***

Скрипучая дверь дома затворилась за их спинами, погружая окружавший их мир в почти кромешную тьму. Луна, отчаянно пробиваясь сквозь единственное пропускавшее свет окно, с горем пополам пролила слабый свет на обстановку вокруг.

С губ Мика сорвался вдох, не имевший ничего общего со страхом.

Мик приоткрыл рот и, живо завертев головой, шагнул вперёд первым. Золотистые волосы, выбившись из-под серых одежд от суеты, каким-то чудом поймали слабый лунный луч. Айзава отвлёкся всего на пару секунд, чтобы стянуть с плеч плащ — а стройный силуэт, шурша тканью, уже очутился на другом конце дома.

— Ты тут живёшь? — явно не ожидая ответа, безошибочно очарованно прошептал Мик себе под нос. Айзава вдруг усомнился в собственном зрении. Они сейчас на один и тот же дом смотрели?

Мик метнулся к другой стене, шумно охнув снова.

— Ничего себе…

«Что на этот раз?» — вслух Айзава решил не спрашивать. Даже привыкнув к темноте, разглядеть окружение в мельчайших подробностях было невозможно — но неуёмному интересу Мика это, отнюдь, не мешало ни капли.

Слева послышался грохот чего-то металлического.

— Ай!..

— Смотри под ноги, — Айзава сдержал усмешку усилием воли. Возможно, ему бы стоило почаще убираться. Мик обернулся и — Айзава мог лишь предположить — с лёгкой укоризной покосился на него.

Впрочем, умение лавировать между разбросанным по дому хламом, не полагаясь на зрение — вполне себе неплохой навык. Мику бы тоже стоило поучиться.

— А… есть какая-нибудь лампа?

«Так быстро признал поражение?»

— Не-а, — фыркнув, отозвался Айзава, позволив себе опереться плечом о стену и, сложив руки на груди, на несколько секунд задержать взгляд на тёмном силуэте. Мик, ответом вовсе не расстроенный, уже метнулся в другую сторону.

— Ух ты, это что? О, а это…

Дом вновь наполнился беспорядочным копошением и какофонией шагов из угла в угол, восхищённых вздохов и грохота всевозможных вещей.

Он сам себя отлично развлечёт. А Айзава пока просто проскользнёт мимо и займётся своими дела…

— Айзава, а это что за штуковина? Иди сюда.

— Чего там?

Ну, только если всего одно.

— Нет, погоди… — Мик издал задумчивое «хм». Послышалось больше грохота. — А, нет, всё равно иди, я тут ещё кое-что нашёл.

Айзава сдержанно повёл бровью.

— «Кое-что» одно?

— Ага, иди скорее.

— Точно одно?

Вслед за грохотом вещей ожидаемо послышался изумлённый вдох — заглушённый новым шумом.

— …Стой, а это что такое? Не могу разглядеть…

Айзава натянуто приподнял углы рта. Возможно, уже не так сдержанно.

— О, а такого у нас в церкви нет — хотя… Неужели об этой штуке прихожане говорили?..

Теряя терпение, Айзава бросил до сих пор сжатый в руке плащ в сторону и звучно прочистил горло. Но Мик намёка либо не считал, слишком поглощённый рассматриванием и ощупыванием всего подряд, либо даже не придал ему значения.

— А что там за бумажки лежат? — с плохо скрытым любопытством протянул Мик.

— Ничего интересного, — суховато бросил Айзава. Ему даже не нужно было смотреть в сторону Мика, чтобы понять, что тот, не дожидаясь его ответа, уже крался в сторону стола.

Видимо, отсутствие какого-либо энтузиазма в его голосе оказалось достаточно убедительным, и лёгкие шаги по направлению к столу затихли.

— …«Места обитания: не установлено»… — с интересом зашуршав бумагами, забубнил себе под нос Мик. Айзава, запрокинув голову, подавил горестный выдох.

Воздух прорезал гулкий стук, и что-то звонко стукнулось о деревянный пол.

— Ох… — Мик запоздало втянул воздух сквозь зубы. Со стороны стола донеслось тревожное копошение.

— Чернильница? — надавив пальцами на веки, измождённо спросил Айзава. Ответом ему послужил натянутый смешок.

Может, то была усталость после конной прогулки, только сейчас накрывавшая тело, а может, он успел отвыкнуть от этой неуёмной энергии — чаше терпения оставалось вмещать в себя не так много.

— Ничего себе, сколько их… А ты и почитать любитель, м? — тонкие пальцы заскользили по книжной полке. — А о чём они?..

Он мог закрыть глаза на бардак, учинённый им самим. Да и — пусть этого он ожидать совершенно не мог — столь суматошному движению и восторженной беготне прежде сдержанного священника ему не следовало бы так сильно удивляться, но…

Прервав его мысли — вслед за чернильницей, судя по звуку, на пол отправилась небольшая книга.

— Ух, повезло… — судорожно придержав остальные книги с полки, Мик с облегчением перевёл дух и наклонился к полу.

…Не глядя перехватив оба запястья в темноте, Айзава бесцеремонно развернул Мика на месте, силой провёл за собой несколько шагов и грубовато усадил в кресло, приперев его руками с обеих сторон.

— Сиди. В кресле. И не мельтеши, — медленно выдохнув, через вымученный оскал отчеканил он по словам.

Опешивший Мик, затаив дыхание, широко распахнутыми глазами глядел на него снизу вверх. В доме воцарилась долгожданная тишина. Приоткрыв рот, Мик запоздало вдохнул, но так и не издал ни звука. Кажется, впервые за вечер он не нашёл, чем отбить.

«Наконец-то».

Обессиленно уронив голову, Айзава убрал руки с подлокотников и, развернувшись, буркнул себе под нос:

— Разведу огонь пока. Сиди.

Вытянув из-за груды поленьев кресало и клочок сухой травы, Айзава присел на корточки и привычным движением руки размахнулся.

На долю секунды дом осветила тусклая вспышка.

За спиной послышался тихий шорох ткани о ткань: Мик, судя по всему, устраивался поудобнее.

Невольно вздохнув с облегчением, Айзава чиркнул по кремню ещё несколько раз.

Его сомнительный дар убеждения сработал. Физическая усталость придала ему внушительности? Разве её и прежде не хватало? Айзава тряхнул головой.

Так или иначе, с лишней суетой было покончено — по крайней мере, отчасти. Дождавшись, пока яркая искра перебежит на пучок сухих стеблей, Айзава аккуратно подул на тлеющий огонёк.

— У нас в церкви днём с огнём не сыщешь таких мягких кресел. Одни холодные лавки, пф.

Послышались ещё шорохи — как будто Мик хотел ещё раз удостовериться в собственных словах.

— Ну ты и сравнил, конечно, — Айзава фыркнул. — «В церкви»… Хотя, и у меня тут тоже не хоромы, знаешь ли.

— Кому как, — хитро отозвался Мик.

Слабый огонёк, набравшись сил и жизни, понемногу распалился, разошёлся по траве, вспыхнул ярким языком пламени, и Айзава, едва жар лизнул пальцы, бросил его в камин, приставив пару кусков коры. Те не замедлили перехватить поднимающийся огонь, и тот, сухо затрещав, довольно вздыбился ещё выше.

— Закончил?

— Ага, — задумчиво пробормотал Айзава, невольно задержав взор на разгорающемся пламени. Вот уж недаром говорят — неудержимая сила, от которой глаз не оторвать… Бросив кресало туда же, откуда его достал, он поднялся на ноги и обернулся.

Застыв.

— М?

Зелёные глаза сверкнули хитростью, которой впору было называться дьявольской.

Сбросив обувь, Мик сидел — а, точнее, вальяжно растянулся — в кресле, закинув обе ноги на подлокотник, и озорно щурился. Мантия, рассечённая до середины бедра, свободно свисала до самого пола. Огонь изменчивым светом выхватывал из темноты острые колени, стройные изгибы голеней и тонкие лодыжки. Волосы, в жёлтом свете обернувшиеся чистым золотом, небрежно соскользнули с кресла переливчатым шёлком, почти касаясь половиц.

Подперев щёку ладонью и окинув Айзаву долгим взглядом, он приподнял уголок губ.

Айзава вернул взор на светлое лицо, светящееся неподдельным лукавством, слишком долгую секунду спустя.

— На них же так сидят? — Мику всё было мало. Он зажмурился и, вытянув руки и ноги, с наслаждением потянулся. — Везунчик ты — в таком бы и усну…

Айзава преодолел расстояние между ними одним шагом, резко склонился над ним, и, широко оскалившись, выдохнул ему прямо в лицо:

— Не-а. Вот так.

И не успел Мик даже моргнуть — Айзава перехватил его за лодыжку и одним движением вздёрнул её высоко в воздух. Теряя опору, Мик сдавленно вскрикнул. Судорожно попытавшись ухватиться руками хоть за что-нибудь и одновременно придержать мантию, он только неловко сполз с подлокотника и, уткнувшись затылком в сиденье, беспомощно повис в крепком захвате.

— Э-Эй!

Айзава снисходительно ухмыльнулся.

Схватив ртом воздух, Мик попытался дотянуться до схваченной ноги. Но Айзава, отступать не собираясь, невозмутимо поднял за неё лишь выше, и Мик, одной рукой лихорадочно вцепившись в кресло, а другой — в край разрезанной мантии, поневоле сполз сильнее — протестующе завопив:

— Пусти!

— Чего ты? — он издевательски усмехнулся, не двигаясь с места, — Я тебе по доброте душевной, между прочим, показать хотел…

Он как бы невзначай перебрал пальцами по голой лодыжке, с любопытством скользнув взглядом по ноге. Тщетно царапнув пальцами ткань кресла, Мик скатился ещё ниже, жалобно пискнув. Несколько золотых прядей, соскользнув с подлокотника, упало ему на лицо, и он, отфыркиваясь, метнул в него ещё один взгляд возмущения напополам с мольбой.

— Айзава!

— Ладно уж, ладно, — беззлобно закатив глаза, Айзава пожал плечами и, не спеша расслабив руку, аккуратно опустил Мика обратно на кресло, лишь затем выпустив его. Неловко забившись ногами, Мик, барахтаясь, кое-как поднялся и, потирая затылок, не замедлил пронзить его взглядом. Айзава в ответ от души хохотнул.

— Что, ничья на этот раз?

— Чудеса, — не отвечая, Мик фыркнул, приводя в порядок мантию, — Жажда к соперничеству заразительна?

— Стало быть. Со мной шутки плохи, — Айзава сощурился, неспешно окинув его взглядом.

Кое-как пригладив порядком взлохмаченные волосы и перебросив их на одно плечо, Мик не без тени игривой настороженности уселся обратно в кресло, закинув ногу на ногу.

— И, между прочим, если тебе нужен предлог, чтобы… — вместо продолжения фразы он легко качнул ногой, и на его губах промелькнула лукавая улыбка. Кашлянув, Айзава подтащил табурет от стола ближе и, усевшись, взял недопитую с утра бутылку эля. «То что надо» — промелькнуло в мыслях, и он одним махом опрокинул в себя остатки её содержимого. Мик заинтересованно проследил за ним глазами.

— А это… что?

Оторвавшись от горлышка лишь тогда, когда внутри не осталось ни капли, а разум немного прояснился, Айзава опустил бутылку и, встретившись с искренне недоумённым взглядом, приподняв бровь, уточнил:

— Эль.

Полагая, что его ответ прояснил ситуацию, он было отставил пустую бутылку в сторону, однако Мик ловко перехватил её. Взвесив и повертев её в руках, он с интересом поднёс горлышко к носу — и, даже не успев вдохнуть до конца, тут же скривился лицом.

— Ты не пил, что ли?

— Эм… — задумчиво потерев нос пальцами, он с сомнением задержал взгляд на бутылке, — Нет? А должен был?

На этот раз удивляться пришёл черёд Айзавы. Облизнув губы, он смерил Мика внимательным взглядом.

— Ну, если мы с тобой живём в одно время… то уже давно как. Хотя, я про святош мало что знаю, — он заинтересованно присвистнул, — Видимо, они ещё и горячительного не пьют.

— Знаю о нём только с чужих слов. Всё, что мне известно — в стенах церкви такое под запретом. Пахнет… — Мик негромко прочистил горло. — Так себе, если честно.

— Ещё бы, — осклабился Айзава. — В этом и суть.

— Почему-то звучит… как то, что тебе подходит, — он с улыбкой передал ему бутылку. — На вкус даже и представить страшно.

— Хочешь попробовать?

В зелёных глазах, казалось, до сих пор старательно изображавших сдержанность, вспыхнуло жгучее любопытство. Осознав, что выдал себя, слишком поздно, он опустил горящий взгляд на собственные колени и, оправив серую мантию, вместо ответа сглотнул.

Айзава хмыкнул.

— Тебе бы почаще мысли свои высказывать, что ли.

Мик, фыркнув от смеха, чуть сжал ткань на коленях, и всё же поднял на него взор.

— К такому нельзя привыкать.

— Очень даже можно, — флегматично отозвался Айзава, отвернувшись к камину, чтобы подбросить поленьев, — А то что делать будешь, если в следующий раз я снова куплю эля только на себя?

Он поворошил угли прутом, и в горячий воздух взвились яркие искры.

— То есть, если я попрошу… ты возьмёшь две бутылки?

Задержав прут в камине, Айзава обернулся к нему и оскалил зубы в улыбке.

— Именно так.

Мик с долей неуверенности прикусил губу. Айзава выжидающе сощурился.

Кажется, он снова ставил его перед выбором.

Айзава всё ещё не верил ни в какие высшие силы. Как и не знал, подбивал ли он святого на нечестивые поступки — или помогал ему расправить крылья.

Снова — эта церковная тоска, что поселилась даже не в нём, вытягивала душу и из него самого.

Айзава всё ещё был эгоистом, каких поискать.

— Ну что?

Впрочем, играть в набожность он был не намерен. Выбор оставался за самим святым.

Но…

Мик расправил спину и плечи.

Наблюдать, к чему приведёт его очередная провокация — а прежде она уже к чему-то приводила — было слишком интересно. Чего нельзя было сказать о поиске этому точных причин. Айзава оглядел светлое лицо, подёрнутое сомнением и ночной дымкой рыжего огня.

Хотя…

Языки пламени алчно щёлкнули, с аппетитом разгрызая полено.

Айзава в ответ на посланную ему улыбку не заметил, как ухмыльнулся сам.

По меньшей мере, одна причина, в которой он был уверен, всё-таки была.

В нём говорил охотничий азарт.

Золотые волосы качнулись в тёплом свете. Мик поднял голову, поймал его взгляд своим, вдруг проникшимся новой смелостью — и, глубоко вдохнув, выпалил:

— Тогда купи в следующий раз эля… и для меня.

Айзава удовлетворённо ухмыльнулся и, сложив руки на груди, кивнул.

— Если не понравится — сам знал, на что идёшь.

— Просто не стану допивать, — Мик высунул кончик языка.

— И славно. Мне больше достанется, — хохотнул он в ответ.

Чтобы поддаться этому азарту, к которому он, казалось бы, привык и давно укротил — теперь оказалось достаточно всего-то этих игривых глаз.

Впрочем, и самому Мику, судя по всему, не хватало лишь небольшого толчка.

***

Свернув за угол и привычно глянув по сторонам, Айзава пропустил Мика вперёд и бесшумно скользнул следом.

— Я ведь и сам бы мог добраться. Тут не так уж далеко, — в глухой тишине ночи голос Мика, пусть и скользивший шёпотом, казался громче обычного. Невдалеке, теряясь меж зданий случайным звуком, раздался цокот копыт. Айзава дотронулся до плеча Мика и остановился вместе с ним в тени одного из домов.

Лошадь с рыжей гривой резво пронесла мимо одинокого всадника в одежде путника, что держал перед собой факел и всматривался вдаль, не обратив внимания на скрытые ночью и блёклостью одежд фигуры.

Дождавшись, пока спокойная тишина вновь не уляжется на улицу плотным покрывалом, Айзава вновь коснулся его плеча и двинулся с места первым.

— В прошлый раз я, — он перебрал пальцами по рукояти, — Уже сплоховал. Так что в этот — провожаю.

— Мне верить? — судя по голосу, Мик игриво сощурился. — Ты не похож на человека, который первым делом берёт чужую вину себе на плечи.

Они свернули в узкий переулок, срезая путь, и уже через пару десятков шагов перед ними, выхваченные из темноты лунным светом, выросли церковные шпили. Ночное безмолвие, не заглушённое глухой поступью шагов, выдало сорвавшийся с губ Мика глубокий вздох.

Не прошло и четверти часа скорой ходьбы, и из-за угла одного из домов величественным, неизменно давящим строением показалась и сама церковь. Не сговариваясь, они, не приближаясь к главному входу, обогнули её со стороны. И лишь когда, выступив из темноты, перед ними возникла уже знакомая обшарпанная задняя дверь, они замедлили шаг и остановились.

Айзава отпустил рукоять меча и, не смея прерывать тишину первым, обернулся к Мику. Тот, сощурившись на него в ответ, сложил руки на груди.

— Ну, что же… На этот раз, пожалуй, стоит назначить встречу? — его голос вдруг еле заметно померк, — Если ты, конечно…

— Бросай уже. В смысле… — Айзава негромко кашлянул, — Ладно, лучше б не начинал.

— Пф, точно, — не сдержал смешка Мик, покивав, и тоже замолчал. По его лицу — всего на секунду — скользнула тень невысказанного затаённого сомнения.

Он зачем-то оправил на себе серую мантию, и без того лежавшую ровно, и перемялся с ноги на ногу. Айзава задумчиво смял пальцами тёмную ткань плаща.

Слова решительно не шли.

— Кхм…       — Ну, тогда…

Они пересеклись взглядами, одновременно фыркнув, и Айзава кивнул ему, предлагая говорить первым.

— Раз уж, как я понял, ты можешь, — Мик споткнулся, подбирая слово, — Встретиться почти в любой день, то…

— Ночь, — поправил Айзава, и хмыкнул, — Хотя, тут уж как пойдёт.

Мик смешливо закатил глаза.

— Как насчёт… послезавтрашней?

Айзава ненадолго сделал вид, будто призадумался, оглядывая выжидающее лицо Мика перед собой. Как будто бы тот не помнил, что у охотников нет распорядков.

— Без проблем, — он изогнул рот в ухмылке, — Значит, послезавтра ночью жду у себя. Как раз успею прикупить пойла.

Мик несдержанно фыркнул и наклонил голову вбок. Золотая прядь волос, выскользнув из-за уха, качнувшись, поймала озорной лунный луч. Теплота дыхания достигла его лица.

Айзаве вдруг подумалось, что темнота, должно быть, скрадывала расстояние.

А ещё — время.

Моргнув, Мик не глядя положил ладонь на поверхность двери.

— Ну, раз договорились, то…

Он натянуто-неловко улыбнулся, не спеша дотрагиваться до ручки.

Видеть, как Мик, с лёгкостью обскакавший бы его в красноречии и говорливости в любой другой момент, теперь пытался через силу выдавить из себя ещё немного слов, вдруг показалось до жути странным. Вся эта ситуация вызывала неясное чувство ностальгии.

— Слушай, Мик, — Айзава, сдержав смешок, выразительно оглядел его с головы до ног, — Чего-то не хватает будто, не ощущаешь?

С недоумением приподняв брови, Мик вопросительно склонил голову.

Вместо ответа Айзава поднял руку — и, коротко усмехнувшись, едва коснулся пальцами своей щеки.

На осознание ушла секунда.

И Мик, приоткрыв рот, расплылся в совершенно глупой улыбке.

Он убрал руку с двери.

— …Не шутишь?

Айзава дёрнул углом рта, не отвечая. Мик понимающе хихикнул и на секунду опустил взгляд.

Выскользнув из-под серости рукава, рука осторожно легла ему на плечо и притянула чуть ближе. Прежде чем Айзава вдохнул — прохладные пальцы, коснувшись виска, легко заправили непослушную чёрную прядь за ухо — и до его слуха донёсся вкрадчивый шёпот:

— Спасибо тебе, Айзава.

И, не дожидаясь лишней секунды, те же губы — не суетясь, как в прошлый раз — мягко, совершенно ощутимо коснулись его щеки.

Где-то на краю осознания раздался тихий скрип двери.

Уцепившись пальцами за стену, Айзава шумно втянул носом воздух. По спине, вздымая волосы на затылке, запоздало пробежали мурашки.

Ощущение сладковатого дыма, оставшись теплом на коже, ускользнуло прочь в святую темноту вслед за невесомым смешком.

— До встречи.

Пожалуй, у него совершенно точно было больше одной причины.

***