Мерное покачивание, к которому Коллин успел привыкнуть за пять часов дороги, неожиданно прекратилось. Юноша отодвинул истрёпанную занавеску и выглянул наружу. Не увидев ничего примечательного, он открыл дверь кареты.

— Прибыли! — мрачно сообщил кучер, когда Коллин уже собирался спросить, что не так. — Дальше я не поеду.

— А как мне…

Кучер молча ткнул пальцем куда-то в сторону. Коллин повернул голову и обомлел. Он подозревал, что замок будет большим, но кто ж знал, что настолько! Утро было пасмурным, солнце только вставало, и высокие каменные башни, затянутые дымкой, возвышались над тихим лесом, как отвесные скалы — над бескрайним морем в штиль. Вид у замка был одновременно величественный и устрашающий.

— Парень! — нетерпеливо рявкнул сидящий на козлах мужчина, начав притаптывать толстой ногой. — Багаж забирай.

Коллин стащил свою сумку с сидения и, недовольно покосившись в сторону кучера, захлопнул дверь кареты. Он был куда дружелюбней, когда только получил свои деньги.

Кучер тут же ударил вожжами, и Коллин двинулся в сторону ворот по узкой тропинке. Ездили тут, видимо, и впрямь нечасто. Что было странно, ведь платить такое жалование простым слугам мог лишь богач. А к богачам обычно тянутся другие богачи. Неужто зажиточный отшельник? Господин обещал быть проблемным.

Тропа была длинной, почему-то извилистой и поднималась в гору. Трёхметровые кованые ворота были приоткрыты. Рядом, убрав руки за спину, стоял одетый во фрак сухопарый мужчина лет сорока пяти.

— Коллин Финч, я полагаю? — спросил он, когда Коллин наконец дошагал до него.

— Именно. Мистер Брэдли?

— Можно просто Брэдли. У нас здесь всё не так уж строго.

— Приятно слышать, — отозвался Коллин, следуя за дворецким и попутно рассматривая двор.

Дорожка, по которой они шли, была выложена из серого камня. По бокам от неё раскинулись клумбы с розами. Едва начавшие раскрываться бутоны сперва показались Коллину чёрными, но, приглядевшись, он понял, что были они глубокого тёмно-пурпурного цвета. Интересно. Идущий впереди Брэдли на бормотание нового работника внимания не обратил, и Коллин принялся оглядываться дальше. Хотя больше в саду разглядывать особо было нечего: только розы, убегающие в разные стороны дорожки, увитые тёмно-зелёным плющом стены, редкие полуразрушенные статуи и колодец посередине. Вглубь колодца Коллин зачем-то заглянул, и Брэдли, не поворачиваясь, сказал:

— Глубокий. Но проверять не советую.

— А что, кто-то уже пытался? — с усмешкой спросил Коллин.

— Можно и так сказать, — всё тем же серьёзным тоном ответил дворецкий.

К счастью, висела неловкая тишина недолго. У изрядно потрескавшейся парадной лестницы стоял, судя по заляпанным сапогам и граблям в руках, садовник. Был он на вид одного возраста с дворецким, если не старше.

— Здорово, Брэдли! Неужели у нас новенький?

— Как видишь.

— Здорово, парень! — он снял перчатки и похлопал Коллина по плечу. — Надеюсь, ты у нас надолго.

Покряхтев напоследок и почесав короткую бороду, он поковылял в сторону клумб. Надолго… Значит, обычно ненадолго задерживались?

— Это наш садовник, Пол, — пояснил Брэдли. — Не самый интеллигентный мужчина, но освоиться, если что, поможет. Сейчас я выдам тебе форму и представлю остальным.

— Здесь нет чёрного входа? — удивлённо спросил Коллин, когда дворецкий как ни в чём не бывало начал подниматься по лестнице.

— Есть, но… — Брэдли одёрнул фрак. — Мы обычно пользуемся этим. Хозяин не против.

Коллин задумчиво промолчал. Отозвавшись на объявление в газете, он додумался только уточнить условия работы, но в первую очередь, кажется, нужно было спрашивать о том, на кого ему, собственно, придётся работать.

Форма оказалась сшитой из хорошей ткани и сидела неплохо. Двубортный фрак, надетый поверх рубашки и жилетки, был похож на тот, что носил Брэдли, разве что пуговицы были попроще. Обувь Коллину тоже выдали новую — лакированные чёрные туфли, в тон костюму. Будто на бал собрался.

— Как вам идёт! — ахнула Роза, когда Коллин вышел из выделенной ему комнаты. Комната была скромной, на цокольном этаже одного из флигелей, рядом с несколькими такими же каморками, но, по крайней мере, Коллину не придётся ни с кем её делить. — Моя мама часто говорила, что брюнетам всё к лицу. Наверное, поэтому она и согласилась выйти за отца, редкостного п…

Брэдли укоризненно покосился в сторону горничной, и она, пристыженно извинившись, продолжила мести пол. Когда они отошли в сторону, дворецкий сказал:

— У нас не так уж часто бывают молодые лакеи — да и лакеи вообще, — так что девушки могут терять голову. Надеюсь, ты не решишь присоединиться к этому увлекательному занятию, которое ни к чему хорошему не приводит.

— Что вы, — заверил его Коллин, — я приехал сюда исключительно ради работы.

Повторять ошибок прошлого он не собирался. Впрочем, раз уж молодых парней здесь не водилось, опасаться было и нечего.

— Очень на это надеюсь.

Покончив с нравоучениями, Брэдли повёл Коллина на кухню.

— Как я и говорил, твои обязанности: сопровождать кухарку, когда она ходит в деревню за продуктами, следить за чистотой и сохранностью погреба, помогать горничным двигать мебель, в холодное время — поддерживать огонь в каминах, — попутно объяснял Брэдли. — Иногда я буду давать и другие поручения.

Не дав Коллину открыть рот, он продолжил:

— Прислуживать у стола нет нужды. У господина… Господин ведёт уединённый образ жизни. Он не покидает свою комнату. Общается с ним исключительно управляющий.

Коллин взглянул на дворецкого. Тот сохранял невозмутимое выражение лица, но было видно, как напряглись его стиснутые челюсти.

Они вошли в небольшую столовую, переходящую в кухню. У вытянутого стола стояло несколько горничных. Среди них была уже знакомая Коллину Берта, низенькая и худенькая блондинка со слегка испуганными голубыми глазами.

— Не рано ли вы пришли на завтрак, девушки? — сухо поинтересовался дворецкий. — Ещё ведь…

— Не смей отчитывать горничных на моей территории, Брэдли, — прервал его грубый женский голос. Тучная женщина в заляпанном бурыми пятнами переднике поставила на стол корзинку с нарезанным хлебом. Она повернулась к Коллину. Улыбка преобразила её толстощёкое лицо, и он почему-то вспомнил свою тётушку. — Я Марта, кухарка. Не обращай внимания на этого старикана. Любит он людей поучать.

— Ты не намного младше меня, — раздражённо, но сдержанно заметил Брэдли.

Марта отмахнулась и представила Коллину всех горничных. Когда они уже накрыли на стол, вошла Роза, вслед за ней — садовник.

— Обедаем мы обычно в час, ужинаем — в семь, — продолжала рассказывать кухарка, не обращая никакого внимания на недовольство севшего во главе стола мужчины. — Зимой раньше. После ужина мы не работаем, разве что я на кухне прибираюсь.

Коллин удивлённо приподнял брови.

— Только… — Марта понизила голос, — запомни самое главное: не выходи из комнаты после захода солнца.

Коллин приподнял брови ещё выше.

— Не нагнетай, — нахмурился дворецкий. — Но ночью действительно лучше не покидать своё крыло. Господин не любит шум. Чуткий сон.

Все как-то помрачнели. Тишину наполнил стук ложек. Когда Брэдли, дав Коллину указания и первым встав из-за стола, ушёл, а Марта отлучилась на кухню, сидевшая рядом Берта подала голос:

— Дело в том, что девушки… иногда пропадают.

— Никто не пропадает, — прервала её Сара. — Просто мало кому по душе торчать в этой глуши. Не выдумывайте.

— Тогда что насчёт твоей подруги, Сара? — едко вставила Кэтрин. — Куда это делась крошка Альма? М?

Сара встала, громко задвинула тяжёлый стул и, окинув всех презрительным взглядом, забрала свою тарелку.

Возможно, в столице всё же было поспокойней.

***

За окном — оно, хоть и совсем крохотное, в комнате было — барабанил дождь, сопровождаемый отдалёнными раскатами грома. Коллин сглотнул. Пить хотелось неимоверно. На часах, по ощущениям, было не больше двух.

Коллин перевернулся на левый бок, затем — обратно на правый и, наконец, лёг на спину, широко распахнув глаза. Если он не поспит, то утром попросту не сможет работать. Коллин встал с кровати. Он не будет шуметь — успел научиться за пять лет в доме капризной графини. Да и вряд ли хозяин услышит, что происходит внизу: спальня была на третьем этаже. Знал он это потому, что ему строго-настрого запретили туда заходить. На третьем этаже убирались только Сара и дворецкий. И то, в комнату им путь тоже был закрыт.

Дверь слегка скрипнула, и Коллин застыл в проходе, прислушиваясь. Всё-таки беспокоиться нужно было не о хозяине, а о спящих в соседних комнатах мужчинах. Было тихо, и Коллин, аккуратно ступая, поднялся на первый этаж флигеля. По коридору вышел в главный зал, оттуда по ещё нескольким коридорам добрался до кухни. Его путь освещал только слабый лунный свет, проникающий далеко не всюду, но за свечой он решил не возвращаться, боясь всё же разбудить кого-то скрипом несмазанных петель.

Уже на кухне Коллин зажёг найденную там же свечу. Он взял одну из многочисленных жестяных кружек и, набрав воды из большого ведра, выпил всю разом. Затем набрал ещё и направился в комнату.

Пройдя, однако, несколько коридоров, Коллин остановился и огляделся. Неужели он где-то повернул не туда? Или просто в полумраке всё выглядело не так, как днём? Он вернулся обратно, но этот коридор — Коллин был готов поклясться — выглядел точно так же, как и предыдущий. Когда он уже собрался идти наугад, сзади послышалось покашливание. Коллин вздрогнул и резко обернулся, едва не расплескав воду.

Посреди коридора стоял, залитый луной, мужчина средних лет. Светлые, казавшиеся пепельными волосы были собраны в низкий хвост. Одет господин — слуги так обычно не выглядят — был в бархатный красно-чёрный фрак. Коллин, бывший лишь в ночной рубашке и державший в одной руке кружку, а в другой — свечу, не мог не почувствовать себя так, словно он нагишом вышел встречать королевскую семью.

— Я… Прошу прощения, если я нарушил ваш покой, господин. У меня так сильно пересохло в горле, что я не мог уснуть. В темноте все коридоры кажутся одинаковыми, поэтому я немного заплутал.

— А-а… Жажда. Понимаю, — мужчина улыбнулся. — По ночам она особенно сильна. Давайте я вас провожу.

— Что вы, не стоит, — покачал головой Коллин. Он не был против провести несколько лишних минут в компании привлекательного господина. Но когда ночью незнакомец — даже если это, вероятно, ваш хозяин — предлагает проводить вас, наутро вы можете оказаться не там, где планировали. Не так Коллин представлял свой первый рабочий день.

— Чтобы вы тут до утра топтались? — всё с той же улыбкой усмехнулся господин. — Мне всё равно не спится.

Не желая спорить и отчасти любопытствуя, Коллин согласился. Ступал господин почти бесшумно, несмотря на каблук, даже бесшумнее, чем Коллин в своих комнатных тапках. Первое время они оба молчали, но затем мужчина нарушил тишину:

— Как вам замок? Ему уже почти что шесть веков, а он всё так же прекрасен.

— И правда прекрасен, господин, — согласился Коллин. — Отлично сохранился.

— Отлично… — эхом повторил тот. — Как ваше имя?

— Коллин Финч, господин.

— Коллин… — опять повторил за ним мужчина, и Коллин от неожиданности вздрогнул. — Приятно познакомиться.

Он вдруг оказался прямо перед своей комнатой. Откуда-то возник порыв свежего ночного ветра, и, прежде чем свеча погасла, тихий вкрадчивый голос прямо над ухом прошептал:

— Нерон.

***

Коллин чихнул, и Роза, ойкнув, извинилась. Хотя её вины в том, что гобелен оказался таким пыльным, не было. Привычка у неё, наверное. У Коллина тоже была привычка, притом очень вредная: много думать. Время шло к вечеру, а он никак не мог выбросить из головы прошлую ночь. И чем больше он думал, тем больше ему казалось, что всё произошедшее было сном. Допустим, господину действительно не спалось. Но что ему делать на первом этаже? И с чего бы ему провожать слугу?

Роза отложила щётку, легонько встряхнула полотно и сообщила:

— Готово. Как новенький.

Она, конечно, преувеличивала. Время оставило на гобелене свои следы — затяжки, обтрёпанные края и потускневшие цвета. Но красоты его это не умаляло. В особняке графини гобелены обычно висели пёстрые, с таким множеством деталей, что Коллин не мог на них долго смотреть — в глазах рябить начинало. Этот же был утончённо простым.

— Рыцарь.

— Что? — не понял Коллин.

— За основу, наверное, брали гравюру Гольбейна «Рыцарь», — пояснила Роза. — Рядом с ним Смерть. Только в оригинале она пронзает его копьём, а не наоборот… В замке есть ещё несколько похожих гобеленов. Вы так увлечённо разглядывали, что я подумала, вам может быть интересно…

В искусстве Коллин не разбирался, так что слова Розы ему ни о чём не говорили. Разве только о том, что…

— Господин, должно быть, настоящий ценитель искусства.

— Г-господин? — понизив, хотя в зале они были одни, голос, переспросила Роза. — Наверное…

На упоминания о господине так реагировали все. Неужели он тиран какой-то? Похищает симпатичных служанок, насилует, а потом топит в колодце? Похоже на бред.

Решив больше не мучить Розу — она здесь всё-таки была самым приятным человеком, таких беречь надо, — Коллин молча встал на табурет, чтобы повесить гобелен на место. Не считая утреннего похода за водой с кухаркой, он почти что весь день помогал Розе. И это его вполне устраивало. Если так дальше и пойдёт, то можно будет здесь задержаться. Только в этот раз надо постараться побольше денег накопить — чёрт знает, не уволят ли его и отсюда. Впрочем, тут-то и тратиться не на что, разве что выберется как-нибудь в деревню, в таверне посидеть. Ну и деньги матери посылать… Хотя она говорила, что больше ни пенса от него не примет. На шиллинги это, правда, вряд ли распространялось. Да и вообще, она обычно быстро отходила. Обычно… На выходных Коллин попробует ей написать.

Стоило ему спуститься с табурета, как стоявшие в конце коридора часы начали протяжно бить половину седьмого. Время близилось к ужину. Роза радостно понесла всевозможные щётки, метёлки и тряпки в чулан, Коллин же взялся за ведро с грязной водой.

Уже возвращаясь с пустым ведром в дом, он пересёкся с Брэдли. Тот взглянул на него с недовольством — направлялся Коллин в кухню, — но ничего не сказал. Сам ведь туда же шёл.

Марта с Бертой накрывали на стол, и уже через несколько минут Коллин обжигал язык кусочками говядины, выловленными из жаркого. Быстро ел не только он — все стремились побыстрее запихать в себя аппетитно пахнувшее содержимое белых фаянсовых тарелок с цветочным узором. Но если Коллин просто-напросто проголодался, то остальные, судя по обеспокоенным выражениям, хотели как можно скорее оказаться в своих комнатах. Дворецкий, конечно, старался держать лицо, но из-за стола поднялся чуть ли не первым.

Коллина это забавляло. Ни хозяин, ни управляющий толком перед ними не показывались, а они всё равно нашли из-за чего трястись.

Наевшись, умывшись и переодевшись в ночную рубашку, он сел на кровать. Достал из полуразобранной сумки книгу, почитал минут десять, а когда начал зевать, задул свечу и лёг. Глаза закрыл не сразу. Сперва уставился в потолок.

Там, на третьем этаже, жил господин. Какой-то там виконт. Коллин даже фамилии не знал. Может, бастард?.. Вряд ли. Коллин сплетнями мало интересовался, но даже он знал бы, будь у местного маркиза внебрачный сын. Особенно с таким замком. Опальный дворянин? Тогда отшельничество объяснимо.

Коллин перевернулся на бок, и потолок сменился стеной. Люди за стенкой его не особо интересовали, поэтому глаза потихоньку закрылись. Он, кажется, даже заснул. Но недостаточно крепко, чтобы не проснуться от грохота в коридоре. Грохот был отдалённым, и Коллину сначала показалось, что он ему приснился. Но следом послышались шаги. Сперва медленные, замирающие, потом быстрые, но всё такие же неразмеренные, снова медленные, будто бы более широкие. Словно человек не шёл, а… танцевал?

Окончательно проснувшись, Коллин сел. Шаги становились ближе. Он встал, зажёг свечу и, лишь на секунду замешкавшись, толкнул дверь. Шаги смолкли. В коридоре никого не было. Только длинные восковые свечи горели в канделябрах.

Ребячество какое-то. Коллин постоял у порога и нерешительно шагнул вперёд. Пламя ближайшей свечи беспокойно дрогнуло. Коллин вновь занёс ногу, и, стоило ей тихо опуститься на полированный камень пола, свеча совсем погасла. Всё ещё ребячество. Правда, скорее со стороны Коллина. Спать надо, а не… Он даже не мог объяснить, чем занимался. Но точно тем, что ни к чему хорошему не приводит.

Погасло и несколько следующих свечей. Оказавшись у лестницы, Коллин остановился и посмотрел на свои голые щиколотки. Переодеться стоило хотя бы. Он хмыкнул.

На первом этаже флигеля никого не было. Вроде бы. Свет горел не везде, поэтому Коллину всё мерещилось, что в тени кто-то стоит. Он осторожно ступал от свечи к свече, а те продолжали гаснуть. Когда осталась лишь одна — не считая той, что в руке, — Коллин обернулся. Пусто.

— Что там?

Коллин чуть не выронил подсвечник. Стоявший за его спиной Нерон учтиво улыбнулся — словно просто мимо проходил.

— Ничего, — ответил Коллин. — Всего лишь пытаюсь запомнить, как выглядят коридоры, чтобы больше не плутать, господин.

— Похвально. Хотите, устрою вам экскурсию? Для лучшего запоминания.

— Боюсь, принять столь любезное предложение было бы наглостью с моей стороны, господин. К тому же мне пора возвращаться ко сну, чтобы завтра со свежими силами продолжать вам служить.

— Какая глупость — спать ночью! — воскликнул Нерон. — Скука смертная.

— Но человеку необходимая, господин.

— Сон нужен всем без исключенья, — согласился Нерон. — Но некоторые хищники предпочитают спать днём. А ночью — выходить на поиски жертвы.

— Их право. Но из меня хищник никакой. Я, господин, скорее уж жертва.

— Сдаётся мне, жертва из вас тоже неважная. Разве лань, заслышав ночью волчий вой, выходит из укрытия своего?

— Должно быть, находятся и такие, раз не перевелись ещё волки на свете.

Нерон расхохотался. Он взмахнул рукой, и все погасшие свечи разом вспыхнули.

— Увиливание вам не к лицу, Коллин. Но это ваше дерзкое красноречие… Мне нравится. Вам ведь любопытно, я чувствую. Отчего же отказываетесь?

— Почему любопытно мне, можно понять. Но какое вам дело до меня — ума не приложу.

— Вижу, на вопросы вы отвечать не любите, — Нерон пошёл дальше, к главному залу, и Коллин двинулся за ним. — Мало кто любит. Я тоже не любитель. Что же будем делать?

В зале было темно. Здесь Нерон почему-то решил не устраивать фокусы с иллюминацией, и Коллину пришлось выставить свечу вперёд.

— Вы ведь собирались провести экскурсию, а не допрос, — напомнил он. Если бы Коллин посмел говорить так с графиней, то одним увольнением не обошлось бы. Фамильярность считалась грешком похуже содомии. — Так что всё просто: рассказывайте, а не спрашивайте.

Нерон замер и повернулся к Коллину. Тот посмотрел ему прямо в глаза — чуть прищуренные, но в силу своей кошачьей формы всё ещё выразительные; карие почти что до красноты, со светлым пятнышком отражавшейся в них свечи. Усмехнувшись, Нерон продолжил идти.

— Мы сейчас в главном зале замка. Главном не просто потому, что он самый большой, но потому, что все важные события происходят именно здесь — обеды, приёмы, балы, празднества… Впрочем, размеры его тоже внушительны. И были они такими с самого основания, позвольте заметить. А вот паркет появился здесь всего пару столетий назад. Один французский архитектор, как-то у меня гостивший, предложил постелить. Как его там… Не помню. Со временем многое забывается. Но произношение у него было презабавнейшее. Встречал когда-нибудь французов?

— Вы снова задаёте вопрос.

— Безобиднейший ведь.

— Встречал, конечно, — с лёгким раздражением ответил Коллин. Ему хотелось перетянуть нить разговора на себя, но, казалось, что бы он ни говорил, Нерон продолжал играть по своим правилам. — Правда, они долгое время жили в Англии, поэтому я не нашёл их произношение забавным.

— А что насчёт поцелуев? Говорят, французы в этом мастера.

Подсвечник у Коллина в руке дрогнул. По голым щиколотками пополз холодок, щёки же обожгло жаром. У горничных он тоже это спрашивал? Неудивительно, что они от одного только упоминания чуть ли в обморок не падают.

— Боюсь, я недостаточно сведущ в этом вопросе, чтобы ответить, господин.

— Вот как. Жаль.

Они прошли мимо стоявших у стены банкеток с резными ножками и бархатными сидениями.

— А это у нас из Италии. Друг один подарил пару лет… Нет, не пару, по крайней мере, не одну, но разве это важно? Италия, Италия… Хорошее место. Но больно уж солнечно. А итальянцы, как по мне, слишком эмоциональны. Хотя всё тот же друг говорил, что это нам страсти не достаёт.

Холодная рука Нерона оказалась у Коллина на спине. Затем пошла вниз по тонкой ткани рубашки. Коллин чуть не вздохнул от разочарования. Какая банальность. Неужели всё это представление было задумано лишь ради того, чтобы поиметь Коллина прямо в зале? Матис хотя бы прямо говорил, чего хочет, а не строил из себя джентльмена.

— Разве не странно, что у людей такая тёплая кожа? — спросил вдруг Нерон. Он остановился. Пальцы его едва касались поясницы, и Коллин ненавидел себя за то, что ему хотелось податься немного назад. — Согласился бы ты обменять её тепло на долгую, почти что вечную жизнь?

— Не думаю, господин. Я не очень люблю холод.

— И я не люблю, — улыбнулся Нерон. — Мы так похожи, не думаешь?

Коллин не ответил — он боролся с желанием схватить господина за руку, которую тот медленно убрал, и положить обратно.