В голову больше ничего не шло. Коллин написал, что надеется застать мать в добром здравии, сообщил, что на новом месте всё хорошо, и в который раз извинился за произошедшее, но этого казалось мало, чтобы она сменила гнев на милость. Ещё несколько дней назад он думал обязательно заверить её в письме, что ничего подобного в его жизни больше не случится, что он глубочайшим образом раскаивается и что вообще уже несколько раз исповедался в церкви. Но в итоге Коллин оставил на бумаге лишь кляксу и вмятину от стального кончика пера.

Решив, что ещё подумает над текстом и возьмёт письмо с собой в деревню, когда отправится туда с кухаркой, он убрал лист в ящик. И так слишком долго в комнате пробыл — скоро Брэдли заметит и придёт отчитывать.

Розу его исчезновение ничуть не удивило и не обидело. Горничная только указала на вёдра, намекая, что нести их будет не она, и сообщила:

— Здесь я закончила. Брэдли говорил, что нужно ещё в зале до обеда убраться.

И направилась туда. Коллин, подхватив вёдра, пошёл за ней следом. Завязки её простого белого фартука забавно покачивались. Роза вообще была… забавной. В хорошем смысле. Даже милой. И, возможно, симпатичней многих служанок из особняка графини, куда абы кто не попадал. Но хотелось ли Коллину тронуть её за худое плечо, коснуться идеального изгиба шеи, тонких розовых губ? Он опустил взгляд, попытался представить себя с ней, но ничего не получилось. В голову не пришли даже крепкие руки Матиса и его вечная щетина над губой. Только до красноты карие глаза, длинные пальцы, словно бы способные проникнуть под самые рёбра, холодный поцелуй в шею и приятное ощущение слабости в ногах.

Скелеты-лакеи постарались на славу: ничего в зале не напоминало о бурной ночи. Хотя вон та банкетка стояла неровно. Коллин подошёл ближе, чтобы подвинуть, — не подумав, что под ней всё равно нужно будет мыть. На уголке обивки виднелись два бурых пятнышка. Кто-то был не очень аккуратен с едой.

— Здесь… — Коллин застыл, думая, стоит ли показывать Розе, не догадается ли она, что это кровь, и не ввергнет ли это её в ужас.

Когда он уже решил, что уберёт пятна сам, Роза повернулась и вопросительно наклонила голову. К счастью, её тут же отвлекли чьи-то шаги. Коллин ожидал увидеть Брэдли, но в зал вошёл незнакомый полноватый мужчина.

— Мистер Денвер! — воскликнула Роза. — Добрый день.

— Здравствуй-здравствуй… — мужчина приподнял шляпу-котелок и беглым взглядом окинул Коллина. — Коллин Финч, да? Я управляющий, Джозеф Денвер. Сейчас я, увы, ужасно спешу, но мы как-нибудь обязательно побеседуем. Вы дальше убирайтесь, убирайтесь…

Мужчина торопливо зашагал в сторону коридора, ведущего к лестнице, и Коллин вспомнил: они уже встречались. Ночью. Коллин подавил смешок. Неужели тот напудренный парик был нужен лишь для того, чтобы скрыть залысину?

***

На третьем этаже Коллин до этого не бывал. Не сказать, что он сильно отличался от первого и второго, особенно в полумраке. Разве что большая двустворчатая дверь, расположившаяся прямо посередине коридора, намекала, что за ней располагалась самая главная комната замка — спальня хозяина. Хотя куда большим намёком был сам хозяин, прислонившийся к тёмному лакированному дереву.

Вот ведь… Коллин не ожидал, что у него даже не будет времени подготовиться к встрече. Ворот рубашки стал будто бы давить на горло, хотя весь день до этого не беспокоил.

— Вы снова заплутали? — спросил Нерон с усмешкой.

— Ноги сами привели меня сюда, господин, но вряд ли это можно назвать плутанием.

Нерон оттолкнулся спиной от двери и, открыв её, жестом пригласил Коллина внутрь. Тот не шелохнулся, давая сердцу успокоиться, и лишь когда Нерон нетерпеливо пробежался пальцами по золотистой ручке, отмер.

— Я сегодня видел управляющего… Мы раньше не встречались, но его лицо показалось мне знакомым. Он ведь был на балу?

— Денвер? А, да…

Нерон закрыл дверь и прошёл к двум креслам у наглухо задёрнутой занавески. Между ними стоял крохотный столик с единственным в комнате источником света — лампой, увенчанной куполовидным абажуром.

— Удобно иметь человека, который обо всём знает, но в раскрытии тайны никоем образом не заинтересован. Он обеспечивает мне связь с, так сказать, внешним миром, а я позволяю ему всласть веселиться. Все довольны.

— И — не сочтите мой вопрос за грубость, господин — в чём же была сегодняшняя цель его визита? С мистером Брэдли он перекинулся от силы парой слов и спешил уж точно не к нему.

— Всё просто, дорогой мой гость. Денвер умудрился поссориться с одной из своих пассий и прибежал просить меня поспособствовать их примирению.

— И лишь ради этого он потревожил ваш сон?

Нерон закинул ногу на ногу и приподнял светлые брови.

— Если я правильно понимаю, к чему вы клоните, то спешу вас разуверить: он совершенно не в моём вкусе. В любом смысле этого слова. А сон не такая уж большая ценность, когда занимает большую часть твоей жизни.

— А дворецкий…

— Знаете что! — воскликнул Нерон, вскочив с кресла. От неожиданности Коллин резко откинулся на спинку. — Иногда вы просто невыносимы. Мы оба понимаем, что вы пришли сюда не о любовных похождениях Денвера поговорить и вряд ли вообще поговорить, но упорно продолжаете делать вид, что это так. Лучше бы вы безропотно сдались ещё при первой нашей встрече.

— Но так ведь было бы неинтересно, — осторожно заметил Коллин.

Пока Нерон, возбуждённо шагая по комнате, не смотрел на него, он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Верно. Неинтересно.

Хлопнув себя по щеке, оставшейся всё такой же бледной, Нерон сел на кровать с балдахином, плотные ткани которого на ночь были привязаны к длинным столбикам.

— Лишь голодный способен насладиться едой. Всё верно. Но не кажется ли вам, что мы оба достаточно изголодались?

Коллин выпрямился и сжал в замке руки, сложенные на коленях.

— Нельзя ли этот голод хоть как-то подавить?

— А есть ли в этом смысл? Лично я его не вижу.

Сидящий прямо напротив него Нерон принял ту же позу, но затем плечи его ослабли и он чуть сгорбился.

— К чему пытаться отвратить неотвратимое, Коллин? Подойди, бога ради… Какого к чёрту бога?.. Подойдите, пожалуйста, ко мне.

Коллин расцепил руки и положил их на ребристые деревянные подлокотники, но остался сидеть. Нерон с минуту не спускал с него взгляд. Затем он поднялся и встал перед Коллином. Сперва во весь рост, потом — на колени. Вторая сверху пуговица вдруг тоже начала мешаться.

— Если хотите, можем потанцевать, — он положил ладони Коллину на колени. — Правда, придётся обойтись без музыки. Не люблю трапезничать при посторонних.

Пальцы скользнули вверх, оказались под фраком и обхватили напрягшуюся талию. Коллин содрогнулся от побежавших по спине мурашек, и лицо Нерона оказалось неожиданно близко. Он потянулся ещё ближе, но Нерон резко поднялся, поднял вместе с собой Коллина, словно бы тот ничего не весил, сделал, как бы вальсируя, несколько шагов назад и боком упал на кровать. Не успел Коллин опомниться, как оказался лежащим на спине, с раскинутыми в стороны руками.

Вопреки его ожиданиям, вместо того чтобы тут же приступить ко всем тем непотребствам, которые вспыхнули у Коллина в голове, Нерон бережно взял его под локоть и стянул с плеча фрак. Проделал то же самое с другой стороны и, вытащив его из-под Коллина, аккуратно сложил. Повесил на изголовье кровати.

— Подумал, что вам может быть жарко: вы так раскраснелись. Может, стоит принести воды?

Он было выпрямился и спустился одной ногой на пол, но Коллин схватил его за запястье.

— Что такое, вам плохо? Я, пожалуй, пошлю за доктором — вдруг нужно сделать кровопускание. А я в этом деле, увы, не помощник.

Нерон застыл с серьёзным выражением лица, но, не выдержав, расхохотался. Он скинул туфли, что с глухим стуком упали на ковёр, покрывавший большую часть комнаты.

— Раздражает, не правда ли? Несильно, как лёгкая щекотка, но всё же раздражает.

Он снял туфли и с Коллина. Раздвинул его ноги в стороны и, расположившись между ними, стянул чёрную ленту со своих вечно собранных в короткий хвост волос.

— Разве волосы не будут мешаться во время трапезы? — спросил Коллин, не скрывая ехидства, но надеясь скрыть взволнованное возбуждение.

— Я больше беспокоюсь о том, чтобы вам было за что хвататься, — любезно, будто бы говоря о чём-то вроде поданного платка, отвечал господин.

Нерон опустился на локти. Поцеловал в висок, прикусил — но не прокусил — за ухо, мазнул губами по подбородку, заставляя судорожно сжать шершавое от вышивки покрывало. Ледяные пальцы заблуждали по хлопку рубашки. Добравшись до шеи, Нерон помедлил. Коллин тоже замер. Запоздалый поцелуй пришёлся сбоку от гортани, почти что на усиленно бьющуюся артерию. Следующий сместился ещё правее и чуть ниже, словно Нерон пытался найти идеальное место.

Наконец, нашёл. Он взял Коллина за руку, стиснул, как бы отвлекая, но тот не мог не смотреть, и только когда клыки прокусили кожу, вскрикнув, отвёл глаза на темнеющий сверху полог. Резкая боль быстро прошла и сменилась тягучей, странно приятной. Нерон сглотнул и, тихо застонав, принялся широкими мазками слизывать кровь.

— Неужели настолько?.. — оборванно выдохнул Коллин.

Нерон поднял на него затуманенный взгляд.

— Просто восхитительно.

Восхитительно… Верное слово. Коллин прикрыл глаза. Язык прошёлся по шее, и тёплые губы оставили поверх укуса ещё одну отметину. Пошли выше, остановились на линии подбородка, и в конце концов Нерон поцеловал его в губы, смакуя их так же медленно и вожделенно, как до этого кусал шею. Коллин обхватил ногами талию Нерона и недвусмысленно повёл бёдрами вверх.

Кровать скрипнула. Бархатный фрак оказался на полу. Светлые волосы мягко скользнули по голому плечу.

Восхитительно.