***

По привычке прислонившись к амбару с тёмной стороны («Как будто ночью и без того недостаточно темно»), Айзава сложил руки на груди и шмыгнул носом.

Бодрящая прохлада ночи, спустившись вместе с погаснувшим за горизонтом солнцем, уже понемногу пробиралась под одежду. Ветер, не принеся гомона с дальних улиц, беспорядочно разметал по сторонам волосы. Айзава небрежно откинул их с глаз и переступил с ноги на ногу.

Хотелось двигаться.

Из амбара, в первый их визит показавшегося ему как минимум подозрительным местом, теперь вполне отчётливо раздавалась мирная возня лошадей, то приглушённо фырчавших, то легонько бивших копытом по дереву, то шуршавших, судя по всему, сеном.

— Айзава?..

Со стороны передних дверей амбара донёсся едва различимый шёпот. Различив осторожные шаги ещё несколькими секундами ранее, Айзава выступил из тени и легко махнул ему рукой, поведя углом рта.

— Кто ещё опоздал, м?

Было настороженно встрепенувшись, Мик заметно расслабился, когда разглядел его во тьме, и с приветственной улыбкой кивнул ему в ответ. Подходя ближе, Айзава огляделся по сторонам на всякий случай, а Мик тем временем, повозившись немного, уже отпер двери.

— Совет дилетантам?

— Не показывать слабости, — хмыкнул Мик, растворяясь в темноте амбара, и спустя несколько секунд вышел вместе с Тенью. Та, с любопытством поведя ушами, глянула на Айзаву, и тот уже с большей уверенностью протянул ей раскрытую ладонь.

— Вечер добрый, Тень, — он негромко усмехнулся, — Без съестного сегодня, уж не обессудь.

Тщательно обнюхав его пальцы, Тень снисходительно профырчала, но спорить не стала. Мик весело обменялся с Айзавой взглядом и, отведя её немного в сторону, указал вглубь амбара кивком головы.

— Ну что, вести?

— Ага.

— Свет?

Из глубины отчётливо раздалось какое-то ворчание, и темнота шевельнулась. Мик, кивнув Айзаве ещё раз, вдохнул поглубже и ступил вперёд. Послышался деревянный скрип открываемого стойла, глухой топот копыт — и прежде недвижный воздух пронзило недовольное ржание.

— Свет…

Айзава напрягся.

Мик, в голосе которого, однако, без тени волнения усталая строгость прозвучала напополам с упрёком, наконец, вышел на лунный свет, выводя за собой коня.

С первого взгляда было ясно, что Свет не имел с Тенью ничего общего.

Всего-то немного шире в плечах и чуть повыше приятельницы, Свет — серый конь в белых яблоках — даже не изъясняясь на человеческом языке, одним лишь своим видом источал ауру…

— Свет, — Мик укоризненно хлопнул его по шее, когда тот, видимо, выражая протест, попытался украдкой зажевать серый рукав его мантии. Айзава фыркнул в сторону.

— Мне он уже нравится.

— Да неужели, — беззлобно закатил глаза Мик, — Погоди, возьму верёвку. Если захочешь на него сесть, то просто так не удержишься.

Глухо проржав, Свет всем своим видом выразил гордое подтверждение сказанным словам.

— Знакомиться можно?

— Ага, — отозвался Мик, шаря по стене в поисках верёвки, — Только осторожней.

— В каком смы…

Айзава не договорил — потому что уже протянутую ладонь ощутимо прихватили сильные губы. Пальцы сдавило тяжестью чужеродной мощи, граничащей с болью.

Но, не отдёргивая руки, Айзава приблизил к Свету лицо — и неспешно раздвинул губы в ухмылке.

— Так чего ж не зубами-то?

Мик, с долей тревоги обернувшись к ним, так и замер с верёвкой в руках.

Свет замешкался. Не ослабляя хватки, он гулко фыркнул сквозь ноздри, обдав плечо горячим воздухом. Не пытаясь высвободить руку, Айзава, не отводя от него глаз, медленно провёл другой по светлой подспутанной гриве и отчеканил:

— Таким меня не испугаешь.

Свет — как будто бы поняв каждое его слово — моргнул и нехотя, постепенно, но всё-таки разжал челюсти, отпуская схваченную ладонь.

Выйдя из оцепенения, Мик с опаской подошёл к Айзаве и, не в силах вымолвить ни слова, протянул ему верёвку. Небрежно обтерев выпачканную лошадиной слюной руку об одежду, Айзава взял верёвку и ухмыльнулся.

— Кажется, мы с ним поладим.

Мик сглотнул и, переведя взгляд с торжествующе ухмыляющегося Айзавы на явно сбитого с толку Света и обратно, кое-как выдавил:

— Это уж точно, пф.

Он указал пальцем на шею Света.

— Обведи верёвкой снизу и ухватись наверху за оба конца. Так будет проще держаться. Думаю, ему не очень понравится, если будешь за гриву хватать.

— А Тень, значит, любитель? — хохотнул Айзава, взвесив верёвку в руках и глянув на Света. Мик фыркнул.

— Нет, но с ней буду я, — он ласково потрепал Тень по тёмной морде и подвёл её к стене амбара снаружи.

— Невероятно, из меня за пару секунд сделали монстра.

Айзава наигранно закатил глаза — вдруг вспомнив то, о чём думал на протяжении их последней прогулки.

— Слушай…

Мик вопросительно обернулся.

— Тебе удобно разве в этом балдахине ездить?

Он указал подбородком на полы бесформенной серой мантии, едва не стелившиеся по земле. Если не присматриваться, то в темноте такая церковная мантия вовсе казалась куском ткани, кое-как обмотанным вокруг тела — и явно не предназначенным для удобства передвижения. «Да и для жизни, в общем-то».

В прошлый раз Мик просто запрыгнул на Тень, оставив обе ноги с одной стороны, и так и ехал всю дорогу — что, признаться, уже показалось ему достаточным проявлением проворства. Но, даже при всей ловкости, Айзаве такой способ езды удобным бы не показался и в страшном сне.

— Не особо, — на удивление, признался Мик, — Но вариантов у меня нет. Это единственная одежда, которую я могу носить. Все мантии в церкви одинаково шиты.

— Так чего тебе не отрезать этот подол? — поведя плечом, Айзава одним жестом пальца провёл воображаемую линию поперёд мантии где-то на уровне колен.

Остановившись, Мик поднял на него растерянный взгляд.

— О… отрезать?..

— Ну, да, — Айзава хмыкнул, — Или религия не позволяет?

Запоздало дёрнув ртом, Мик фыркнул. Смешок получился каким-то вымученным.

— Религия…

Казалось, едва это слово сорвалось с губ — в кромешной темноте светлое лицо посерело. Он сцепил руки, уставившись в землю.

— …Я не могу.

— Такая большая проблема?

Айзава приподнял бровь. Наверное, дело было в нём самом — и даже представить, что какая-то неземная и, в общем-то, несуществующая сила имела бы на его жизнь и решения такое влияние, ему было попросту не дано.

— И как мне в церковь потом возвращаться, по-твоему?

Мик как-то виновато поджал губы, словно тут же пожалел о сказанном.

«Чёрт…»

Когда бы их разговор ни заходил о церковных правилах…

Айзава задержал взгляд на потускневшем лице.

В его глазах никогда не было счастья.

Он видел это выражение уже не в первый раз. И всё равно оно казалось ему совершенно чужим. Казалось ложным — или впечатанным чем-то извне.

Лицо человека, со временем, кажется, обратившего свою ненависть в какую-то непримиримую тоску.

И, будучи жутким эгоистом — Айзава просто терпеть этого не мог.

Просто больше не мог терпеть этой до отвращения чуждой тоски в глазах, рождённых самим светом — который, чёрт побери, не имел с богом ничего общего.

Выдохнув, он переложил верёвку в другую руку, пошарил за спиной и вытянул из ножен серебряный кинжал. Броском перевернув его, он подал его Мику рукоятью вперёд.

— Бери. Только аккуратней. Рассечёт — и не заметишь.

Мик непонимающе поднял глаза, но, как по инерции, протянул руку. Дождавшись, когда рукоять кинжала окажется в тонких пальцах, Айзава кивнул на подол.

— Режь.

Лунный свет взыграл лёгкими бликами на резной рукояти, скользнув, словно ледяная река, по острому лезвию, бросив яркий луч на светлую щёку. На несколько секунд очарованный блеском металла, Мик выдавил улыбку.

— Спасибо, но… сомневаюсь, что смогу. Я уже привык так ездить, оно того не стоит.

Заметно борясь с самим собой, он протянул кинжал обратно — но вдруг в зелёных глазах явственно промелькнуло озарение.

Айзава поймал этот блеск.

— Точно?

Подняв на него взгляд, Мик поджал губы.

— …Нет.

Пальцы стиснули рукоять сильнее. Он с долей неуверенности опустил кинжал к мантии, нагнувшись, ощупал её свободной рукой, словно бы не уверенный, с какой стороны к ней следовало — и следовало ли — подступиться. Айзава выжидающе сложил руки на груди.

По правде сказать, он всё ещё понятия не имел, что творилось в жизни Мика — и как именно охотник-бродяга с верой лишь в силу и металл вообще мог в неё вписаться. Возможно, и не мог вовсе.

Но, делая выбор в пользу себя самого, Мик всё равно оглянулся. Не на бога, а на него.

И если, будучи, пожалуй, простым наблюдателем, он мог помочь ему сделать этот шаг…

Мик бросил на него взгляд снизу вверх. Айзава коротко хмыкнул. Быстро облизнув пересохшие губы, Мик прихватил мантию другой рукой, занёс остриё над блёклой тканью и, глубоко вдохнув, взмахнул.

И, вместо того, чтобы резать поперёк — серебристый кинжал одним длинным движением рассёк ткань от самого бедра до края подола. Материя с жалобным треском разошлась в стороны — и лунный луч, перескочив с острого серебра, коснулся стройной ноги.

Приоткрыв рот, Айзава заторможенно скользнул взглядом выше. Его встретила ухмылка, всё ещё подёрнутая неуверенностью и тенью опаски — и лукавая просто донельзя.

— Так будет удобнее, как думаешь, а?

Тупо приняв протянутый ему кинжал обратно, Айзава убрал его за пояс и, смерив Мика глазами снова, растянул рот в ухмылке.

— Уже поздно говорить, что иногда ты меня просто поражаешь?

— Никогда не поздно.

Стряхивая остатки страха собственным смешком, Мик подвигал ногами, привыкая к ощущениям. Серая ткань, на этот раз задвигавшись заметно свободнее, вновь открыла взгляду светлую кожу ног, острые колени и худощавые, но отчётливые изгибы голеней.

Стать этому свидетелем теперь, прежде не видя больше кистей рук и лица, казалось почти греховным.

Айзава натянуто хохотнул.

Даже не подозревая о его мыслях — а, может, прекрасно их себе представляя — Мик оправил сбившиеся полы мантии, с несвойственно робким удовлетворением улыбнувшись, и оглянулся на Тень.

— Возможно, так и правда будет проще…

Мик никогда не казался ему человеком, любившим сжигать мосты — но, возможно, ему предстояло ещё немало о нём узнать.

Он, по правде, просто не мог этого дождаться.

— Нити с собой не ношу, к сожалению, — Айзава сощурился, — Как возвращаться будешь?

— У нас этих мантий немерено, — Мик задержал ладонь на гриве Тени, — Если потом переоденусь в новую — одной не хватятся. А дойти до церкви…

Он растянул губы в улыбке, и в зелёных глазах промелькнул огонёк азарта.

— Пройду шагами помельче, доберусь до комнаты — и в полумраке разницы никто и не подметит.

Айзава оценивающе присвистнул.

— Ладно, беру свои слова назад. Иногда ты не поражаешь, а просто приводишь в восторг.

Не осознав, как звучали его собственные слова, пока он их не произнёс, он прочистил горло и, отвернувшись к Свету, явственно ощутил у себя за спиной игривый смешок.

— Ну, ладно. Поедем?

Айзава согласно буркнул, одёргивая себя за воротник, лежавший как надо. Проведя ладонью по светлому боку, он негромко позвал:

— Свет?

Тот, поведя мордой, соизволил отозваться и — более без лошадиных возражений — разрешил вывести себя на лунный свет. Окинув их быстрым взглядом, Мик оттолкнулся от двери амбара и, на этот раз — во много проворнее и легче — одним махом взлетел на широкую спину Тени. Видимо, осознав, что поневоле сразу же сел как нужно, он удивлённо распахнул глаза. Он немного поёрзал, свыкаясь; пошевелил ногами, более не стеснёнными грубой материей. И, оглянувшись на Айзаву, расплылся в улыбке.

Айзава сощурился на него в ответ и удовлетворённо кивнул. «Так-то лучше». Свет, недовольный утраченным вниманием к своей значительной персоне, настойчиво выдохнул ему в плечо. Айзава, не сразу оборачиваясь, невозмутимо поворошил светлую гриву.

Если он мог помочь ему сделать ещё один шаг — он, наверное, многое бы за это отдал.

Для простого наёмного охотника причина, которую было не измерить никакими деньгами — была ценнее любых золотых мешков.

Погладив Света по шее и заключив, что тот пребывал в относительно терпеливом расположении духа, Айзава провёл под ней верёвку. Последовав примеру Мика, он оттолкнулся от деревянной перекладины на стене амбара и взобрался на спину. Свет встрепенулся, перебрал копытами и резко попятился, но Айзава уже крепко перехватил верёвку, не давая себя даже пошатнуть. Свет, шумно выдохнув, встряхнул головой, ощутимо шлёпнув своего всадника хвостом по голени, но на дыбы не встал — уступая. Айзава победоносно ухмыльнулся и невольно бросил взгляд на Мика. Тот, весело сощурившись, одобрительно склонил голову.

Та впечатанная церковью в яркую зелень тоска Мику совершенно не шла. От неё почему-то хотелось избавиться, совершенно не заботясь о мнении владельца.

Несильно подстегнув Света пятками по бокам, Айзава хотел подать голос — но конь двинулся вперёд сам, не протестуя. Шагом, удивительно лёгким для своего нрава, он подошёл к Тени, и Айзава приостановил его. Мик игриво коснулся его ноги своей, приглашающе кивнул в сторону улиц и тепло ему улыбнулся — каким-то непостижимым образом заражая этой улыбкой.

Айзава позволит себе эту слабость.

В конце концов, он ведь жуткий эгоист.

***