Он был совсем один. Лес вокруг стоял непроглядной стеной, небо над головой было равномерно серым, словно замазанное штукатуркой. Снег под босыми ногами казался раскаленным. Вокруг не было ничего больше – только лес, снег и низкое серое небо на много километров вокруг.

   Надвигалось что-то дурное. Он чувствовал это всей кожей, улавливал дрожь земли, она резонансом расходилась по всем его костям, мышцам, нервам. Вся долгая история этого места легла грузом на его узкие плечи. Он вздрогнул.

   Послышался стук – нехороший, глухой, как если бы стучали друг о друга полые палки... или кости, и тревожный перезвон колокольчиков. В нос врезался запах металла. Он не видел источника звука и запаха, но, казалось, только что утонул в его тени, заглянул прямо в глаза...

   И вышел сухим из воды. Он понял это сразу, интуитивно, инстинктивно, словно сработала несуществующая наследственная, родовая память, уходящая своими корнями глубоко в землю. Он понял – с людьми после этого происходит что-то серьёзное, страшное, а он – жив, и ровно такой же, как прежде.

   Он выдохнул загущенное облако пара, и оно медленно растворилось в воздухе.

   Но предчувствие дурного никуда не делось. Он всмотрелся в стволы деревьев – среди них было что-то живое.

   Оно вышло к нему навстречу – большое, чёрное, страшное. Горячее – он понял это за секунду до того, как коснулся ладонью шерсти.

   А потом ему разгрызли бок, и он проснулся.

   Мозг – рациональная его часть, не та, которая порождает странные сны, просила, почти что умоляла: «не вспоминай, не вороши этот сон, не думай об этом, дай ему опуститься на дно сознания, истлеть там, позволь другим мыслям переварить его...», и Валера почти что послушался.

   Почти что; он собрался с мыслями и осторожным усилием сгреб осколки сна в размытый образ. Стало немного беспокойно, но он быстро решил, что такие сны на фоне происходящего – норма. Мозгу же нужно как-то переваривать происходящее? Такие сны всё равно, что изжога.

   Он поднялся с диванчика, на котором в последнее время спал чаще, чем на нормальной кровати, и вышел в туалет – хоть немного привести себя в чувство.

   Перед зеркалом Валера понял, что не узнает самого себя. И дело было не столько во внешнем виде. Когда он в последний раз чувствовал себя таким живым, мог с такой готовностью действовать? Когда, ещё не доучившись, подрабатывал на скорой? До первого выгорания?

   Сейчас ему впервые за долгое время было интересно происходящее. Он невольно задался вопросом: что из этого норма, а что патология? Его привычное состояние или его нынешнее?

   Эти размышления не радовали. Утешало то, что скоро всё это закончится и ему больше не придётся об этом переживать – всё просто вернётся на круги своя.

   Зазвонил телефон, вынуждая вздрогнуть.

   — М-м-м, да?

   — Валер, — едва ли не рыкнул Константин, — сколько, говоришь, у тебя сбежавших больных? Один?!

   — Насколько мне известно – да, один, — прохладно ответил Валера, невольно подумав: «вот только орать тут на меня не надо».

   — А какого хера я сейчас в лесу нашёл ещё одну тварь и труп вашей училки?! У вас там в больнице что, свободное посещение?!

   Валера вернулся в кабинет и поплотнее прикрыл дверь.

   — Во-первых: никто не давал вам права на меня орать! Вы мне не начальство, чтобы сейчас предъявлять какие-то претензии и что-то требовать! Во-вторых: у меня здесь не тюрьма. В мои обязанности не входит удерживать пациентов насильно, и если им так хочется съебаться, я не несу за это ответственности!

   — То есть вы просто выпустили опасную и заразную тварь с карантина?!

   — Опасную тварь здесь выпустили вы, потому что в нашем представлении это человек, и за побег с карантина их максимум оштрафуют!

   Константин рыкнул, кинул трубку.

   Больновато. Ещё пару часов назад они... довольно тепло общались, а сейчас Константин вот так ни за что попытался устроить ему выволочку? Не то, чтобы сам Валера так не делал или не замечал за Константином такого раньше, просто...

   И это ведь ещё Валера не стал говорить о том, что подобие карантина, на который ссылался Константин, до сих пор не отменили только его усилиями, что он в любой момент мог прикрыть эту лавочку и вернуться домой.

   Интересно, что такого случилось? Валере казалось, что опасные твари и трупы для Константина обычное дело, а сам он – человек слишком стабильный для такой непредсказуемой реакции... Но он легко мог поспешить с выводами.

   ***

   Константину казалось, что он сходит с ума. Повлияли ли на это сутки без сна, бесплодный, на грани с истерикой разговор с начальством, то, как Василь сказал, что перезвонит и бросил трубку, или сам факт того, что он не смог предотвратить случившееся – он не знал.

   Сейчас, поругавшись с Валерой и стоя у входа в лес, неподалёку от места, где он нашёл тело, он снова набрал Василя.

   — Я вам сказал, что перезвоню.

   — Я тороплюсь, — выдохнул он сквозь зубы.

   Он, судя по шуму в трубке, передала телефон Мраку.

   — Мрак?

   — Чего?

   — Слушай, мне очень нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов. От этого сейчас зависят жизни дюжины людей, ну да ты знаешь.

   Он помолчал, нервно дыша, и нестабильная связь разбивала его дыхание на треск и хрип.

   — Ну спрашивайте.

   — Во-первых, больные говорили, что их больше, чем нужно.

   Мрак полушепотом выругался.

   — На сколько?

   — На одного. Что теперь будет?

   Тишина, шорох помех, словно телефон утопили в старой простыне.

   — Она... злится, когда злоупотребляют её силами. Я не знаю, что будет. Мы... этого не допускали.

   — Хорошо. Дальше, те, кто неудачно проходил испытание, превращались в зверей, да? Ты видел, чем завершается превращение?

   — ...Мы их сразу убивали. — Голос его стал бесцветным, размытым. — Они... они уже превратились, да?

   — Да.

   Телефон у Макса выхватили, и в разговор вмешался Василь:

   — Слушайте, прекратите пожалуйста, он же даже не совершеннолетний.

   — Мы не закончили, — Константин сжал зубы.

   — Он бледный, как смерть, вы бы его видели. Я, как медик...

   — А ты бы видел женщину, которую растерзал человек, который по милости этого их лесного божка превратился в волка! Лежит тело, кишки навыворот, кровь по всему снегу! И рядом тварь с...!

   Бросили трубку.

   Сука! Да и ну их нахер!

   Нет, что-то не так. То ли в переменчивых изгибах теней, то ли в ощущении глухой тревоги на дне груди, то ли в путанице в мыслях... Который сейчас час? Уже понемногу темнело, и очертания леса, домов поблизости размывались.

   Нужно было вернуться в больницу. Труп он отфоткал, в одиночку ловить тварь не собирался, ментов сюда потом охотник какой-нибудь вызовет.

   Снег скрипел под ногами. Тишина была оглушительной, словно всё вокруг застлано ватой. Константину то и дело казалось, что на краю зрения то и дело мелькают тёмные силуэты, но он никак не мог на них сконцентрироваться, даже задуматься не мог – только чувствовал, как нарастает страх в груди.

   Он не ускорял шаг только благодаря многолетнему опыту работы среди охотников. Благодаря нему же не выхватил пистолет. Тело просило бежать, стрелять, драться – он сжимал зубы.

   Так иногда бывало вблизи некоторых тварей или артефактов. Но здесь не было каких-то предпосылок, не было ПСИ-активности, а вся симптоматика – была. Вопрос – это внешнее или внутреннее? Надо будет дать Валере тест на воздействие паранормального на психику... Хотя если он правда выпивает, нужен кто-то ещё для достоверности. Например, ведьма. Ваня будет ворчать, но нужно разобраться, что здесь происходит.

   Когда Константин добрался до больницы, ему показалось, что он не помнит половины дороги, а времени прошло в два раза больше, чем обычно – уже порядочно стемнело, и все вокруг было сумрачно-синим.

   Он охотно юркнул в лихорадочный, желтушный свет больницы, искренне надеясь, что это та же самая больница, и он не вляпался в параллель вроде «зазеркалья» или двадцать пятого часа.

   В нос ударил запах... больницы. Из чего он состоит, интересно? Из средства для мытья полов и туалетов, лекарств, запаха холодной улицы, ужина в столовой, из запаха самой болезни, больных людей, вчерашних бинтов и застиранных простыней?

   Не снимая пуховика, он прошёл к помещению, где Иван остался с... изменившим состояние объектом. Интересно, он ещё там? Он же не мог сбежать?

   — Вань?

   Он поднял взгляд на Константина. Рядом с ним, на списанной койке, спала... женщина. Та самая, с которой Константин особенно много болтал, когда пробился в карантинную палату. Которая сегодня утром превратилась в хищное, звероподобное существо.

   Валера был прав, и Валера же не дал Константину застрелить человека. От осознания этого начало ещё сильнее трясти.

   — Есть новости? — Спросил Ваня, и Константин ответил вопросом на вопрос:

   — Вань, как мы познакомились?

   Взгляд голубых глаз как бы спрашивал: «что, всё настолько плохо?». Ваня выговорил:

   — На курсах подготовки. Ты пришёл нас проверять, я облил тебя святой водой.

   Константин облегчённо выдохнул. Да, правда, он хорошо помнил этот день. «Итак, представьте, я материальная сущность третьего класса опасности, готовлюсь атаковать...»

   — Кость, земля вращается вокруг солнца, в этой комнате восемь углов, у аномалий шесть классов опасности... Что с тобой?

   Константин достал телефон, посветил фонариком в глаза Ивана, убедился, что зрачки реагируют на свет.

   — Я... мне надо поспать, вот и всё. — Он тяжело опустился на шаткий стул. — Наверное. Есть опросники по воздействию?

   — Хочешь заполнить? — Осторожно спросил Ваня.

   — Нет, вообще, дать Валере. Хотя, мне, наверное, и самому не помешает.

   Ваня залез в объемную сумку с их вещами, выудил оттуда две мультифоры с бумагами, протянул их Константину.

   — Так что произошло? — Ненавязчиво повторил вопрос Ваня.

   — Немного потерялся во времени, вот и всё. Как... она?

   — Нормально. Состояние обратимое, я звонил начальству и просил связаться с омбудсменом от оборотней, но меня послали нахер.

   Константин хмыкнул.

   — И меня, когда я просил о подмоге. — Он указал Ване на... оборотня? — Слушай, она здесь такая не одна. Я видел ещё одного в лесу, и он уже прикончил двоих. Я завтра попробую ещё раз поговорить с шефом, но...

   — Короче, мы снова выгребаемся из дерьма сами?

   — Как и всегда. Я пойду к Валере, ладно?

   — Тогда я обратно в штаб.

   — Договорились, — Константин кивнул, поднялся на ноги и вышел в коридор.

   Как странно – время ужинать, а он совсем не голоден. Это всё наверняка от бессонницы...

   Он постучался в дверь кабинета Валеры и аккуратно заглянул внутрь.

   Валера поднял взгляд то ли от документов, то ли от ноутбука и сказал:

   — Входите уж. Хотели что-то конкретное или просто?

   — Извиниться. — Он вошёл внутрь и закрыл за собой дверь. — Прости, что повёл себя, как мудак. Я... что-то сам не свой.

   — Вы про день в целом или про звонок? — Валера отодвинул ноутбук в сторону и посмотрел ему прямо в глаза.

   — Про звонок.

   Валера хмыкнул. Константин развёл руками и сел на диванчик.

   — Можно чая и просьбу?

   — Можно. — Валера поднялся, налил ему чая из термоса, протянул кружку. — Что за просьба?

   — Спасибо. Вот, заполни опросник, пожалуйста. Некоторые вопросы странноватые, но не пугайся, отвечай, как есть.

   Валера протёр очки, включил настольную лампу в зеленом абажуре (а до этого она ему, что ли, была не нужна?) и выудил ручку из стакана с канцелярией.

   — Константин, вы это серьёзно? Или решили узнать меня поближе?

   Константин фыркнул.

   — Серьёзно. Там весь первый лист такой, это важно для достижения объективного результата. Не бойся, это не на оценку, родителей в школу никто не вызовет.

   Он сделал глоток чая. В желудке стало тяжело, хотя он ничего не ел и не пил уже несколько часов.

   — Константин... тут есть пункт про ментальные заболевания...

   Константин напрягся.

   — Ну, пиши, как есть.

   — А если меня официально не диагностировали? Ну, просто хороший психиатр сказал... после беседы...

   — Пиши со знаком вопроса. — Константину до зуда в руках захотелось узнать, что там, но Валере и без этого явно было нелегко говорить с ним об этом.

   Хоть бы какой-нибудь невроз или тревожное, а?

   Начало опросника состояло из вопросов про алкоголь, наркотики и принимаемые лекарства; чуть позже шли вопросы про странные передачи и аудиодорожки, изображения, которые вызвали чувство дискомфорта или тревоги, про контакт со странными объектами, жидкостями, газами и др.; про контакт с агентами конторы – и только потом про голоса, людей с размытыми лицами и неправильными конечностями, отражения в зеркалах, искаженные звуки, чувство дежавю, необычные сны и т.д и т.п. Среди них ещё обязательно есть вопросы-маркеры вроде «как вы относитесь к идее о том, что миром правят рептилоиды» или «какого цвета боль?», но Константин был уверен, что с ними Валера справится.

   — Какое число лучше всего описывает ваше детство? И как мне на это отвечать?

   — Числом.

   Он накорябал что-то на листе.

   — А сон подробно или...

   — Пиши, как тебе кажется нужным, это здесь самое правильное.

   Судя по всему, он просто поставил галочку, мол, было, и продолжил проходить опросник дальше. Ну и ладно, Константина сейчас интересовало не это.

   — Не было ли у вас в последние дни кровотечений, отслоения ногтевой пластины, чрезмерного выпадения волос? Константин, это всё что...

   — Заполняй, не спрашивай.

   Больше Валера спрашивать не стал, молча фырчал на некоторые вопросы. Ну да, жутковатая хрень – этот опросник. «Встречали ли вы существ, выдающихся себя за людей, но не являющихся ими?», а потом «Насколько вы уверены в предыдущем ответе?» или «Мысленно поверните свой позвоночник на 90° по оси икс. Теперь переверните его вверх ногами. Как вы чувствуете свое тело?»

   Нет, стоп. Про позвоночник было в ломанной версии, которая появилась, когда они попытались перевести опросник в цифровой формат. Отдел по работе с аномальными файлами и нейросетями их тогда долго материл, хотя они же это и предложили.

   Константин, кстати, так и не знал, на что влияют некоторые из этих вопросов и, честно, не любил заполнять этот опросник, поэтому сейчас не спешил, держа в руках кружку чая.

   На третьем глотке его нестерпимо затошнило. Он уже и забыл, как это – в последний его рвало, наверное, в студенческие годы после сомнительных пьянок.

   Он, глубоко дыша, дошёл до туалета, выблевал всё содержимое желудка в унитаз и, тут же, спешно смыл. Он не хотел думать о том, что там было, потому что это не могло быть правдой.

   В его желудке неоткуда было взяться сырому мясу.

   — Константин, вы в порядке? — Обеспокоенно спросил Валера, ожидаемо кинувшийся следом.

   Константин вытер губы и поднялся на ноги.

   — Да. Говорю же, что-то вечер такой... паршивый. Я позвоню кое-кому, дозаполни пока опрос, ладно?

   — Вы уверены?

   — Да, абсолютно, — солгал Константин, понимая, что здесь Валера ему ничем не поможет.

   Валера недоверчиво прищурился, но кивнул и вышел из уборной.

   Константин глотнул воды из под крана, набил рот остатками мятной жвачки и снова набрал Василя, морально готовый к тому, что отвечать он не захочет – хотя, тогда Константин ему устроит...

   — Я слушаю, — донеслось из динамиков голосом Мрака.

   — Расскажи, пожалуйста, что было с людьми в процессе... испытания. Ты же это много раз видел, да?

   — Это... сложно.

   — Это важно. — Ровно, устало ответил Константин.

   — Они как бы... немного сходили с ума. Она расшатывала им мозги, чтобы посмотреть, что... что человек представляет из себя на самом деле. А потом выжигала своей чумой все болезни из организма – иногда вместе с самим организмом.

   Константин нервно сглотнул вязкую, густую слюну.

   — Она их пугала? Злила?

   — У них вроде как... срывало предохранители. Это можно сравнить с опьянением, наверное. Ну, я имею в виду... кто-то по-пьяни становится очень добрым и весёлым, а кто-то вырезает родную семью кухонным ножом.

   — Мрак, можно немного подробнее? Пожалуйста.

   — Я... это сложно, я не знаю. Я сам этого никогда не испытывал. Кто-то говорил, что... им снятся сны? Не знаю. И на основании чего она делает выводы...

   — Хорошо. А что будет, когда всё закончится?

   — Обычно... она просто снова уходила, как бы впадала в спячку, но сейчас... она несколько выходит из под контроля.

   — Послушай, у нас тут были такие случаи, что умерший человек встал и начал ходить, а ещё двое... стали зверьми.

   Мрак замолчал, ответил не сразу, здорово потрепав Константину нервы.

   — Умерший... я думаю, она как бы... знаете, упустила момент, когда он умер, заметила, расстроилась и попыталась это исправить. Говорю же, она нестабильна. А звери... ну, среди нас ходили легенды, что иногда так она наказывает тех, на кого зла, но сам я никогда не видел... Сейчас она в принципе зла. Она осталась без последователей.

   — Хорошо. Можно последний вопрос?

   — Да.

   — Как так вышло, что... не так давно здесь умерло целое поселение, а об этом даже местные канальчики не упомянули?

   — У нашего... главного были хорошие связи с обеспечеными людьми. Тут всё просто.

   — Понял. Спасибо тебе.

   — Вам спасибо, что не убили. — Немного озлоблено ответил подросток, и Константин снова почувствовал себя виноватым.

   Звонок прервался.

   Константин убрал телефон в карман и принялся умываться ледяной водой, пока не перестал чувствовать лица. Что происходит – и вокруг, и с ним самим?

   Он вернулся в кабинет к Валере. Тот закончил с опросником и, вновь выключив лампу, вернулся к экрану ноутбука. Константин подхватил листы опросника и начал на калькуляторе высчитывать результат. Диагнозом, про который он уже и забыл, оказалась скромная «субдепрессия?» а вовсе не какая-нибудь шизофрения. По воздействию всё было в норме (хотя необходимо поставить это под вопрос, потому что Валера последние дни всё же был нетрезв значительную часть времени) а остальное Константина... не то, чтобы не интересовало, но ответы на некоторые вопросы он не был обучен анализировать. Но с этим он ещё разберётся.

   — Ну как? — Спросил Валера, выждав несколько минут.

   — Блестяще. Поздравляю, ты полностью адекватен и скорее всего не подвергался воздействию аномалий. — Мрачно выдохнул Константин.

   — Рад слышать, — пробормотал Валера. — Константин, если вы не против и вы точно в порядке, я хотел бы пойти домой. Скоро стемнеет и начнётся снег.

   — Да, конечно. Давай провожу тебя, а то...там сейчас не очень безопасно.

   — Хорошо. Сейчас, сохранюсь только.

   — Серьёзно? — Константин не то, чтобы хотел говорить это вслух, но Валера в ответ лишь угукнул, не услышав (или проигнорировав) смешок в вопросе.

   Спустя несколько минут они вышли на улицу.

   — Вы имели в виду что-то конкретное? — Спросил Валера, ища зажигалку в кармане пуховика. — Когда сказали, что здесь небезопасно.

   — Да. — А все же, Валера совсем не дурак – ну, поэтому Константину и понравился.

   Умный и своенравный, других Константин, наверное, и не жаловал.

   Он щёлкнул своей зажигалкой и протянул её Валере.

   — Поясните, пожалуйста.

   — Тебе не понравится.

   — Мне здесь ничего не нравится. — Он наклонился к Константину, закурил. — Ну, может, кроме вас.

   Константин нервно, глубоко вздохнул, чуть не поперхнувшись холодным воздухом. Стоило ли Валере знать о случившемся? С другой стороны, он всё равно узнает об этом завтра утром.

   — Один из ушедших из больницы превратился в тварь, как та женщина, и загрыз другую ушедшую.

   В темноте было видно не очень хорошо, но, казалось, Валера побледнел.

   — Я... не думал, что... такое может случиться.

   Константин почувствовал себя виноватым – не за случившееся, за то, что не так давно обвинил в этом Валеру.

   — И мы тоже. Ты ни в чем не виноват, извини, что наорал днем. Здесь, по-хорошему, нужна полноценная группа охотников, чтобы работать с опасными аномалиями и делать это не в одном месте, а в нескольких.

   — И почему её здесь нет?

   — Потому что у меня начальство... — Он повертел несколько слов на языке, но не стал произносить вслух ни одного из них.

   — Как и у всех, — задумчиво хмыкнул Валера.

  Улицы вокруг были практически пусты – Константин несколько раз замечал тёмные опуховиченные фигуры, но не задерживал на них взгляд – не хотел знать, настоящие ли они, или существуют только в его голове. Окна горели, как гирлянда цвета «тёплый белый», изредка тоже наполняясь черными зоркими силуэтами.

  Скоро Новый год, а здесь ничего об этом даже не напоминает, кроме мишуры и бумажных снежинок в местном продуктовом. Захотелось домой, к сыну, в илюминационное царство вычищенных улиц и скидочных ценников, выбирать подарки и пить глинтвейн...

  — Валер, поехали со мной Новый год встречать, как со всем разберёмся.

  — М-м-м. Давайте.

  — Вот так просто? — Последнее, чего ожидал Константин – отсутствие всякого сопротивления.

   — Да. Вы передумаете, когда всё закончится, и не вспомните обо мне, когда вернётесь домой.

   — Уж не решай за меня, — Константин даже немного обиделся на эти спокойные, холодные, но не злые слова.

   — Я не решаю, я говорю, что будет дальше.

   Да уж, у него это неплохо получалось.

   — Плохой опыт? — Заинтересованно спросил Константин.

   Валера тихо рассмеялся, спрятав нос в шарф:

   — Ну, плохого опыта не бывает.

   — И всё же, мне интересно, что такого случилось, раз ты теперь так думаешь.

   Валера зябко поежился, фыркнул.

   — Никакой драматичной истории. Просто... такой характер. Пока что никому не захотелось... долго меня терпеть, да и мне... — он не стал продолжать, спрятался в шарф чуть ли не целиком.

   Какой это такой характер, интересно? За внешней грубостью и этим нервным смущением Константин видел искренность, отзывчивость и принципиальность. Хотя он, конечно, прекрасно понимал, почему с Валерой может быть непросто, но... ему-то непросто не было.

   Константин посмотрел на него, на дурацкие эти очки – ещё хуже чем те, что он разбил сегодня, и кудри, падающие на лицо, и умный, с хитринкой, взгляд тёмных глаз. Какое чудесное в своей заиндевелой печали создание...

   Константин замер, а потом схватил Валеру и притянул его к себе – прежде, чем понял, что заставило его это сделать.

   — Тихо.

   Здесь что-то было. Еле слышный перестук... не то костей, не то палок, может, даже копыт, ощущение чего-то дурного, лихорадки, болезни, смерти.

   Стало тяжело дышать.

   — Слышишь? — Полушепотом спросил Константин.

   Валера кивнул, прижался к Константину.

   Стрелять, находясь почти что среди людей – рискованно. Был бы Константин уверен, что имеет дело с материальной сущностью – рискнул бы, но пока что это выглядело бессмысленным. Если побежать, можно только спровоцировать аномалию. Что делать, отвлечь? Напугать? Для этого нужно знать, с чем ты работаешь.

   Опять же, не было бы с ним Валеры...

   Константин сосредоточился, доверился чутью, напряг зрение. Стало... страшно. Такой страх не разогревал, не готовил к действию а, наоборот, сковывал, словно ты промерз насквозь.

   Он взял Валеру за руку, мол, все хорошо, не бойся – скажи он это вслух и слова стали бы ложью, но прикосновения лгать не могли. Отпустил его; подхватил с земли палку, что лежала неподалёку. Аккуратно вытащил серебряную маленькую цепь. Звук выйдет не очень похожим, но, может быть, это даст им пару минут. Это первое, чему учили при неожиданном столкновении с неизвестной, потенциально опасной аномалией – убраться подальше, постараться не оказать влияния и не попасть под влияние и вернуться позднее.

   Валера беспокойно посмотрел ему в глаза.

   Стук приближался, и воздух удавалось глотать совсем понемногу, и в нос ударил запах... хвойного дерева, красных кислых ягод, залитых кипятком, крепкого дыма, снега и – только самую малость – крови.

   Константин постучал, пытаясь сымитировать тот же ритм. Аномалия будто бы замерла, не понимая, что происходит. Перезвон цепи сбил её с толку ещё сильнее, запах стал ярче, Константин расслышал в нем ноту... шерсти, так могла бы пахнуть натуральная шерсть.

   — Сейчас будем бежать, хорошо?

   Валера кивнул; ресницы его были белыми от снега.

   Константин обмотал палку цепью (жалко – докажи потом, что ты её не в ломбард сдал, и нет, достойная зарплата – не аргумент) и, постучав ещё несколько раз, отбросил её подальше, в сторону деревьев. Она ударилась ещё раз, прозвенела цепочкой. Константин был готов тянуть Валеру в противоположную сторону. Но аномалия бросилась на звук, сбила их с ног прямо в снег, проскочила мимо.

   Константин почувствовал, как у него характерно онемел бок, который задела аномалия. Будто его облили жидким азотом. Не страшно – так, пара синяков, головная боль, возможно, кашель. Хорошо, что он прижал Валеру к себе. Хорошо, что она задела его правый бок, и сердцу ничего не будет.

   — Ты цел? Не зацепило?

   Валера дышал резко, не то испуганно, не то взбудораженно, не то просто жадно. Он не стал отвечать, придвинулся к Константину и поцеловал его – уже очевидно жадно, хотя всё так же неумело.

   Константин спешно ответил, не меньше, чем Валера, сходя с ума от эмоций и адреналина, одним рывком встал, поднял на ноги Валеру и бросил короткое:

   — Идём, быстро.