Уже утром Валера сдался и, осторожно проверив пациентов, задремал на несуразном диванчике. Валера не помещался на нем в полный рост и забавно поджал ноги ближе к груди, и Константин неизбежно подумал о том, что если человек умеет спать в таких условиях, значит, он вполне может у них прижиться.

Они с Ваней вчера спорили о том, кого из врачей можно затащить в контору. Ваня сказал, что с такой реакцией на стресс, как у Валеры, нечего даже тратить на это время, но Константин возразил: нужно было посмотреть на обоих в долгосрочной перспективе.

Ещё ночью Валера у него спросил:

— Нет, извините за бестактный вопрос, но мне очень интересно: как вы вообще вляпались в это дерьмо?

И Константин, посмеиваясь, рассказал.

Он был ещё студентом, когда ему на глаза попалось странное объявление: ищут людей возрастом от восемнадцати до тридцати лет для социального эксперимента. Занятость один день, зарплата очень достойная даже для работающего человека. Так что он пришёл, ожидая каких-нибудь проверок на мораль, эмпатию и чем там ещё занимаются психологи с социологами.

Ну, он ошибся. Никто к ним не вышел, никто не объяснил, что от них требуется. Их просто резко начали пугать, что называется, до усрачки. Как Константин потом узнал, задействованы в перформансе были не только пьяненькие актёры, но и самая настоящая одомашненная нечисть. Организаторы проверяли их реакцию на стресс, смотрели на их поведение в непонятной, чрезвычайной ситуации – быстро ли сориентируются, предадут ли окружающих или кинутся на помощь, чего больше испугаются?

Константин справился очень хорошо. За оплатой нужно было прийти на следующий день, и он ожидал увидеть там именно тех, кто также спокойно пережил "экзамен". Но к его удивлению, там хватало и тех, кто вчера, казалось, чуть не умер от страха и паники, а сегодня с холодной решительностью хотел разобраться в произошедшем. Как показало время, сотрудники из них выходят не хуже, а то и лучше, чем из тех, кто сначала расхрабрился на экзамене, а на следующий день побоялся выйти из дома.

Именно поэтому сейчас Константин внимательно наблюдал за Валерой, и ему скорее нравилось увиденное, чем нет. Да, он перепугался, да, он не сразу сообразил, что делать, но Константин видел его в глазах искру, после появления которой уже нет обратной дороги. Валера жаждал разобраться в происходящем, хоть, наверное, сам этого ещё не осознал.

Константин накрыл его своим пуховиком, вслушиваясь в тихое сопение. Рядом с этим дремлющим человеком появилось мягкое, обволакивающее ощущение тихого спокойствия. Константин всмотрелся в его лицо, в бледноватую кожу, которая давно не видела южного солнца; в тени, падающие от едва дрожащих ресниц, в синячки на переносице и тонкую кожу под веками: на солнце там наверняка можно разглядеть крохотные соцветия вен. Забавно так: вокруг столько потусторонннй пакости, а Константину интереснее оказался человек. Это происходило каждый раз, и каждый раз он этому удивлялся.

Славный такой, когда не ворчит.

Валера проснулся спустя пару часов, неожиданно для себя самого. Судя по всему, он не сразу сообразил, где находится и что происходит, а когда это наконец произошло, он недовольно, устало закутался в чужой пуховик и зажмурился, словно пытаясь ненадолго спрятаться, взять себе паузу и оклематься.

— Ты как? — Осторожно спросил Константин.

— Пиздец просто. — Голос его был сухим и будто бы надтреснутым — А вы?

— Сносно.

Константин вдруг вспомнил, как сильно ему хотелось оказаться дома в его первую командировку. Он так часто мечтал о мягкой, удобной постели и долгом крепком сне, что, казалось, почти чувствовал, как в неё падает и как мгновенно засыпает.

Валеру стало жаль.

— Не знаешь, со скольки здесь работают магазины?

— Уже должны, а что?

— Хочу взять сигарет и чего-то на завтрак. Но перед этим проверить жмурика. Ждал, пока ты проснёшься. — Спросил Константин, кидая взгляд на окно, куда уже заглядывало обессилевшее зимнее солнце. — Ну, без пуховика я далеко не уйду.

— М. — Константину показалось, что Валера смутился, хотя он не был уверен в этом предположении.

Валера снял пуховик и зябко повёл плечами – ему было прохладно, несмотря на то, что он был закутан как минимум в рубашку и свитер.

— Сейчас, — он зевнул, прикрыв рот рукой, — чаю налью. Или я вам там не нужен?

— А ты готов туда идти? — Константин не то чтобы этого не ожидал, но не так ведь быстро.

— Ну... — Валера почти что не сомневался в своих словах, — мне всё же нужно понять, в каком он состоянии и что вы с ним сделали, потому что в случае чего... спрос будет с нас.

— Ага, поэтому мы стараемся... лишний раз их не травмировать. Нам не нужны вопросы.

— Там ведь... хуже, чем было, не будет?

— Не будет, — пообещал Константин.

Ещё несколько минут Валера просто расхаживался, стряхивая с себя налёт сладкой, липкой сонливости и выжигая её изнутри горячим чаем, и только потом они наконец пошли проверять товарища-зомби.

Валера нерешительно замер перед дверью, за которой вчера произошла, наверное, самая стремная хрень из всех, какие он только видел, но отступать, даже после предложения Константина, не стал.

Комната встретила их ещё большей прохладой. Валера поежился.

Труп ожидаемо был в порядке, просто самым обычным трупом, обмотанным простыней и серебряной цепью.

— Видишь? — Спросил Константин. — Ваня спец своего дела. Знаешь, многие сейчас стали брать в группы онейромантов, ведьм, спиритологов и прочих боевых экстрасенсов из КГБ, но хрен я когда поверю, что они лучше обычного священника.

Валера ничего не ответил. Он задумчиво и тщательно осмотрел серебряные цепи и самого мертвеца, видимо, укладывая у себя в голове случившееся.

— Они же не все будут так делать?

— Надеюсь, нет, — завуалировал Константин шаткое «не знаю».

Он снял цепи и простынь, и все было бы нормально, если бы не переломанные конечности мертвеца.

— Гм.

— Гм, — вторил ему Валера.

— Ну в теории я могу разобраться, мы такие вопросы решаем, мне бы только его забрать отсюда...

— Нет уж, — он резко прервал Константина. — И думать не смейте о том, чтобы забирать из больницы заражённый труп. Это чревато последствиями. — Неужели Валера о Константине беспокоится? — Я сам всё организую. Там... Василь говорил, у него такая родня, что они только порадуются, если этот вопрос за них решить. Никто посторонний этого не увидит, а тело не покинет границ посёлка.

Он поднял голову и повернулся к Константину, и ядовитый свет лампы впечатался в стекла его очков, и Константин снова не смог разглядеть его взгляда.

Валера знал Константина около пары суток, но уже был готов ради него – ну, по крайней мере, Константину понравилось так думать, – избавиться от трупа.

***

Анализы пришли ближе к обеду, и Константин, продремавший всё утро, от этой новости мгновенно проснулся.

— Ну, что там?

Валера как назло молчал, въедливо изучал поступившие данные, что-то там выделял маркером и писал ручкой – короче, нервировал Константина, и на этот раз его не спасали ни смешные непослушные кудри, ни этот взгляд перепуганного олененка.

Стоп. А раньше, что ли, спасали?

— Валер...

— Помолчи. — Сказал Валера тем волшебным резким тоном, каким умели говорить только учителя и врачи из муниципальных учреждений – который заставляет беспрекословно делать то, что они скажут, несмотря на всё возмущение и недовольство.

И ещё пару минут Константин ждал, пока Валера придёт к окончательным выводам. На самом деле, такой подход к работе даже в весьма странных обстоятельствах не вызывал у Константина ничего, кроме уважения.

— Ну, — он покусал ручку, которой делал пометки, — новости следующие. У тех, кто сидит на карантине из-за контакта с заболевшими нет симптомов, хотя прошло уже несколько дней. Зато заболела школьная учительница из соседнего поселка, её скоро привезут к нам. Она не была в контакте ни с кем из тех, кто сейчас на карантине. Анализы... — он замешкался, подбирая слово, — нетипичные. Это больше похоже на что-то имунное, организм борется с чужеродными... веществами, включая самого себя. От человека к человеку оно, скорее всего, не передаётся. Ну, то есть, на практике это не подтверждено, только в лабораторных условиях...

Константин кивнул, задумался, приложив для этого крохотное усилие: очень уж было приятно просто слушать умного красивого доктора, не напрягая при этом мозг в полную силу.

Итак, можно было сделать следующий вывод: болезнь не передаётся от человека к человеку; болезнь стимулирует атаку иммунитета на организм человека.

— Валер, положи меня к ним в палату.

— Что? — Он рассеянно выглянул из за распечаток анализов.

— Ну, на пару часиков, просто выяснить обстановку. Раз ты говоришь, что они не заразны.

Казалось, врач только чудом не покрыл Константина матом, а потом вдохнул поглубже и начал говорить:

— Хорошо. Давай сюда паспорт и полис, сейчас заведём тебе временную медкарту и уложим, только ты обратно до конца карантина оттуда не выйдешь.

— Да ладно тебе, ничего страшного не случится.

И здесь Константин перегнул, потому что Валера начал нервничать:

— Ещё раз. Насколько я успел заметить, вы в своей работе руководствуетесь должностными инструкциями, и делаете это довольно точно. Я пытаюсь делать то же самое, и если сейчас я, врач, начну плясать под вашу дудку и разрешать вам делать то, что вздумается – устраивать панику среди населения, забирать заражённые трупы, пустить вас «просто на пару часиков» полежать с больными на карантине – мы скатимся в блядскую анархию, вот, что будет!

Ну, строго говоря, Валера был прав. Более того, на его месте Константин поступил бы так же. Но Константин, как верно подметил Валера, лишь пытался выполнять свою работу.

— Извини. Что, даже в халате какого-нибудь медбрата нельзя зайти?

— Константин, — звук собственного имени сейчас прозвучал как-то совсем иначе, пробил насквозь, похлеще пули, — это карантинная... Слушайте, идите нахуй. — Он устало махнул рукой. — Дверь с той стороны закроете.

Ну вот, а ещё ночью они общались как хорошие знакомые или даже старые, полузабытые друзья, а утром Валера был готов прятать ради него труп, и что теперь?

А ничего теперь. Раз он так быстро вспыхивает, то и остывает тоже быстро. А ещё – он здесь не единственный врач.

***

Единственная молодая из медсестёр оказалась куда сговорчивее: «Нет, нет, что ты, это не заразно, просто... — Господи, что там Валера говорил? — ...отравление тяжёлыми металлами, а я журналист, ну, телеграмм-канал «Ворус», хочу вот их распросить о том, как так вышло, условия работы и это всё...»

В палате стоял тяжёлый запах болезни. Эти люди действительно были похожи на него, только вот он был загримирован, а они болели на самом деле. Покрасневшие веки, бледные, пересохшие губы, взмокшие волосы, слабость в теле и взгляде.

И всё же... что-то было не так. Что-то было не так, и ему предстояло это выяснить.

— М-м-м... здравствуйте? — Он выудил из горла хрип.

Никто не ответил, но до койки его проводили несколько измученных взглядов.

Он переоделся в пижаму и тяжело лёг в постель. Наверное, если бы он не был на взводе, ему мгновенно захотелось бы спать.

— Я слышал, здесь вчера человек умер. — Сказал он тихо, понимая, что времени у него мало.

— Не выдержал.

Какая... странная формулировка.

— Чего не выдержал?

— Болезни, — ответили уже с другого конца палаты.

— А как же лечение? Он вроде не был в настолько тяжёлом состоянии... — Константин пытался звучать напряженно, испуганно.

— Да причём тут лечение, — бросили ему небрежно.

— В смысле?

Тишина в ответ. Чисто психологически появление рядом нового человека должно зудеть на языке, свербеть несказанными словами. А от молчания это ощущение должно становиться только сильнее. Ну же, говорите.

— Ты там не был, да? — Повернулась к нему уставшая, измученная женщина.

Так, это уже интересно. Где не был?

— Тебе с нами не надо, — сипло выдохнула она.

— Да что ему будет, — возвразили ей с койки напротив.

— Что нам, — на этом слове она сделала акцент, — будет? И так лежим здесь полумертвые...

— Сейчас ещё эту, новую, привезли.

— Дура.

— И кто только растрепал?

Константин замолчал, тщательно запоминая этой лихорадочный, на полувдохах, полилог. Он осмотрел палату и, кажется, нашёл женщину, о которой шла речь. Значит, это была учительница. Сейчас она то ли спала, утомленная болезнью, то ли слушала, не подавая вида, что их слышит.

Нет, нет, едва ли. Это уже его паранойя. Просто вымоталась и уснула.

Они снова замолчали, и после этого уже не отзывались на попытки Константина заговорить. Мысленно он начал перемалывать услышанное – тщательно, старательно, разбирая на составляющие и собирая заново – насколько это было возможно в измотанном бессонной ночью мозге.

Не выдержал болезни? Выдержать... так обычно говорят о каких-то испытаниях или ограничениях, не о болезнях. С учётом того, что они отрицают возможность её вылечить или хотя бы поддержать организм лечением... выглядит так, будто...

Нет, нет...

Он полежал немного, глядя в потолок. Очертил взглядом трещинки, пятнистую местами штукатурку, к которой жадно налипал мерклый зимний свет. Он позвал кого-нибудь покурить, чтобы вытащить на разговор тет-а-тет, но никто не согласился, а все вместе они напоминали пчелиный рой, действующий синхронно, понимающий друг друга без слов, и оттого непобедимый.

Константин чувствовал себя инородным телом в организме. Он очень и очень их раздражал, и его не покидало ощущение, что сейчас они вытолкнут его отсюда.

Ему казалось, что они на него смотрят, хотя он никак не мог поймать ни одного взгляда. С каждой проведённой здесь минутой он чувствовал себя загнанным зайцем, и хотя он в любой момент мог выйти и сдаться Валере, он этого не делал. На него ловили упырей, причём не цивилизованных холеных вампирчиков, а конкретных таких мертвецов-трупоедов, что ему сделают эти гриппозные?

Он наконец поймал взгляд – женский. Страшный, тяжёлый, замутненный. По спине пробежали мурашки. Это ведь просто больные люди, даже если они продолжают после смерти гулять и биться о стены. Несерьёзно ему их бояться.

— Уходи.

— Что? — Голос его по-настоящему захрипел.

— Ты здесь чтобы узнать, — Константин сначала вздрогнул от того, что она знает, и только потом расслышал в голосе параноидальные истеричные нотки – даже если бы он был просто больным человеком, она решила бы также.

Все они.

— О чем? — Спросил в нем профессионал, который был готов выскребать информацию даже в странных, рискованных ситуациях.

— Ну мы возьмём и расскажем! Нас из-за этой дуры уже больше, чем нужно! Уходи! — Голос женщины хрипел и срывался то выше, то ниже.

За спиной у него было что-то не так. Обернуться оказалось тяжело. Шея будто стала металлической, а после проржавела насквозь.

Они все на него смотрели.

— Больше..?

Зашевелились все, кроме спящей училки.

— Окей, я понял, попрошусь в другое место.

Но они, затуманенные лихорадкой и болезнью, уже не хотели его слышать.

Он встал на ноги, и это оказалось ошибкой. Потому что его мгновенно сбили на пол.

— Не смей, не смей, не смей!

Голоса слились в приглушенную какофонию, и он на секунду потерялся в них, а когда понял, что нужно делать, дверь распахнулась.

Валера за руку выдернул его из человеческого клубка, рывком умудрился поднять на ноги (и как только сил хватило?), и только тогда заговорил с пациентами:

— Что вы устроили?! Всё, массовое помешательство? Так я вас всех отправлю в областную дурку! — Он говорил неровно, кое-как справляясь с эмоциями, но достаточно громко, и сам статус врача возвышал его над всеми, кто находился в палате – включая Константина. — Живо по койкам!

Как он так быстро оказалась здесь? Неужели медсестра перепугалась и позвала? И как решился Константина от этих поехавших вытаскивать?

Константин немного иначе взглянул на худую фигуру Валеры, укутанную в свитер и обозначенную ярким белым пятном халата. К тому же, ему было тревожно – вдруг они не побоятся наброситься и на Валеру?

Но больные разбрелись по койкам, смазав его взглядами осоловелых глаз, и Константин заметил, что они не столько злы, сколько испуганы – а он отлично знал, что страх толкает людей на куда худшие вещи, чем гнев и благие намерения.

Константин не пошевелился.

— Я тоже? — Спросил он формально, чувствуя, как сбитое дыхание Валеры переплетается с его рваным сердцебиением, как жадно они сейчас держатся друг за друга.

— Нет. Вас переводим, — голос его с трудом прикрывал тревогу и ложь, но всё же справлялся, и Константин подумал: какой же ты молодец, спасибо тебе огромное. Пусть даже мне будет пиздец через две минуты.

Валера – нервный, злой и перепуганный, – загнал его в санузел дня работников.

— Раздевайся. Живо! Мыться с кипятком и мылом.

— А кондиционера для волос не будет? — Пошутил Константин, и ему мгновенно полегчало.

— Будет дезраствор, которым я тебя залью, если не заткнешься. — Ну разве не милашка? Как раскомандовался сегодня.

Константин, конечно, заставил его понервничать, да и сам понервничал тоже... Но оно точно того стоило.

— Ещё одна такая чёртова выходка, и я закрою вас в одиночном боксе на карантин, и не выпущу следующие три недели независимо от того, кем вы там работаете и что вам там нужно. — На этот раз он не кричал, а чеканил слова, и Константину было отчётливо его слышно даже сквозь пелену шумящей воды.

— Меня сын на новый год ждёт, так что сейчас не могу на три недели, а потом весь твой.

По стенке без того хрупкой душевой пришёлся глухой удар кулака.

— Мало того, что вы хуй забили на слова врача, залезли в карантин, напугали меня до чертиков и сами огреблись, так сейчас ещё и сил ерничать хватает?

— Это я-то тебя напугал? — Спросил Константин, выбераясь из завесы влаги и пара. — Я, а не эти фанатики?

Валера отреагировал чуть медленнее, мазнув по Константину взглядом.

— Хорошо, я перепугался за вас – думал, пока дойду, они вам голову проломят. Вы довольны?

«Да» – подумал Константин и почувствовал острый укол вины, а вслух сказал вполне искреннее:

— Прости. Ты был прав. Было не лучшей идеей туда лезть. Больше так не буду.

— Ещё бы. Мне хватит одной только мысли, чтобы сдать вас ментам.

— Договорились. Что сейчас? — Спросил он, стряхнув воду с волос как-то почти по собачьи.

— Не знаю, — Валера устало потёр глаза руками, — мне кажется, нам обоим нужно поспать перед тем, как что-то об этом думать.

— Соглашусь. — Константин зевнул, смахивая с лица мокрые волосы, — давай тогда сейчас отдохнём, а вечером встретимся и обсудим происходящее? Василь же один справится?

— Куда он денется. А вы как, обратно к себе?

— Ну да. Сейчас, подожди, позвоню Ивану.

— Если что, у меня есть номер такси.

Уже будучи в кабинете Валеры, Константин набрал Ваню, потому что он-то как раз был на машине. Ваня ответил не сразу, промучав Константина тремя тягучими гудками.

— Да.

— Занят?

— Немного. Помнишь, они вчера упоминали ведьму? Решил проверить, что здесь.

— И что, есть для нас что-то интересное? — Одной из дополнительных задач был поиск людей с паранормальными способностями – поставить их на учёт для возможной дальнейшей работы, провести инструктаж...

— Нет. Ну, есть небольшое отклонение и от неё, и от её дома, но не больше, чем у нас в штабе.

— Молодая, красивая? — Устало улыбнулся Константин, вслушавшись в голос Вани.

— Кость. — Кажется, молодая и очень красивая.

— Понял. Будешь её наставлять на путь истинный?

— Государство у нас светское, верить в паранормальное не запрещается.

— А тебе как священнику разве не полагается на неё повоздействовать?

— Допускается по собственному усмотрению.

— Да? Если не усмотришь, забери меня из больницы, а?

— Ты до сих пор там?

— Да, я узнал кое-что интересное и мне очень нужно поспать хотя бы пару часов.

Ваня тяжело вздохнул, и только потом ответил:

— Дашь мне ещё полчаса?

— Легко. Позвони, как приедешь. — Он положил трубку и повернулся к Валере, — можно же посидеть здесь ещё полчасика?

Валера, опиравшийся на подоконник и тревожно вглядывающийся в снежную муть, ответил:

— Хоть весь день, — и он должен был добавить «мне-то что», но этого не сделал.

Константин только сейчас понял, как и сам перенервничал за него в момент, когда он вошёл в палату, и как точно такую же тревогу увидел в глазах Валеры – тревогу не за себя, за другого.

Вот и сейчас, они спокойно сидели рядом, уже совсем не как случайные попутчики или вынужденные коллеги. Они перешли черту, после которой невозможно к человеку не привязаться.

С любопытством – мягким, не несущим за собой никакой прагматичности, не нацеленном на получение выгоды и данных, он смотрел на Валеру. Смотрел, как тот беспокойно треплет рукава свитера, как подрагивают искусанные губы, как пару раз в минуту он не то грустно, не то задумчиво вздыхает – и ведь это всё ещё был тот самый человек, что решительно ворвался в палату, полную психов, и вытащил оттуда Константина.