Иззи хорошо знает, что о корабле нужно заботиться, иначе корабль гниет и умирает… умирает и гниет, прямо как он. Он качает головой, перед глазами от солнца плавают яркие цветные пятна, похожие на кляксы. Беззащитный перед палящей жарой, он чувствует себя особенно старым и больным, и ему охереть как не нравится это ощущение.

«Месть» вытаскивают на тихий укромный пляж. Нанятые плотники снуют вокруг корабля, выглядящего как выброшенное на берег морское чудище, точно мелкие черные муравьи. Иззи лениво думает о том, как они потом будут спускать «Месть» на воду — она кажется неповоротливой, но не такой уж большой по сравнению с их старым кораблем… со старым кораблем Черной Бороды. Иззи не имеет к ним обоим больше никакого отношения, спасибо, блядь, большое.

Он пристально следит за наемными рабочими из ближайшего городка. Награбленного с лихвой хватает, чтобы купить их труд, и Иззи падальщиком кружит рядом, чтобы они не вздумали наебать Стида, который кажется им не пиратом, а нелепой неженкой. Рабочие быстро понимают, что первый помощник отстрелит им яйца, если они вздумают работать спустя рукава — все правильно. Иззи скалится, прикрикивая на них. Приятно внушать страх — снова. Он ковыляет по раскаленному пляжу, иногда посматривая наверх и сдавленно шипя сквозь зубы. На золотистом пляже он похож на черное пятно, на неупокоенный злобный дух.

Днище «Мести» очищают от гнилых водорослей и ракушек — «серьезно, Боннет, ты правда не знал, что нужно чистить корабль?..» Команда принимается за работу с охотой — им хочется помочь кораблю, позаботиться о нем. Это приятно — отзывается теплом где-то под ребрами. Работают все, даже капризный Люциус или ушлый Роач, и Иззи не приходится их подгонять. Когда он проходит мимо, Джим машет ему рукой.

— Эй, Иззи, как ты? — спрашивает Стид, чуть не сталкиваясь с ним, когда они объявляют короткий перерыв. Он выглядит несколько нелепо в белой льняной рубахе и соломенной шляпе с широкими полями, защищающей его от солнца. Настоящее пугало.

— Скоро закончим, — довольно сипит Иззи. — Все-таки эта команда может работать, если захочет.

— Да, это я вижу. Тебе не жарко? — почему-то спрашивает Боннет, внимательно рассматривая его лицо.

— Нет, капитан, — с достоинством отвечает Иззи, чувствуя, как очередная капля пота ползет по виску. Он хочет по привычке смахнуть ее, но не желает показывать Стиду, что ему неудобно. — Разрешишь вернуться к исполнению моих чертовых обязанностей?

— Из, я не хочу, чтобы ты получил солнечный удар, — серьезно говорит Боннет.

— Собираешься поделиться со мной одним из этих идиотских камзолов?

— К сожалению, они утеряны… — на лице Стида и впрямь мелькает искреннее разочарование — ну что за идиот; Иззи настороженно следит за ним, словно опасаясь, что его начнут раздевать силой. — Но уверен, что у нас найдется для тебя рубашка.

— Правда, мужик, ты какой-то бледный, — говорит Френчи. Они с Олуванде тащат доски к кораблю, все взъерошенные и потные, но даже они выглядят лучше, чем Иззи себя чувствует. Он стискивает зубы.

— А по-моему, он покраснел от солнца, — любопытно говорит Клык.

— Так это с твоей стороны, — фыркает Френчи. — А с нашей он чисто вареная курица…

Иззи сдавленно стонет, пытаясь отмахнуться от команды, как от надоедливой мошкары, но почему-то обнаруживает, что они дружно тащат его в тенек, а Стид обмахивает его своей нелепой шляпой. Иззи пытается что-то сказать, но язык у него заплетается. Место, где протез соединяется с ногой, надсадно ноет — наверное, он заработал воспаление, и горячка уже подбирается к нему на мягких кошачьих лапах.

Что еще хуже, его отрезанная нога начинает чесаться.

— Это все стиль, — мечтательно говорит Люциус. — Черный — это горячо. Если бы мне шел черный, я бы тоже ходит в этих секси кожаных шмотках постоянно…

На болтливого мальчишку шипят с разных сторон. Иззи стоит, привалившись к каким-то ящикам. Ладонью скользит по рукояти сабли — это успокаивает. У него слегка кружится голова, но он все еще способен сражаться. Кажется, что его облили кипятком. Где-то за спинами столпившейся команды маячит бледная фигура Эда, и Иззи не уверен, не бредит ли, потому что выглядит тот обеспокоенным.

— Да, жарой от него пашет и правда, — ворчит Пит, когда Иззи неохотно, как бы в забытьи стягивает жилет и кидает ему. — Эй, я могу оставить это себе?

Иззи тихо рычит — так, что Пит отступает, подняв руки, словно сдаваясь.

Боннет прав: в услужливо протянутой легкой белой рубахе дышится легче. Иззи возится, перевешивая кольцо с галстука на бечевку — ничего лучше не находится под рукой. Под пристальными взглядами команды он ощущает себя как-то неправильно, но ничего не говорит.

— Ну-ка, отойдите, дайте ему отдышаться, — строго говорит Боннет, и команда неохотно расходится.

Иззи не находит сил на благодарности, только сухо кивает. Солнце и впрямь начинает мучить его меньше, и он забивается поглубже в тень, к деревянным подпоркам, что не дают «Мести» упасть на берегу. Канаты, привязанные к пальмам, чуть ли не гудят.

— Тебе не обязательно изображать страшного пирата, — подсказывает Боннет, оставшийся рядом.

— Это мое естественное состояние.

— Да-да, я знаю. Просто хотел напомнить, что всем не помешает иногда отдохнуть. Тем более… мы на пляже.

Иззи мрачно кивает.

— На пляже. Конечно. Вот здесь пираты оказываются, когда их вышвыривает прочь их собственная команда. Она находит тихий остров и оставляет их умирать на пляже, — вынужденно усмехается Иззи.

— Иззи, никто не оставит тебя умирать на пляже, — быстро говорит Стид, словно эта вероятность пугает его больше. — Я ценю твой вклад.

Иззи задумчиво молчит. Несмотря на то, что Боннет милосердно объявил перерыв, наемные рабочие все еще возятся с кораблем, рассчитывая, что получат больше денег — как они договорились. Он с завистью посматривает на этих мужчин.

— Я тоже не могу делать эту работу, — говорит Стид, наблюдая за его взглядом. — И залезать на мачту. Да я умру от страха! Это же не делает меня хуже…

— У меня не настолько низкая планка, Боннет.

Но Стид беззаботно смеется. Он пожимает плечами, скребет пробившуюся светлую щетину на подбородке и отходит к команде, которая сгрудилась возле палатки из парусины — ночевать придется на берегу. Стид в соломенной шляпе выглядит просто нелепо, но Иззи почему-то улыбается, чувствуя, как соленые обветренные губы ноют. Слишком не привык он улыбаться.

Он идет следом за Стидом, проваливаясь в песке. Для его новой ноги палуба как-то привычнее. А дышится и правда легче, хотя на спине рубаха по-прежнему липнет к телу.

— О-о, Иззи! — восклицает Люциус и тянется к блокноту для рисования. Ненадолго в нем проявляется тот беззаботный мальчишка из прошлого.

— Кто-нибудь скажет, что мне идет, и я его пристрелю, — ворчит он, встряхивая головой. — Вы что, даже палатку поставить не в состоянии? Мистер Будхари, дайте молоток…

— Капитан, может, не надо? — В поисках защиты тот обращается к Стиду.

— Я не собираюсь вас бить, — терпеливо говорит Иззи. — Нам надо вбить колышки. Кто умеет?

— Я, — негромко отзывается Эд. О его призрачном появлении возвещает только перезвон колокольчика.

— Прекрасно! — рявкает Иззи. — За работу, к ночи как раз поспеем!

Он отворачивается, знает, что за Эдом не надо следить. В конце концов, это Иззи учил его ставить палатки, и вряд ли удар по голове сильно отбил в нем это умение. Иззи вздыхает, вытряхивает вездесущий песок из волос.

Пляж вызывает у любого пирата тревожно-ноющее чувство. Суша враждебна, суша не понимает. Они все закончат в земле, а Иззи, кажется, только начал. И все же на пляже он не один.

А с кучкой непрофессиональных идиотов.

И он все еще улыбается.