***

— Открыто.

Лёгкие шаги снаружи замерли всего на секунду, и знакомая фигура, не медля, юркнула внутрь. Айзава приветственно поднял руку, убирая давно начищенные и убранные в ножны клинки в сторону. Зелёные глаза, сверкнув в полумраке дома, нашли его — и Мик расплылся в такой яркой улыбке, словно держал в себе этот свет целый день. Снова чувствуя непрошеное тепло на ушах, Айзава не смог бы соврать — ему хотелось к этому привыкнуть и не привыкать никогда.

— Наконец-то этот день закончился! — с облегчением простонал Мик, плюхнувшись в излюбленное кресло и по пути сбрасывая обувь, — Я уже думал, что время остановилось…

— Глотнёшь? — Айзава уже придвинулся на табурете ближе, качнув полупустой бутылкой в руке. Мик, моргнув, с долей настороженности принял её.

— Только если разочек.

— Больше и не дам, — многозначительно усмехнулся Айзава, с каким-то странным удовольствием наблюдая, как Мик со смущённым негодованием на него покосился. — Проще голову будет освободить.

На этот раз снеся горечь спиртного более стойко, Мик на секунду зажмурился, вдохнул поглубже и решительно расправил плечи, тут же отдав бутылку обратно.

— Этот эль, кажется, не такой крепкий, как тогда?

— Кажется, — хохотнул Айзава в горлышко, — Просто привыкаешь.

Мик фыркнул, с подозрением оглядев бутылку ещё раз.

— Ты сегодня работал, кстати?

— Ага, — Айзава кивнул на клинки у себя за спиной. — Повезло. Даже гоняться не пришлось — сам на меня с голодухи полез. …Хотя не думаю, что это шибко интересно обсуждать.

Он пожал плечами и, подперев рукой подбородок, кивнул на Мика.

— А вот у тебя, глядишь, и поинтереснее дни проходят, м?

Мик в ответ лишь закатил глаза.

— Если для тебя читать проповеди, отпускать грехи да протирать пыль — «поинтереснее», то… — он смешно скривил губы, не договаривая.

— Что, осуждаешь мои вкусы? — оскалился Айзава, попытавшись придать своему выражению раздосадованный вид. Судя по засмеявшимся глазам напротив, не получилось.

— А как тебе пение одних и тех же священных текстов по несколько часов подряд?

— Нехило.

— Ты так восхищаешься или смеёшься? — Мик специально нагнулся вперёд в кресле, чтобы негодующе ткнуть его в бок, и Айзава не стал уворачиваться.

— О, да как я могу, — он не сдержал смешка — и вместо уворота подцепил пальцами серый воротник, заставив Мика неловко зависнуть в таком положении. Тот, запоздало вцепившись в подлокотники, несмотря на скользнувшее во взгляде смущение, вырваться не попытался. Его глаза оказались ближе. Выбившаяся от движения из-под мантии прядь волос коснулась пальцев.

Мысли вдруг как-то опустели.

Наверное, посчитав дыхание мелочью, Айзава задумчиво задержал взгляд на лице Мика, скрытом тенью.

«Опять этот бестолковый капюшон».

Не давая себе времени на глубокие размышления, свободной рукой он отбросил выцветшую ткань прочь — и свет огня, томясь в ожидании этой секунды, взыграл яркими всполохами на безупречном золоте волос.

Наконец, он снова мог как следует его разглядеть.

Он скучал.

— Что, такой красивый? — поддразнил его Мик в шутку — видимо, совсем не ожидав, что Айзава (признаться, с напускной невозмутимостью) кивнёт. Всё-таки не выдержав, он ухмыльнулся. Какие-то вещи всё ещё требовали от него большего самообладания. Кто бы знал, что мечом махать выходило куда проще.

— А о чём, кстати, в этих ваших священных текстах? Ну, кроме бога, — ощущая нарастающую неловкость молчания кожей, между делом спросил Айзава. «Между делом» вышло не так ловко, как он надеялся, но Мик, судя по всему, был не против подхватить его нескладные попытки.

— «Кроме»? — Мик прыснул, — Айзава, я буквально священник. В церкви. Вместе с толпой ещё таких же священников.

— Это на мой вопрос не отвечает, — сощурился он, выпуская серый воротник.

— Хм, подловил, ладно уж, — Мик на секунду задумался, непроизвольно выпрямив спину, но лицом оставшись почти на том же расстоянии, — О Заступниках, об испытаниях Всевышнего и тех, кто в него верует. О дарованных им благословлениях, о подвластных ему…

— Если я зевну, это будет сильно оскорбительно?

Мик прыснул в ладонь. Айзава наигранно склонил голову в извинении и попутно широко зевнул. Мик, не сдержавшись, зевнул тоже.

Не то чтобы ему на самом деле хотелось спать — сегодня работа прошла сравнительно легко, так что сил у него имелось предостаточно. Но и самому Мику, кажется, не помешало бы немного развеяться.

— В общем, там поётся обо всём, что я не… перевариваю.

— «Ненавидишь», в смысле? — уточнил Айзава.

— Я этого… не сказал, — Мик дёрнул углами губ, но улыбки не вышло.

— Я, конечно, доверия, может, особо и не внушаю, но, — Айзава махнул полупустой бутылкой перед собой, — Мне проще, когда люди говорят что думают.

Мик замолчал на секунду.

— …Я пока не готов этого сказать. Наверное.

Айзава повёл плечами.

— Звучит разумно.

Он хотел предложить ему ещё глоток, но передумал. Этого непонимания им было не нужно.

— А если не о скучных божьих делах, — Айзава закинул ногу на ногу. — То чего тебе вообще хотелось бы? Ну, в жизни.

— Если учесть, что моя жизнь принадлежит церкви? — Мик улыбнулся, и после выпитой бутылки эля Айзава не должен был вдруг ощутить себя так паршиво.

— Забудь про эту чепуху на минуту. Представь, что её нет.

— Хм, — задумавшись, Мик поднял глаза к потолку — и, судя по лицу, вмиг просветлевшему несмотря на полумрак — он представлял не впервые. — Наверное… Это глупо, нет.

— Меня дразнить опасно, — оскалился Айзава, — Выкладывай.

— Только в обмен на твоё, — без боя тот отступать тоже не собирался.

— По рукам.

Мик таким ответом удивлён, кажется, не был, но всё равно неловко примолк, и потупил взгляд.

— Что ж, если бы не церковь, я бы…

Он напряжённо сцепил пальцы на коленях. Айзава задержал горлышко у рта, не торопя.

Ему вдруг пришло в голову, что выражение лица Мика совсем не походило на того, у кого просто спросили «чего бы тебе хотелось?».

Собравшись с духом, Мик втянул воздух и, облизнув сухие губы, выпалил почти шёпотом:

— …я бы наелся.

Айзава было открыл рот, чтобы переспросить, но Мик выпрямился и, взглянув ему в глаза, повторил сам:

— Я бы наелся до отвала. Необязательно чем-то дорогим, — он обхватил колени руками. — Чем-нибудь простым и сытным, и чтобы… в любое время. Когда захочется.

Не перебивая, Айзава склонил голову набок.

— А ещё — хочу побывать в таверне, — его глаза, поймав в себя жаркий уголь, воодушевлённо вспыхнули, — Там всегда так шумно, и столько людей заходит, но людям церкви туда ступать нельзя. Там же, наверное, пьют?

— Как не в себя, — хмыкнул Айзава.

Торжествующе просияв от подтверждения своей догадки, Мик горячо продолжил:

— И мне ещё всегда хотелось петь, но, эм… — он запнулся.

— Не в церкви, да?

Мик поднял на него взгляд. И его губы тронула такая улыбка, какой Айзава не видел у него ещё ни разу в жизни.

— Ага.

Кашлянув в попытках, видимо, скрыть неловкость, Мик сел в кресле поудобнее, скрестив ноги (Айзава приметил уже знакомый разрез на бедре), и, прищурившись, спросил:

— А что насчёт тебя?

— А что я? — сделав вид, что не понимает, о чём речь, Айзава вновь невозмутимо приложился к бутылке эля. Эль в ней, к слову говоря, уже закончился. В какой-то момент и Мик должен будет это заметить.

— Мы тут, вообще-то, мечтами обмениваемся? Желаниями, в смысле.

Мик не оговорился. А Айзава нашёл подтверждение и своим догадкам.

— Знаешь, Мик, — он опустил бутылку и, приподняв угол рта, наклонился ближе, — Твои мечты вполне себе просто осуществить. Даже удивительно.

— Не смейся, — фыркнул Мик в ответ.

— И не думал, — уступчиво отклонившись назад, он призадумался, — Так, ну, чего бы мне хотелось… Из простого?

— Из заветного.

— Хм, — Айзава отрешённо оглядел лицо Мика. В голову ничего толком не приходило. Кроме, разве что…

Стоило ли выдумывать новое?

— Разобраться, откуда лезут эти твари. Вампиры.

Он задумчиво качнул носком ноги.

— Что-то же должно их порождать… И, если повезёт, я узнаю что, прежде чем отдам концы.

— Я, конечно, предполагал всякое, — Мик наклонился к нему ближе, игриво блеснув глазами, — Но не знал, что ты, оказывается, такой миролюбец.

— Ну и словечко, — хохотнул Айзава, — Не слишком много почестей продажному головорезу?

Мик чуть поморщил нос.

— Понятия не имею, о ком ты.

— О себе, — прямо отозвался Айзава.

В доме повисла недолгая тишина.

— Говоришь так, словно напугать меня хочешь, — улыбка на светлом лице не выказывала и тени опаски.

— Может быть.

Мик легко заправил светлую прядь за ухо и, склонив голову, просто встретился с ним взглядом. Айзава моргнул и фыркнул в сторону. Мику даже не пришлось ничего говорить, а он уже ощутил себя проигравшим.

— А вообще, мне кажется, или заветных желаний у тебя как-то маловат вышел список? Ты так бодро начал, а в итоге, — Айзава загнул три пальца, — Негусто оказалось.

Приоткрыв рот, Мик опустил глаза.

Если бы в доме не стояла, не считая мягко бормотавшего камина, почти полная тишина, Айзава бы, возможно, даже не расслышал.

— …Не кажется.

— Хм-м, — Айзава заинтересованно сощурился, — Тоже вслух не скажешь?

Мик часто заморгал и, как-то глупо улыбнувшись, подобрал ноги под себя.

— Скажу, но… — не сдержавшись, он хихикнул. — Не то чтобы это большая мечта.

Его пальцы, выдавая напряжение, безотчётно потёрли тонкие запястья.

Огонь, скрадывавший потаённые мысли тёплой желтизной, спрятать прихлынувшую к светлому лицу краску больше не мог.

Не говоря ни слова, Айзава поставил опустевшую бутылку на пол. Отвлёкшись на стук, Мик вскинул голову.

— Знаешь, что, — Айзава хмыкнул, — Возможно, одно желание у нас совпадает.

Чувствуя, что огонь, должно быть, разогрел кончики ушей, он протянул руку и, помедлив, пропустил шелковистые волосы сквозь пальцы.

Кажется, он собирался с мыслями — или силами — чтобы что-то спросить — но Мик подался навстречу его ладони и, зажмурившись, порывисто коснулся его губ своими.

Тут же отстранившись. Как будто испугавшись себя самого.

…Сгрёбши Мика за талию, Айзава притянул его ближе, и тот, слабо соскользнув одной ногой с кресла, торопливо обвил его руками за шею — целуя по-настоящему.

В груди совершенно беспомощно затрепетало.

Мягкие губы, дрожа едва заметно, с незнакомой прежде робостью мазнули по его щеке, и Айзава, зарывшись пальцами в длинные волосы на затылке так отчаянно, словно сам был готов рухнуть, послал всё к чёрту.

Ощущение пьянящего жара, не имевшего с элем ничего общего, лишало не только живительного дыхания, но и вороха бесполезных мыслей.

Как же хотелось просто…

Рвано втянув носом вдох, он смял губы Мика с каким-то мучительным голодом, и тот, прежде невольно привставший с места, неуклюже покачнулся, теряя равновесие. Не глядя усадив его к себе на колени, Айзава тяжело выдохнул.

Как-то сипло всхлипнув, Мик взял его лицо в ладони и, с удивительной настойчивостью притянув ещё ближе — решившись — горячо и долго поцеловал сам.

«Ну и как… прикажешь дышать?»

Уже во второй раз в жизни… он просто не мог отвечать за себя самого.

Сердце, тяжело ударяясь о рёбра, сталкивалось с сердцем напротив, и с каждым ударом в голове становилось всё просторней и туманней. Айзаве нравилось это ощущение, как, наверное, безнадёжно заплутавшему в чаще нравилось одуряющее ощущение последней свободы.

Не помня, как вдохнул, он оттянул пальцами воротник мантии и слепо скользнул губами к горячей шее.

Тут же услышав сорвавшийся с губ Мика мелодичный вздох.

Айзава настороженно замер.

Мик, сдавленно охнув, зажал рот ладонью, и его лицо, прежде лишь слегка порозовевшее, вспыхнуло до ушей. Айзава, моргнув, хрипло спросил:

— Я не?..

— …ещё.

Не убирая ладони от лица, он зажмурился и, отчаянно пунцовея щеками, через силу повторил:

— Ещё…

И, отвернув голову, слабо притянул Айзаву ближе.

«Вот оно как…»

И у него самого лицо, кажется, давно горело. Айзава вдохнул и осторожно коснулся шеи губами. Тонкие пальцы, дёрнувшись, запутались в его волосах, и висок опалило горячее дыхание.

Если бы в голове ещё остались связные мысли — ему бы почудилось, что Мик таял.

Чувствуя нарастающее голодное нетерпение, он прочертил носом откуда-то от ключицы и вдоль линии подбородка, и Мик, жалобно выдохнув, сполз в его объятиях вниз.

Туман в голове встал сплошной стеной.

Когда и как он поднялся и прикусил тонкую нижнюю губу, он уже не вспомнил. О том, что запустил пальцы за воротник, мог только догадываться.

Сколько времени целовал эти губы — даже представлять не хотел.

Свежей ночью становилось как-то слишком душно.

…Не подав и знака, Мик вдруг оторвался от него и, быстро прикрыв его губы пальцами, отвернулся. Ощутив пустоту, Айзава медленно моргнул. Перед глазами было немного мутно.

Не то чтобы это так волновало.

— Айзава, эм… — всё ещё тяжело дыша, он часто заморгал и, поджав губы, примолк. На его лице, не сходясь с произошедшим секунды назад, отчётливо отразилось смятение.

— Что-то не так?

Странным образом пребывая в уже какой-то ленной неге и ещё не угасшем раже одновременно, Айзава бездумно оттянул ворот рубашки, пытаясь впустить туда хоть немного прохлады. Не слезая, Мик неуверенно поёрзал у него на коленях.

— Нет, только я не знаю…

— Ты уже, кажется, надумал себе всякого. Это у тебя развлечение такое? — Айзава беззлобно закатил глаза и, с лёгкостью выскользнув из-под ладони, оставил на припухших губах ещё один быстрый поцелуй (удержав самого себя). — Так понятней?

Мик, против воли было вновь потянувшись за его губами, остановился, и расплылся в глупой (и почему-то ещё отчасти потерянной) улыбке, которая на раскрасневшемся лице вдруг показалась очаровательной.

…Айзава, к слову, не задумывался, выглядел ли он примерно так же. Он фыркнул себе под нос и спустил Мика с колен обратно в кресло.

— У благочестивого священника завтра служба, м?

Бездумно коснувшись пальцами собственной шеи, Мик заторможенно кивнул.

— Благочестивому священнику требуется провожатый?

«Благочестивый священник» прыснул в ладонь.

— Ты же не дашь отказаться?

Айзава удовлетворённо сощурился.

— А ты уже довольно неплохо меня знаешь.

Явно не горя желанием подниматься с насиженного места, Мик перевернулся на спину и, свесив ноги с подлокотника, сладко потянулся.

Айзава не мог упустить возможности.

Протянув руки раньше, чем встал с табурета, он подхватил Мика под колени и талию и, не дав ему среагировать, одним движением поднял его в воздух.

Ещё розовеющее лицо, всего на долю секунды отразившаяся на нём беспомощная паника, судорожно схваченный вдох, и руки, вмиг обвившие его за шею — оно того стоило.

Не сдержав ухмылки, Айзава смиренно принял брошенный в его сторону возмущённый окрик.

Как принял и быстрое касание губ к щеке, показавшееся призрачным миражом.

Стоило того.

— Я и своими ногами вполне могу дойти, — не разжимая рук, заявил Мик.

— О, несомненно, как скажете, ваше святейшество, — сощурился Айзава и, подержав ещё немного, — просто для себя — всё-таки опустил его на пол. Пристегнув уже готовые клинки к поясу, он набросил на плечи плащ и, кивнув на дверь, приподнял угол рта.

— После вас?

***