***
Вытащив из ножен второй меч, Айзава оправил пояс и шагнул дальше по темноте.
Сегодня было безлунно. Хорошая ночь для работы.
Прикрыв глаза («Всё равно от них никакого толку»), он вслушался в неприметный переулок впереди. Ветер, лениво скользнув по обветшалым стенам зданий, принёс с собой едва уловимый шорох по побитой брусчатке.
Если его находки верны, в последние пару дней один довольно крепкий вампир ошивался примерно…
Здесь.
Будь у Айзавы звериный нюх — ветер принёс бы с собой и запах пролитой человеческой крови.
«Поприветствуем-ка».
Приподняв угол рта, он перебрал пальцами по левой рукояти и, как бы невзначай опустив меч, пару раз коснулся остриём стены дома. В безмолвии ночи еле заметное движение отозвалось звонким скрежетом металла по камню.
Копошение впереди не отозвалось настороженной тишиной.
«За обе щеки уплетает, а?»
Впору было бы ощутить себя обиженным. Но Айзава до внимания никогда жаден не был.
Он сделал шаг вперёд и, склонив голову набок, поднял веки.
С играми можно было заканчивать.
Со следующим его шагом фигура, сгорбленная впереди над чьим-то уже давно обмякшим безвольно телом, подняла голову. Сквозь скрытые темнотой зубы исторглось мерзкое слуху шипение, прорезая тишину щербатым ножом.
…Айзава точно отшагнул в сторону, прежде чем широкий удар бы пришёлся ему в плечо.
Едва освещавшая переулок луна, плотно затянутая облаками, выхватила из темноты голодный блеск чёрных глаз.
Перехватив клинок иначе, Айзава рванул к человеческому трупу впереди — но вместо того, чтобы затормозить, развернулся и остановил мечом мощный удар вампирских когтей. Под каблуком плеснуло жидкостью.
Вампир хрипло хохотнул — не то радуясь добавке, не то насмехаясь над попытками — однако испещрённое складками лицо тут же скривилось. Айзава не усмехнулся в ответ и, отклонившись в сторону, резанул всей длиной клинка по вампирским пальцам.
…Тут же отбивая низкий удар второй руки другим мечом. Серебро точно проехалось по серой коже, рассекая ладонь.
Некоторым из них действительно недоставало здравого смысла.
Пользуясь лакомой секундой, за которую вампир вынужденно, шипя, попятился, Айзава смерил взглядом дистанцию и, пригнувшись, выверенным движением взмахнул мечом наискось. Следуя за серебристым остриём словно луч, сгорбленное тело от плеча вниз пересекла размашистая рана. Распахнув глаза, вампир захрипел от боли.
Но этого было не взять так легко.
Взгляд, подёрнутый жаждой убийства, сверкнул в темноте — и Айзава, вовремя развернувшись, оказался у него за спиной.
Не так легко.
Вампир знал — и, не обернувшись, на удивление проворно юркнул вниз, минуя удар клинка. На мгновение тьма скрыла его из виду — но воздух выдавал всё.
Реакция, правда, не всегда играла по тем же правилам.
Отклонившись в сторону всего мгновением позже, Айзава услышал треск рвущейся ткани штанины. Боли не последовало. Вампир хотел протянуть когти дальше в попытках достать кожу — за что получил остриём по плечу.
Не уворачиваясь, Айзава поднял ногу и впечатал каблук в вампирскую морду, вынуждая того неловко покачнуться назад. Жестокая ухмылка всё-таки закралась в углы губ.
А он уже успел почувствовать с этим вампиром некоторое родство.
Они оба предпочитали не тратить времени на пустую болтовню.
«…С такими мыслями — жди кошмаров».
Не пренебрегая уязвимым положением твари, тем же сапогом Айзава саданул ей по челюсти, удовлетворённо сощурившись, когда воздух наполнил хруст костей. Не опуская клинков, он неспешно шагнул назад и лишь теперь позволил себе дождаться, пока вампир, вместо шипения издавая настоящее рычание, менее крепко поднимется на ноги.
Морщинистое перекошенное от бешенства и ударов лицо, запятнанное тёмной кровью, уже можно было считать показателем его отличной работы.
То, что из головы вампира, разъярённого ледяной подлостью, последние мысли попросту выветрились, было лишь вопросом времени. Да и заметить это было не так уж сложно.
Чтобы, не глядя ни на что, рвануть на надоедливого человека, жившего слишком уж долго, много мыслей совсем не надо.
Взорвавшись кашляющим, режущим слух рыком, вампир, не отрывая от его лица безумного взгляда, жадно замахнулся когтями.
…Не рассматривая чужих глаз, Айзава одним движением пронзил открытую грудь, с силой надавил, проталкивая меч ниже и, попутно уворачиваясь от замаха острых когтей не успевшего осознать боли, провернул, вырывая его через сторону.
Жуткий рёв, разбивший ночь вдребезги, был приятным признаком скорого окончания его рабочего дня.
Вовремя отшагнув в сторону и избегая опрометчивого ответного удара, Айзава оглядел ослепшего от боли вампира. Дело оставалось за малым.
Его взгляд, нацеленный на бледную шею, перехватили звериные выпученные глаза. Не то чтобы это что-то меняло.
Айзава перевернул правый клинок в руке, пробежавшись взглядом по волнистому лезвию, густо запятнанному кровью, шагнул косо, избегая диких когтей — и, пользуясь темнотой, одним точным движением перерубил шею.
…собирался.
Меч, войдя в плоть, неловко затормозил, не прорезав и трети.
Рванув на шаг, другой, третий назад быстрее, чем осознал, Айзава едва увернулся от стремительного, почти отчаянного удара и отразил другим мечом следующий.
В мыслях бесполезно блеснуло: «Лезвие тупое…»
Вампир — впервые за бой торжествующе выпрямившись — с усилием зажал раненую шею кровоточащей ладонью и растянул губы в мерзком оскале. На искривлённой морде явственно читалось осознание.
«Чёрт…»
Кажется, работе придётся затянуться.
Не думая долго, Айзава встряхнул тупым мечом и броском поменял их местами, мимолётом проверив остроту большим пальцем.
Теперь просто так закончить ему не дадут. Впрочем, эта тварь уже истекала.
Деньги ему нужны были хотя бы на долгожданную заточку.
На то, чтобы отразить серию ударов — опрометчивую, яростную, пусть и верно ослабевающую — уходили и его последние силы. Надо было заканчивать — и быстро.
Остриё меча проехалось по каменной стене узкого переулка, высекая слепящие искры, и Айзава, выдохнув тяжелее, чем надеялся, едва увернулся от ещё одного замаха. Задумываться, чьей заслугой было отсутствие у него даже царапины, что в таком затянувшемся бою казалось скорее чудом, чем мастерством или прихотью, было некогда. Но от натруженности тела мысли сами собой спотыкались друг о друга всё чаще.
«Ещё немного».
Айзава поднял клинок выше — но тело предательски застыло.
По тесно стоявшим зданиям заплясали изменчивые огни далёких факелов — и в кромешной тьме позади, разбив безмолвие битвы, раздался гулкий, оглушающий сознание звон.
Распалённый малейшим шорохом, вампир недоумённо мотнул головой на пронзительный звук — лишившись её в тот же миг. Раздался грузный удар о ломаную брусчатку.
— Убийца?!
Айзава было протянул руку, ещё сжимавшую рукоять клинка, за вампирской головой вниз, но, осознав, чертыхнулся, и сорвался с места.
Не дожидаясь, ему в спину ударил шум множества стремительных шагов. Свет заскакал по тёмным стенам, слепо устремляясь за ним в погоню.
— За ним!
Этот тон голосов, даже не называвших его по имени, он уже научился различать. Его узнали. Оставив тела и жертвы, и вампира позади, Айзава прикрыл глаза от света и силой втиснулся в узкий переулок.
Позади, дальше шагов, раздались трагичные стенания, не имевшие ничего общего с человечностью.
— Двое! Всевышний… Он умертвил двоих…
Церковников в последнее время становилось всё больше. Он с досадой встряхнул клинками, напряжённо вслушиваясь в то приближавшиеся, то отдалявшиеся голоса.
«Я неосторожно работаю?»
Эти святоши не имели ничего общего со степенными ночными шествиями в серых балахонах. Эти — открыли охоту на таких как он.
Ну, или так они думают.
Заслышав суету впереди быстрее, чем осознал, Айзава юркнул в соседний проулок, неосторожно проскрежетав клинком по камням на повороте.
Никто из них не станет разбираться, чьи изувеченные тела перед ними, когда даже упоминание нежити грозило обвинением в ереси. То, что Айзава убил двух невинных человек, не было смысла подвергать сомнению.
Ему ещё была дорога свобода.
Ощущая, что замедляется, Айзава, от души ругнувшись, сунул оба грязных меча в ножны и, зацепившись освободившимися руками за угол здания, круто повернул в заброшенный квартал, оставляя окрики и настигающий звон всё дальше.
С голодом и ранениями ему было мириться проще, чем с этой омерзительной досадой.
«Столько хлопот — и опять не заплатят».
***