Let me entertainment you!
(Бэйлот Барритил, испепеляющий очередного врага).
***
Взгляды историков на Бэйлота Барритила различаются. Некоторые называют его предателем, другие — наставником и близким другом Энры, после вознесения известной как Полусмертная Богиня. Одно можно сказать точно: Бэйлот путешествовал с отрядом Энры, потому что нашел у них покровительство и защиту от обитателей Поверхности, тогда куда более враждебных к дроу, чем в наши дни. Он помогал Энре в ее противостоянии с отродьями Баала, однако держался высокомерно и отстраненно и отвергал любые попытки сблизиться.
Единственное, что имело для него значение, — его шоу, гладиаторские бои под названием «Черные Ямы», которыми Бэйлот управлял в Подземье долгие десятилетия.
Жертвами Бэйлота (или «участниками», как он сам их называл) часто становились странники-одиночки, заключенные, потерявшие бдительность компании искателей приключений, рабы, пленники, дроу-изгнанники и, в общем, все, кого он мог застать врасплох и кто мог хотя бы недолго продержаться на арене. Долгие годы он ловко скрывался от правосудия и даже — не то вмешательством его бога Ваэрона, не то стараниями его соратников и прислужников — сумел избежать казни, к которой был приговорен.
Неизвестно, что помешало ему вернуться в Сшамат, его родной город в Подземье, где он двадцать семь лет пробыл Архимагом, и почему он решил остаться на Поверхности, однако есть неподтвержденные сведения, что здесь он создал новые Черные Ямы, где игры проводятся до сих пор.
(«Известные преступники Фаэруна», Аннаретта Марритео)
***
Самое худшее в заклинании декомпрессии — то, что ты все вокруг осознаешь, но не можешь видеть, не можешь пошевелиться, не можешь даже моргнуть. Обращенные в пять маленьких деревянных фигурок, они тряслись в сундуке, а рядом с негромким лязгом перекатывалась фляга с Наблюдателем. Иллиатрэ мог только мысленно себя проклинать, но, борясь с отчаянием, заставил себя думать о том, как выбраться. Дэмиэн захватил их в плен — зачем? Чтобы продать Абсолют или еще кому?
Иллиатрэ завел друзей в западню! Завел, хотя все твердили ему не вести с зентами дела!
Нет. Нужно думать, как выбраться. Нужно думать…
Тряска наконец прекратилась. Сундук мягко поплыл в сторону, словно его несли, через несколько минут отворился, и его черное нутро залило светом. Их грубо вышвырнули на пол, развеивая заклинание.
Иллиатрэ судорожно хватанул воздух ртом. Руки и ноги бесконтрольно тряслись, мышцы подергивались. Он изо всех сил пытался подняться, но не мог, как и спутники. С трудом осознавал, что они оказались в комнате и лежали на толстом вытертом узорчатом ковре…
Магическая сила снова сковала их, не давая пошевелиться.
Дэмиэн неподалеку, как ни в чем не бывало, неодобрительно провел пальцем по засаленному подсвечнику и нахмурился. Пробормотал:
— Подумать только, меня не было две недели, а он успел распустить слуг. Хотя, может, они сбежали. Не каждый выдержит его две недели…
Словно в ответ на его слова, из бокового прохода выскочил юноша в простых одеждах и учтиво поклонился:
— С возвращением, глубокоуважаемый господин Дэмиэн. Несравненный хозяин сейчас занят, но он примет вас, как только осво…
— Он заставил вас называть его «несравненным хозяином»? Передай ему, чтобы спускался, — в воздух дохнуло жаром, и из глотки Дэмиэна вырвался инфернальный рык: — СЕЙЧАС ЖЕ!
Иллиатрэ дергался под печатью так, что все тело скрутило болью, но тщетно. Мог двигать лишь глазами, что и сделал, отчаянно высматривая путь к спасению, но натыкался взглядом лишь на книжные шкафы и полки, забитые томами. Волшебные кристаллы, сложные оптические механизмы и ворохи трав на тумбах. Магическая башня?
Наверху скрипнула дверь, с грохотом разошлись створки. Тень прочертила открытый второй этаж, за перила вцепились изящные руки с длинными пальцами, и из полумрака показался высокий дроу. Его густые длинные волосы спадали на спину, лицо с резкими чертами выдавало возраст — он был старше Иллиатрэ на несколько столетий.
При виде них его красные глаза вспыхнули удивлением и прищурились, а по губам расползлась довольная улыбка.
— Так-так-так! — воскликнул он, и эхо его голоса раздробилось, отразившись от каменных стен. — Неплохо! Я бы даже сказал: поразительно прекрасно, Дэмиэн, дорогой друг! Я даже прощу твои возмутительные вопли, взрывной волной вышибившие воплощение новой игры из моей головы! Гитиянки особенно занятна! Я уже и не помню, когда в Черных Ямах сражались гитиянки! Кажется, лет пятьдесят назад… Неважно. В этот раз ты превзошел сам себя! Но зачем же угрожать участникам с порога? Если будешь так грубо с ними обращаться, потом придется потрудиться, чтобы наладить контакт!
Над полом с гудением вспыхнули новые магические метки.
Внутри что-то болезненно лопнуло, и на губах Иллиатрэ выступила кровь.
— Иллиатрэ! — выкрикнул Астарион бессильно, но над ними уже смыкалась колючая тьма.
***
На них наваливалась темная, тусклая клетушка, едва-едва освещенная чадящими факелами. Лаэ'зель мерила ее шагами, словно заточенный зверь, Астарион и Шэдоухарт сидели на полу у стен, отбросив грязную солому. Они давно уже пришли в себя, а Иллиатрэ до сих пор лежал без сознания. Чтобы хоть немного отвлечься от ужасающей ситуации, в которой они оказались, Гейл размышлял, с кем они имеют дело.
Он очень редко встречал волшебников, превосходящих его по знаниям, но (в последнее время) частенько встречал тех, кто превосходил его по силе: нетерийская сфера все же серьезно повредила его связь с Плетением, и он до сих пор не восстановился. Незнакомый дроу по силе и опыту однозначно на уровне Архимага — это ощущалось по той легкости, с какой он погрузил их всех в долгий зачарованный сон. Насчет же Дэмиэна…
Ни один волшебник не пользовался жезлом для проведения магической энергии.
Но сейчас у них была проблема посерьезнее.
Не осталось ни оружия, ни доспехов, ни магических мешков. Даже кольца с пальцев — и те стянули.
И амулет Иллиатрэ тоже.
Тот до сих пор не пришел в себя, и Гейл знал, что будет дальше.
— Давайте его придержим, — предложила Лаэ'зель, склонившись над Иллиатрэ. — Аккуратно. Чтобы он ни на кого не кинулся.
— Ни в коем случае, — покачал головой Гейл. — Если в него вселился какой-то дух или существо других планов, оно может решить, что мы ему угрожаем. Вообще, отойдите все.
Они отступили на несколько шагов, прижимаясь спинами к грубым каменным стенам. Прошло несколько минут, и Иллиатрэ шевельнулся. Его губы натужно дрогнули, брови скользнули к переносице. Он медленно сел. Широко распахнул глаза — и в его пустом, рассеянном взгляде, что ни на чем не останавливался, ничего не было от Иллиатрэ. Изменилось даже выражение лица: челюсти плотно сжались, подбородок выдался вперед, ноздри хищно раздулись. Он поднялся на ноги, ловко и беззвучно, как убийца. Увидел их — и замер. Воздух с шумом ворвался в его грудь и с таким же шумом вырвался, сменяясь глухим клокотанием.
— Ты узнаешь меня, Иллиатрэ? — осторожно произнес Гейл и вытянул руку, ступив вперед. — Это я, Гейл. Я рассказывал тебе про огненного мефита, который сжег мою одежду… Помнишь?
Иллиатрэ издал короткий, судорожный рык, как загнанный зверь.
— Я тебя не знаю, — бросил он отрывистым, низким голосом. — Я никого из вас не знаю. Вы заперли меня в темнице!
Он ощерился и с размаху врезался плечом в решетку. Они вскрикнули одновременно, заглушив хруст его сустава.
— Стой! — выпалил Гейл. — Осторожно! Ты так себе руку сломаешь! Мы тебя не запирали — мы же здесь вместе с тобой, такие же пленники, посмотри на нас!
В широко распахнутых глазах Иллиатрэ плескалась пустота, зрачки сузились, утопая в побледневших, почти пурпурных радужках.
— Я вас не знаю, — повторил он и отступил к прутьям.
— Мы твои друзья. Мы хотим тебя защитить. Прошу… мы не причиним тебе вреда.
— Это я защищаю, — произнес Иллиатрэ рокочуще и шумно выдохнул.
— От чего? — выдохнул Гейл.
— Я защищаю, — снова послышалось в ответ.
— Ты делаешь ему больно. Он рассказал, как ты сломал ему два ребра. И сейчас — врезался плечом в решетку с такой силой, что мог выбить сустав…
— Это то, чего он желает, — отрезал Иллиатрэ, поигрывая пальцами в воздухе, словно пытаясь потянуть нити Плетения, но магический барьер отрезал все попытки создать заклинание. — Только так я могу защитить.
— Поверь, он этого не хочет, — вмешался Астарион. — Кто ты вообще такой?
— Я защищаю, — повторил Иллиатрэ с очевидным раздражением и бросился на него. Врезался Астариону головой в грудь, как таран, повалил на землю и стиснул руками горло.
Лаэ'зель тотчас схватила его в охапку и заломила предплечьем за шею. Иллиатрэ хрипел, дергался и вырывался, раздирал ей руки ногтями, пока не обмяк и его глаза не закатились. Она осторожно опустила его на землю.
— Ну вот зачем ты вмешался?! — набросился Гейл на Астариона. — У меня почти получилось его разговорить!
— Да что там разговаривать?! — огрызнулся Астарион, ощупывая горло. — И ежу понятно, что это демон!
— А ты в этом много понимаешь?!
— Уж достаточно, чтобы понять, что в Иллиатрэ не сказочная фея вселилась!
— Ты не понимаешь, — отрезал Гейл, отступая. — Скорее всего, это не демон, они обычно ведут себя по-другому! Это может быть призрак кого-то, кого Иллиатрэ убил, или дух, который совершенно случайно привязался к нему, или существо из эфирных планов! И подходы к их изгнанию совершенно разные!
Они ждали, но Иллиатрэ так и не пришел в себя. Время текло. Их окружал душный, давящий, густой воздух — и ни надежды на спасение.
***
Личинка под лупой извивалась и раскрывала круглый зубастый рот, явно недовольная своей участью. Пытаясь подавить возбужденную дрожь, Дэмиэн подцепил ее щипцами и протянул Бэйлоту. Давно ничего не вызывало у него такого интереса.
— Цереморфоз… — протянул он. — Но замерший.
— Замерший? — поморщился Бэйлот, отодвигаясь. — Не тычь мне ее в лицо, мерзость! Не бывает замершего цереморфоза. Это было бы бессмысленно! Зачем, по-твоему, иллитидам замедлять размножение своего вида, когда они вывели столько личинок и заразили носителей?
— Это я и пытаюсь выяснить, — отрезал Дэмиэн, бросил личинку в банку и завинтил крышку.
Подсвечник, стоявший на тумбочке под стеной, резко погас — проклятый ремонтник никак не мог довести до ума оплавленное окно, пострадавшее во время стычки с арфистами, и теперь сквозь щели врывались сквозняки. На Дэмиэна нахлынуло раздражение. Вся эта башня давно бы обрушилась, если бы не он.
— Тебе не на что потратить время? — отмахнулся Бэйлот, поигрывая вином в бокале.
— А тебя не волнует, что это может быть частью какого-то заговора или даже Великого Плана иллитидов?
Бэйлот покосился на него испытующе.
— А как высока вероятность, что те участники превратятся прямо на арене и я получу подборку из пятерых иллитидов?
— Учитывая, что они до сих пор не превратились, — вероятность крайне мала, если вообще есть. Говорю же, что-то блокирует цереморфоз. Ты вообще меня слушаешь?!
— …Тогда — не волнует.
Кто бы сомневался.
— И что ты будешь делать, если все вокруг начнут обращаться в иллитидов?
— Вернусь в Подземье. Между прочим, лет сто сорок назад возле наших городов была колония иллитидов, и мы неплохо с ними уживались. С некоторыми я даже нашел общий язык настолько, что они посещали мои Игры! И им нравилось… хотя, разумеется, их эмоции трудно понять, но я уверен, что то было одобрение.
Дэмиэн подавил вздох. Нет, если угроза не станет весомой и не будет иметь отношения к Черным Ямам, Бэйлот всерьез ее не воспримет.
— Посуди сам, — продолжил Бэйлот снисходительно, — допустим, начнется Великий План! Какова вероятность, что в него не вмешается ни одно божество, ни одно адское исчадье и ни один дуболом, возомнивший себя героем? Да быть такого не может! А раз так — почему мы должны об этом беспокоиться?
— Неожиданно здравый аргумент, — отрезал Дэмиэн и решил сменить тему: — Подумай, кто из них останется в Черных Ямах, Бэйлот. Двое… или трое, так уж и быть.
— Двое или трое?! — взвился Бэйлот и так дернул бокалом, что вино плеснуло на вытертый ковер. — Ты приволок их в мою Башню, а теперь говоришь, что я не могу оставить ВСЕХ?! Как ты смеешь?!
Оплавленное стекло в окне зазвенело от нового порыва ветра. Всегда нравилось проводить время в этой гостиной — самой маленькой и старой из гостиных Магической Башни, — но сегодня пламя в камине как будто совсем не согревало, а света не хватало, чтобы разогнать полумрак. Откуда только взялось раздражение?
— Не жадничай. Нам нужны деньги, в прошлом месяце мы порядком поиздержались. Или ты до сих пор думаешь, что деньги — такие блестяшки, которые наземники клеят к стенам своих жилищ, чтобы было красивее? Ты никогда не слушаешь меня, дроу, даже не хочешь слышать! Твоя голова забита сплошными Черными Ямами! Если бы не я, мы бы оба давно болтались на виселице!
— Ты? Ты во всем ищешь выгоду и не понимаешь, как обстоят дела на самом деле! Это — мое призвание! Я творец! И я не позволю тебе разрушить мой задум! Я считаю, что каждый из них гораздо лучше сыграет свою роль в моих Черных Ямах, но если ты считаешь, что нам нужны деньги, — давай продадим вампирское отродье Касадору.
— Мы НЕ будем иметь дела с Касадором, Бэйлот, — с нажимом произнес Дэмиэн и тут же понял, что заглотил наживку. Ему нарочно припомнили тот давний провал с вампиром, когда он едва не сделался прислужником, не совсем правильно оценив риски.
— О-о-о, маленького Дэмиэна разок оставили в дураках, и он взбесился! — протянул Бэйлот язвительно. — Я думал, ты уже к такому привык!
— Заткнись! — рявкнул Дэмиэн глухо. Неизвестно, когда они оказались на ногах и угрожающе смотрели друг на друга, разделенные небольшим полированным столом красного дерева. — Гораздо лучше продать Иллиатрэ Дому Ша'эх! Они точно заплатят за него хорошие деньги!
— Делай что хочешь, но гитиянки я оставлю себе! Она будет жемчужиной моей коллекции! Кого бы я продал, так это полуэльфийку. На фоне остальных она выглядит… несколько невыразительно. Моя публика крайне требовательна, и такими примитивными, приевшимися вещами ее не впечатлить.
— Значит, полуэльфийка… — протянул Дэмиэн тихо, чувствуя, как буря между ними понемногу утихает. — Ее тоже можно продать дроу, в какой-нибудь дом удовольствий. Как раз там она будет экзотикой.
— И волшебника, — добавил Бэйлот. — Ничего особенного я в нем не увидел. Ты можешь хоть представить, сколько волшебников побывало в Черных Ямах?
— Значит, решено, — подвел итог Дэмиэн. — Я свяжусь с дроу, предложу им полуэльфийку. Заодно аккуратно прощупаю почву и узнаю, за сколько Дом Ша'эх купит своего беглеца. А волшебника… Надо подумать.
— А я намекну одному из отродий Касадора, что у нас может быть информация для него. Хотя, конечно, я был бы более благодарен, — отрезал Бэйлот с нажимом, — если бы отродье осталось в Черных Ямах!
— Не волнуйся, у тебя останется гитиянки и тот из них, на кого не найдется покупатель. А, еще одно. Когда кто-то из них умрет, отдай мне тело. Я хочу изучить еще несколько личинок.
— Да пожалуйста, — отмахнулся Бэйлот. — Мертвые они мне не нужны. Вопрос в другом… Что старый след твоей магии делает на этом амулете?
Он запустил руку в карман мантии, выудил потертый серебряный амулет и покачал на цепочке, как маятник. Дэмиэн нахмурился:
— Что-то не припомню, с каких это пор я должен перед тобой отчитываться, дроу.
В свое время он решил немного подсластить Иллиатрэ пилюлю: наложил заклинание для чтения мыслей на амулет, подавляющий дикую магию. Так «ошейник» годился хоть на что-то приятное.
— Он дикий маг, дикий маг, рожденный в городе Паучьей Королевы, — Бэйлот издал смешок. — Парня от рождения настигают несчастья, ну разве не невыносимо? Небось, надоела неизбежность неудач! Недаром он попал в мои Черные Ямы — это для него единственный шанс блеснуть в своей жалкой жизни! Так или иначе, а это ему больше не нужно.
Быстрее, чем Дэмиэн успел среагировать, Бэйлот швырнул амулет в зачарованный огонь камина и направился к выходу. Серебро и старые заклятья вздувались пузырями и взрывались в огне под канонаду его шагов, но не могли вырваться из-за невидимого барьера.
***
Иллиатрэ застонал. Перевернулся на спину, не совсем контролируя тело. С трудом сел, потянулся рукой ко лбу и вскрикнул от боли, мгновенно придя в себя. Казалось, его очень долго и с удовольствием лупили ногами.
— Слава богам, — пробормотал Астарион, придвигаясь к нему, и выдал слабую усмешку. — Ты как? Когда у тебя кровь ртом пошла, у меня, честное слово, внутри все оборвалось.
О нет. Нет-нет-нет. Иллиатрэ рванулся рукой к медальону, лихорадочно ощупал грудь, но наткнулся лишь на пустоту.
— Черт… — выдохнул, а внутри что-то задрожало, как струна от удара. На миг ситуация показалась безвыходной, но нет, конечно же нет, выход есть всегда, выход…
Спутники сидели на полу у стены, безоружные, без брони, подавленные. Это он завел их сюда, он виноват. Он потерял бдительность, столкнувшись с Маклором…
С Дэмиэном.
Гейл нервно кашлянул.
— Твое плечо… Все нормально?
— Мы не успели вмешаться, прости, — выдохнула Шэдоухарт. — Ты разбежался и врезался в прутья.
Иллиатрэ нахмурился. Скривившись, ощупал плечо, что тут же запульсировало болью.
— Да я чувствую! Уф… Я же ни на кого не набросился? Честно скажите.
Они обменялись неловкими взглядами.
— Набросился, — произнесла Лаэ'зель. — На Астариона, потому что он много и не к месту трепал языком, как обычно, но я тебя вовремя оттащила. И да, ты должен кое-что знать.
Она протянула к нему руки, закрыла глаза, и его разума осторожно коснулось ее сознание. В ушах донеслись далекие, словно сквозь прореху в толще каменной стены, голоса Дэмиэна и незнакомого дроу.
Они обсуждали, что сделают с пленниками.
Иллиатрэ отдернул руки и вскинул голову к черному закопченному потолку. Они в подвале Магической Башни? Сюда никак не мог пробиться разговор из кабинета на надземном этаже! Он шумно, гневно втянул воздух сквозь зубы и процедил:
— Забудьте об этом. Ублюдки хотят, чтобы мы потеряли самообладание и запаниковали.
— Пусть только приблизятся! — выдала Лаэ'зель, сжав кулаки, и горделиво, кривовато усмехнулась. — Я переломаю им ноги и вырву хребет!
— Мы должны выбраться, — с нажимом произнесла Шэдоухарт, глядя Иллиатрэ в глаза. — У меня есть несколько вариантов, как именно убить их обоих, и с каждой секундой вариантов становится все больше.
— Дроу сказал, что не видит во мне ничего особенного, — хмыкнул Гейл. — Хочу показать, как сильно он ошибается.
— Ну, что тут скажешь? — ухмыльнулся Астарион. — Они откусили гораздо больший кусок, чем могут проглотить. Пусть мы станем им поперек горла.
Они все так смело и решительно говорят, словно не увязли по уши в дерьме! Что, у него поднабрались?
Иллиатрэ сдержал полный облегчения смешок, похлопал себя по карманам штанов и, ничуть не удивившись, достал оттуда сферу, что слабо замерцала от прикосновения. Она и раньше дрейфовала по их магическим мешкам, от одного другого, и даже сейчас смогла вернуться, хотя ее наверняка забрали вместе с другими вещами.
— Эй, Хранитель. Мы очень далеко от Уилла и Карлах? Ты сможешь защитить их на расстоянии?
Сфера воспарила над ладонью и неспешно закружилась, сияя гранями.
— Я делаю все, что в моих силах, — раздался низкий, лишенный эмоций голос, — но с каждым мгновением, что вы разделены, моя власть над их паразитами слабеет. Я могу выиграть сутки, максимум — двое, но, если вы не поторопитесь, твои спутники, оставшиеся в лагере, попадут под влияние Абсолют. Возможно, она сразу же обратит их в иллитидов.
Иллиатрэ скрипнул зубами.
— Понятно. Значит, надо выбраться за сутки.
Его медленно, но неотвратимо захватывало отчаяние.
Отвернувшись, он подергал решетку, разгреб соломку, ковырнул пальцами камни стен и пола — сидели как влитые. В глубине коридора раздались шаги, и он дернулся, выпрямился, сжал кулаки. Пусть эту тюремную камеру окружает антимагический барьер, он будет рвать врагов ногтями и зубами, но не позволит никого увести!
Но… это… это вообще реально сделать?
Давай продадим вампирское отродье Касадору.
Делай что хочешь, но гитиянки я оставлю себе! Она будет жемчужиной моей коллекции!
Значит, полуэльфийка… Ее тоже можно продать дроу, в какой-нибудь дом удовольствий. Как раз там она будет экзотикой.
И волшебника. Ничего особенного я в нем не увидел.
Гораздо лучше продать Иллиатрэ Дому Ша'эх! Они точно заплатят за него хорошие деньги!
Проклятье. Он убеждал спутников не вестись на гребаные манипуляции Дэмиэна, но сам влетел в его сети и теперь не может выпутаться! Неужели ублюдок так хорошо его знал, что безошибочно ударил в самое уязвимое место?..
Жаль, что за эти годы Дэмиэн правда не провалился в Ад!
В глубокой тьме коридора показался силуэт дроу — Бэйлота. Его черная мантия сверкала золотыми нитями, что сплетались в изящную вышивку, на пальце блестело кольцо с аметистами. При виде них за решеткой, подавленных и беспомощных, он озарился улыбкой, надменной и полной отеческой нежности одновременно.
Явно наслаждался властью над ними.
Горло Иллиатрэ стиснулось от ярости, но вместе с тем в глубине души пришло облегчение. Он впился взглядом в глаза Бэйлота, пытаясь усмотреть проблеск, что помог бы найти общий язык, но увидел лишь ярко-алую туманную пустоту. Даже если удастся с ним договориться, он может нарушить сделку в самый неподходящий момент. Не стоит доверять дроу, особенно — такому дроу!
Краем глаза Иллиатрэ уловил движение позади и чуть повернул голову. Астарион, Лаэ'зель, Гейл и Шэдоухарт поднялись, прислонились к стене, как один, скрестили на груди руки. На их лицах читалось холодное презрение и упрямство. Лаэ'зель, всегда такая бесстрашная и разящая в бою. Гейл, решимость и забота. Шэдоухарт, свет и тьма одновременно. Астарион, ласка и кнут, любовь и яд, разъедающий сердце, эльф, заслуживающий гораздо лучшего…
Иллиатрэ до боли сжал зубы, не пытаясь подавить гнев: позволил ему разойтись по телу, ударить в голову и схлынуть. Беспомощность — самое мерзкое чувство, что только существует в этом гребаном мире, но, если с ней не совладать, она затуманит сознание, спутает мысли и не позволит действовать.
— Рад приветствовать вас во временном пристанище для участников Черных Ям! — провозгласил Бэйлот хорошо поставленным, полным энтузиазма голосом. Иллиатрэ против воли бросил взгляд на закопченные стены, черную решетку и грязную солому на полу. Хорошо пристанище, ничего не скажешь. — Я здесь, чтобы объяснить вам правила участия в боях на арене Черных Ям! И, предупреждая глупые вопрос: нет, от участия нельзя отказаться, и, да, бои насмерть, если не указано иное Распорядителем, то есть мной!
— Признаться честно, — ядовито процедил Иллиатрэ, выгнув бровь, — я ожидал чего-то поинтереснее. Гладиаторские бои насмерть? Вы всего-то для этого нас похитили? Скука!
Намеревался выбить Бэйлота из колеи, но тот лишь хмыкнул и развел руками.
— Разумеется, ты прав, если говорить о простых гладиаторских боях, но тебе и всем вам, ничтожествам и недоумкам, выпала честь поучаствовать в деле всей моей жизни, в самом выдающемся из всех выдающихся шоу, — Черных Ямах! Если твой малюсенький мозг не может осмыслить разницу, не беспокойся, скоро сам получишь возможность убедиться!
— …И у тебя, твою мать, САМАЯ РАЗДРАЖАЮЩАЯ манера речи, что я только слышал!!! Ты специально так говоришь, чтобы пленников выводить?!
Бэйлот смерил его долгим, оценивающим взглядом, снова осклабился, и в его красных глазах вспыхнула злость.
— Понимаешь ли… — протянул он медленно и покрутил пальцем в воздухе, задевая нити Плетения, что загудели красной энергией. — Я бы посоветовал тебе быть поосторожнее и послушнее. Я понимаю, что мой… примитивный партнер, — он закатил глаза и опустил руку, — обошелся с вами как с мешками мяса, а не как с бойцами, достойными сражаться на арене, но следи за языком, тупоголовая тварь! Только от моей милости зависит, как долго ты здесь протянешь и насколько приятным или мучительным будет этот период! Я могу выставить тебя и твоих спутников против Горного Великана и не дать вам ни доспехов, ни оружия! Да, продержитесь вы прискорбно недолго и зрители разойдутся разочарованными, но мне доставит истинное удовольствие увидеть кровавое месиво, в которое вы превратитесь!
Иллиатрэ осекся. Чувствовал, когда угрозы пусты, а когда нет, и сейчас понимал, что для этого дроу их жизни действительно не стоят ни гроша — даже более того, он будет рад, если они умрут на арене!
— Эй, Бэйлот, — бросил он нарочито дружелюбно и выдал кривую ухмылку, что дружелюбной точно показаться не могла. — Мы же оба дроу, ты и я, и знаем, как устроен этот мир. Неужели ты действительно считаешь, что такие, как мы, существа, рожденные править, должны сражаться на арене, словно рабы?
Бэйлот тоже усмехнулся.
— Мы с тобой? — протянул тягуче и рявкнул: — Мы?! Что у меня, величайшего мага Сшамата, Распорядителя Черных Ям, может быть общего с такой пылью, как ты?! Ты — всего-навсего раб, носящий на лице отметину паучьих жриц. Даже милостивый Ваэрон побрезговал бы тобой!
Иллиатрэ заскрежетал зубами, вцепился руками в прутья.
Еретик! Сшаматский ублюдок! Ваэронит, забывший свою истинную богиню! Тебя превратят в драука, и ты будешь дрожать в тенях до скончания своей жалкой жизни!
«Спокойно, — неожиданно мягко разлился в голове голос Лаэ'зель. — Зачем тебе отстаивать богиню, что тебя предала? А за то, что он оскорбил тебя лично, ты сможешь отомстить, когда мы доберемся до обоих ублюдков и снесем им головы!»
Иллиатрэ выдохнул. Опустил руки.
— Что ты говоришь? — произнес, изо всех сил возвращая самообладание. — Я наслышан о Лорде под Маской. Разве он не принимает под свое покровительство всех дроу, измучившихся жить под гнетом Паучьей Королевы? А особенно верные его адепты — мужчины-дроу, некогда искалеченные и униженные мерзкими паучьими жрицами! У нас с тобой куда больше общего, чем тебе кажется, Бэйлот! Посмотри на меня!
Он собирался сказать, что разве шрам на его лице не лучшее доказательство словам, но в горле встал ком. Ну уж нет, не станет он унижаться еще больше! Его и без того обвели вокруг пальца, поймали в ловушку и зашвырнули в душную, утопающую в полумраке тюремную камеру, а перспективы впереди еще хуже!
— Ха… — протянул Бэйлот. — Не стану отрицать, в твоих словах есть зерно истины. Ладно, так и быть, одарю тебя толикой своей милости!
Он запустил руку в карман мантии и щелчком перебросил какой-то предмет. Иллиатрэ поймал его, разжал кулак и увидел на ладони темный бронзовый кругляш. На одной его стороне было оттиснуто безумно ухмыляющееся лицо Бэйлота в анфас, а на другой — в профиль.
— Это еще что?!
— Ямник, — отозвался Бэйлот. — Валюта Черных Ям, за которую вы сможете купить удобства в свою гостевую комнату, доспехи, оружие, услуги целителя и все такое прочее. Больше побед — больше монет.
— …Это самая уродливая монета, что я только видел. И название идиотское. Ублюдок, как только я отсюда выберусь, выпущу тебе кишки!
— О, я знал, что ты так скажешь, — все вы так говорите! — с мрачной улыбкой вскинулся Бэйлот. — И я с радостью предоставлю вам такую восхитительную, выдающуюся возможность! Если вы победите в шестнадцати боях — в чем я, само собой, сильно сомневаюсь! — в семнадцатом бою сможете сразиться со мной и обрести свободу!
И выдал издевательский смешок.
— И что, кто-нибудь тебя побеждал? — вскинул брови Иллиатрэ, хотя играть по его правилам и сражаться на какой-то там гребаной арене не собирался.
— Да! — бросил Бэйлот все тем же тоном, но что-то на миг дрогнуло в его улыбке. — Один раз. Что ж, участники, отдыхайте и набирайтесь сил, ведь уже сегодня вечером вас ждет славное сражение на величайшей из гладиаторских арен всех планов!