***

С каждой секундой уходя всё дальше от нависших над городом тяжёлых шпилей церкви, Мик свернул в тёмный переулок вслед за Айзавой. За спиной, перемежаясь ночной тишиной, прошелестело.

«Кто-то за нами?»

Мик быстро коснулся руки Айзавы, коротко кивнув им за спину. Тот, не дожидаясь слова, резко повернул на узкую улицу, в последний миг незримо оглянувшись на тени позади.

Спустя ещё несколько запутанных проулков, побитых нищетой и жестоким временем зданий и беспокойных шорохов ветра — Айзава кивнул и замедлил шаг.

Оторвались.

Перед ними раскинулся один из бедных районов, знакомый ему лишь смутно. Но даже среди чужих зданий, окутанных тяжёлой темнотой, поводов для волнения у Мика…

— Ну и как твой план обернулся твоим избиением?

Оборвав его мысли, Айзава обернулся к нему. Лёгкий сарказм в голосе, вдруг севшем, не прозвучал так, как должен был. Чёрный взгляд с плохо скрытым беспокойством метнулся от его тела к лицу и задержался на ссадине, пересёкшей скулу.

— Не избивали меня…

Мик собирался выдавить из себя улыбку, но лицо от движения засаднило. Чуть поморщившись, он потёр пальцами щёку. Он вдруг лишь сейчас понял, что колени, должно быть, тоже были разбиты в кровь.

— Идиот.

Застыв, Мик удивлённо моргнул.

Айзава, сплюнув на землю в сторону, бросил тише:

— Сколько у нас ещё времени?

— Думаю, до утра беспокоить нас не будут. У них и своих дел теперь навалом — тем более с гибелью архиепископа.

Не осознавая, он вслепую потянулся к ладони Айзавы, но тот, сделав широкий шаг вперёд мгновением раньше, не ответив, продолжил путь.

Луна тускло освещала улицу, не в силах забраться в тени, которым они следовали.

Спешка и погоня были позади. Церковь уплывала всё дальше. С каждым шагом Мику должно было быть легче дышать.

Молчание, сдавившее пространство между ними, застряло в груди спёртым воздухом.

Айзава шёл всё дальше по улице, больше не сворачивая. Не оглядываясь даже на секунду. Не взглянув на него даже раза.

— Эй.

Чёрная спина, сливаясь с тенями, замерла в ответ, будто скованная льдом. Мик поджал губы. Рука, вдруг потеряв смелость, дотронулась до широкого плеча.

— Айзава.

Не отзываясь, Айзава опустил голову.

Мик выдохнул и аккуратно потянул его за руку к себе. Не сопротивляясь, Айзава шагнул ближе и, сгорбившись, застыл взглядом в темноте. На секунду потерявшись в мыслях, Мик коснулся ладонью его щеки — и Айзава, наконец, поднял на него глаза. В них, поглощённых тенью, не было даже потухшего пламени.

Мик прикрыл веки и, обвив его руками, прошептал:

— …Я ведь всё ещё здесь.

Руки Айзавы дрогнули — и он сгрёб его в охапку и прижал к себе с такой силой, что у Мика выбило дух из лёгких. Сердце напротив тяжело ударилось навстречу его. Не ответив, Айзава уронил голову в изгиб тонкого плеча и, зарывшись носом в спутанные золотые волосы, застыл.

Душившее тяжестью молчание обернулось в горькие, пропитанные отчаянным теплом секунды, которых всё не хватало. Господи, как же сильно их не хватало.

— …ну же. Идём, — проговорил Мик, но не шевельнулся. Он не мог простить себе этой жестокости. Дождавшись, пока крепко сжимавшие его руки отпустят сами, он поднял голову и попытался улыбнуться ему так светло, как в тот день, когда этот свет в первый раз, искренне и ненароком, вырвался наружу.

Задержав взгляд на его улыбке на несколько долгих секунд, Айзава как-то ломано убрал руки и, беззвучно втянув носом воздух, слабо кивнул на переулок впереди. Не касаясь его ладони, Мик последовал за ним.

Он никогда не ощущал от Айзавы страха.

В эти секунды Мику впервые в жизни показалось, что Айзаве было страшно говорить.

— Айзава?

Он обернулся.

Все ироничные и игривые ремарки исчезли из головы бессмысленной пылью. И вместо всего того, что Мик бы, наверное, обычно сказал — с губ раздалось эхом:

— Я ведь здесь, правда?

Айзава кивнул и, моргнув, всё-таки хрипло отозвался:

— …Ты здесь.

***

Незнакомые здания, мешаясь друг с другом, постепенно перетекли в более широкий, намного более знакомый переулок. Лунный свет залил поломанную каменную дорогу перед ними — осветив небольшой амбар впереди.

— Уверен, что не оставлю тебя с долгом в целую здоровую лошадь?

Хихикнув, Мик отработанным движением сдвинул засов на двери. Изнутри раздался нетерпеливый топот копыт. Ведомый скорее привычкой, Айзава отстранённо хмыкнул в ответ.

— Сдеру с церковников за убитых кровососов, раз обещали — так что, выходит, ты отчасти и выплатишь.

Мик фыркнул, деланно закатив глаза, и, ласково похлопав Тень по боку без упряжи, вывел её наружу. Луна, прочесав тёмную гриву серебром, отразилась в больших глазах приветливым, не ведающим спокойствием.

— «Свобода от гонений»… Но это ведь неправда? — задумчиво пробормотал он, задержав ладонь на тёплой широкой шее.

— Само собой, — ответил Айзава. — Они обещают свободу — пока я играю по их правилам. Свобода, которую можно отнять в любой момент, не слишком дорого стоит.

— Это уж точно, — улыбнулся Мик. От слов Айзавы, вопреки смыслу, почему-то стало легче.

— Я и не собирался ослаблять бдительность. Впрочем, многолетние привычки тут как раз пригодятся, — на секунду задумавшись, он закрыл двери амбара и, вернув засов на место, обернулся. — Хочешь так её повести?

— Я, да… — споткнувшись о слово, Мик с неожиданной для себя беспомощностью оглянулся на Айзаву. Внешняя невозмутимость, которую тот за время пути успел себе вернуть, почти обманывала сердце. Почти.

Но думать о будущем не хотелось. Айзава изо всех сил пытался дать им двоим такую возможность. Мик не мог отмахнуться от его стараний. Но…

— Хочу пройти до тебя вместе.

Айзава, по-видимому, уловив эту мысль в его голосе, прикрыл веки и, не споря, занял место рядом. Мик, мягко наклонив голову Тени к себе, прошептал ей в ухо, и та послушно тронулась с места.

— Интересно, мог ли бы ты убежать раньше.

Прозвучавшие бесцветно слова Айзавы больше напоминали вопрос.

— Может быть. Но знаешь ведь, почему убегаю теперь?

Мик обернулся к нему.

— Потому что ты дал мне смелость.

Айзава, будто не зная, что сделать с собственным выражением, дёрнул углами рта вверх. Мик выдохнул и, слабо улыбнувшись, произнёс:

— Знаешь, когда живёшь в муравейнике, где каждый говорит и делает одно и то же, изо дня в день, из месяца в месяц, год за годом… страшно даже допустить мысль, что сам ты больше всего на свете хочешь от этого сбежать, — он скользнул взглядом по тёмной гриве Тени. — Теперь мне не страшно рискнуть.

— …Ты боишься смерти?

Мик горько усмехнулся.

— Боюсь. Я не сражаюсь насмерть так часто, как это делаешь ты.

Айзава фыркнул, не отвечая.

— Церковь лелеяла мою жизнь, сколько себя помню, — Мик пропустил гриву сквозь пальцы. — Но, может, страх перед смертью и даёт оценить свою жизнь по-настоящему. Как думаешь?

— Думаю, что смертная казнь — не лучший способ познать все прелести жизни, — Айзава усмехнулся кривовато, но Мик не мог не почувствовать облегчения. Он прикрыл глаза.

— Именно поэтому я и убегаю, — невольно обернувшись через плечо на безмолвный переулок, Мик продолжил. — Они слишком твердолобы, чтобы признавать собственные ошибки. Я не смогу раскрыть им глаза, даже если бы захотел. Никогда бы раньше такого не сказал, но… Моя жизнь стоит дороже.

Он с силой расправил плечи и, глубоко вздохнув, улыбнулся.

— Да и посмотри на это с лучшей стороны — у тебя теперь будет больше работы!

Айзава неожиданно звучно хохотнул, и Мик, заразившись, рассмеялся следом.

— Ещё один такой «повод для радости» — и у меня седая прядь пробьётся раньше срока.

— Быстро же ты себя со счетов списал, — фыркнул Мик.

— Твоё удивлённое выражение не особо убеждает, — закатил глаза тот. — Можно подумать, ты меня не зна…

Тень, поведя носом, подняла голову к небу. Замолчав, Айзава замедлил шаг. Мик повернулся к нему.

— Что-то не так?

Лёгкий топот копыт о камень затих. Не отвечая, Айзава настороженно обернул голову.

Но прежде чем с его губ сорвалось слово — ночную тишину прорезало протяжное шипение.

Распахнув глаза, Айзава сомкнул пальцы на рукоятях клинков — и те с длинным лязгом покинули ножны.

Всё, что Мик успел различить в темноте — металлическая вспышка, и…

— О-о…

Свистящий, незнакомый — не человеческий — голос змеёй свился над самым ухом — парализуя тело.

— Не… показалось.

Тень, тревожно фыркнув, попятилась. Чувствуя, как земля уходит из-под ног, Мик неловко покачнулся.

— Назад!

Голос Айзавы, ворвавшись в голову леденящей волной, силой вернул его в сознание. Мик заторможенно моргнул.

Сгорбленная, изломанная фигура в тёмном переулке, едва освещённом лунным светом, качнулась — и, тенью минуя Айзаву, рванула на него.

Холодный свет выхватил из ночи пожелтевшие острые клыки — и подёрнутые голодом глаза.

Судорожная мысль тяжело ударила в виски кровью. Мик схватил ртом воздух. Задыхаясь.

«Нет, это же не вампир, не вампир, не вампир, не… Это…»

Пальцы бездумно нашарили рукоять кинжала. Не отводя взгляда — не в силах посмотреть прочь — он шагнул назад.

«…Головорез».

Когтистая рука, будто во сне, мелькнула перед лицом, закрывая свет — и, не закрывая глаз, не видя, Мик отчаянно ударил наотмашь.

Кинжал неуклюже разрезал воздух, что-то задев — и в ночи, оглушая до звона в ушах, взвилось мерзкое шипение. Тень, заржав, в панике вскинулась на дыбы.

Фигура, качнувшись, замедлилась всего на секунду — но её хватило, чтобы…

Сильная рука мощно оттолкнула Мика в плечо, вынуждая попятиться к Тени.

Мик бездумно оглянулся — теряя остатки дыхания. Сутулый силуэт, извиваясь, плывя во тьме миражом, приближался. Колени, потеряв всю силу, слабо подогнулись, и трясущиеся руки безотчётно вцепились в бок перепуганной лошади.

— Глаза на меня, — прохрипел Айзава, в мгновение ока оказавшись между ними. Вампир, оскалившись, хохотнул сквозь зубы и, пригнувшись к земле, попытался обогнуть его опять, но Айзава преградил ему путь клинком.

— А-Айз…

— Прочь! — Айзава стиснул зубы и, глухо зарычав, предостерегающе хлестнул вампира клинком по боку. Тот, мерзко взвизгнув, шаркнул ногами по земле, тут же примеряясь для выпада снова.

Мысли, разбиваясь одна о другую, вколачивались в сознание леденящей дух тошнотой.

— Но ты…

— На лошадь, живо!

Тело подчинилось приказу быстрее разума, и Мик, дрожащими пальцами зацепившись за густую гриву, соскользнув ногой со стены, кое-как взобрался на широкую спину. Не оглядываясь, Айзава пронзительно свистнул, толкнув её в бок — и ровно за миг до того, как вампир, извернувшись, с сиплым гоготом метнулся вперёд, Тень сорвалась с места — унося Мика в темноту улиц.

***

Вдохнув лишь когда топот копыт полностью стих вдали, Айзава поднял голову.

Очевидно провожая взглядом силуэт за его спиной, вампир раздвинул губы в кривой ухмылке и хохотнул с досадой.

— Лёгкий обед… ушёл.

— Не отвлекайся, — выдохнул Айзава и, перехватив клинки, метнулся вперёд. Вампир неприязненно скривил лицо, припал к земле и — скопировав его движения — оказался на другой стороне улицы, уклоняясь. Клинок звучно просвистел в пустом воздухе. Скрипнув зубами, Айзава тут же шагнул обратно и перегородил ему путь.

— А ты любитель играть, м-м… — растягивая слова, пусто заулыбался вампир, отойдя на шаг — чтобы, не примеряясь, рвануть ему навстречу.

— Испуганную лошадь не обгонишь, — процедил Айзава, отклонившись в сторону, и жёстко хлестнул клинком ему по плечу, с мрачным удовлетворением отмечая болезненный взвизг.

— О… конечно.

Шипение, угрожающими толчками вырывавшееся из горла, шло вразрез с уклончивым хихиканьем и блуждающей ухмылкой на бледных губах. Воздух уже наполнился тошнотворным смрадом вампирской крови. Перехватив рукой раненое плечо, вампир попятился. И — как будто о чём-то вспомнив — не сводя глаз с Айзавы, медленно склонил голову набок.

— А что…

Не двигаясь с места, вампир изогнул рот в удовлетворённом оскале — и, вперившись в его лицо, произнёс по словам:

— …охотники всегда так дрожат, м?

Тяжело втянув носом воздух, Айзава стиснул зубы. Охладевшие пальцы мертвенно сомкнулись на рукоятях, вдавливая грубую оплётку в кожу.

Он никогда не слушал этой пустой болтовни. Не должен был. Этот… не был исключением.

«Не слушай».

— Наслышан… о твоём серебре, — сипло пропел вампир — прежде чем остриё, молниеносно сверкнув в темноте, описало дугу мучительно близко к его груди. Айзава удержал равновесие, судорожно возвращая потерянный шаг. Не достал.

— Уже ошибаешься, м? Так скоро…

«Закройся».

Капля пота, скользнув по виску, очертила подбородок. Вдохнув лихорадочней, чем позволил себе признать, Айзава облизнул губы. Кровь, стуча в ушах, отнимала слух. Лицо вампира, искривлённое болью и издевательским смехом, маячило впереди подобно искажённой картине.

Он закончит это быстро.

Сердце рвано ударялось в рёбра, сбивая драгоценный темп дыхания.

Он убьёт его следующим ударом.

Лёд, скользя мерзкой дрожью по спине, смазывал свет перед глазами.

Он отринет чувства.

Сплюнув, Айзава широко шагнул вперёд и, реагируя на дёрнувшегося в сторону вампира, резко крутанул мечом, отрезая ему путь к отступлению. На сером лице, перебивая смех, отразилось напряжение.

— Не…

«…раскрывай своего рта».

Не замахиваясь, Айзава точно саданул рукоятью вампиру по шее, вынуждая того качнуться влево — и, не успел тот вернуть себе равновесия, развернул меч и рассёк живот. Вампир, пронзительно завизжав, попытался отступить назад — но неуклюже наткнулся на стену.

Прежде чем напряжение в оголодавших глазах успело обернуться паникой — серебряный клинок с плотным звуком вонзился в живот снова…

Айзава протолкнул воздух в лёгкие сквозь крепко стиснутые зубы.

…врезался глубже…

Не отводя глаз от перекошенного болью лица.

…вспорол вверх и наискось — рассекая сердце.

Тело, не издав напоследок и издевательского смешка, безвольным грузом бы шумно рухнуло на землю, но Айзава больше не слышал. Измазанные вампирской кровью мечи утонули в ножнах — забирая с собой последнюю похороненную хладнокровием мысль.

Ноги, теряя силу, понесли его прочь в темноту улицы.

***