру… ещё хоть раз это лицезреть. Вернуться вместе с Лиафвином домой и навсегда забыть об всех этих ужасах… Снова увидеть принца Рхиса… Но вряд ли это случится.

Редкие прохожие откровенно разглядывали Илэра, а другие вовсе не обращали на него никакого внимания. Илэр и сам кидал озадаченные взгляды в сторону местных жителей, поскольку их одежды и обувь выделялись для юноши не меньше, чем он сам для них.

Столько различий.

А самым огорчающим во всей этой ситуации являлось даже не наличие в этом мире чуждых Илэру технологий, не встречающиеся местами странности, а вялые энергии. Они не имели таких же свойств, как энергии Молчаливых лесов или Сияющего края, питающие народы и позволяющие процветать их магии. Нет, они совсем другие.

В этом мире практически все известные Илэру техники будут совершенно бесполезны, потому что места для магии здесь просто-напросто нет. Он убедился в этом, когда попытался воспользоваться простенькой печатью для передачи сообщений. Текст с неё даже не ушёл. Магии не хватило. На маленький талисман, который работал даже на огромные расстояния при малом запасе. И не хватило.

Илэр не выберется отсюда с таким раскладом.