***

— Давай, Тень!

Потрепав лошадь по боку, Мик лихо свернул в один из незнакомых проулков, и Айзава, быстро окинув взглядом окружение, последовал за ним.

— Что, сегодня не по городу? — нагнав его, спросил Айзава, не ослабляя хватки на верёвке. Свет, надменно тряхнув головой, коротко проржал.

— Есть у меня одна идея, — вместо ответа блеснул улыбкой Мик и, не дожидаясь, рванул вперёд, вновь его перегоняя, — Не отставай!

Сегодня их маршрут отличался от привычного. Сумерки, цепляясь за первые звёзды, сползая по багровеющему простору неба, уже спускались на город. Но они вдвоём, скача навстречу солнцу вперёд ветра, казалось, могли бы их обогнать.

Айзава привыкал к верховой езде намного быстрее, чем ожидал. До идеала было далековато — но пока что ему было достаточно ощущать контроль — и пьянящую скорость. Может, в нём всё это время крылся талант искусного всадника? Он хмыкнул и, взъерошив светлую гриву свободной рукой, погнал коня быстрее.

А может, у него просто был достойный учитель.

Свет свернул за Тенью чересчур резко, и Айзава, невольно схватив ртом воздух, чуть было не потерял равновесия, силой (и, возможно, чудом) удержавшись на широкой спине.

— Издеваешься, дружище? — кое-как выпрямив спину, попутно унимая взбрыкнувшее сердце, оскалился Айзава. — Не по душе тебе мир, а?

Свет совершенно точно закатил бы глаза, если бы был на то способен, но вместо этого, тряхнув гривой (и не преминув хлестнуть ею в лицо своему всаднику), звучно фыркнул.

— Опять спорите? — раздался звенящий смех спереди.

— Он, кажется, всё не может признать своего поражения, — перекрикивая ветер, отозвался Айзава, с чувством встрепав Свету гриву между ушей. Свет возмущённо заржал, но сбросить его снова не попытался.

— В скачках проигравших нет! — на секунду обернув к нему голову, хохотнул Мик.

— Да неужто? — хмыкнул Айзава — и, припустив быстрее, нагнал его в два счёта, — А так?

Мик, удивлённо встретившись с ним взглядом, озорно хмыкнул и, прошептав что-то в ухо Тени, бойко устремился вперёд, весело бросив через плечо:

— Догони — и узнаешь!

Город по обе стороны от них, в оживлённой гонке смазываясь в единое полотно, понемногу таял: тут и там уже мелькали проплешины, пропускавшие солнечный свет с далёких полей. Массивные каменные и деревянные строения незаметно заменяли покосившиеся лачуги, а, казалось бы, нескончаемый ряд таверн, ютившихся в нижних этажах даже на самых окраинах, редел.

Лес, прежде далёкий и неровным гребнем лишь маячивший на горизонте, приближался.

Последние дома расступились настолько неожиданно, что Айзава подавил невольное желание обернуться. Поддавшись эфемерному чувству растерянности, не тормозя Света, он поднял голову. С неба, едва поблёскивая от проплывавших мимо лёгких облаков, на него смотрели точки звёзд.

Он бывал за пределами не раз и не два — но сегодня…

В груди, прежде стиснутой городскими массивами, вдруг стало свободнее.

Сегодня многое почему-то казалось немного другим.

Не противясь желанию ощутить эту свободу на вкус, Айзава приоткрыл рот и, задумавшись, втянул немного воздуха. Сознание, будто бы потешаясь, вплело в запахи луговых трав, далёкой пресной воды, тепла лошадиного тела и прохлады приближавшейся ночи — лёгкий, почти неуловимый аромат сладковатого дыма.

Моргнув, он отвёл взгляд от неба. Свет, словно бы услышав его — а может, и просто привыкая к новой земле под копытами — замедлил резвый бег до ровной рыси. Но Айзава, забывшись на несколько долгих секунд, перевёл его на шаг.

Перед ним, простираясь насколько хватало глаз, раскинулось поле трав, а за ним ещё, и третье, и дальше… Кромка леса, ставшая ближе, так что теперь возможно было рассмотреть неровности древесных вершин, обрела цвет — и дыхание. Колыхаясь в такт мягким порывам ветра, деревья шелестели листвой — звук настолько непривычный и странный для городского жителя, что от него вдруг захотелось зажмуриться.

Он бывал здесь не раз и не два — но, вдохнув полной грудью, он решил, что закрыть глаза ненадолго не будет лишним.

Пожалуй, он скучал по этой свободе сильнее, чем предполагал.

Свет, взрыв копытом землю, что-то глухо пробурчал, но Айзава, без мыслей опустив свободную ладонь ему на шею, запрокинул голову. Вдалеке — а может, и прямо над полями — запела птица, ветром и тенью уносясь прочь. Ветер, взбив волосы на затылке и нетребовательно толкнув в спину, охладил разум и разгорячённое гонкой сердце — неуловимым беглецом уносясь прочь, нырнув в изменчивую волну зелени. Где-то внизу, теряясь в стеблях неведомых трав, от запаха которых почти кружилась голова, скрежетали, щёлкали насекомые, примолкая и расступаясь перед мощным, неспешным шагом.

Неужели он терял так много, живя в городских стенах?

Мысль, промотанная в голове на второй раз, показалась глупой.

Шмыгнув носом, Айзава опустил голову и, наконец, открыл глаза.

В паре десятков шагов впереди, в бескрайнем океане трав верхом на Тени, не двигаясь с места, ждал Мик.

Наверное, он улыбался. Хотя у Айзавы для такой догадки не было особых причин.

Ветер, вновь толкнув в спину и пролетев вперёд, взлохматил чёрные волосы, и без того спутанные небрежностью, на миг ослепляя. Айзава бездумно убрал их с лица.

Золото длинных волос, подхваченных лёгким ветром — не тускнея даже в надвигающихся сумерках — сверкающей, безмятежной волной невесомо взметнулось в воздух. Мик немного рассеянно убрал прядь за ухо и, кивнув в сторону леса — совершенно точно улыбнулся.

…Сглотнув, Айзава, не думая, легко хлопнул Света по боку, и тот, не возражая, мерным шагом последовал за Тенью.

***

— Как тебе в новом обмундировании, кстати?

Когда Айзава, не особенно торопясь, нагнал Мика — они как раз оказались на окраине леса. В лицо им дохнуло зелёной, более глубокой свежестью, не похожей на луговую.

— Хм… — судя по тону голоса, Мик снова собирался хитрить, — Могло быть и получше, знаешь ли.

Айзава оскалился, пряча смешок.

— Не благодари.

— А вообще, — он пошевелил руками, как будто всё ещё не до конца привык к такой одежде, — Двигаться и правда попроще. Даже в руках.

— «Даже»? — Айзава закатил глаза, — Да ваши церковные покрывала вообще, такое чувство, для жизни не предназначены. И надевать не надо, чтобы это понять.

— А вот и не…

— Уверен, что найдёшь аргументы?

Мик, покосившись на него не то с возмущением, не то с восхищением, фыркнул.

— Ладно. И правда… не особо-то они удобные. Особенно теперь, в сравнении.

— А то.

Погладив Тень по шее, он неслышно проговорил ей что-то на ухо, кивнул Айзаве, и та ровно зашагала вглубь леса.

— Далеко не пойдём. Уже поздновато, — Мик внимательно огляделся, выбирая достаточно широкую тропинку.

— А в другой раз? — не без напряжения держась за Света чуть крепче, Айзава смерил взглядом солнце на горизонте, уже подёрнувшееся багрянцем.

— Если захочешь, — Мик изогнул губы в улыбке, метнув ему лукавый взгляд, и, проехав ещё несколько шагов, невесомо коснулся ладонью густой гривы. Тень послушно остановилась.

Моргнув, Айзава также немного запоздало затормозил. До его слуха донеслось едва уловимое журчание воды.

— Река?

Мик перебросил обе ноги на одну сторону и, придержавшись за лошадиную спину, спрыгнул на землю. Айзава последовал его примеру и, ухватившись за ближайшее дерево для опоры, спешился.

— Нет, она дальше.

Невольно сделав движение, словно хотел придержать подол давно привычной мантии, Мик смущённо моргнул и, подозвав Тень к себе ближе, сказал:

— Но здесь родник.

Недолго поискав глазами, он сделал ещё пару шагов вперёд и, раздвинув лесные заросли, улыбнулся.

— Нашёл.

Из-за густой зелени и вправду показалась вода. Играя по гладким от воды мелким камушкам, задевая прогнувшиеся от капель влаги травинки, кристально чистый поток, переливаясь в лучах заходящего солнца, тянулся на несколько метров вперёд, вновь исчезая где-то среди камней и кустов. Мик оставил Тень чуть дальше по течению, погладил её по морде, что-то, улыбнувшись, ей прошептал, и та, миролюбиво профырчав, склонилась над ручьём, принявшись пить.

— Как тебе тут?

Айзава, даже не сразу осознав, что обратились к нему, втянул ещё немного лесного воздуха и, неспешно выдохнув, отозвался:

— Жаль, что ненадолго.

Мик, моргнув почти удивлённо, хмыкнул.

— Я и не знал, что ты такой ценитель природы.

— Много ещё узнаешь, — фыркнул ему в ответ Айзава, почему-то даже не ощутив неловкости за собственную редкую искренность.

— Прямо-таки много? Например? — и без того заинтересованное лицо Мика приобрело до невозможного пытливое выражение. — Почему бы не поделиться сейчас?

— Из меня рассказчик так себе. Спрашивай, — хмыкнув в сторону, отозвался Айзава.

— Почему у меня ощущение, что мы уже что-то такое обсуждали? — протянул Мик задумчиво и, мельком глянув на Света, что уже косился в сторону лесной чащи, прибавил, — Лучше привяжи его — а то потом не поймаешь.

Сложив руки на груди, Айзава обернулся к коню и изогнул рот в усмешке. Свет, навострив уши, чуть повернул к нему голову и, подрыв влажную от вод ручья землю копытом, звучно фыркнул. Слова Мика он, вполне вероятно, воспринял как явный вызов своим способностям.

— Эй, Свет.

Поведя ушами, Свет демонстративно отвернулся, очевидно более заинтересованный в лесных неизведанных зарослях.

— Если задумаешь улизнуть — дождись подруги.

Мик было округлил глаза и возмущённо раскрыл рот, но Айзава, хитро сощурившись, одним взглядом указал на Тень. Та, мирно пощипывая влажные от брызг травинки и то и дело прихлёбывая из холодного ручья, сбегать на поиски приключений явно не собиралась.

Свет, несмотря на то, что человеческой речью не владел, с долей сомнения покосился на Тень, и, казалось, уже собирался развернуться мордой в лес, аргументом не убеждённый. Айзава смерил его долгим взглядом и, обращаясь не то к Мику, не то к Свету, отрезал:

— С заходом солнца уходим.

Людской речи лошади, может, и не понимали — но на силу слова реагировали более чем чутко. Недовольно проржав и сделав пару дерзких шагов в сторону леса, Свет всё-таки остановился и, не взглянув на Айзаву, горделиво принялся жевать листву с ближнего куста. Айзава удовлетворённо кивнул.

— Вот и договорились.

Осознав случившееся, Мик изо всех сил попытался сдержать смех — но, столкнувшись взглядом с Айзавой, не выдержал.

— Айзава, ты…

Схватив ртом воздух, Мик уцепился рукой за ближайшее дерево — и, сдавленно фыркнув, расхохотался.

Чистый, звонкий смех, что родниковая вода, заскакал, заплясал меж деревьев, возвращаясь солнечным бликом.

— Ты где такой силе убеждения научился?

Щёки заболели, и Айзава, отвлёкшись, запоздало фыркнул в стороны:

— У меня свои методы.

С приближением темноты его, вообще-то, должны были понемногу окутывать и мысли о предстоящей работе.

Но сейчас он, окружённый светом, какого невозможно было встретить ни в одну из тёмных ночей, не мог даже вспомнить, задумывался ли он сегодня об охоте.

Он догадывался о причине.

…Щёки всё не переставало легко саднить.

Мик, сладко потянувшись, выпрямился во весь рост и, переглянувшись с Айзавой, просто ему улыбнулся — как будто для этого и не нужно было никаких причин.

Айзава выдохнул и, сложив руки на груди, прислонился плечом к дереву. Взгляд, давно свыкнувшись с буйством лесной зелени вокруг, вновь задержался на стройной фигуре.

Мик забросил волосы на плечо и присел перед ручьём.

Каким-то непостижимым образом его старые вещи, что на Мике должны были безнадёжно висеть — подарили его силуэту очертания, придавшие ему того характера, к которому Айзава уже успел привыкнуть. Характера, который с серой, тошнотворно блёклой мантией не вязался ни капли с первой же их встречи.

Запястья, в рукавах теперь плотно обхватывавшей их рубашки ещё более тонкие, чем он помнил, казались до ужаса хрупкими. Айзава несдержанно повёл уголком губ. Ему вдруг вспомнилось, как Мик, потеряв себя от алкоголя, испугался, что тот сломается, если поднимет его на руки. Неужели он и прежде об этом задумывался, а спиртное просто развязало ему язык?

«Знал бы он, как нелегко их на самом деле сломать».

Брюки, стерев прежнюю бесформенность, выхватили чёткие контуры талии, бёдер, коленей — теперь ещё более тонких, чем раньше.

В мысли вдруг пришло неспокойное осознание, насколько, на самом деле, сильно отличались их сила и склад.

В каждом бою Айзаве нужно было ставить на кон собственную жизнь, уворачиваться, наносить точные, мощные удары, не пропускать по себе самому ни одного — и каждый раз сражаться как в последний. Он таскал тела убитых им же — и любой живой в сравнении казался лёгок. Ему уже и не вспомнить, какими его руки были без десятка шрамов, ссадин и мозолей. От его физической подготовленности напрямую зависело, встретит ли он завтрашний день.

Вынырнув из собственных мыслей, Айзава отшагнул от дерева и поднял на Мика взгляд. Тот, осторожно коснувшись пальцами ледяной воды, прикрыл глаза.

Вот уж кого… он побоялся бы ранить.

Алый луч, проникнув сквозь шепчущую зелень деревьев, коснулся светлого лица.

Пара золотых прядей, случайно соскользнув с плеча, поймали в себя закатные блики — и вместе с сияющим потоком жидким золотом заструились по ручью.

Айзава, наверное, хотел вдохнуть.

Мик снял с пояса небольшую флягу и, откупорив её, склонился над ручьём. Тонкие пальцы, невесомым жестом пробежав по искрящейся светом воде — словно сотворили необъяснимое, тихое волшебство — задержались в хрупкой ряби.

Золотые пряди, забрав в себя сам солнечный свет, слепящими мысли волнами сплетались с водяными потоками в причудливом танце, простому смертному совершенно чуждом.

Айзава, кажется, не в силах думать, сделал шаг к ручью.

Словно нимфа из окутанных тайной и игривым вымыслом сказаний, окружённый алеющим светом, живым, струящимся золотом, Мик склонился над чистым потоком и, прикрыв светлые ресницы, тихо вдохнул.

Айзава, возможно, пожалел, что расстался с опорой.

В свежем лесном воздухе, пронизанном далёкими пересвистами птиц, шуршанием трав и листьев, глухим стрекотанием стрекоз — прокатившись по воде, расцвёл мелодичный, едва различимый мотив.

Птицы, прислушиваясь, притихли — утягивая за собою в трепетную тишину всё вокруг.

Остановившись у самого ручья, Айзава, не отводя взгляда — не смея даже моргнуть — задержал вдох на кончике языка. Простая песня без слов, заплясав рябью по воде, перекликаясь с шелестом трав, унесла с собой мысли.

Заметив его приближение, Мик затих и поднял голову.

И — вместо всего того, что мог бы сделать — просто улыбнулся ему.

Сглотнув мучительно сухо, Айзава ждал. Мик плотно закрыл полную свежей воды флягу и небрежным движением собрал волосы одной рукой. Только сейчас заметив, что те намокли, он отжал из мокрых прядей воду, оставил их на плече и, легко отряхнув брюки, поднялся.

— Солнце уже садится, кажется. Надеюсь, успеем доехать. Запомнил дорогу-то, к слову?

Не ответив, Айзава сделал к нему ещё один шаг.

— А это, — Мик указал на флягу и довольно хмыкнул, — Я с собой возьму. Люблю её здесь набирать, когда получается выбраться. Может, и ничего особенного, конечно, но… Она мне всегда казалась вкуснее святой. Интересно, поче…

— Какой же ты чертовски болтливый. И… глаз от тебя не оторвать.

…В своих чувствах пора бы уже, чёрт побери, разобраться.

Притянув Мика за воротник, он впился в мягкие губы с такой жаждой, словно больше ему было не суждено вдохнуть.

Замерев лишь на секунду — а, может, и не замирая вовсе — не разрывая поцелуя, Мик нетвёрдо шагнул назад, лопатками упираясь в дерево — утягивая Айзаву за собой. Что-то глухо стукнулось о землю рядом. Это, наверное…

Руки коснулись шеи, зарываясь в золото на затылке — и прижимая ближе.

Порывисто втянув носом воздух, Мик ладонями, едва дрожащими, обхватил его лицо, и Айзава, теряя опору, зажмурился сильнее. Лёгкие пальцы, от касания которых кружилась голова, родниковой прохладой очертили подбородок, скользнули под воротник. По позвоночнику ощутимой дрожью пробежали мурашки.

Он не мог вспомнить, когда дышал в последний раз.

Не пытаясь пробраться сквозь туман в мыслях, Айзава смазанно прикусил его за нижнюю губу, и Мик, шумно выдохнув в поцелуй, кажется, сполз вниз по дереву. «Кажется» — потому что Айзава, кажется, сполз тоже.

Вдруг растеряв всю силу, он бездумно притянул Мика к себе за талию, не давая упасть, — больше не уверенный, что удержится на ногах сам — и Мик вжался в него всем телом в ответ.

Но, чувствуя, что больше не может, Айзава неловко покачнулся — и, кое-как отстранившись, наконец, лихорадочно схватил ртом воздух.

Тяжело дыша и всё ещё цепляясь за широкие плечи, Мик, часто моргая, на несколько долгих секунд невидящим взором уставился перед собой.

Переливистое журчание воды, заполнив пустоту мыслей, перемешалось с судорожным дыханием двоих.

— Дышать… ты, эм, если что… можешь дышать, да. Во время… — не выговорив конца фразы, Мик кашлянул и, уронив взгляд, замолк. Айзава, оглядывая прежде светлое, а теперь — различимо даже в сумерках — залитое густым румянцем лицо, тупо кивнул.

Мик украдкой поднял глаза и встретился с ним взглядом. Наверное, они оба подумали об одном. Обвив его плечи руками крепче, Мик крепко зажмурился и уронил лицо ему в изгиб шеи. Айзава без единой мысли в голове пропустил золотые волосы сквозь пальцы и, прижав его к себе, сипло выдохнул.

Сердце, тяжело вбиваясь в рёбра, отдавалось эхом гулких, торопливых ударов сердца напротив.

Наверное, эта минута была нужна им обоим.

Вечерняя птица среди пышных крон, вспорхнув крыльями, легко пропела — оставляя этот беззаботный звук в абсолютно пустой голове. Не открывая глаз, Айзава позволил себе не думать — окружённый птичьей песней, пронизанной сладковатым дымом.

Даже если б захотелось задуматься — это, пожалуй, выше его сил.

Дождавшись, когда Мик первым расслабит руки, Айзава чуть отодвинулся и, прищурившись, глянул на него. Ухмылка заиграла на губах сама собой.

— Прости уж — с вампирами особо не… попрактикуешься. Ха…

…Ухмылка вышла почти неловкой. Он с трудом вдохнул ещё раз. Не то чтобы он мог назвать себя знатоком. Вернее, не мог совсем. Чёрт…

Прохлада близившейся ночи уже давно совершенно не освежала. Мысли плыли от жара. Он вдруг засомневался, точно ли он не пил накануне.

— Ничего, — всё ещё ярко сияя румянцем, Мик хихикнул, — Меня всё устраивает.

Айзава бездумно собрал руками золотые волосы, всё ещё немного влажные от воды, и убрал их на одно плечо.

— Не убежишь теперь, а? Как тогда.

Быстро облизнув припухшие губы, Мик сверкнул на него игривой улыбкой в ответ.

— Не дождёшься.

Оттенок неловкости, полностью избежать которой не удалось, всё-таки повис в воздухе.

— Эм… — Айзава негромко прочистил горло. — Пора обратно? Факела-то с собой не взяли.

— А, да, да… — спохватившись, Мик неуклюже убрал руки с его плеч. В его голосе явственно скользнуло сожаление.

Айзава никогда не читал людей умело. Впрочем, Мика уже можно было считать особенным случаем.

Запоздало обнаружив у себя за спиной дерево, Мик отшагнул в сторону и, не удержавшись, всё же улыбнулся Айзаве ещё раз. Тот, беззлобно фыркнув, нашёл глазами Света. Свет, уже позабыв об их недавней перепалке, следуя примеру Тени, степенно пожёвывал траву у ручья, то и дело прихлёбывая свежую воду.

Собравшись позвать его, Айзава было раскрыл рот, но голос застрял поперёк пересохшей глотки. Он кашлянул, чертыхнувшись про себя. «Ну и легко же меня вывести из равновесия».

Лёгкие пальцы, прохладные от сгущавшейся ночи, незаметно скользнули ему в руку. Рефлекторно обернув голову, он встретился взглядом с Миком. Тот несильно сжал его ладонь в своей. И — вместо всех мягких насмешек, что в иной раз бы сказал без раздумий — склонив голову, просто спросил, улыбнувшись:

— Поехали?

***