Снег – спресованная чумная вода, почти что горячий – или это горит его тело? Голоса вокруг сливаются в нестройный хор, и это до тошноты напоминает службы в церкви – одна лишь мысль ломкой острой молнией по телу, – но это не молитва, это мольба, это что-то на языке огня и костей. Это пляска мехов, это горечь трав и коры, это бред, схожий с...

Тело его сходит с ума, ослабленное, изломанное, кажется, что нечем дышать, словно его окунули под воду, хочется пить, как с самого страшного похмелья и с той же силой мутит, и кто-то касается его рук, его тонкой, раскаленной кожи, и он почти понимает, что с ней – он знает симптомы, знает название, но латынь здесь рассыпается на хлопья мёртвого снега и капли крови, а его язык не имеет силы.

Чем дольше он находится в сознании, тем больнее становится, хочется выдрать себе глаза, хочется, чтобы его раскрыли кровавым орлом, если боль от этого станет достаточно сильной, чтобы насовсем перестать её чувствовать.

Его поят горечью с рук, воспаленные, сухие губы жадно хватают влагу, но внутри она разгорается ещё большим огнём, все тело ломит и трясёт в нестерпимой лихорадке, и этот снег...

— Валер?

Он подскочил так, что, чуть было не рухнул на пол – было невыносимо холодно и почему-то страшно.

— Всё хорошо? — Константин спросил спокойно, почти что заботливо, но Валера даже не сразу узнал его, а потом с губ сорвалось паническое:

— Меня знобит всего. Всё, я заболел. Я тоже умру.

Валера встал, попытался сделать пару шагов, но тут же в глазах потемнело – он думал, что сейчас разобьёт голову о старые половицы, но вместо этого наткнулся на что-то мягкое.

— Успокойся, — Константин прижал его к себе, помог сесть на диванчик, — ты резко проснулся, организм выбросил адреналин, поэтому ты испуган и тебе кажется, что тебя морозит. Это пройдёт. Подыши.

Он говорил чётко и разборчиво, уверенно, и Валера ему поверил, да и в его словах был смысл. Через какое-то время озноб действительно сошёл на нет, от дыхания улеглись в голове мысли, и он обнаружил себя прижавшимся к Константину едва ли не всем телом, и обнаружил его руки на своей спине.

Отстранился так быстро, как только смог, выдохнул хриплое: «извините», то ли смутившись, то ли испугавшись, то ли разозлившись на собственную слабость... при нем.

— Ерунда. Для человека, который так резко столкнулся с таким объёмом сверхъестественного, ты отлично держишься.

— Да уж. Константин, в целом... извините. Вы со мной вроде по-человечески пытаетесь, а я... — Он замолчал, не найдя подходящих слов, устало потёр лицо руками.

— Ну, ты делаешь свою работу. Если тебя это утешит, я у себя на рабочем месте так же всех гоняю, не особо выбирая выражения. Особенно в острых ситуациях. Правда, девушек до слез стараюсь не доводить, — Константин улыбнулся, заставив Валеру нервно подскочить.

— Ну а что мне нужно было, по голове её погладить?! Блять... хрупкие все такие стали.

Ну да, он на хуях оттаскал медсестричку, пустившую Константина к больным, ну а что, лучше бы было её тихо и вежливо уволить по статье?

Он уперся руками в стол, отвернулся и понял, что за окном уже темнело и поднималась нешуточная метель.

— Стойте. Вы собирались остаться на полчаса. Прошло... сколько, полтора?

— Ну, ты же сам сказал «хоть на весь день», нет? — Он фыркнул. — Ваня сказал, что у него там ещё что-то интересное и он может чуть задержаться, а потом пропала связь и началась буря. Не думаю, что... пешком дойду до домика ведьмы.

— Думаете, у него там проблемы?

— Надеюсь, что только морально-этического характера, — Константин шутил, но при этом беспокоился.

— Могу узнать про служебную машину, — Валера сам не мог понять, зачем стремится угодить этому человеку – из сочувствия, из благодарности, ради одобрения?

— Брось. Он опытный опер, а о тебе тоже надо кому-то позаботиться.

Он поджал губы: Константин это серьёзно? Взгляд снова уперся в окно.

— Провода повырывает... Связь-то восстановится, как буря утихнет, а вот свет...

— Ну, даст Бог, обойдётся, — вполне серьёзно ответил Константин.

Не обошлось. Свет в светильниках, включая лампочку, укрытую зелёным абажуром, тревожно замерцал и, продержавшись несколько секунд, погас окончательно.

Кабинет погрузился в темноту, и стал отчетливо слышен гул бури за стенами, казалось, можно было почувствовать, как здание шатает туда-сюда.

Что-то стукнулось в стекло. Валера вздрогнул, хотя Константин отреагировал вполне спокойно – приобнял его за плечи, отодвигая в сторону, за свою спину, подошёл поближе к окну.

— Просто ветка или какой-нибудь мусор. Представь, сколько нам СМСок придёт от МЧС, когда связь восстановится?

Когда через минуту заработал генератор и комнату снова заполнил свет, Валера подошёл к ящикам стола, выудил оттуда бутылку коньяка и отпил прямо из горла – так, будто только этого и ждала.

— Будете? — Спросил он хрипло.

— Нет. Я на работе. — Настроение Константина уже не было таким лёгким, звучал он сосредоточенно и серьёзно, и Валера снова почувствовал себя неловко, виноватым, и тут же разозлился на себя за это.

Обычно ему было плевать на окружающих, но сейчас стыд и желание куда-нибудь отсюда деться то и дело касались щёк.

Тревожно зазвенел стеклом шкаф с документами. Константин нахмурился, внимательно осмотрелся и сказал:

— Давай-ка выйдем в коридор. Не хватало ещё, чтобы нас прибило шкафом.

Валера послушно открыл дверь.

Здание ходило ходуном. Казалось, что дрожит сама земля, а не просто ветер мотается по посёлку, будучи не в силах найти выхода.

— Василь так и не вернулся в больницу. Он уезжал в соседнюю деревню, проводить беседу с детьми и родителями – ну, у них же единственная училка заболела, и... не знаю.

Константин помотал головой:

— Может, просто не успел вернуться из-за непогоды и сидит там с толпой бешеных школьников, а может, уже дома чай пьёт и документы заполняет. Ничего с ним не случится.

Валера кивнул – а ведь мог бы быть таким же рассудительным, протер очки и сказал:

— Мне нужно проверить пациентов. Вы... не составите мне компанию? — Он надеялся, что голос его прозвучал ровно, не выдавая напряжения и тревоги. — Только я про карантин не шучу, что-то выкинете и...

— Я понял, — он улыбнулся, — идём.

И чего Валера так нервничает? Метели, что ли, не видел? Константин, холеный москвич, или кто он там, реагирует и то спокойнее. Буря уляжется, на улице рассветет, рухнувшие столбы поднимут и снова натянут провода – здесь это, наверное, самый обычный четверг.

Медсестры на посту не нашлось, хотя в свете настольной лампы клубился пар из чашки с чаем. Отлично, им же проще.

Валера поколебался, стоя у двери в палату – вдруг на него сейчас выскочит такой же живой труп, который уже сожрал всех остальных? А потом с силой дал себе мысленную пощёчину и вошёл внутрь.

Если ему чего и стоит бояться, так это того, что у него вновь начнут спрашивать: «а я умру?», «а это лечится?», «помогите, пожалуйста...», а ходячие трупы...

Света не было. Комната утопала в темноте, хотя работали генераторы, и только мутный свет из открытой двери распарывал темноту прямоугольником, давая увидеть происходящее.

Люди не лежали и не сидели в своих постелях – нет, они все столпились около окна и жадно пялились на черную ночную улицу – и это могла бы быть нормальная реакция, поднимись буря минуту назад, но даже тогда в палате стоял бы галдеж. А эти молчали. Казалось, даже не шевелились. Валере нужно было сказать: хватит, вернитесь в постели, но...

— Не будем их беспокоить. — Кто-то коснулся его плеча. Он вздрогнул, резко обернулся, готовый оттолкнуть то, чтобы там ни было, в сторону, но это был всего лишь Константин. — Извини, не хотел пугать. Пойдём отсюда.

Уже в коридоре, вдали от палаты, он спросил у Константина полушепотом:

— Вы с таким когда-нибудь сталкивались?

— Нет.

— Они могут быть опасны?

— Да, как и любая группа сумасшедших.

Валера рвано выдохнул, потеребил рукав свитера, скрывавший забинтованное запястье.

— М-да. Я, когда ехал сюда, знаете, думал, что сейчас найду какой-нибудь птичий грипп, выебу всех за несоблюдение СанПиНа и вернусь спокойно домой...

Константин негромко, хрипловато рассмеялся, и Валера чуть было не обиделся, но он тут же заговорил:

— Поверь, я тоже не думал, что вместо мелкой аномалии найду здесь упыря и неизвестную болезнь.

— Жаль, выйти покурить нельзя, — тихо сказал Валера.

— Да уж.

***

— Прекрати, он просто весь день ничего не ел, вот и поплыл.

— Ну да, он просто запивает стресс, он просто случайно забрел к анонимным алкоголикам, он пьян, потому что весь день ничего не ел.

Константин хотел начать оправдываться и защищать Валеру, мол, перестань, он испуган и перенервничал, и неизвестно, что бы ты сделал на его месте, но...

— Слушай. Не надо читать мне нотации. Ты все ещё пастор, положивший взгляд на местную еретичку, а я, если ты забыл, последний мудак и сволочь, который возится с врачом с проблемами с алкоголем. Так что, ну, из нас двоих не я в самом хуевом положении.

Ваня помолчал, побарабанил пальцами по рулю. Дорога была тяжёлой, и если даже внушительный внедорожник едва мог её преодолеть, то страшно было представить, как себя завтра будет чувствовать легковушка того же Василя. Время было ближе к полуночи, и то, метель не улеглась, а лишь немного притихла, давая им возможность вернуться в штаб.

— Мы таких вытаскиваем, ты знаешь. — Наконец сказал он, вынуждая Константина поморщиться.

— Мне кажется, он ясно дал понять, как относится к религии.

Они ехали не то чтобы долго, и если бы Ваня не видел, как Константин помогает Валере сесть в машину, и не понял бы, что он пьян. Ваня, конечно, сразу принялся прощупывать его по своей теме, а он... не лезет за словом в карман. И, честно, Константин по содержанию беседы вообще не понял, где там было про анонимных алкоголиков – видимо, специфичные моменты, знакомые только людям, которые с этим сталкивались.

— Как говорил один протоиерей: «однажды меня облаяли около кассы, когда я ходил в булочную, и теперь я хлеба не ем категорически».

— М-м-м... — Константин решил не развивать эту тему. — Что с ведьмой-то?

Ваня вздохнул.

— Не знаю, с чего начать. В роду у неё были шаманы из местных коренных народов. На практике ничего выдающегося, айтишница на удаленке. Рассказывала о том, что на месте поселения местных жителей появились старообрядцы.

— Старообрядцы доедали за шаманами? Шутишь?

— В какой-то момент они умерли и сейчас поселение пустует, — Ваня проигнорировал его ремарку, — Лиза сказала, там стоит капище, она может нас проводить – если мы в такую погоду туда доберёмся.

— Ага. И что, ты все это время с ней про секты разговаривал? — Спросил Константин вполне серьёзно, не отвлекаясь от рабочей темы.

— Нет. Незадолго до начала бури её дом начал ходить ходуном. Похоже на полтергейст, балла на три с половиной.

— Прям вещи полетели?

— Да, со всех полок и из шкафов.

Нихера себе.

— Не завидую женщине, у которой в присутствии гостей высыпалось содержимое всех полочек, — хмыкнул Константин, всерьёз задумываясь. — И вскоре после этого началась буря... Точно ничего выдающегося?

Ваня задумался на пару секунд, а потом кивнул:

— Точно.

***

В подъезде пахло затхлостью и талым снегом, и свет едва мог развеять пасмурный полумрак – Константину хотелось бы, чтобы после такой бури небо было чистым, прозрачным, как обломок льда, сквозь который светит солнце, но, увы...

Этот посёлок будто бы был проклят.

Он постучался – не слишком тихо или громко, надеясь, что не напугал Валеру внезапным шумом.

— Константин? — Выглянул он из-за двери.

— Прости, что без предупреждения, просто связи всё ещё нет. Принёс новостей и завтрак.

— Входи... те.

«Да можно на ты», – хотел сказать он и почему-то не сказал.

Квартирка была... ностальгической. Обои в цветочек, светильники советского образца, как, видимо, и вся остальная мебель. Он оставил ботинки на резиновом коврике, надеясь, что с них не сильно натечет снега.

— Можно мне пару минут? — Спросил он откуда-то из ванной. — Проходите пока... куда-нибудь.

— Конечно. Кстати, хотел сказать, что вчера ночью на единственную дорогу из посёлка рухнуло несколько деревьев, да и замело там так, что мало не покажется.

Что-то с глухим звуком упало на кафель – может, зубная щетка или бритва.

Константин поставил пакет с продуктами на кухонный столик, набрал чайник, зашуршал упаковками.

— Что ещё? — Спросила Валера, пройдя на кухню. — По новостям.

Константин вновь удивился резкой перемене в его настроении: вчера днем он и слышать ничего не желал, с головой окунаясь в работу, вчера ночью перенервничал и напился, а сейчас снова был в строю, напомнил Константину себя самого в их первое знакомство – жадный до рассуждений и умозаключений. Да и выглядел Валера получше: кудри как будто стали немного кудрявее, он выглядел отдохнувшим – ну, относительно вчерашнего, в конце концов, он побрился. На смену ретро-свитеру пришла рубашка с вязаным жилетом, и Константин, глядя на все это, заговорил ровно на секунду позже, чем собирался:

— Много всего, но не знаю, всем ли из этого стоит забивать твою голову.

— Уж я сам решу, чем из рассказанного забить голову. — Ответил он с паузой, не так решительно и резко, как до этого.

Константин не был в этом так уверен. К информации про капище и нестабильность в домике ведьмы-айтишницы добавились сведения про ещё нескольких пропавших когда-то детей: сценарий был всё тот же – ребёнок один находился близ леса, пропадал на неделю, а потом его находили на расстоянии, которое смог бы преодолеть не каждый взрослый. Те, кого нашли, говорили, что слышали чей-то оклик или видели мелькнувший силуэт, и шли проверить, что там; а ещё... сегодня-завтра должен был проголодаться их упырь. И сможет ли Валера думать не об этом, а о больных, если узнает?

Хотя, зная Валеру, ещё как сможет.

Чайник вскипел и на кухне стало тихо. Константин отвлекся от темы, указал Валере на разноцветные пакетики с кофе «3в1» и на упаковки с едой:

— Тут выпечка в основном, вот это с ветчиной и сыром, вот это просто с мясом, вот это уже что-то сладкое. Если не хочешь, там в пакете просто продукты есть, могу омлет организовать.

— Да нет, нормально, — он будто бы неохотно достал один из шелестящих пакетов с выпечкой. — Сколько я должен по деньгам?

— Прекрати, я угощаю.

— И продукты?

— Ага. Ты мне ещё нужен, так что в моих интересах не дать тебе умереть от голода.

— Спасибо.

В восторге он явно не был и за еду принялся неохотно, и Константин понял, что это вообще первый раз, когда он видит, что Валера ест.

— Так что вам от меня нужно? — Спросил он, заглядывая Константину в глаза.

— Чтобы ты продолжал выполнять свою работу.

Валера рвано выдохнул, встал налить себе кофе.

— С этим будет сложно, если мы правда изолированы от мира. Анализы, лекарства, отчёты...

— А местная лаборатория?

— Смеётесь? — Резковато хмыкнул он.

— М-да, извини. Слушай, а можешь дать происходящему чисто научное обоснование? В теории, в рамках твоей специальности, даже если... на самом деле склоняешься не к нему.

Валера задумался, возвращаясь за стол с кружкой горячего кофе.

— Я бы сказал, что... это что-то вроде психической эпидемии. В истории были случаи, когда такие вот психические эпидемии охватывали целые страны и приобретали сектантский характер... Слышали про пляски святого Вита? — Валера увлекся, заговорил быстрее. — Порой группе людей хватает маленького прецедента, суеверия или выкрика «ведьма!», чтобы массово еб... сойти с ума... Я бы предположил, что... это может иметь место в нашем случае.

Он помолчал, зашелестев пакетом, а потом добавил:

— Только непонятно, это психосоматическая симптоматика на фоне помешательства или... помешательство на фоне болезни... Нет, скорее второе – вы и сами видели анализы.

— Значит, они поехали крышей, уже оказавшись в одной палате?

— Получается, так. А что на самом деле?

Константин негромко, смешливо хмыкнул.

— Ты ждёшь, что я сейчас дам тебе паранормальное обоснование и скажу, что с ними делать?

— Ну... — Валера смутился то ли своей наивности, то ли тому, что вообще в этот момент положился на Константина.

— Нет, не скажу. Твоя версия пока кажется мне наиболее правдоподобной. Это большая ошибка – думать, что все, происходящее вокруг одного паранормального явления – паранормально. На это часто попадаются новички.

И пока Валера пил кофе, по-птичьи, с ногами, забравшись на шаткий стул, Константин вертел в голове происходящее: странная болезнь, пропавшие дети, мёртвые староверы, коренные шаманы, затаившийся вампир, ведьмин полтергейст и кошмарная метель, что заперла их в этом посёлке.

Предположим, между собой связаны шаманы и староверы, иначе что последние забыли в этой глуши? Так же можно предположить, что точкой начала бури стал дом «ведьмы», которая, кстати, потомок вышеупомянутых шаманов. Вампир не связан с больными, он, наоборот, шарахается от них, как черт от ладана. История с пропавшими детьми... может, сейчас уже и не актуальна. Имеет ли помешательство больных отношение ко всей этой сектантской истории?

— Валер, а у... твоих пациентов, как, было что-то общее? Ты, вроде, упоминал, что они все ещё чем-то больны?

— М-м-м, не все. Там две здоровые женщины.

— А дети у них есть?

Валера задумался: наверняка перед глазами у него пронеслись документы и записи, либо, может, попытки выудить из этих людей какую-то информацию.

— Вроде нет. А что?

— И половина из заболевших – приезжие?

— Верно.

Надо было идти смотреть на это капище и поднимать историю секты. Если здесь – место паломничества всяких богатеев, которые жаждут исцеления от смертельных болезней или того же бесплодия, то картинка сложится.

— Константин, извините за вчерашнее, — сказал Валера неожиданно.

Константин посмотрел на него, не зная, отшутиться ли или ответить серьёзно. Взгляд коснулся его губ, бесцветных и искусанных.

— У тебя крошка на губах. Вот тут, — он показал на себе, не рискнув протянуть к нему ладони.

Валера, смутившись, отзеркалил его движение, кончиками пальцев прошелся по контуру рта.

— Ты сейчас в больницу? — Спросил Константин.

— Да, — ответил она неохотно. — Куда же ещё.

Ему явно не хотелось туда возвращаться, и Константин прекрасно мог его понять. Он видел, как под тканью рубашки и жилета в ровном дыхании вздымается его грудь – весь такой неустойчивый и будто бы хрупкий, но его не хочется защищать – нет, с ним хочется сотрудничать.

— Вот, возьми. — Он снял с себя серебряную цепочку и протянул Валере, обеспечивая хоть какую-то защиту.

— А вы?

— А у меня полный магазин посеребренных пуль.