So give me your fire, give me your fear

Give me your faith when love gives you tears

Give me your heart, give me your fate

Give me your hand when love gives you hate

(«Whisper» — Burn The Ballroom)

Так отдай же свою искру, завещай мне всю затаенную робость,

Когда любовь придет к тебе с колом отчаянья, доверься мне.

Отдай мне свое сердце, дай овладеть твоей судьбой,

Протяни мне руку, когда от любви до ненависти останется лишь шаг.

Направляясь к месту ритуала, Гейл объяснял:

— Астральный паразит — сложная, малоизученная форма жизни, потому что обитает только на дальних планах и в нашем мире обычно не встречается. Он присасывается к душе смертного и питается его эмоциями. А чем эмоций больше, особенно негативных, тем сильнее становится паразит, пока не поглощает душу и не захватывает тело.

— Просто замечательно, — мрачно пробормотал Иллиатрэ.

— Однако… паразит почти не приспособлен к жизни на нашем плане. Без души носителя он долго не протянет.

— Знаешь, какое-то слабое утешение, учитывая, что я к тому моменту тоже буду мертв!

В боевом облачении и с посохом за спиной Иллиатрэ остановился перед факелами, охваченными ровным холодным голубым огнем, что дорогой вели на возвышение из камней, а за ним собралась стая. Впереди мерцал край накрывающего таверну магического купола.

План на словах звучал просто: защищать портал на Астральный план от теней, пока Хальсин и Иллиатрэ не вернутся оттуда, однако что-то подсказывало, что на деле все получится куда сложнее.

— И сколько примерно будет этих теней? — спросил Астарион и выщелкнул кинжалы из ножен, проверяя, легко ли выходят. Чувствовал на себе странный взгляд Уилла, тогда как Карлах, напротив, усиленно ему в глаза не смотрела, хотя старалась вести себя как обычно.

— Все, что здесь обитают, — пасмурно отозвался Хальсин. — И не только тени — затронутые проклятием мертвецы тоже полезут.

Живо представилось, как стая поднимается на камень, прижавшись друг к другу, а на нее отовсюду накатывают копошащиеся черные волны…

— Мне не нравится этот план, — в который раз произнес Иллиатрэ.

— Никому не нравится, — отозвался Астарион, глядя, как Гейл заканчивает чертить на земле магические ловушки, а Карлах с Лаэ'зель расставляют в отдалении от камней бочки с руническим порохом. — У тебя есть план получше? Такой, чтобы вы оба могли пройти на Астральный план, снять проклятие с этих земель, узнать о твоей одержимости, и чтобы никто не пострадал?

Иллиатрэ прожег его взглядом, но не успел ответить: на его плечо опустилась рука Хальсина.

— Пора.

— Иногда я ненавижу, — процедил Иллиатрэ, — то, что вынужден нуждаться в вашей помощи.

Хальсин улыбнулся. Позади него с гудением очертился портал и засиял цветными магическими потоками.

— Здорово ведь, когда есть на кого положиться и от кого ждать помощи. Кажется, ты не помнишь, но мы уже встречались раньше, еще до Изумрудной Рощи.

— Быть не может! При всем уважении, я точно бы запомнил такого здоровенного эльфа!

— Потом расскажу, когда вернемся.

— Ага. И не забудь рассказать, что делал в Мензоберранзане целых пятнадцать лет. И почему мне кажется, что это будет история про секс? Кстати, Астарион, если что… позаботься о моей гаудерии золотистой, ладно?

— Вот уж нет, — отрезал Астарион. — Если что, я ее выкину. Так что в твоих интересах вернуться.

Иллиатрэ хмыкнул. Глубоко вдохнул, с патетичной театральностью развел руками и спиной вперед повалился в портал.

Не успел Астарион отвесить язвительный комментарий, как во мраке вспыхнули десятки красных глаз и отовсюду раздались скрежет, стоны и приглушенный лай.

Тени потекли на стаю волнами, а среди черных силуэтов прорвались изувеченные мертвецы — арфисты, зенты, давно погибшие солдаты Шар и Селунэ, даже гитиянки. Астарион сшиб стрелой адского пса, но на его месте тут же вырос другой. Один из мертвецов с рычанием пропорол Шэдоухарт руку. Зажимая рану свободной ладонью, та отступила выше по камням.

Лаэ'зель и Карлах с ревом бросились на теней, размахивая клинками. Портал за спиной Астариона болезненно вспыхнул: в него попала вражеская стрела.

Волнам противника не было ни конца ни края, и казалось, вся земля шевелилась под их силуэтами.

***

Подхваченный потоками астральной магии, Иллиатрэ вынырнул из портала. Его окружило изменчивое пространство, будто обладающее одновременно всеми формами и цветами, а потусторонний ветер взвихрил волосы и впился в лицо, принося с собой запах крови и далекий звон мечей.

Впереди чернел размытый силуэт. Сердце пропустило удар: вот, вот он, вот Защитник. Увязая по колено в потусторонней материи, Иллиатрэ ринулся к нему и резко осознал себя на твердой земле, среди леса, уходящего в кромешную темноту. Горящие золотисто-красные глаза следили за каждым его движением.

Иллиатрэ пронзил страх. Что если он правда использовал кинжал Дэмиэна тогда, в Подземье, но Защитник заставил об этом забыть?..

— Кто ты? — выдохнул он, остановившись. Силуэт колыхнулся. Ответил низким, нечеловеческим голосом:

— Тот, кто тебе нужен.

— Я тебя призвал?

— Да. Ты, и только ты.

Иллиатрэ сглотнул. Заставил себя мыслить рассудительно.

— Я-я сделал это с помощью кинжала?

Силуэт замерцал, глаза полыхнули ярче. Черное пятно на месте его лица беспрестанно колебалось и менялось, то приобретая знакомые черты, то становясь совершенно чудовищным. Один взгляд на него вселял в душу странное смятение, и хотелось отвернуться.

— Не ты.

Проклятье!

— Я тебя призвал и в то же время не призвал — это как?

— Ты нуждался во мне, — протянулся бестелесный шепот, — и я пришел.

Возможно, все же кто-то другой использовал кинжал, а Иллиатрэ лишь попал под удар? Да и кто мог такое сделать? У него, конечно, были враги, но чтобы настолько… еще и смогли подслушать его разговор с Дэмиэном…

— От чего ты меня защищаешь?

— От всего.

— Зачем ты проводил ритуал со свечами? Чего ты вообще от меня хочешь?!

На месте черного пятна проступило лицо с резкими чертами и высокими скулами, покрываясь серо-синей кожей, и внутри все сжалось от ужаса.

— Ты изменился. Ты отвергаешь мою защиту. Тебя защищают те, кто может тебе навредить. Они могут тебе навредить.

Иллиатрэ вздрогнул от звуков до боли знакомого холодного высокого голоса, зажмурился и со вздохом стиснул переносицу пальцами.

— Прекрати. Зачем ты вообще… Ладно. Я знаю, что они могут мне навредить. — Земля вздымалась буграми под ногами и опадала вниз, но он не шелохнулся. — И я могу навредить им, но это вопрос выбора, а они выбирают меня защищать. Речь сейчас о другом!

Существо издало тяжелый, протяжный, похожий на стон вздох, и черты матери снова растворились в черноте его бесформенного лица.

— Они могут передумать.

— Да.

— Тогда нужно тебя защитить.

— Нет.

— Да, — упрямо повторило существо. — Я защищаю тебя даже от тебя самого.

— Защищаешь меня?! Ты же ранил меня в Подземье, когда я сбежал из Мензоберранзана, помнишь? И сейчас… Из-за тебя я теряю память и не контролирую свои действия! Мне не нужна защита, я сам могу себя защитить!

Призрачное тело существа встрепенулось, разлетелось клочьями и снова соткалось воедино. Откуда взялось ощущение, что Иллиатрэ знает его уже очень, очень давно?

— Ты изменился, — произнесло существо шелестящим, сухим голосом Дэмиэна.

— Да. И я хочу, чтобы ты ушел из моего тела.

Конечно, вряд ли будет так просто, но почему бы не попробовать?

Существо протянуло к нему черную руку, будто струившуюся потоками электричества, и мягко провело пальцем по шраму на его щеке. Дыхание Иллиатрэ сорвалось, а вопрос наконец прозвучал сам собой:

— Почему ты постоянно меняешь облик?..

— Не меняю, — отозвалось существо. — Я всегда такой, каким ты меня видишь.

— Иллиатрэ! — раздался откуда-то издалека крик Хальсина, словно из другого мира. — Надо уходить!

Существо молниеносно отдернуло лапу, выпустило огромные когти и бросилось на голос.

Иллиатрэ выкрикнул заклинание. Желтый барьер взвился перед Хальсином и с грохотом разбился от сокрушительного удара существа.

Иллиатрэ схватил друида под руку и потянул к порталу.

— Ты изменился, — донесся вслед шелестящий голос, теперь полный удовлетворения.

Иллиатрэ обернулся и напоследок увидел, как силуэт принял очертания его самого, а на черном лице загорелись алые глаза и такая же алая рваная рана, рассекшая щеку до угла рта.

***

По лбу Астариона текла кровь, заливая глаза и мешая целиться. Неподалеку Лаэ'зель, сжимая меч в здоровой руке, отбивалась от мертвецов — на ее левом предплечье багровели следы когтей и клыков адской гончей, на доспехе темнела вмятина.

Портал мерцал красным и исторгал вспышки, будто кровь из рассеченной артерии. На месте поверженных врагов поднимались новые, копошащаяся черная масса до самого горизонта. Тяжело хватанув воздух ртом, израненная Карлах припала на колено. Гейл опустился на камень, с болезненной гримасой прижимая руки к груди — он произнес столько заклинаний, что исчерпал все силы. Плечи Астариона онемели от бесконечных взмахов кинжалами…

Кто первым рухнет — портал или они?

Портал загорелся, выплевывая искры, и на камень выступили Иллиатрэ и Хальсин, держащий на руках ребенка с небольшими рогами.

Вокруг словно пронесся вздох великана. Мертвецы, тени и адские гончие рассыпались прахом, и ветер подхватил его, развеяв над черной землей.

Астарион едва различимо выдохнул с облегчением, отряхнул кинжалы и вернул в ножны.

— Получилось? — бросил Уилл, тяжело дыша и будто позабыв о рапире в правой руке.

— Смотря что ты имеешь в виду под этим словом, — хмыкнул Иллиатрэ. Казался бледным, но его глаза горели спокойным торжеством. Астарион только сейчас разглядел ссадины на его правой щеке, прямо поверх шрама.

Не проронив ни слова, Хальсин бросился к таверне, неся Таниэля на руках. Когда Шэдоухарт и Джахейра излечили всех раненых, Астарион напряг глаза, вглядываясь в небо. То же сделали и остальные.

Проходили минуты, но ничего не менялось.

Наконец шаги Хальсина раздались снова — шаркающие, будто бы потяжелевшие.

— Таниэль сказал, проклятье рассеется, когда мы убьем Кетерика, — коротко бросил он.

Астарион фыркнул.

— Я, конечно, не хочу выглядеть пессимистом, но сначала мы думали, что для снятия проклятия достаточно будет найти Таниэля. Потом оказалось, что Таниэль разделился на двоих духов, и надо их объединить. Теперь оказалось, что нам еще и Кетерика убить нужно. А это точно? В следующий раз нам, случаем, не придется, я не знаю, бросить вызов Шар?

Шэдоухарт нахмурилась и неодобрительно на него посмотрела.

— Надеюсь, что нет, — ответил Хальсин серьезно.

***

Когда сражение закончилось, мысли о жестоких словах Гэвина — жестоких словах Касадора — капля за каплей снова просочились в голову, словно яд, как бы Астарион ни старался их отогнать. Ну уж нет, он не позволит ублюдку поколебать свою уверенность, тот больше не имеет над ним власти!

Направляясь в таверну, Астарион поравнялся с Иллиатрэ. Тот почему-то хромал, а тень неприятной улыбки до сих пор искажала его губы. Судя по рассказу, на Астральном плане он ничего особо не добился, но выглядел до странности спокойным. Оставалось лишь гадать, что у него на уме.

Помедлив, Астарион спросил:

— Раны сильно беспокоят?

Ему уже рассказали, что исцеляющие заклятия на Иллиатрэ после стычки с Гэвином не подействовали.

— Не-а, — отозвался тот немного легкомысленно. — У меня правая щека на месте шрама почти нечувствительная, так что все в порядке! Можно просьбу?

Астарион вздохнул, отчаянно не желая чувствовать себя виноватым за нападение Гэвина и его слова, но все же не в силах избавиться от вины, и кивнул. Иллиатрэ продолжил:

— Ты сказал, что останешься со мной на ночь.

— А, да… Конечно. Я и собирался остаться, просто Гейл вмешался.

Когда они вернулись в комнату, Астарион вытянулся на кровати рядом с Иллиатрэ и закрыл глаза. Обхватил его руками за пояс, сильно прижался к нему и уткнулся лбом в плечо. Рука Иллиатрэ легла ему на волосы, поглаживая, словно ребенка, еще и еще. Астарион закусил губу. Почти ненавидел его в этот момент, ненавидел, что позволяет видеть себя таким беспомощным и уязвимым. Разве не должно быть наоборот?..

Это ведь у Иллиатрэ мир рассыпается под ногами.

— Спи, — мягко сказал тот. — Я безумно рад, что ты со мной.

Снова эти фразы, как из любовных романов! Жутко хотелось одернуть его, как следует потрясти. Почему, черт возьми, он такой спокойный даже после того, как правда вскрылась? Ты же умираешь, ты все еще хочешь умереть?

Какое-то сплошное дерьмо, подумал Астарион мрачно. Что бы мы ни делали, упираемся в глухую стену и все становится только хуже.

Понятно одно: нужно поторопиться.

Если верить Гейлу, астральный паразит повредил Иллиатрэ душу, поэтому просто избавиться от него или унитожить будет недостаточно. Может, превращение в вампира помогло бы?..

Мысль резанула хуже ножа — слишком болезненная, слишком недостижимая, слишком притягательная и отвратительная. Быть вампиром совсем не благо. Но… если бы он, Астарион, был истинным вампиром, а не рабом, возможно, считал бы иначе. Возможно, будь у него сила обратить кого-то в вампира, Иллиатрэ принял бы предложение с радостью. Возможно…

Чтобы Астарион стал истинным вампиром, сильным и свободным, Касадор должен дать ему свою кровь. Добровольно. А значит, этого никогда не случится.

Астарион выдохнул, погружаясь в небытие среди мрачных фантазий, разозленный, раненый морально, утешенный присутствием Иллиатрэ.

Он провалился в сновидение, полное цветов, и, осознавая, что это не реальность, изумился. Его окружали тюльпаны, целое море красных, желтых, розовых, фиолетовых тюльпанов, что трепетали на ветру. Вверху простиралось безоблачное, ярко-голубое, чистое, как хрусталь, небо. Он шел среди марева цветов, окруженный их запахами и всполохами лепестков, все дальше, дальше, дальше…

Астарион проснулся в комнате, закутанный в одеяло. Хотя свет не мог прорваться сюда, шторы были занавешены. Он вытянул руку, коснулся смятых простыней там, где прежде спал Иллиатрэ, — холодные. Давно уже ушел.

Астарион поднялся. Стянул лагерную рубаху через голову и принялся рыться в своем магическом мешке. Одевшись и закрепив ремни легкого доспеха, вытащил гребень и провел по волосам, вслепую укладывая кудри, пока все пряди не легли так, как хотелось, чтобы ни единая волосинка не выбивалась. Каждый раз до боли не хватало зеркала: раньше он обожал себя разглядывать, тщеславно наслаждаясь своей красотой.

Словно теплый ветер, обдало воспоминание о том, как он впервые за двести лет взглянул на себя, взглянул на себя глазами Иллиатрэ, и в груди потеплело.

***

Бэйлот внимательно осмотрел адамантиновые кандалы. Старые и потертые, явно валялись на этих землях со времен войны шаритов с селунитами (или о чем там болтали арфисты возле темницы), а потом Джахейра их подобрала. Он слегка подергал цепь — не слишком прочная, но разбивать ее смысла нет. Сами оковы тяжелые, запястья уже побаливают. Нет, все-таки он стар для подобных путешествий, уж лучше спокойно пить вино в кресле у камина или комментировать выдающееся и безмерно кровопролитное сражение на арене!

Бэйлот неспешно походил по камере, собираясь с мыслями. Наконец лег на солому — условия и правда хуже некуда, тьфу ты, — отвернулся к стене и закрыл глаза. Губы двигались, словно сами собой, беззвучно повторяя сакральные слова, пока мысли и чувства не затихли и не растворились в пустоте.

Бэйлот вышел из тела и взмыл сквозь потолок таверны в беспросветное черное небо. Так-то лучше! Поднялся еще выше и огляделся, разыскивая магические ауры. Ветер трепал мертвые деревья, но не досаждал ему — в такой форме ничто не может его затронуть, никто не может навредить, никто даже не может увидеть. Далеко впереди над давно высохшей чащей маячили какие-то башни. Он прищурился, вглядываясь во множество цветных пятен, которыми сейчас видел смертных, но неожиданное шевеление щупалец в стенах башни — медленное, склизкое, отвратительное — его отвлекло.

Бог ты мой, насмешливо подумал Бэйлот и прищурился, да это же иллитидская колония. Прямо посреди Фаэруна! Неужели и правда Великий План, как говаривал Дэмиэн? Новая великая кампания иллитидов по захвату миров?

Впрочем, его это не касалось и не волновало.

Джинн не мог нарушить свои обеты и отправить его в случайное место, в конце концов, на то он и джинн. Схитрить, исполнить желание слишком буквально — да, разумеется, но не обмануть совсем. В прошлый раз Бэйлот приказал вернуть себя к жизни целым и здоровым, со всеми своими магическими способностями, но не указал, где именно, поэтому и оказался на Поверхности. Однако сейчас…

Рабочий, стабильный, целиком и полностью правильный портал туда, где сейчас находится Дэмиэн Морэтти… если он, разумеется, не в Аду, на вечных муках у своего хозяина Рафаэля…

По телу разлилось оцепенение. Может, Дэмиэн все же умер?

Но тогда…

Он бы оказался в Аду, и джинн просто-напросто не исполнил бы желание.

Бэйлот закрыл глаза и зачерпнул больше Плетения, хотя адамантиновые кандалы немного мешали магии даже в такой форме. Чувствовал в таверне разношерстный отряд искателей приключений, прибившихся к Джахейре. Чувствовал арфистов и жрицу — жрицу, явно отмеченную божеством, потому что ее аура сияла ярко, как маяк в ночи. Чувствовал в башнях волшебников, зараженных иллитидскими личинками.

Чувствовал Дэмиэна.

Бэйлот широко раскрыл глаза, захлестнутый ликованием и облегчением, и усмехнулся.