Рико просыпается с тяжёлой головой. Интересно, из-за алкоголя или из-за того, что много плакал вчера... Или, может быть, из-за сотрясения мозга, полученного от Тетсудзи после побега Кевина. Как минимум потому что до сотрясения Рико не страдал сильными головными болями, а вот после это иногда происходило — в первое время это было ожидаемо, особенно с учетом того, что он приступил к тренировкам, толком не восстановившись, а после боль просто настигала его в неожиданные моменты жизни, зачастую когда он уставал или когда вокруг было слишком шумно. В этом доме у него не болела голова, наверное, потому что он начал наконец полноценно высыпаться, и потому что тут было тихо большую часть времени Рико был один, и шуметь было просто некому, а ещё Ичиро не был громким, Рико едва ли мог вспомнить, чтобы его брат повышал голос, и его слуги тоже были молчаливыми — очевидно, потому что Ичиро не любит шум. Единственный громкий человек в этом доме — сам Рико.

Ичиро ещё спит. Редкая картина. Лежать рядом с ним, прижавшись вплотную, под одним одеялом и с успокаивающим весом его руки на спине тепло и уютно, и на часах всего пять утра, так что Рико намерен просто попробовать уснуть снова, уткнувшись лбом брату в ключицу, может быть, ещё пара часов сна избавят его от боли. Он слышал, что сон помогает, когда болит голова, но никогда не проверял — не было возможности.

Но поспать ему не удаётся, потому что телефон Ичиро вибрирует, и тот сразу просыпается. Рико это кажется удивительным — и то, как Ичиро совершенно не нужно времени, чтобы включиться, и то, что он вообще умудряется реагировать на практически беззвучный будильник. То, что Рико обычно просыпается вместе с ним — заслуга не будильника, а того, что он просто чувствует движение брата рядом, и спать становится сразу менее комфортно — кажется, между своей не очень мягкой ортопедической подушкой в Гнезде и мягкой подушкой тут, Рико при малейшей возможности выберет для сна жёсткое плечо Ичиро.

Ичиро осторожно выпутывается из объятий Рико и садится на кровати.

— Ты куда в такую рань?

— Работа, — он разминает пальцами затёкшее плечо. — Вернусь поздно.

— А спать когда планируешь? — Рико фыркает и тоже садится, что отдаётся новой волной головной боли.

— В последнее время я сплю больше обычного, — хмыкает Ичиро. — Почти каждый день.

— Как ты на ногах держишься? — морщится Рико. Не то что бы он по-настоящему высыпался в Гнезде, и иногда из-за совмещения тренировок, учёбы и публичной жизни вроде шоу, рекламы, интервью, мероприятий у него бывали сутки — двое без сна, но это было не так часто, потому что отсутствие сна в течение долгого времени могло негативно сказаться на спортивных результатах, так что большую часть времени он спал в соответствии с расписанием и иногда грешил тем, что мог задремать на парах в моменты особой усталости.

— Кофе.

— Твой будущий инфаркт, — напоминает Рико. Он всегда говорит это едким саркастичным тоном, но на самом деле действительно переживает о здоровье брата, хотя когда Рико ложится головой ему на грудь, то слышит сердцебиение, и оно ровное, спокойное. На самом деле спокойствие Ичиро — это то, чему Рико со своим вспыльчивым характером, который регулярно приходится подавлять, завидует, но одновременно это спокойствие бесит, раздражает — потому что Ичиро сложно прочитать, хоть Рико и изучает его постепенно, и потому что иногда до сих пор кажется, что Ичиро вообще ничего не чувствует. Вчера он сказал, что любит Рико. Рико сложно поверить, что его вообще можно любить, потому что никто никогда не любил его, но верить Ичиро очень хочется.

Ичиро встаёт с кровати, Рико поднимается вслед за ним, и от резкого движения его голова откликается болью, он не выдерживает и кривится, пошатнувшись и сразу ощутив руки Ичиро на своих плечах.

— Что с тобой?

— Голова болит... — Рико морщится и послушно садится на кровать, стоит Ичиро надавить на его плечи.

— Могу предложить отличное средство — пулю, — хмыкает Ичиро.

— О, ты решил начать всё с начала? — ухмыляется Рико, вспоминая, что первое, что Ичиро сделал при встрече с ним, это приставил к его голове пистолет.

— Да, именно, предлагаю снова учиться разговаривать друг с другом, было интересно, — в голосе старшего брата явный сарказм, на губах едва заметная улыбка. — Сиди, сейчас принесу обезболивающее.

Когда Ичиро кладёт ему в рот таблетку — Рико придётся смириться с тем, что, проявляя заботу, брат всегда делает это слишком авторитарно — и даёт в руки стакан воды, Рико, опустошив этот стакан, утыкается лбом Ичиро в шею.

— Я могу так посидеть, пока не отпустит? Или ты спешишь?

Ичиро тихо усмехается и гладит его по волосам.

— Сиди. Я всё равно встал немного заранее, знал, что ты со мной подскочишь, а я буду на тебя отвлекаться.

— То есть, ты говорил мне раньше идти дальше спать, потому что я тебе мешаю и отвлекаю?

Ичиро фыркает и продолжает перебирать волосы Рико.

— Ты перевернул мои слова. Раз — я бы сказал тебе, если бы ты мне мешал, и я бы не был так мягок с тобой, будь это так. Два — я сказал, что я отвлекаюсь, а не что ты отвлекаешь меня, это разные вещи. Ты не делаешь это намеренно, ты просто ходишь за мной хвостом, и это даже мило, а то, что я отвлекаюсь от того, что мне нужно делать, потому что мне хочется трогать тебя, целоваться и разговаривать, это мои проблемы.

Рико усмехается. Голова болит уже меньше. Он не отрицает, что ходит хвостом за Ичиро — это действительно так.

— Мне тоже хочется трогать тебя, целоваться и разговаривать. Меня бесит, что тебя постоянно нет. Я хочу, чтобы ты был со мной, — говоря это, он пальцами сжимает предплечье брата чуть ниже границы его татуировки.

— Я и так провожу с тобой всё свободное время. У меня много работы, — голос Ичиро звучит устало, но он продолжает гладить Рико, перемещая иногда руку с его головы на спину, касаясь сквозь футболку вдоль линии позвоночника.

— Знаю, — это раздражает, из-за этого хочется закатить истерику, требуя от брата бросить всё и остаться, но Рико понимает, что нельзя, хоть и не может скрыть злости в голосе, поэтому просто прижимается крепче, подаваясь навстречу поглаживаниям по голове и спине.

Когда голова совсем перестаёт болеть, Рико лезет целоваться, и Ичиро целует его долго и много, с языком и укусами, буквально вжимая в себя, словно пытаясь компенсировать их общий недостаток контакта. Когда губы старшего брата скользят по нижней челюсти Рико, он выдавливает, вцепляясь в его плечи:

— Начнёшь целовать в шею — точно никуда не отпущу.

Ичиро негромко смеётся в шею Рико, пуская по его телу волну мурашек.

— Ладно, всё, а то я и сам не уйду. Из-за тебя мне впервые тяжело себя контролировать, — слышать это и чувствовать себя особенным для Рико слишком приятно. — Я в душ, — перед тем, как уйти в ванную, он снова быстро целует младшего брата.

Рико ложится, пытаясь успокоить своё бешеное сердцебиение. Берёт телефон и открывает электронную почту, вспоминая о приглашениях на интервью. Из-за новости о закрытии Гнезда ему пришло множество новых. Раньше его почтой занимались агенты, нанятые Тетсудзи, и даже банальный доступ к ней у него появился не так давно. Надо выбрать, на какое шоу лучше пойти в последний раз. Ичиро вчера сказал, что разрешает это.

Когда брат выходит из душа, уже с уложенными волосами, и сразу идёт одеваться, Рико спрашивает:

— На какое шоу мне пойти? — он не знает, потому что это никогда не выбирал он сам, этот выбор всегда делали те же самые менеджеры или тренер.

— Я даже не знаю, какие вообще есть, — отвечает Ичиро, застёгивая рубашку.

— Серьёзно? — посмеивается Рико, вставая.

— Абсолютно. Никогда не интересовался ни спортом, ни какими-то медийными личностями ни в каком плане, кроме финансового.

Рико фыркает. В целом, он понимает — он с медийными личностями на всяческих мероприятиях и шоу контактировал достаточно много, и все они ему не нравились. Фальшивые насквозь. Такие же фальшивые, каким он сам был там, каким ему пол-жизни приходилось быть, чтобы поддерживать репутацию доброжелательного, уверенного в себе и довольного жизнью человека.

— Рассуждая логически, проще выбрать то шоу, студия которого находится в Нью-Йорке. Такие должны быть, — говорит Ичиро, завязывая галстук.

— Есть. Возможно, они даже меня приглашали сейчас. Никогда не был в Нью-Йорке раньше. Как будто меня просто намеренно держали от отца и от тебя подальше.

— Вполне возможно. Это похоже на твоего тренера. Он ведь манипулировал тобой через твоё глупое желание увидеть отца?

Рико кивает.

— Постоянно. Если я делал что-то недостаточно хорошо — а я почти всегда для него был недостаточно хорош — он говорил мне, что с такими навыками ни отец, ни ты не обратите внимания на меня. Разве что на то, что я ничтожество и бездарь, и в меня зря было вложено столько денег, если я даже не могу постараться, — Рико нервно сжимает край своей футболки, потому что ему всегда некуда деть руки, когда он нервничает или у него появляется слишком много энергии. — А я старался! Въёбывал на корте до потери сознания...

— Тихо, — Ичиро оборачивается к нему, берёт за руку, вторую руку кладёт на его щёку. — Твой тренер мёртв, а я тебя замечаю. Всё моё внимание принадлежит тебе.

Рико улыбается, понимая, что это правда — даже тогда, на крыше, когда фейерверки в небе взрывались сияющими огнями, Ичиро смотрел не на них и не на такой же сияющий город внизу. Ичиро смотрел на него, и то непонятное выражение в его глазах было восхищением и вожделением.

— То, которое не принадлежит работе, — фыркает Рико, надеясь, что его улыбка не показывает смущения. — Спасибо, — благодарить почти так же тяжело, как и просить, но он правда благодарен Ичиро за заботу о нём, потому что раньше о Рико заботились лишь те, кто был обязан это делать, и в их заботе не было ни капли тепла, никто раньше не был искренен в заботе к нему, не считая, может быть, Кевина до того, как их отношения были разрушены собственными руками Рико.

Чёрт. Чтобы дать интервью, придётся наверстать упущенное. Сезон закончен, но надо будет просмотреть и прочитать интервью, шоу, статьи, узнать обо всём, что происходило в мире экси, пока он тут собирал себя заново. Придётся увидеть лица тех, чьи лица видеть не хотелось, и хорошо, если только в записи и на фото, так что он точно не пойдёт на шоу Кэти Фердинанд, несмотря на популярность её программы — слишком уж эта женщина любит такие неожиданные встречи. Хорошо быть тем неожиданным гостем, подготовленным и знающим, с кем предстоит встретиться, а вот неожиданная для него самого встреча явно пошатнёт его едва установившееся душевное равновесие.

Пока они завтракают, Рико ищет в интернете адреса студий и расстояния, и вдруг прикидывает, какое расстояние от Эвермора до Нью-Йорка. Вообще-то ему стоило подумать об этом раньше, но в ходе самой поездки он был слишком эмоционально разбит, а потом как-то просто забыл о числах.

— Мы доехали от стадиона сюда как-то слишком быстро, — он отрывает взгляд от экрана телефона и смотрит на Ичиро, который спокойно доедает свой завтрак.

— Ты решил вспомнить об этом сейчас?

— Так получилось, — Рико дёргает плечом. — Так кто пытался угробить нас в той поездке? — спрашивает он, дразняще ухмыляясь.

— Ты, когда отбирал у меня руль. Сто двадцать миль в час — не самоубийственная скорость, — зато сильно превышающая законную, и им повезло, что машину не остановили. — Кстати, мило с твоей стороны было оставшийся путь спокойно сидеть. Тогда я не знал, но сейчас знаю, что тебе это не слишком легко даётся, – Ичиро ухмыляется уголком губ. Рико фыркает.

— Ты меня запугал. Я думал, одно неверное движение — и ты всё же решишь, что зря меня не пристрелил. Я слишком боялся тебя, чтобы обращать внимание, что ты ещё и гонишь, как сумасшедший.

Рико правда вспоминает подробности той поездки только сейчас. Теперь, когда он лучше понимает мимику и язык тела Ичиро, он осознаёт, что брат тогда был скорее напряжённым и уставшим, чем злым, и точно не собирался его убивать, но тогда он не знал, чего стоит ожидать от Ичиро, и боялся, потому что брат у него на глазах застрелил Тетсудзи, хотя за секунду до этого пистолет был приставлен к виску Рико.

— Боялся... Да, я знаю, — Ичиро выглядит задумчивым.

— Больше не боюсь, — Рико улыбается. — А что было бы, если бы я всё же попробовал сбежать тогда, в лесу? Побежал бы за мной?

— Я не дурак, чтобы соревноваться в беге с профессиональным спортсменом. Бегаешь ты быстрее меня, но я хорошо стреляю, а с простреленными коленями ты бы далеко не убежал, — Ичиро ухмыляется, и Рико не сдерживает смех.

— Это вообще нормально, что после таких заявлений я всё ещё чувствую себя рядом с тобой в полной безопасности и верю, что ты, как и сказал, не причинишь мне вреда и не сделаешь больно?

— Да, — Ичиро в этом противоречий явно не видит. — Я и тогда причинять тебе вреда не планировал, а если бы мне пришлось прострелить тебе колени, то только чтобы ты не натворил чего-то ещё. Но... Не думаю, что у меня получилось бы завоевать твоё доверие, если бы я так сделал, так что... Я рад, что ты не стал убегать, — он протягивает руку через стол, и Рико чуть наклоняет голову, чтобы брат мог растрепать его волосы.

— Что ты вообще планировал относительно меня?

— Просто дать тебе время восстановиться, а потом заключить с тобой договор, исходя из которого ты больше не пользуешься именем Морияма в своих целях, не играешь в экси и не создаёшь мне проблем, а я компенсирую расходы на решение созданных тобой проблем из денег, которые остались с твоих гонораров, и отпускаю тебя идти своей дорогой, как только решу, что ты достаточно восстановился. Всё пошло не по плану.

— Почему? Кроме того, что мы сблизились, — Рико склоняет голову на бок и смотрит любопытно.

— Именно из-за этого. Потому что теперь я никуда тебя не отпущу, — Ичиро берёт его лежащую на столе руку и целует покрытые шрамами, сбитые о бывших сокомандников и на тренировках костяшки пальцев, и Рико улыбается с выражением абсолютного счастья, потому что он не хочет уходить. Он хочет остаться с Ичиро.

— Сколько у тебя времени? — Рико вспоминает, что скоро ему придётся отпустить брата до ночи. Рико всё ещё чаще засыпает до полуночи, так что есть вероятность, что до утра они не увидятся — Ичиро, приходя по ночам, всегда старается его не будить.

— Десять минут. Выйдешь со мной во двор сейчас?

Рико кивает и следует за братом на улицу. От вчерашнего дождя не осталось и следа, утреннее небо сияет синевой, солнце ещё не в зените и греет не слишком сильно, и снаружи досаточно свежо, но яркий свет бьёт по глазам, и братья, не сговариваясь, направляются в тень между домом и гаражом. Рико мысленно отмечает, что тут их было бы не видно ни из дома, ни со двора, если специально туда не заглядывать. Когда он говорит это вслух, Ичиро усмехается и говорит, что какое-то время жил тут с отцом и прятался тут, чтобы покурить. Рико смеётся. В отличие от него, хоть в какой-то степени старший брат был вполне нормальным подростком.

Ичиро закуривает, Рико опирается на стену и смотрит на брата, не скрывая того, что любуется им — всё равно для Ичиро это давно не секрет.

Примерно с того же времени, как Рико обнаружил за собой странность в виде того, что всю жизнь терпеть не мог запах табака, но почему-то любит смотреть, как Ичиро курит, стоять рядом с ним, положив голову ему на плечо или взяв за руку, и обожает целоваться с Ичиро, даже если тот только что курил.

Рико тянется за поцелуем, как только Ичиро тушит окурок, и он получает то, что хочет — старший брат целует его долго, но очень мягко, без языка, иногда слегка прикусывая губы Рико. И сразу отстраняется, как только слышит машину.

— Хочу ещё, — говорит Рико слегка капризно, утыкаясь брату в плечо, обнимая его на прощание.

— Кажется, я слишком тебя балую, — усмехается Ичиро, поглаживая Рико по спине. — Но что ты со мной делаешь...

— Что я делаю?

— Раньше я даже в куда более уставшем состоянии не думал о том, что хочу остаться дома.

— Ты останешься?

— Нет. Не могу, — запечатлев ещё один короткий поцелуй на губах Рико, Ичиро уходит, а Рико остаётся один во дворе и впервые замечает, что вокруг дома довольно много места.

Он мог бы бегать тут, раз уж его так мучает желание снова заниматься пробежками, формально, не покидая территории дома, но даже так снаружи одному находиться непривычно и тревожно, так что он быстро возвращается в дом и там допоздна сидит, разбираясь в приглашениях на интервью, отсеивая не подходящие шоу, студии которых слишком далеко или которые слишком непопулярны, чтобы сообщать там о завершении карьеры. Когда Ичиро возвращается, Рико ещё не спит, но едва не отрубается за одолженным у брата компьютером.

— А что с менеджером, который был у меня в Гнезде? Это слишком муторно.

— С ним всё в порядке. Спросил бы ещё с утра, – Ичиро выглядит отвратительно бодрым для второго часа ночи, особенно учитывая его подъём в пять утра. — У тебя же есть его контакты?

Рико кивает.

— Да. Позвоню ему утром, пусть сам с этим разбирается. Идём спать, — он за руку тянет Ичиро к кровати.

— Дай хоть переоденусь.

Утром Рико делегирует менеджеру обязанность в выборе шоу, а ближе к вечеру тот сообщает ему, какую программу выбрал, и адрес студии, а ещё говорит, что стоило бы устроить пресс-конференцию, ведь события серьёзные: травма Рико, о которой фанаты, оказывается, переживали и прислали кучу писем и подарков в Эвермор, и смерть Тетсудзи, и закрытие Гнезда, и завершение карьеры Рико в экси. Рико морщится, потому что ему непривычно будет отвечать на вопросы одному, без сокомандников рядом, но и контактировать с кем-то из Воронов — уже бывших Воронов, напоминает он себе – не хочется. Он кидает вопросительный взгляд на Ичиро, который вернулся раньше, чтобы уехать посреди ночи, и слышал весь разговор. Тот кивает, давая разрешение, и Рико соглашается и просит организовать это всё в один день. Да, он устанет, контакты с прессой всегда его выматывали, но теперь у него в перспективе целая жизнь без этих контактов. Это странно, это непривычно, но он уже чувствует облегчение. Его уже почти не задевает факт, что он больше не будет играть в экси.

Зато в интервью, шоу и статьях, с которыми ему приходится ознакомиться, его задевает многое. Он смотрит их целыми днями, потому что до шоу меньше недели, и Ичиро, будучи дома, присоединяется к нему, хотя не выглядит заинтересованным в этом.

Когда Рико смотрит какое-то интервью с Натаниэлем — с Нилом Джостеном — и слышит вопрос о себе, весь напрягается. Ичиро, на которого он опирается, чуть сжимает руку, лежащую на талии Рико.

— Надеюсь, Рико сейчас там, где он будет на своём месте. В клинике для душевно больных, например, — говорит Нил на экране журналистке.

— Я его убью, — шипит Рико.

— Не убьёшь, — спокойно отвечает Ичиро. — Он должен мне кучу денег.

Рико фыркает и сильнее откидывается на брата, практически ложась ему на грудь. Ичиро явно не против, скорее даже за, потому что его прикосновения сразу становятся шире, настойчивее, из успокаивающих вскоре становясь страстными, и его руки, как только интервью заканчивается, лезут под футболку Рико, а губы целуют шею.

— Только засосы не ставь... А то замазывать два часа придётся.

— И так придётся, у тебя ещё те не сошли, — Ичиро смеётся, и его смех в шею Рико запускает волну мурашек по всему телу, заставляя его чуть сжать бедро старшего брата, на котором так удобно пристроил ладонь.

— На шее не ставь, остальное под одеждой не видно будет, — Рико переворачивается, оказываясь к брату лицом и седлая его бёдра, и наклоняется, чтобы его поцеловать.

Они долго целуются, меняя ритм от тягучей нежности до грубых поцелуев с привкусом крови от прокушенных губ, прижимаясь друг к другу и залезая руками под футболки. Когда Ичиро отстраняется, Рико уже лежит под ним, сжимая ногами бедро старшего брата, и рука Ичиро фиксирует его запястья над головой. Пусть так. Потому что фраза, сказанная несколько недель назад в ванной, пока Рико бинтовал Ичиро рану, была правдивой. Рико очень — слишком — нравится, когда Ичиро над ним доминирует.

Просыпается Рико без новых отметин на шее, хоть и с множеством засосов и укусов на плечах, ключицах, груди, бёдрах, зато у Ичиро засос прямо над воротом рубашки. Он об этом не переживает и спокойно собирается на очередную встречу по работе. Рико думает, что ещё пара дней, отстреляться на шоу и встрече с журналистами, несколько месяцев, чтобы его имя и лицо стали менее интересными общественности за неимением инфоповодов, и ему тоже не придётся вспоминать о консилере, оставшемся у него со времён Гнезда, когда приходилось замазывать следы побоев и недосыпа, чтобы по университету не ползли слухи — даже другие студенты Эдгара Аллана обычно не знали, что на самом деле представляет из себя их непобедимая команда экси.

Команда, которой больше не существует. С этим фактом придётся просто смириться. Рико потягивается, подходит к брату, который стоит перед зеркалом и завязывает галстук, и прижимается к нему полуобнаженным телом со спины, выглядывая из-за плеча и отмечая, что даже если Эвермор закрыли, на время или навсегда, что даже при первом варианте Рико туда не вернётся, одно гнездо в жизни Рико осталось, и оно у него на голове.

Ему определённо надо привести в порядок волосы, потому что отросший андеркат — это катастрофа, а то, что прямые волосы послушные — миф.

— Мне надо постричься. Я не могу выйти к камерам так.

Ичиро задумчиво осматривает Рико, приглаживает очередной торчащий вихор и говорит:

— Можно просто подровнять, придать форму. Длина мне нравится.

Рико смотрит ещё раз в зеркало, потом на брата, отбрасывает непослушную чёлку с глаз, отметив, что волосы он поправляет таким же жестом, как Ичиро, и думает, что в целом ему хорошо с такой длиной. Может быть, даже стоит отрастить волосы ещё. Не такие длинные, как у Ичиро, который свои волосы до плеч собрал сейчас в небольшой хвостик на затылке, гелем уложив назад только более короткие передние пряди, потому что на улице опять пекло, но, может, до подбородка или до середины шеи. Будь у него такие сейчас, можно было бы меньше переживать о том, чтобы не засветить перед камерами уже слегка побледневшие отметины на шее, если консилер сползёт, а гримёр выполнит свою работу халтурно. Рико фыркает.

— Звучит неплохо.

Более длинные волосы, особенно если он будет убирать их назад, сделают его ещё сильнее похожим на Ичиро. И это правда неплохо, потому что Ичиро сногсшибательно красивый.

Рико слегка подстригают за день до шоу. Совсем чуть-чуть, но у причёски уже есть форма, и становится понятно, как это укладывать. Впрочем, Рико об этом не предстоит беспокоиться, потому что этим займутся в студии.

Он не спит всю ночь, потому что впервые нервничает перед шоу. Удивительно для человека, который буквально вырос среди всего этого, который пятнадцать лет находился под прицелом объективов.

Ичиро сидит с Рико всю ночь. Точнее, это Рико сидит с ним в комнате, ранее почти всегда запертой, домашнем подобии рабочего кабинета. Пока Ичиро, сидя в кресле, возится с документами, Рико пристраивается на подлокотнике. Присуствие старшего брата его успокаивает, и Ичиро даже позволяет ему касаться своей свободной руки, вертеть на ней кольца — два кольца на указательном и среднем пальцах, которые старший часто носит.

— Нравится? — спрашивает Ичиро, шурша бумагой.

— Ага, — отвечает Рико, но вскоре прекращает играться с украшениями и просто переплетает их с Ичиро пальцы и так и сидит, отвлекаясь лишь на то, чтобы ходить на кухню, когда брат просит его принести кофе. С лимоном. Рико уже привык к таким странным вкусам.

К четырём утра Рико начинает клевать носом, но идти спать уже смысла нет, потому что на четыре заведён будильник у обоих, чтобы собраться и уехать каждый по своим делам. Он делает глоток кофе из чашки Ичиро, даже несмотря на наличие там дольки лимона, но это не помогает.

Помогает немного проветриться, вдохнуть свежего воздуха, когда Ичиро ведёт его на балкон после звонка будильника. После этого Рико чувствует себя бодрее и сразу идёт в душ — потому что знает, что эта бодрость недолговечна, и если он пустит брата в ванную первым, то уснёт, уютно свернувшись в кровати.

В студии Рико надо быть в шесть тридцать, выехать для этого нужно в пять тридцать, к пяти подъедет менеджер, и уже с ним Рико поедет в студию. Его злит факт, что Ичиро с ним поехать не может, но Рико понимает — работа. И ненависть к камерам. Он пару раз просил Ичиро показать фотографии времён учёбы в университете или раньше, но брат отмахивался, что их и нет практически, потому что он ненавидит фотографироваться. Рико в упор не понимает, почему, потому что сам он к камерам привычный, а ещё потому что Ичиро, вообще-то, правда красивый.

К пяти утра они оба полностью собраны и ждут только менеджера Рико и водителя Ичиро, чтобы направиться каждый по своим делам. И снова стоят в закутке между гаражом и домом. Тут уютно и тень, а ещё с улицы не видно, что они целуются, хотя из-за высокого забора и так не видно, и Рико нравится.

— Встреча с прессой закончится в шесть вечера, верно? — спрашивает Ичиро, стряхивая пепел поразительно изящным движением.

— Да. А что? — Рико смотрит заинтересованно, склоняя голову набок.

— Просто прикидываю, где буду к этому моменту.

Доносится звук подъезжающего автомобиля. По времени это за Рико.

— Ты как? Готов?

До этого вопроса Рико чувстовал себя уже почти расслабленно, но теперь напрягается, но не сильно. Это не так сложно. Он много раз был на всчких шоу, он давал множество интервью, он продумал все ответы на важные влпросы, чтобы выставить себя в выгодном свете, не противореча при этом ничему, что было сказано кем-то ранее, оставшись в глазах общественности очаровательным, хотя вообще-то... Плевать на общественность. В любом случае, это последний рубеж.

— Готов, — он целует Ичиро, а потом старший брат сажает его в машину рядом с менеджером.