—Большое спасибо, тётушка. — поклонился Хань Ин, сложив руки и немного смутив своим серьёзным видом хозяйку постоялого двора, в котором они остановились. — Мы приносим извинения, что разбудили вас.

—Всё в порядке, сынок, в порядке. — махнула рукой невысокая слегка пухленькая женщина с морщинками в уголках губ, принимая от молодого человека оплату. — Мой внук частенько бегает в соседние деревни лепёшки и сладости продавать, поэтому я привычная к ночным гостям. Вы идите, располагайтесь, а я пока вам покушать на скорую руку сготовлю.

—Не стоит, госпожа. — мотнул головой Чжоу Цзышу. — Идите и отдохните, мы всё равно не голодны.

—Ну, как скажете, — вздохнула женщина, покачав головой. — Но, господин, вы себя хорошо чувствуете? Коль вам нездоровится, давайте я сына попрошу, он-то мигом лекаря Суна приведёт.

—Благодарим вас, но мы просто устали с дороги, тётушка. Возвращайтесь ко сну.

Снова покачав головой, хозяйка постоялого двора взяла с Чжоу Цзышу и Хань Ина слово, что коль кому из них поплохеет, откушать захочется или обмыться, они обязательно её разбудят, и только после этого, взяв со стойки один из фонарей, пошла в свои комнаты. Само собой, будить её никто не собирался, они были благодарны, что эта женщина вообще посреди ночи их впустила, ибо на некоторых постоялых дворах им уже отказывали, когда видели в ночи загорелого, но больного на вид мужчину со шрамами и его такого же загорелого молодого спутника.

Забрав другой фонарь, Чжоу Цзышу и Хань Ин поднялись на второй этаж, свернули направо и прошли до самого конца коридора, где находилась небольшая комната на двух человек. Постоялый двор был стареньким, но невероятно уютным. В комнате стоял столик, чайничек и чашечки, пара напольных фонарей, сандаловые благовония разносили по округе ненавязчивый аромат, у дальней стены расположился небольшой стеллаж со свитками и сборниками стихов, кровати были застелены свежим выстиранным бельём. Чувствовалось, что хозяева вкладывали в своё дело душу. Прикрыв за собой двери, Чжоу Цзышу поставил фонарь на стол, краем глаза наблюдая, как Хань Ин открывает большое окно, из коего хорошо просматривался город. Изначально они не собирались останавливаться на постоялом дворе, да и вообще в этом городе, тем более что по ощущениям Лорда Чжоу уже наступил час тигра*, а значит скоро должно было начать светать. Однако стремительно набежавшие на небо тучи, сверкавшая в дали молнии и повисший в воздухе запах грозы вынудили их несколько поменять свои планы.

—Глава, я схожу к колодцу, наберу воды умыться и обмыть руки.

—Хорошо.  — кивнул Лорд Чжоу и подошёл к окну, когда Хань Ин вышел.

Прошло уже чуть больше недели с тех пор, как они покинули Павильон Лун Юань. Прошедший незадолго до их прибытия дождь смыл все следы, но дорог из школы было не так уж много, по сути, имелось всего два направления, куда могли двинуться побывавшие в Павильоне. Они могли пойти либо в сторону Южных народов, либо вернуться обратно и направиться в Цзянху. Сам Чжоу Цзышу не видел смысла «Чжэнь Яню» с его спутниками и Лун Цюэ идти к народам Юга. Они, конечно, могли попросить у Южных племен помощи лекарей для Лун Цюэ, но, судя по всему, таинственный целитель из слухов и «Чжэнь Янь» были одним человеком, в таком случае не было причин просить лекарской помощи у Юга. Тогда получалось, что они должны были повернуть в сторону Цзянху, и именно этот путь и выбрал Лорд Чжоу. Если они не столкнулись, но те люди уже покинули Павильон Лун Юань, значит они решили спуститься с другой стороны подножья. Учитывая, что Чжоу Цзышу с Хань Ином шли за ними по пятам и отставали всего на чуть-чуть, если они вернутся той же тропой, что пришли, то либо перехватят «Чжэнь Яня» у городских ворот, либо заедут почти прямо за ним, ибо отделявшее их друг от друга время сократится за счёт того, что тем придётся объезжать гору.

Расчёты бывшего Главы Окна Небес были точны, как никогда, но в городе их ждал неожиданный сюрприз — никто, похожий по описанию на таинственного целителя и его спутников, в город не въезжал. За всё это время, не считая местных и самих Чжоу Цзышу с Хань Ином, врата пересекла только одна повозка, да и в той, по рассказам стражи, честным благодаря хорошо ощущавшемуся в кармане серебряному, была семейная пара с детьми и невероятно весёлым отцом мужа, причём муж очень торопился, так как жена его должна была на днях рожать. «Видели бы вы, как она на него смотрела! — вздрогнули стражники. — Говорю вам, у неё в глазах всего одна фраза была. Я отрублю тебе это!»  — с жаром вспоминала стража на воротах интересное семейство.

Тогда Лорд Чжоу решил ненадолго задержаться в городе, но наблюдения за вратами не принесли никаких результатов. Таинственный целитель со своими спутниками и Лун Цюэ просто в воздухе словно растворились, потому что как-то объехать город, увы, было невозможно. С обеих сторон от того находились скалистые горы, их пройти на своих двоих-то не представлялось возможным, куда уж там на лошадях или тем более повозках. И тут до Лорда Чжоу вдруг дошло: их обвели вокруг пальца. Нет, стража на вратах не солгала, так как их тоже обманули. Женатая пара с детьми и отец мужа, очень уж это походило на «Чжэнь Яня» с его спутниками и Лун Цюэ. Мужчина чувствовал себя последним идиотом и желал отвесить себе добрую сотню пощёчин, но времени на самобичевание у него не было. Он настолько увлёкся мыслями о Чжэнь Яне, что мог каким-то чудесным образом всё же выжить и оказаться тем самым целителем из слухов, что забыл самое важное — в Цзянху нельзя верить никому, даже самому себе. И вот теперь из-за его глупой, поистине дурацкой, ошибки они снова отдалились от них. И Чжоу Цзышу не зря ощущал себя идиотом, так как в следующем же городе выяснилось, что буквально за пару дней до них с Хань Ином там побывал тот самый целитель из слухов. И кто-то — о, чудо! — даже узнал его имя. Чжэнь Янь. И снова Чжоу Цзышу с Хань Ином отставали от этого человека на пару дней.

Но было в этой истории нечто ещё, на что они с Хань Ином обратили внимание. По словам стражи выходило, что дядя Лун Цюэ был активным участником того спектакля. Чжоу Цзышу, правда, уже давно не видел дядюшку Луна, но, насколько он помнил, тот никогда не стал бы помогать тем, кому не доверял. Наставник всегда называл Лун Цюэ слишком добрым, но при этом умеющим понять, кто перед ним, и стоит ли с этим человеком связываться. Отсюда следовало, что Главу Павильона Лун Юань никто насильно не уводил, а, видимо, тот ушёл добровольно…

«Дядя Лун Цюэ никогда не поверил бы первому встречному. А-Янь… — Чжоу Цзышу посмотрел в окно, вдыхая влажный ночной воздух. На горизонте сверкнула пёстрой лентой молния. — Если Наставник и отец тогда действительно ошиблись, то ты… Правда, выжил..? Если бы ты только мог мне ответить, Чжэнь Янь…» — вздохнул мужчина, чувствуя боль в груди. Если Чжэнь Янь на самом деле жив, если это он забрал Лун Цюэ, если он стал целителем… Всё это было не просто так. Он не просто так впервые объявился именно у Долины Целителей. Мужчина вспомнил, как в одной из чайных таинственного лекаря из слухов назвали «призраком Долины Целителей, что ж, кажется, не так уж они были и не правы. И, коли догадки Чжоу Цзышу были верны, а Чжэнь Янь выжил, он вернулся, чтобы отомстить.

Неожиданно в ночной тиши, прерываемой только гавканьем собаки где-то на соседней улице да пока ещё негромкими раскатами грома, послышалась мелодия флейты. Чжоу Цзышу не особо разбирался в музыке, но ему казалось, что в этой плавной мелодии, походившей на падавший на рассвете снег, он слышит нежную грусть, скрытую печаль и какую-то невысказанную тоску. В мелодии царило то самое умиротворение, какое бывает лишь утром после Нового года, когда вся округа укрыта слепящим снегом, солнце прячется за серыми облаками, в воздухе пахнет фейерверками, дымом, мясными пирожками и сладостями, а на улице ещё никого нет, потому что все только готовятся начать новый день. Почему-то от этой мелодии стало грустно, но при этом и поразительно легко.

—Какая красивая мелодия. — моргнул Хань Ин, поставивший на столик за ширмой принесённую воду для умывания.  — Кажется, исполнитель где-то недалеко, раз её так хорошо слышно.

—Ты прав, — Чжоу Цзышу уже собрался отвернуться от окна и подойти к ширме, но увидел какую-то тень, мелькнувшую на одной из крыш, находившихся в зданиях пяти от них. Кто знает, может, то и был загадочный флейтист. — Как умоешься, ложись и отдыхай.

—А как же вы, Глава Чжоу?

—Я займусь медитацией, как-то не хочется спать. А ты спи. — сурово произнёс последнее мужчина.

—Глава, вы говорили, что хотите с кем-то встретиться в этом городе. Про кого вы говорили? Вы знаете кого-то с Юга? — осторожно поинтересовался Хань Ин, устраиваясь на ночь в одной из кроватей.

—Нам надо не столько встретиться, сколько заглянуть в местную меняльную лавку и оставить там письмо. — кивнул Лорд Чжоу, на миг ухмыльнувшись. — Письмо Цзин Бэйюаню и У Си.

—Седьмой Лорд? — ахнул молодой человек. Он и не знал, что его Глава был знаком с этим человеком. В Окне Небес и во дворце Принца Цзиня старались лишний раз не упоминать его имя почему-то.

—Мы знаем друг друга с детства, но по кое-каким причинам он сейчас живёт вместе с Великим Шаманом в Наньцзяне. — пояснил мужчина, поняв замешательство Хань Ина. — В своё время эти двое создали своеобразную организацию, которая добывала им всю необходимую информацию. Завтра мы заглянем в лавку, которая как раз принадлежит им.

—Вы хотите, чтобы они нашли информацию о том целителе? — предположил Хань Ин.

—По возможности, — кивнул бывший Глава Окна Небес. — Но в первую очередь, чтобы они узнали, что в последние годы происходило вблизи Павильона Лун Юань. Я не верю, что сын дядюшки Лун Цюэ мог сам додуматься, как создавать Отравленных, ему точно кто-то в этом помог. Но в Цзянху вряд ли кто-то станет помогать, да ещё так, и ничего не просить взамен. У меня чувство, что всё происходящее как-то взаимосвязано. Человек, что рассказа Лун Сяо об Отравленных, хотел получить от него какую-то информацию. Это точно были не механизмы, потому что тогда не стали бы убивать всех адептов. Но какой информацией мог обладать сын дядюшки Луна?

—Прощу прощения, Глава Чжоу, я не знаком с господином Лун Цюэ и его сыном, но, мне кажется, вряд ли тот мог знать что-то важное, в отличие от его отца… — нахмурился молодой человек, вспоминая всё, что рассказывал ему Чжоу Цзышу о Лун Цюэ. — Глава, вы говорили, что Лун Цюэ был другом вашего Наставника, четы Чжэнь и Жун Сюаня. Если им не нужны механизмы, могла ли им быть нужна информация о событиях двадцатилетней давности?

—Это пока единственное объяснение, которое есть в моей голове. — выдохнул Чжоу Цзышу и посмотрел в окно. Пошёл дождь.  — Но дядя Лун Цюэ мог отказать им, и тогда они выбрали более сговорчивого, но вряд ли дядя Лун что-то рассказывал своему сыну, а значит, им нужна не правда о событиях двадцатилетней давности, а тот, кто мог бы сказать то, что нужно им.

—Вы думаете, в Цзянху готовится заговор?

—Не исключаю.  — Чжоу Цзышу посмотрел в окно, раздумывая. — Хань Ин, обрати внимание на одну интересную параллель. Двадцать лет назад именно Союз Пяти Озёр повёл школы в битве против Жун Сюаня. Через некоторое время после этого братья из Союза рассорились, чета Чжэнь вместе с их сыном Чжэнь Янем была убита, а Лун Цюэ неожиданно скрыл свою школу. Двадцать лет спустя вдруг объявляется человек, зовущий себя Чжэнь Янем, дядюшка Лун Цюэ пропадает из своей уничтоженной школы, Лу Тайчун как-то странно умирает, а по всему Цзянху распространяется занимательная песня про Союз Пяти Озёр и Призрака с горы Цинъя. К тому же, десять лет назад у Чжан Юйсэня пропал младший сын, которого так и не нашли. Совпадение ли? Если в Цзянху и есть заговор, то, похоже, далеко не один.

Дождь за окном усилился, и в покои ворвался прохладный наполненный влагой свежий воздух. Капли барабанили по крышам, медным колокольчикам, фонарям и дорогам, успокаивая и принося умиротворение. Сочная зеленая листва и нежные цветочные лепестки склонялись под напором капель, позволяя тем омыть себя. Чжоу Цзышу сел около окна в позу для медитации и сделал глубокий вдох, закрывая глаза. Видимо, та мелодия флейты была не совсем обычной, потому что мужчина чувствовал себя довольно уставшим, когда они зашли на постоялый двор, а теперь в его теле царила некая лёгкость и даже ци текла по меридианам чуть быстрее. Выровняв дыхание, Лорд Чжоу сосредоточился на звуке дождя, погружаясь в себя. Он чувствовал отзывчивое покалывание энергии, свободно прогонял её по меридианам, направляя к тем участкам тела, которым требовалось восстановление. Все его чувства обострились до такой степени, что он мог слышать даже дыхание человека в комнате под ними. Каждая деталь была на своём месте, пока в эту размеренность не вошло нечто странное — звук дождя изменился. Нет, он не стал ещё сильнее и не ослаб, просто теперь барабанил по чём-то ещё, и с этим звуком смешивался звук спокойных неторопливых шагов.

«Гулять в такие время и погоду?» — мужчина медленно открыл глаза и слегка повернул голову. По дороге, не торопясь, шёл человек, скорее всего, судя по шагам, молодой мужчина. В тусклом свете фонарей светлый подол несколько отливал желтизной. Широкий красный зонтик из промасленной бумаги скрывал лицо незнакомца, но Чжоу Цзышу увидел его меч, прикреплённый к поясу. Что-то в этом показалось ему смутно знакомым. Неожиданно незнакомец остановился, и хоть туловище его совершенно не двинулось, а голову вместе с лицом скрывал зонт, Лорд Чжоу ощутил на себе взгляд этого человека. Он не просто посмотрел на постоялый двор, нет, он точно посмотрел на конкретное окно второго этажа. На памяти бывшего Главы Окна Небес далеко не многие могли похвастаться столь высокой чувствительностью. За годы службы Принцу он отточил свой навык наблюдения до того, что мог в упор смотреть на человека, а тот об этом совершенно не будет ведать. Не считая Цзин Бэйюаня, от рождения поразительно наблюдательного и чувствительного ко вниманию в его сторону, и У Си, в чьих жилах текла кровь Южных народов, и который ко всему этому был Великим Шаманом Наньцзяна, Чжоу Цзышу знал трёх людей, что в любой толпе могли без особых трудностей найти его, посмотри он в их сторону. Хань Ин, Цинь Цзюсяо и Цзян Чу Юань, но первый сейчас спал рядом с ним, а последние двое были мертвы. Получалось, в Цзянху среди молодых ещё не всё было потеряно. Коротко выдохнув, Лорд Чжоу продолжил наблюдать, но человек просто отвернулся, словно потерял интерес, и скрылся за ближайшим поворотом, поэтому и Лорд Чжоу вернулся к своей медитации, правда, мысли его уже захватила одна мысль, так что он прервал медитацию и сосредоточился на ней.

Он не обратил на это внимания сразу, но теперь, вспомнив, что его друг У Си принадлежал к Южным народам, один маленький момент очень ярко всплыл перед его глазами. Некоторые Отравленные были убиты чем-то, очень похожим на струны. Лорд Чжоу даже склонялся к тому, что это наверняка были струны, но в Цзянху, как он и сказал Хань Ину, подобное мастерство не практиковалось из-за его специфики, в какие-то времена струны и вовсе считались варварским оружием, но вот среди Южных народов они практиковались, пусть и тоже редко. Когда они ещё были маленькими, У Си иногда рассказывал им о своём народе и других Южных племенах. Конечно, Чжоу Цзышу мог ошибаться, но ему казалось, что У Си говорил о некой технике струн, и коли было так, вырисовалась неожиданно занимательная картина. Неужели Чжэнь Яня воспитали Южные народы или с ним путешествовал кто-то из них? Но это было маловероятно, так как племена с Юга предпочитали не контактировать с людьми из Цзянху, исключением были лишь приграничные города и деревни, в коих люди перенимали обычаи, традиции и быт Южных племен, начиная жить и мыслить по их устоям. Да и Павильон Лун Юань стоял недалеко от границы Южных народов…

«А вдруг дядя Лун Цюэ знал про Чжэнь Яня? Нет, ерунда какая-то, да и разве племена, граничившие с Павильоном Лун Юань, владеют техниками струн? — нахмурился Чжоу Цзышу и коснулся тайного кармана за поясом. — Что-то не сходится… В цепях я почувствовал три ци, одна из них принадлежала дядюшке Луну. Ещё одна, теоретически, могла принадлежать Чжэнь Яню, тогда остаётся одна. Люди видели, что целителем путешествовал кто-то ещё. Чаще всего видели девушку и несколько раз, предположительно, брата или ученика. На месте бойни мы нашли кусочек фиолетовой ткани, но путешествующую с Чжэнь Янем девушку описывали одетой в белый и цвета зари. Либо она переоделась, либо их изначально было две. Странно, что вторую никто не видел… Или же она и прикидывалась младшим братом? Сколько не размышляй, а какая-то деталь всё равно не вписывается…»  — бывший Глава Окна Небес снова посмотрел в окно  — дождь закончился столь же резко, как и начался. Особенность южного климата, от которой Чжоу Цзышу отвык за тринадцать лет, проведённых на далеком Севере.

Другая особенность климата на Юге заключалась в том, что после ночного дождя с утра может стоять непередаваемая словами духота. Идя по улице, мужчина сильнее натянул шляпу на глаза, дабы скрыться от слепившего солнца, и бросил короткий взгляд на Хань Ина. Насколько тот был невероятно терпеливым и умел в любой ситуации держать себя в руках, сохраняя рассудок холодным, и то плотно сжимал губы, стараясь не обращать внимания на струившийся по всему телу пот, который не то что бы выводил из себя, но в подобном количестве начинал подбешивать и жутко мешать даже привыкшим к разным погодным условиям воинам Окна Небес.

Необходимая им меняльная лавка находилась недалеко от чайной на самом краю длинной рыночной улицы. Если не знать, что чайная была скрытой частью меняльной лавки, то расположение той могло показаться слегка неуместным, однако в ней всё равно постоянно находились клиенты. Люди могли воспользоваться здесь как самыми обыкновенными услугами меняльной лавки: разменом денег, хранением средств и ценных бумаг, закладом каких-то ценных вещей и тому подобным, так и особыми услугами. Например, можно было тайно доставить письма или вещи или, разумеется, за определенную плату узнать интересующую вас информацию. Созданная У Си и Цзин Бэйюанем сеть гарантировала безопасность и сохранение тайны, а также служила и сборщиком информации для самого Великого Шамана Наньцзяна, при этом те, кому не надо, о ней ничего не знали. На Севере подобных меняльных лавок было крайне мало, что имело объяснение в лице Принца Цзиня, с коим у Цзин Бэйюаня и У Си были сложноватые отношения, поэтому лишний раз следить там они не собирались, а вот на Юге в каждом крупном городе имелось хотя бы по одной такой «меняльной лавке».

Кивнув Хань Ину, Лорд Чжоу зашёл вместе с ним, отмечая, что внутри было приятно прохладнее. Слева у стены, украшенной несколькими свитками, недалеко от вазонов с магнолиями стояли несколько мужчин, по виду торговцев, и тихо переговаривались, не обращая внимания на входивших и выходивших людей. Дальше меняльная лавка как бы разделялась на три части: если пройти прямо, можно было зайти в следующую комнату, довольно просторную, вдоль стен коей тянулись стеллажи с книгами, свитками, сундучками и мешочками. Насколько помнил Чжоу Цзышу, вещи в этой части меняльной лавки не несли в себе тайной информации и были больше предметами искусства, которые можно было здесь приобрести. Настоящие ценности хранились в другом месте, куда посторонним людям вход был запрещен, то есть за правым или левым поворотом. В последний раз окинув открытую комнату взглядом, Чжоу Цзышу подошёл к стойке, от которой до самого потолка тянулось деревянное узорчатое ограждение, посередине коего находилось небольшое окошко для сдачи и выдачи вещей, денег, писем и прочего. За ограждением хлопотали несколько молодых людей в серых одеждах и с пучками на голове. Они раскладывали письма и мешочки по разным ящичкам. Содержимое некоторых ящиков, наоборот, извлекалось и передавалось человеку за ограждением, но с другой, скрытой, стороны, попутно эти люди вели ведомые лишь им записи в книгах и свитках, ставили какие-то печати. В двух словах  — работа кипела.

Заметив, что у стойки появились клиенты, молодой человек, у которого единственного с пояса свисала яшмовая подвеска, подошёл к окошку и поприветствовал пришедших, со сдержанно-вежливым выражением лица интересуясь, чего желали господа. Незадолго до своего отбытия из дворца У Си и Цзин Бэйюань настояли, чтобы Чжоу Цзышу обязательно обращался к ним, когда ему понадобится помощь, да и просто так давал о себе знать, дабы они не волновались. «Но разве можно не волноваться, зная, что ты Глава Окна Небес?»  — сказал перед своим уходом Цзин Бэйюань. Во всяком случае, его друзья сделали так, чтобы в любом отделе созданной ими сети Чжоу Цзышу всегда узнавали и предоставляли ему всё, чего тот только пожелает. Для этого ему нужно было лишь предъявить печать Лорда Чжоу и семейную подвеску, что мужчина и сделал, осторожно показывая их молодому человеку. Тот всмотрелся в печать с подвеской и в какой-то момент лицо его несколько вытянулось в узнавании. Глубоко вдохнул, он ещё раз поклонился мужчине и покинул стойку, появившись перед ним из прохода.

—Прошу Лорда Чжоу и его спутника следовать за мной. — негромко произнёс молодой человек, жестом прося идти за ним.

Хань Ин думал, что они повернут влево, так как с правой стороны точно находилось нечто важное, но человек повёл их в правую сторону, аргументируя тем, что важный разговор с дорогими клиентами должен проходить там, где о нём не узнают. Чем дальше вглубь они проходили, тем больше Хань Ин замечал дверей, запертых на хитроумные замки, причём на некоторых замков было несколько. Коридоры в большинстве своём освещались фонарями, но были и те, что находились кромешной тьме. Пропетляв непродолжительное время по коридорам, они вышли в небольшой сад с маленьким павильончиком, простым, но подготовленным для работы в нём. Самое интересное заключалось в том, что снаружи пробраться в это место было несколько проблематично. Молодой человек пригласил Чжоу Цзышу с Хань Ином в павильон, где на углях уже грелось некрепкое вино. Один из стол был полностью занят бумагами, а вот второй, скорее всего, предназначался для трапез, однако и на нём лежала пара шёлковых мешочков, которые молодой человек убрал в ларец и закрыл тот, отставляя в сторону.

—Ещё раз приветствую вас, Лорд Чжоу, и…

—Хань Ин. — представился молодой человек, занимая место рядом со своим Главой.

—И молодого господина Ханя. Меня зовут Фан Лу*, я управляю здешней меняльной лавкой по приказу Великого Шамана Наньцзяна.  — Фан Лу налил мужчине и его спутнику тёплого вина и улыбнулся, отчего лицо его наполнилось скрытой внутренней красотой, засияло изнутри.  — Великий Шаман и господин Цзин Бэйюань предупреждали, что коли придёт мужчина с печатью и белой нефритовой подвеской с иероглифом «Чжоу», это будете вы, Лорд, и мы должны выполнить все ваши пожелания.

—Узнаю Бэйюаня и У Си,  — коротко ухмыльнулся мужчина и достал из рукава письмо, написанное им сегодня утром ещё до пробуждения Хань Ина, благо в их комнате были письменные принадлежности и бумага.  — У меня будет два дела, Фан Лу. Во-первых, как можно быстрее, доставь это письмо Великому Шаману, а потом передашь мне его ответ.

—Понял, — кивнул Фан Лу, забирая письмо и сразу же пряча его. — Лорд со своим спутником останутся в нашем городе или…

—Сейчас мы направляемся в Юэ Чжоу, а оттуда пойдём в Юэ Ян. — пояснил мужчина, замечая нотку недоумения на лице Фан Лу, от коей он быстро избавился, так как маршрут заказчика не являлся его делом. Что ж, Чжоу Цзышу мог его понять: Юэ Ян был ближе к этому месту, чем Юэ Чжоу, по сути, они совершали нехилый круг, но ему нужно было сначала потолковать с Чжан Юйсэнем.  — И второе. Слышал что-нибудь о таинственном целителе, появившемся на Юге?

—Прекрасный мужчина в светлых одеждах и вэймао с мечом и корзиной за спиной? — улыбнулся Фан Лу, увидев кивок. — Слыхали. Поговаривают, простых людей он за просто так лечит, а ещё, что никакой недуг ему не помеха. Вроде у Долины Целителей его впервые видели, а ещё сказывают, мол некоторые считают его вернувшимся Божественными Руками Чжэнь Жуюем.

Чжоу Цзышу сжал челюсти и поднял взгляд от чашечки с вином на Фан Лу, выглядевшим довольно заинтересованным, как и всякий человек, чья деятельность связана с разного рода слухами и информацией, которую тот всегда сможет выгодно продать. Всё, сказанное Фан Лу, было уже известно мужчине за исключением последнего. Заметив реакцию Лорда Чжоу, Фан Лу сразу пояснил ему, что последний слух появился совсем недавно, причём как раз недалеко от Юэ Чжоу. Хань Ин нахмурился: подозрительное совпадение получалось. Слух, да ещё какой, появился там, куда они держали путь.

—Я хочу, чтобы ты узнал о нём всё. Кто он такой, как его зовут, кто его семья и где она сейчас, откуда он, с кем путешествует. Всё.

—Для нас честь исполнить волю Лорда Чжоу.  — серьёзно кивнул Фан Лу, видя серьёзность на лицах Чжоу Цзышу и Хань Ина. — У Лорда Чжоу и молодого господина Ханя ещё будут дела? Или вы хотели бы откушать?

—На этом всё. мы с Хань Ином заглянем в чайную, но работники не должны показывать, что знают нас.

—Как пожелаете. — кивнул Фан Лу и встал. — Позвольте вас проводить.

Фан Лу довёл мужчину и молодого человека до выхода из меняльной лавки и поклонился. Хань Ин поклонился Фан Лу в ответ и вышел за своим Главой, осторожно за ним наблюдая. Божественные Руки Чжэнь Жуюй… По рассказам Чжоу Цзышу этот человек был отцом его шиди Чжэнь Яня, а также лучшим другом его Наставника Цинь Хуайчжана. Талант этого человека в целительстве был настолько прекрасен, что многие верили, будто его руками лечат сами Боги. Если в народе пошли подобные слухи, дело принимало серьёзный поворот, учитывая какие слова двадцать лет назад летели в адрес четы Чжэнь и что совершенно никто даже не заинтересовался их таинственной пропажей из Цзянху.

Эти же мысли мучили и бывшего Главу Окна Небес, который в подобные стечения не верил от слов «совсем». Особенно его настораживал тот момент, что слухи о вернувшемся Божественных Руках Чжэнь Жуюее пошли именно из Юэ Чжоу, месте, в коем таинственный целитель ещё не был. Да, слухи о нём могли дойти до Юэ Чжоу, но приобрести подобную форму без вмешательства третьих лиц — нет. Кто-то намеренно распространил этот слух именно в Юэ Чжоу. Вопрос только: почему там? В Юэ Чжоу находилась школа Зеркального Озера, которой управлял один из братьев Союза Пяти Озёр, Чжан Юйсэнь. Из записей Наставника и отца следовало, что Чжан Юйсэнь самым первым порвал отношения с другими братьями и вообще с остальным Цзянху, а ещё он был единственным из братьев, кто собирался встать на сторону Жун Сюаня, когда школы объединились против того, но его отец нашёл способ запереть его в школе. С того момента, как Чжоу Цзышу узнал об этом, ему не авали покоя два вопроса. Что же такое сотворил с ним отец, что Чжан Юйсэнь оказался заперт в школе? И почему он даже после убийства Жун Сюаня не помог своему другу, Чжэнь Жуюю, и его семье и не пытался что-либо узнать о них, хотя мог?

«Пропажа младшего сына явно была ему карой за предательство друзей..!» — в сердцах подумал мужчина, пусть и знал, что так не следовало говорить или думать. Всё же пережить пропажу ребёнка… Такое даже врагу не пожелаешь, если он, конечно, не лишит ребенка вас.

Прежде, чем посетить чайную, бывший Глава Окна Небес собирался пройтись по местным аптекам и лекарским да поспрашивать о целителе из слухов, ибо тот не только людей лечил, но и травы с лекарствами продавал. Шанс был невелик, но всё же имелся. Возможно, им всё же удастся узнать что-то новое об этом человеке. Странно, но тот больше нигде не называл своё имя, что, в принципе, и не требовалось, потому что слухи летели вперёд него. Из-за чего мужчина всё чаще и чаще приходил к выводу, что это было сделано специально, ибо самое страшное оружие в мире это отнюдь не меч или другие его братья, увы. Самое страшное оружие в мире — слово, которое порождает неукротимые слухи.

Город имел не малые размеры, поэтому одному обойти все аптеки, лекарские и травные за день было невозможно, а вот для двоих это была уже более-менее посильная задача. Условившись встретиться на закате у чайной, располагавшейся рядом с меняльной лавкой, Лорд Чжоу и Хань Ин разошлись, но обоих в итоге ждало разочарование. Хотя, это ещё как посмотреть. Ничего нового о Чжэнь Яне они не узнали, зато теперь у них точно не оставалось сомнений, ещё живших глубоко в сердце, что целитель из слухов и мужчина, назвавшийся Чжэнь Янем, это один и тот же человек. Потому что обоих описывали совершенно одинаково, буквально слово в слово. Что ж, какой ни какой, а это тоже был результат. Результат, терзавший сердце Лорда Чжоу и одновременно селивший в нём зерно хрупкой надежды.

Чжоу Цзышу снял вэймао и подставил лицо ветерку. Из-за стоявшей духоты ему уже несколько раз приходилось обновлять их с Хань Ином маски. Пот струился по лицу и телу, смазывая все упорные и долгие труды Лорда Чжоу, поэтому ощутить на лице, пусть и через маску, прохладный вечерний ветерок было приятно. Подняв голову, Чжоу Цзышу посмотрел на чайную, в которую планировал заглянуть вместе Хань Ином, когда случайно столкнулся взглядами с мужчиной, сидевшим на втором этаже и обмахивавшимся веером. Одеяния цвета бамбука, расшитые золотистыми узорами кленовых листьев, нефритовая шпилька в волосах, родинка на правой скуле, но больше всего в этом человеке цеплял его глубокий взгляд, сочетавший в себе озорство, мудрость и хитринку. В груди Лорда Чжоу кольнуло: почему-то вдруг возникло чувство, будто он уже очень давно знает этого мужчину, однако он был уверен, что видел его впервые.

—Гэгэ..? — раздался голос мальчика, и мужчина отвернулся, растянув свои чуть пухлые губы в мягкой улыбке.

Вэнь Кэсин перевёл взгляд со странного мужчины, привлёкшего его внимание своей несколько необычной внешностью бродяги, не вязавшейся с его прямой и расправленной спиной, на Чжан Чэнлина. Мальчик смотрел в упор на Вэнь Кэсина, слегка надув щёки и губы. Мужчина мысленно вздохнул, коли у его младшего братишки было подобное выражение лица, значит, сейчас из его уст последует какое-нибудь изречение его неподражаемой А-Цин. И почему Чэнлин с А-Сян всегда брали с неё пример?

—Раньше, когда А-цзэ говорила, что ты её никогда не слушаешь, я думал, что она немного преувеличивает, но ты и правда не слушаешь.

Почему-то Вэнь Кэсин легко мог даже представить, как Цю Ци Цин, надув губы в своей излюбленной манере и скрестив руки на груди, говорит: «Ваш старший брат меня никогда не слушает!».

—Меньше слушай свою А-цзэ, и дело лучше будет.

—А-цзэ то же самое говорит про тебя.  — пожал плечами мальчик.

«Я прибью тебя, А-Цин!»  — улыбнулся Вэнь Кэсин, делая глоток чая.

—Прости меня, я задумался над кое-чем. Повторишь для меня? Или обиделся? — выдохнул мужчина, игриво прищурив глаза и отставляя чашечку, однако в следующий момент улыбка сошла с его лица. — Глупыш, ты почти ничего не съел. Здесь прекрасно готовят…

—Я знаю, гэгэ, здесь всё очень вкусно и мне нравится, — поспешил заверить Чжан Чэнлин и опустил взгляд.  — Просто нет аппетита.

—Даже если нет аппетита, всё равно надо есть, ты же это прекрасно знаешь. Еда важна для здоровья тела и души, а тебе она вдвойне нужна, ибо ты всё ещё растёшь. Сейчас ты находишься в том возрасте, когда тело претерпевает изменения. Каким бы не было твоё душевное состояние, ты должен есть, если не желаешь умереть. Тело может отвергнуть принятую пищу, но необходимое всё равно заберёт из неё. — говоря это, Вэнь Кэсин подкладывал в пиалу Чэнлина кусочки рыбы, предварительно убеждаясь, что в них нет косточек, хрустящий салат, пропаренную морковь в сладком соусе, аппетитные пряные кусочки мяса, посыпанные кунжутом, маринованную репу. После чего налил в пустую чашечку тёплый цветочный чай, испускавший ароматный пар, и подвинул её к мальчику.

—Гэгэ,  — улыбнулся Чэнлин, чувствуя тепло в груди. Вэнь Кэсин приподнял бровь. — Я так рад, что ты стал моим Наставником.

—Ешь и не подлизывайся. — кашлянул Вэнь Кэсин и вернулся к своему чаю, с теплотой глядя на мальчика перед собой.

На самом деле, он догадывался, почему у его младшего брата пропал аппетит и отчего тот начал понуро опускать взгляд, что было ему совершенно не свойственно, ведь это дитя всегда смотрело только вперёд: игриво, с теплотой, с любовью, с нежностью, восхищением, любопытством, с презрением, яростью, отвращение, холодно, безэмоционально, но всегда вперёд. Чэнлин опускал взгляд лишь в двух случаях: когда пытался скрыть улыбку и когда желал скрыть свои чувства. Сейчас же он пытался подавить и принять…

Оставив Отравленных убивать самих себя и своего хозяина, Вэнь Кэсин с Чжан Чэнлином, Гу Сян, Цю Ци Цин и Лун Цюэ направились к выходу из Павильона Лун Юань, ибо с горизонта на школу надвигалась гроза, которая могла разразиться в любой момент. Услышав, где они оставили повозку и лошадей, Лун Цюэ предложил им покинуть горы тайным путём, о котором знали только Главы Павильона Лун Юань, ибо, воспользуйся другими двумя дорогами, они могли натолкнуться на неожиданных «гостей», о коих мужчина собирался им рассказать. Однако прежде, чем покинуть школу, он попросил отвезти его в библиотеку, чтобы он мог забрать некоторые свитки оттуда. Пусть его школа и прекратила своё существование, он всё ещё мог передать своё искусство, особенно Лун Цюэ уверился в этом, когда Чэнлин и А-Сян, засмотревшиеся на фигурку дракона, одновременно нажали на две его лапы, и в стене открылся тайник.

Так как Глава Павильона Лун Юань пока ещё не мог передвигаться самостоятельно, с места на место его переносил Вэнь Кэсин, а А-Цин, А-Сян и Чэнлин нажимали на нужные книги, выдвигали свитки и прочее, дабы открыть все необходимые тайники и забрать их содержимое. К тому моменту, когда они, наконец, собрались покинуть библиотеку, за спиной Чжан Чэнлина была груженная книгами и свитками широкая корзина, а Цю Ци Цин и Гу Сян несли в руках по небольшому мешочку, наполненному тем же. Вдобавок им предстояло вернуться в долину и уже через неё, точнее через настоящие ворота в ней выйти к оставленным повозкам. Идти мимо уже мёртвых Отравленных, источавших ужасное зловонье, было далеко не самым приятным в жизни, но с другой стороны тут они не рисковали оступиться в тумане и убиться вместе на крутых скалах, став дохлым украшение на крыше какого-нибудь павильона. Оказывается, настоящий вход в школу располагался в довольно живописном месте среди зарослей глициний, поэтому несложно было догадаться, какая неописуемая красота стояла в этих краях весной. Постепенно глициний становилось меньше, и им на смену приходил орешник. Могло показаться, что это крайне неудобное для повозок место, но, присмотревшись, становилось понятно, что Павильон Лун Юань и тут всё продумал: слишком большие повозки и телеги в любом бы случае не поднялись в горы, а вот мелкие повозки запросто могли проехать здесь, точнее, когда-то могли, потому что за двадцать лет тропы, видимо, ни разу не использовались.

Они уже вышли к своим повозке и лошадям и как раз помогали Лун Цюэ удобнее устроиться, когда дождь упал с неба самой настоящей стеной, так что всем пятерым пришлось прятаться в повозке, ибо ехать куда-то в такую погоду, а тем более по горам, было величайшей глупостью. Повозка изначально была рассчитана не больше чем на четырёх человек и то при условии, что они могут потесниться локтями и коленками, а внутри, кроме них, больше ничего не будет, но они-то ехали не налегке. Припасы, лекарства, травы, немного сменной одежды, меч и флейта Вэнь Кэсина, гуцинь Цю Ци Цин — всё это занимало немалое место, поэтому разместиться пяти людям со всеми их пожитками… Оказалось тем ещё испытанием, особенно учитывая тот факт, что в Лун Цюэ по-прежнему находились четыре штыря. Дабы уместиться в повозке и не развалить её, Вэнь Кэсин забрался почти в самую её глубь, несколько подвинул парочку мешков и сел рядом с Лун Цюэ, стараясь лишний раз не касаться его, чтобы не тревожить раны. Мужчине пришлось согнуть ноги и немного подобрать полы своих одежд, чтобы Чжан Чэнлину было удобно сидеть у него, по сути, на бёдрах, удерживая в руках меч и флейту. Из-за неудобства своего положения мужчина постоянно слегка заваливался набок, поэтому ему пришлось обвить одной рукой голень Цю Ци Цин, сидевшей напротив него в такой же позе, как и он сам, и державшейся уже за его ногу. На бёдрах девушки балансировала Гу Сян, вцепившаяся в гуцинь старшей сестры. В какой-то момент дождь начал стихать, и на несколько мгновений даже установилась обнадёживающая тишина, но потом он полил с новой, кажется, ещё большей силой. Вэнь Кэсин и Цю Ци Цин посмотрели на потолок повозки, а переглянувшиеся А-Сян и Чэнлин тяжело вздохнули  — они застряли здесь не понятно на сколько. Лун Цюэ коротко улыбнулся: давненько он уже не видел подобного… Детского недовольства.

—Как только дождь стихнет, нам нужно будет найти более-менее сухое и подходящее место, дабы извлечь из вас то, что в вас воткнули. — выдохнул Вэнь Кэсин.  — К сожалению, в городе или деревне мы не сможем этого сделать и не привлечь к себе внимания.

—Чжэнь Янь, — позвал Лун Цюэ и запнулся, когда молодой мужчина повернул к нему голову, окинув быстрым взглядом. — Кэсин, — исправился Глава Павильона Лун Юань, вспомнив слова сына своих друзей о том, что он взял иное имя. — По пути сюда вы должны были проехать через город, который стоит меж гор, там живёт человек, что сможет помочь.

—Дедушка Лун Цюэ, а вы уверены, что ему можно доверять? — нахмурился Чэнлин.

—Да. Точнее, тот человек, скорее всего, уже мёртв, и тем местом наверняка управляет его сын, но Цао У можно доверять. В своё время именно отец Цао У рассказал мне про Чёрное племя. — вздохнул Лун Цюэ. — Когда-то семья Цао была частью Долины Целителей, а дед Цао У даже другом Главы школы, того самого, что усыновил твоего отца, Кэсин. Но эти двое слишком по-разному видели будущее Долины. Дед Цао У считал, что тайное учение школы, Книгу Инь-Ян, не стоит прятать от учеников, что надо показать её им, рассказать о написанном в ней, чтобы адепты собственными глазами увидели, насколько она, на самом деле, опасна, тогда их интерес, будучи удовлетворённым, утихнет и со временем они и сами не захотят с ней связываться. Глава Долины Целителей думал иначе, уверяя, что это, наоборот, лишь разожжет огонь вседозволенности в учениках, поэтому Книгу Инь-Ян нужно и дальше продолжать прятать от них. С каждым днём их разногласия становились лишь сильнее. Так господин Цао считал, что Долина Целителей должна перенять опыт Южных народов, научиться работать с ядами, но Глава Долины Целителей был категорически против, уверяя, что яды развращают и стирают моральную грань между жизнью и смертью, что человек может возомнить себя богом. Однако, как ни странно, некоторые, в том числе и Наставники, стали поддерживать господина Цао, поэтому Глава школы подставил его, обвинив в изучении тёмных искусств Чёрного племени, к которому и в Цзянху, и среди самих Южных народов было не самое хорошее отношение. Господин Цао вместе со всей семьёй был изгнан из Долины Целителей и перебрался сюда, где открыл свою аптеку, продолжая стоять на своём. Его сын и внук в итоге переняли его очку зрения и ненависть к Долине Целителей, а там и ко всему Цзянху, который поддержал Главу Долины Целителей. Я познакомился с ним совершенно случайно, когда у моей жены начались роды посреди города. она так хотела погулять… В общем, нам помогли в аптеке семьи Цао, с тех пор мы поддерживали друг друга, но потеряли связь после того, как я скрыл школу. Поверьте, им можно верить.

—Это было больше двадцати лет назад. Откуда вам знать, что они всё ещё в том городе? — вскинула брови Гу Сян.

—Вот мы и проверим это, — решил принять предложение Вэнь Кэсин. Всё же проводить подобную операцию под крышей было лучше, чем под открытым небом, с которого в любой момент на них снова мог обрушиться дождь. — Правда, в том городе нам будут не очень рады по кое-каким причинам… — мужчина красноречиво посмотрел на двух младших сестёр. — Поэтому придётся использовать маскировку, и вам тоже, Глава Лун.

—Понимаю. — согласился Лун Цюэ, так как его внешний вид, действительно, слишком бросался в глаза.

К счастью, дождь прекратился довольно быстро, ибо сильные, но короткие дожди в Южных землях в это время года были вполне себе обычным явлением, поэтому сезон дождей здесь иногда мог и затянуться. После дождя туман на некоторое время разошёлся, позволив им без лишних приключений спуститься по скрытой тропе, называемой в Павильоне Лун Юань «Туманной тропой», к подножью у коего они оказались точнёхонько на закате, наблюдая, как огромное солнце садится за горизонт, обливая округу своим золотисто-багряным нектаром. После всех падений, купаний, боёв с Отравленными и мокрой земли привести себя в порядок было чуть ли не единственным желанием, вдобавок, коли они хотели добраться до города как можно быстрее, им следовало озаботиться своей маскировкой уже сейчас. К удаче, именно с этой стороны горы текла река, слегка мутноватая и прохладная после дождя, однако она всё равно не шла ни в какое сравнение с той рекой, что текла у Цинъя. Пока Цю Ци Цин и Гу Сян смывали с себя грязь, а Чжан Чэнлин подготавливал вещи, Вэнь Кэсин проверил раны Лун Цюэ, убедившись, что тот выдержит ещё несколько дней пути.

Когда девушки вернулись с реки, Лун Цюэ, к своему удивлению, не сразу их признал. У них не поменялись лица, рост, вес или голоса, но их вид очень сильно отличался от того, что мужчина видел прежде, и, как подозревал, не только он. Если до этого А-Сян и А-Цин ходили в ярких и расшитых одеждах, но совершенно не вызывающих, скорее, подчёркивающих их индивидуальность и неповторимость, и носили украшения тонкой работы, то теперь перед двумя мужчинами и мальчиком стояли девушки, излучавшие не энергию молодости и жизнерадостности, а какую-то незримую ауру спокойствия, степенности, приземлённости, словно умудрённые опытом женщины. Фиолетовые шёлковые одежды, разноцветные ленты в волосах, аметистовые серьги и шпильки уступили место простой хлопковой одежде в бледных сиреневых и голубых тонах. Волосы Гу Сян были забраны в высокую причёску, перехваченную обыкновенной лентой, а из украшений на девушке была лишь подвеска на поясе да гребень с цветком яблони в волосах. Если бы Лун Цюэ не знал, кто перед ним, то запросто мог решить, что это простая городская девушка лет восемнадцати, может быть, дочь хозяина небольшого постоялого двора или чайной. Не узнать было и Цю Ци Цин. Вместо прямолинейной девушки со змеино-лисьим взглядом в оранжево-розовых одеяниях, украшенных кораллами и серебром, на полянке стояла, Лун Цюэ не побоялся бы этого слова, женщина. Поверх тёмно-бордовых одежд с незамысловатым узором было накинуто хлопковое коричневое пао. Коса, в которую девушка убрала свои длинные волосы, была обвита вокруг её головы и подвязана куском ткани, перекликавшейся узором с основными одеяниями. На ней не было ни следа косметики или украшений, лишь глаза, чей прямой и уверенный взгляд, излучавший то самое незримое чувство, заставлявшее проявлять уважение к женщине при первом же взгляде на неё, как будто, были слегка подведены угольком. Поразительно, как с помощью всего пары деталей можно было образно увеличить возраст. Лун Цюэ был уверен, что девушке не больше двадцати пяти, но сейчас она выглядела намного старше, годов так на тридцать или тридцать два.

Сменив Вэнь Кэсина у костра за приготовлением лёгкого овощного супа, девушки проследили взглядами, как их старший и младший братья отнесли к реке Лун Цюэ, где помогли ему обмыться и смыть засохшую кровь, после чего перенесли обратно к костру, у коего его уже ждала Гу Сян с гребнем и чистой одеждой. Расчесать запутанные волосы оказалось делом нелёгким, поэтому Цю Ци Цин, закончив с супом, пришла на помощь младшей сестре, вспоминая, как когда-то вычёсывала колтуны у А-Сян и Чэнлина. Вэнь Кэсин с Чжан Чэнлином тоже вернулись довольно скоро, и Глава Павильона Лун Юань поразился второй раз за один час, убеждаясь, что этим людям не впервой было «менять» свою внешность. Собранные в пучок волосы, закреплённый деревянной шпилькой и белой лентой, завышенный круглый серо-белый воротник, неширокий пояс без подвески и неподпоясанное пао из грубой светло-зеленой ткани как-то неожиданно добавили Вэнь Кэсину возраста. Чуть старше стал выглядеть и Чжан Чэнлин, поменявший расшитую цветами ленту для волос на кусок протёртой ткани, поверх удлинённой рубахи была надета светло-голубая, словно слегка выцветшая, безрукавка, которую в один слой держал простой синий пояс, а на штанах мальчика и вовсе появилась аккуратная заплатка, лишь немногим отличавшаяся по тону.

—Дедушка Лун Цюэ,  — улыбнулся Чэнлин, садясь между Гу Сян и Вэнь Кэсином. — Вам тоже придётся нам немного подыграть.

—Ох, этот старик никогда не был силён в подобном, но я постараюсь. Только скажите, что мне нужно будет делать.

—Прикинуться пожилым отцом семейства, у которого скоро родится внук. — Вэнь Кэсин протянул Гу Сян пиалу с супом для Лун Цюэ, ибо руками тот в полной мере тоже шевелить временно не мог.

Девушка забрала порцию Лун Цюэ и начала его аккуратно кормить, время от времени бросая взгляды на Цю Ци Цин, чью молчаливость заметили уже все, ведь ей подобное было не свойственно, точнее проявлялось это в крайне редких случаях. Чжан Чэнлин и Гу Сян переглянулись, после чего оба посмотрели на Вэнь Кэсина, но и тот молчал, давая девушке самой решить: говорить им о мучавших её думах или смолчать. И Цю Ци Цин выбрала говорить.

—Я должна вам кое-что рассказать, особенно после увиденного вами в Павильоне Лун Юань. — девушка отставила свой суп в сторону и повернулась к сидевшем у костра спиной.

Ткань её одежд зашуршала и зашелестела, а потом и вовсе оголила сначала плечи, затем лопатки, а дальше и вовсе упала до поясницы. Из-под нательной ткани, скрывавшей девичью грудь, показалось изображение амаранта, а, когда и кусочек белой ткани упал к прочей одежде, всем открылся вид на спину девушки. Прямо над её правой лопаткой, ближе к позвоночнику, в окружении бордово-сиреневых соцветий амаранта и розово-алых цветов азалии виднелась татуировка, изображавшая растение дуаньчан, при виде которого глаза Главы Павильона Лун Юань округлились. Для Вэнь Кэсина, Чжан Чэнлина и Гу Сян в этом не было ничего необычного, они давно знали и об этой татуировке, и о её значении. Дуаньчан  — символ Чёрного племени, все, без исключений, носили её на спине. А-Цин никогда не скрывала от своей семьи, откуда была родом. Разумеется, узнал татуировку и Лун Цюэ, наслышанный об этом племени.

—Увидев технику струн, вы, дядя Лун, должны были начать догадываться, но это не всё… — быстро одевшись, девушка повернулась к костру и вытянула правую руку, высоко задрав рукав. На предплечье, прямо у локтевого сгиба, находилась ещё одна татуировка, о которой Вэнь Кэсин, А-Сян и Чэнлин тоже знали. Правда, они не ведали, что там было написано, ибо язык Южных народов в Цзянху был не известен, поэтому всегда думали, что это ещё один знак Чёрного племени, но, видимо, ошибались. Наверняка это был тот секрет, который Цю Ци Цин собиралась унести с собой в могилу, отринув.   — Ты не Бог. — неожиданно произнесла А-Цин, поднимая глаза на Лун Цюэ, смотревшего на её руку, словно на призрака, и свою семью.  — Это напоминание Шаманам Крови о том, что они такие же люди, как и все остальные. Вечная клятва памяти о цене жизни и смерти.

—Погодите! — воскликнула Гу Сян, всплеснув руками. — Цин-цзэ, только не говори, что ты и та девочка из рассказа дедушки Лун Цюэ это…

—Это я. У Судьбы нет чувства такта. — ухмыльнулась Цю Ци Цин. Вэнь Кэсин застыл на месте, а Чжан Чэнлин не знал, на кого смотреть. Лун Цюэ и вовсе дар речи потерял. — Но я правда не знала до рассказа дедушки Луна, что те трое мужчин были вами, отцом дагэ и Цинь Хуайчжаном. Я даже не знала имени того, кого должна была спасти. Если честно, то я почти ничего не помню из того времени: ни лиц, ни разговоров. Помню только, что однажды к старейшинам пришли двое мужчин, мой дядя тоже с ними разговаривал, а потом сказал мне, что моя кровь может спасти их отравленного друга. — поджав губы, Цю Ци Цин опустила взгляд. — Но мы были вынуждены вернуться. А ещё кое-кому язык надо было вырвать прямо там..! — последнее девушка почти прошипела.

—Но, А-цзэ, я столько раз касался твоей крови, почему я не умер, если она такая ядовитая?

—Если ты просто коснёшься крови Шамана Крови, ничего не произойдёт. Она отравит только в том случае, если попадёт внутрь твоего тела.

—Так вот почему ты никогда не позволяла никому из нас лечить тебя, если у нас были раны..! — ахнула Гу Сян. Ей не было тяжело принять тот факт, что её старшая сестра является Шаманом Крови, куда удивительнее для неё было иное, что её гэ и цзэ оказались в некоторой степени связаны. Это заставляло вздрогнуть.

Неожиданно раздался тихий смех, быстро набравший громкость. Плечи Вэнь Кэсина тряслись, а в уголках его глаз собрались слёзы. Мужчина прикрывал себе рот, но в итоге плюнул на всё и засмеялся в голос.

—Долина Целителей исчезла, конечно, не из-за твоих слов, но… Кому расскажешь, не поверят! — Вэнь Кэсин еле успел отставить свою порцию, чтобы не облить себя супом.

—Не подавись. — съязвила А-Цин и выдохнула. Шаман Крови — прошлое, которая она хотела бы забыть, ибо Чёрное племя, как и другие Шаманы Крови, давно исчезло. Она, словно последний лист на полностью нагом дереве, рано или поздно ветер сорвал бы и её. А-Цин не боялась того, как отреагирует её семья, нет. Вопрос был в другом: боялась ли она принять свою натуру, свою природу? Раньше да, но теперь, теперь рядом с ней была её семья.

Отойдя от услышанного, Лун Цюэ вздохнул. Судьба взаправду умела преподнести сюрпризы. Его близкие друзья были убиты, их сын попа в Долину Призраков и сал её Владыкой, девочка, что должна была спасти его друга, также оказалась в Долине, стала младшей сестрой сына его друзей. К тому же, в месте, где им самим бы суметь выжить, они умудрились ещё и двух детей вырастить и воспитать, а тот, кто всё это время заслуживал искупать свои грехи в Диюе, преспокойно ходил по земле. Мужчина скрипнул зубами и вздрогнул, не время было об этом думать.

Закончив с ужином и помыв посуду, они стали готовиться спать, планируя, встать ещё до рассвета, чтобы быстрее достичь нужного города. Разумеется, заснуть в повозке впятером они не смогли бы, поэтому там было решено уложить Лун Цюэ. Поправив своё пао, которым он укрыл Чэнлина, Вэнь Кэсин посмотрел на спавшую Цю Ци Цин, на которую во сне уже начала забираться А-Сян. Когда они спали вчетвером, то всегда укладывались треугольником: Вэнь Кэсин с А-Цин по бокам, а Чэнлин с А-Сян между ними, только на утро Чэнлин обычно сопел на нём, а Гу Сян либо на Цю Ци Цин, либо оплетя её своими руками и ногами. Детские привычки, от коих они так и не избавились. Убедившись, что младшие не замёрзнут ночью, мужчина перевёл взгляд на небо, и перед его мысленным взором вновь появилась спина А-Цин, свободная от клейма раба.

Сколько Вэнь Кэсин помнил, Цю Ци Цин всегда прятала свою спину, она лишний раз не показывала её даже им, купалась в одиночестве и постоянно носила при себе кинжал, готовая воткнуть его в глаза тем Призракам, которые осмелятся наблюдать за ней, а всё из-за клейма раба. Клейма, которого она стыдилась. Клейма, которое она презирала. А-Цин не скрывала от них, что была частью Чёрного племени, что сбежала от работорговцев, но эта тема всегда приносила ей лишь боль. Ло Фумэн всеми силами скрывала от остальных Призраков, и бывшего Хозяина Долины в том числе, кем являлась девочка, которую она привела, понимая, чем это закончится. Как позже они узнали, ходил слух, что в Чёрном племени абсолютно все люди употребляют с детства яд, дабы выработать к нему устойчивость и понять его суть, да только яд бывает разный, и возбуждающие вещества также считались в этом племени ядом, поэтому люди употребляли и их, что делало их тела куда более чувствительными, чем тела обычных людей. По этой причине работорговцы охотились за и без того малочисленным Чёрным племенем, ибо за подобный «товар» платили куда больше и охотнее. Думать, что происходило с проданными дальше, совершенно не хотелось. К сожалению, в Долине Призраков пусть и не видели людей из Чёрного племени, но некоторые, особенно те, которые жили рядом с Южными народами, были наслышаны о них. Прознай они о Цю Ци Цин, и в Долине Призраков полились бы реки крови.

Изначально Вэнь Кэсин не верил в эти слухи, пока остро заточенный камень однажды чуть не воткнулся ему в глаз, когда он подошёл к А-Цин со спины и положил руку ей на плечо. Наверное, именно тогда он понял, насколько по-настоящему глубока проблема, ведь Цю Ци Цин стыдилась своего тела, и будто стыдилась себя, а ему хотелось, чтобы его семья была счастлива, поэтому он пообещал себе, что избавит её от этого клейма, что откроет перед младшей сестрой врата в счастливый мир, однако у него ушло на это несколько лет, ибо он желал не просто избавить её от клейма, но и научить А-Цин простой истине. Она прекрасна. Истина, которой они вдвоём учили Гу Сян и Чжан Чэнлина, но которую Цю Ци Цин не хотела применять к себе. Тогда он и решил перекрыть уродство красотой, начав изучать искусство нанесения вечного рисунка на человеческое тело, изучая все нюансы.

Когда он предложил эту идею Цю Ци Цин, та не сразу ему поверила. Она повторяла, что это не возможно и вообще не смешно. Тот их разговор подслушали А-Сян и Чэнлином, загоревшиеся идеей, что их старшая сестрица станет ещё краше, поэтому стали ходить за ней чуть ли не хвостиком, сумев зародить в её сердце надежду.

Зайдя в свои покои с сильнодействующим усыпляющим отваром, Вэнь Кэсин обнаружил Цю Ци Цин перед своей кроватью. Девушка смотрела на алые покрывала, размышляя о чём-то своём, ему неведомом, но, почувствовав старшего брата, обернулась. Надежда и отчаянье — вот что было на её лице. Мужчина подошёл ближе, задёрнув за собой полупрозрачные багряные занавеси, и поставил отвар на подобие прикроватного столика, коим служил высокий плоский камень. В свете десятков свечей её одеяния цвета зари, расшитые пионами и камелиями, напоминали не то свадебные одежды, не то струящуюся по телу кровь. Вэнь Кэсин не торопил А-Цин. Он осторожно положил руки ей на плечи, надеясь передать немного уверенности и унять дрожь. Вздохнув и прикрыв глаза, девушка поднесла руку к груди и потянула за шёлковые завязки, тем самым давая своё согласие. Мужчина аккуратно потянул верхние одеяния, позволяя упасть им на пол между ними. Из-под нижних одеяний показался кусочек клейма. Вэнь Кэсин развернул к себе Цю Ци Цин лицом и протянул ей отвар, который та выпила залпом. Из-за выработанной в течение долгих лет устойчивости к ядам некоторые отвары либо вообще не действовали на неё, либо действовали крайне медленно. Но через некоторое время А-Цин пошатнулась, глаза её подернулись дымкой и закрылись, и Вэнь Кэсин подхватил младшую сестру, не давая ей упасть. Уложив её на своё ложе и убрав ей волосы, он развязал завязки на одеждах, опуская те до талии, после чего аккуратно перевернул девушку на живот, поудобнее укладывая её, и принялся за завязки на нижнем белье, освобождая спину.

Он потратил всю ночь, нанося рисунок тоненькой иглой, вводя её под кожу вместе с набранной краской. Хоть Цю Ци Цин и была без сознания, её плоть всё равно реагировала на каждое его прикосновение, покрываясь мурашками, что несколько осложняло ему и так непростую работу, ведь рисунок наносился не на чистую плоть, а на клеймо, пусть и поджившее, но остававшееся шрамом. Но это того стоило, ибо на спине А-Цин расцветали азалии и амаранты, словно вышивка на платке, оплетавшие татуировку Чёрного племени. Закончив с нанесением рисунка, Вэнь Кэсин смазал раздражённую плоть сначала отваром, а потом мазью, после чего наложил повязку, так как какое-то время это место нельзя было тревожить. Закрыв керамическую баночку с мазью, мужчина сел прямо на пол, прислонившись спиной к кровати, и не заметил, как заснул. Проснулся он, а точнее подскочил, услышав рядом с собой стон. Действие отвара закончилось, поэтому Цю Ци Цин медленно просыпалась, ощущая какое-то необъяснимое чувство в области правой лопатки. Она не могла сказать, что это было больно или неприятно, это было скорее странно, но совершенно её не волновало, потому что, что бы на её спине теперь не находилось, за этим отныне не будет видно клейма раба. Цю Ци Цин взаправду больше не была рабыней. Неважно, каким способом, главное, что старший брат даровал ей свободу, и уже только это простое понимание делало её счастливой, отчего она улыбалась так ярко, как ещё никогда прежде.

Менять повязку на спине требовалось несколько раз в день, и Вэнь Кэсину в этом охотно помогали Гу Сян и Чжан Чэнлин, подпиравшие двери его покоев с раннего утра, так как всю ночь не могли уснуть. Они полностью сняли повязку чуть больше чем через неделю, и Вэнь Кэсин отметил, что такого восторга на лицах Чэнлина и А-Сян он ещё не видел. Эти двое хлопали своими большими глазами с открытыми ртами, крепко обнимая старшую сестру и повторяя, что это очень красиво. Разумеется, Цю Ци Цин не могла увидеть свою спину, но заверения младших брата с сестрой убедили её: там, правда, всё прекрасно. А потом А-Цин однажды, ничего не говоря, пришла к нему и просто крепко обняла. Что ж, даже его непутёвая сестрёнка иногда умела быть милой.

Вэнь Кэсин почувствовал, что на него смотрят, и открыл глаза. На улице только начало светать и до восхода было ещё далеко. На его плече спал Чэнлин, обхватив мужчину во сне за талию, но при этом ноги он умудрился переплести с ногами А-Сян, которая наполовину лежала на Цю Ци Цин, сопя ей прямо в грудь. Повернувшись, мужчина заметил, что Лун Цюэ уже тоже не спал и наблюдал за ними с довольной, но еле заметной улыбкой.

Собрать свой нехитрый лагерь им не составило труда, а вот растолкать ещё одним глазом спавших Чжан Чэнлина и Гу Сян было уже сложнее, поэтому Вэнь Кэсин отправил их досыпать в повозку, управление которой поручил А-Цин, а сам повёл вторую, временно свободную, лошадь. Лун Цюэ с интересом наблюдал, как девушка с мальчиком, обнявшись, свернулись калачиком, а потом во сне подползли к старшей сестре, грызшей уже четвёртое по счету яблоко.

—А-Цин, милая, набирать вес для нашей маскировки тебе не обязательно.  — ухмыльнулся Вэнь Кэсин, не оборачиваясь, и ловко увернулся от полетевшего в него огрызка.

Глава Павильона Лун Юань переводил взгляд с сына своих друзей на Цю Ци Цин, гадая, что будет дальше. Видимо, решив припомнить старшему брату его подколку, девушка достала свой гуцинь, когда А-Сян и Чэнлин проснулись, и такую мелодию на нём затянула, что Лун Цюэ грешным делом подумал, будто между струн у инструмента кот застрял. И если мальчик стоически терпел, то Гу Сян вполне красноречиво заткнула уши, да и Лун Цюэ мечтал о том же. Как позже ему сказали, Цю Ци Цин прекрасно играла на цине, да и он сам был свидетелем её игры, но: «Иногда Цин-цзэ любит использовать заместо струн нервы гэ».

Путь им предстоял не далёкий, но и не близкий, поэтому Глава Павильона Лун Юань решил использовать это время, дабы поведать Вэнь Кэсину и его семье о том, о чём обещал, а именно об Отравленных и встрече, насторожившей его. Незадолго до того, как Лун Сяо заточил его, к Павильону Лун Юань стали часто наведываться какие-то люди, но они не могли найти вход, поэтому уходили ни с чем, пока однажды с ними не пришёл некий Се Ван, который-таки сумел отыскать вход в школу и заявился прямо к Лун Цюэ. Уже тогда мужчина понял, что это не к добру. Се Ван понимал, что деньгами и прочими подобными вещами Лун Цюэ не подкупить, поэтому предложил ему самому выбрать то, что он пожелает, Князь Скорпионов уж точно найдёт способ это достать и отдать ему. В обмен он просил, как сам же и сказал, самую малость. Оклеветать Гао Чуна, заявив на весь Цзянху, что тот пытался подкупить его и выведать тайну Лазурного Диска. Само собой, Лун Цюэ, не раздумывая, выслал наглеца и его людей из школы, но тот оказался самой настоящей ядовитой тварью и обратился к его сыну, а тот всегда был падок на сладкие речи, вот и согласился ему помочь. Лун Цюэ помнил тот день, словно он был вчера: на общем ужине адепты и Наставники вдруг, резко и неожиданно, одновременно почувствовали недомогание и стали терять сознание один за другим, лишь Лун Сяо, казалось, не чувствовал ничего. Когда Глава школы пришёл в себя, он уже находился в одном из подземелий, через решётку на дверях, наблюдая за зверствами своего сына и Се Вана, объяснявшего и показывавшего тому, как сотворить из живого человека Отравленного. Но с ним Лун Сяо решил поступить иначе и заточил в скалах, лишив возможности передвигаться, при этом сохранив все конечности. Тогда мужчина совершенно не знал, ни кто такие Ядовитые Скорпионы, ни зачем им клеветать на Гао Чуна, ни почему они ищут Лазурный Диск, хотя насчёт последнего догадывался. А ещё он не был до конца уверен, но Лун Цюэ казалось, что в своём разговоре с Лун Сяо Се Ван упоминал Долину Призраков. Не верить Лун Цюэ им не было смысла, но спешить с выводами никто пока не собирался, так как они планировали получить информацию ещё и из собственного источника, и только после этого уже садиться за составление картины.  

Они уже подъезжали к нужному им городу, когда Вэнь Кэсин затормозил и в их небольшой группе произошли кое-какие смещения. Чжан Чэнлин, управлявший повозкой, занял место Цю Ци Цин на второй лошади, управление повозкой взяла на себя Гу Сян, а А-Цин залезла внутрь и принялась привязывать к животу свёртки с одеждой, дабы это выглядело, как живот беременной женщины. Лун Цюэ моргнул и вдруг понял, что сейчас начнётся. По виду девушки было понятно, что сидеть, скорячившись, с накладным и отнюдь не лёгким животом в повозке, было просто дико неудобно, да и к тому же старший брат ей не особо помогал, пряча улыбку за рукавами. Легенда была простой: они травники, возвращавшиеся из долгой поездки и очень спешившие, ибо кое-кому подходил срок рожать. Лун Цюэ на это время стал отцом мужа, А-Цин женой сына, Чэнлин их сыном, а Гу Сян дочерью.

Увидев их повозку, стражники на воротах несколько насторожились и остановили их, прищурившись. Им стали задавать стандартные вопросы: кто такие, куда держат путь, как оказались в этих краях. На все вопросы с мягкой улыбкой отвечал Вэнь Кэсин, время от времени бросая взгляд на повозку, словно очень волновался о тех, кто в ней находится. Стража должна была проверить повозку, но, когда они заглянули внутрь, Лун Цюэ чудом сдержал себя от хохота, ибо молодые парни буквально отпрыгнули от неё, как от нечистого духа, столкнувшись взглядами с А-Цин, зыркнувшей на Вэнь Кэсина, всеми силами изображающего любящего мужа. Лун Цюэ и сам не знал: от шока то было, или он просто поддался какому-то порыву, но дёрнули же его какие-то силы за язык.

—Ой, ребятушки, а вы чего это? Неужто моей невестки испугались? Так нечего её бояться, она у меня-то самый настоящий цветочек!

«Ядовитый»,  — мысленно добавил Вэнь Кэсин, предпочитая не замечать направленного на него взгляда Чжан Чэнлина.

—Хоть какая-то радость этому старику в жизни: сын нормально женился, так ещё и внука третьего жду. Дни считаю, ночи не сплю, будто сам вот-вот рожу.

—Ой, да вы не обращайте внимания! — выпалила Гу Сян. — Дедушка просто очень счастлив.

—Конечно, счастлив, — поддакнул Чэнлин. — Спустя четырнадцать лет у нас будет братишка или сестрёнка.

—Кто ж знал, что после сорока у кое-кого кое-что всё ещё живое и даже шевелится. — фыркнула Цю Ци Цин, довольная собой.

Стражники, не веря своим ушам и забывая про приличия, резко обернулись в сторону Вэнь Кэсина, глядя на него во все глаза. Они даже не понимали, что их удивляло больше: сама странная семейка, мужчина, которому за сорок, но который выглядит намного моложе, старик-шутейник, до гробовой доски любящая мужа жена или их дети, явно перенявшие от своих родителей всё только самое «лучшее». Быстро осмотрев повозку и не найдя внутри ничего подозрительного, стража пропустила их в город, по-прежнему недоумевая.

Минув ворота, они сразу свернули в проулок, после чего немного попетляли по улицам и вскоре выехали к аптеке семьи Цао. Каково же было удивление Чжан Чэнлина, когда они оказались перед той аптекой, в которой не так давно продавали лекарства. Что уж говорить, даже Вэнь Кэсин был несколько удивлен, но Лун Цюэ продолжал их заверять, мол хозяин аптеки сам рот на замке держать будет и другим его прикроет. Вэнь Кэсин посмотрел на дверь аптеки: в крайнем случае, они могли потом просто избавиться и от этого места, и от людей, связанных с ним. Мужчина не стал сразу заходить в аптеку, а постучал в окно. Через приоткрытое окно послышались уже знакомый голос помощника аптекаря и второй голос, судя по его словам, принадлежавшей уже хозяину аптеки. Через щель Вэнь Кэсин увидел, как тот спустился со второго этажа и посмотрел на окна, после чего сказал, что сам встретит гостей.

Дверь аптеки резко отворилась, и на пороге появился высокий мужчина. Его пухлые губы были плотно сомкнуты, а чайные глаза-фениксы смотрели так, словно ему половина государства задолжала невообразимо крупную сумму. Волосы, собранные в высокий хвост, украшала замысловатая серебряная заколка с фиолетовыми и красными цветами, выполненными из ткани и оттенявшими его глаза. Многослойные одежды в розовых, коричневых, белых и чёрных тонах, как ни странно, подчёркивали достоинства его фигуры, акцентируя внимание на тонкой шее, острых скулах и длинных пальцах, которые особенно бросались в глаза вместе с ладонями, ибо были покрыты старыми мозолями. Мужчина вскинул бровь и, принюхавшись, перевёл взгляд на повозку.

—Ты же Цао У? — послышался мужской голос из повозки. — У-эр, это я, Лун Цюэ.

—Господин Лун? — Цао У резко переменился в лице и подошёл к повозке, заглядывая в неё, когда Гу Сян подвинулась после кивка Вэнь Кэсина. От увиденного внутри глаза мужчины приняли форму двух озёр. — Смотрю, эти двадцать лет, в течение коих от вас не было ни слуху, ни духу, вы, дядя Лун, не скучали.

—Ты, что подумал? — возмутился старик. — Она мне в дочки годится!

—Ну, знаете, дядя Лун, у нас за несколько дней столько событий произошло, сколько за несколько десятилетий не случается. Так что… — пожал плечами Цао У и оглядел своих гостей. — Дайте мне немного времени, я спроважу лишние уши и глаза. — улыбнулся мужчина и скрылся в аптеке.

Чем конкретно он там занимался, было непонятно, но после нескольких странных звуков, непонятных вскриков и странного шипения, Цао У вновь появился перед ним, приглашая зайти в аптеку. Пока Вэнь Кэсин заносил Лун Цюэ в аптеку, а Цю Ци Цин избавлялась от накладного живота, Чжан Чэнлин и Гу Сян отвели лошадей и перевезли повозку на задний двор, путь к коему указал хозяин аптеки, дабы не привлекать внимания. Внутри заведения, кроме них и самого Цао У, больше никого не оказалось, на что мужчина пояснил, что отправил своего помощника восвояси.

Увидев состояние Лун Цюэ, Цао У оказался в немалом шоке, сразу дав понять, что в этой ситуации помочь ничем не сможет, ибо он обычный аптекарь, на что Вэнь Кэсин дал ему довольно простой и понятный ответ: «От тебя требуется только место и молчание, если, конечно, не желаешь отправиться в путешествие по Жёлтой реке*».

—О, господин Вэнь, поверьте, своя шкура мне всегда будет ближе к телу. Да и жизнь научила меня одной нехитрой истине: понимать, кого я могу обмануть, а перед кем мне лучше склонить свою голову и повиноваться.  — опустив глаза, с улыбкой сказал Цао У после того, как Лун Цюэ представил их друг другу.  — И даже больше. Я не просто аптекарь, у меня есть слышащие уши и видящие глаза, и мои уши и глаза с удовольствием станут вашими при одном маленьком условии.

—Это при каком же? — вскинула бровь Цю Ци Цин, появляясь из соседней комнаты с Гу Сян в привычных им ярких алых и фиолетовых одеждах.  

—Я не буду лезть в ваши дела, мне это не нужно, но помогу вам в свершении любого из них, или добуду необходимую информацию. Разумеется, обо всём этом я «забуду», поэтому сие уйдёт со мной в могилу. В обмен же на мою службу, помогите мне вернуться в Цзянху. Пусть Долина Целителей и пала, в Цзянху ещё есть человек, задолжавший моей семье невероятно многое, а по счетам, как известно, нужно платить. Коль понадобится, я могу поклясться, чем и кем пожелаете.

Вэнь Кэсин нахмурился: подобного он не планировал, однако звучало это заманчиво. С помощью этого человека он мог бы решить один небольшой, но требующий скрупулезности вопрос, к тому же Цао У, в отличии от других, не скрывал свою натуру, сразу давая понять, при каких условиях он склонит голову и не пикнет. Но всегда требовалась подстраховка, особенно в их мире.

—Вы даже можете контролировать меня с помощью яда или чего-то подобного. — ухмыльнулся Цао У, словно читая мысли мужчины.

—У меня есть для тебя кое-что получше яда.  — Вэнь Кэсин чуть склонил голову к плечу, распуская пучок. Чёрные волосы рассыпались по спине, но мужчина сразу забрал их на затылке, закрепляя нефритовой шпилькой с плывущими облаками. — О яде ты будешь знать и, при огромном желании, сможешь от него избавиться, а вот об «этом» ты ведать не будешь, соответственно и избавиться не сможешь, а вот превратить тебя в ничто будет очень легко.

Гу Сян, Чжан Чэнлин и Цю Ци Цин переглянулись, и на лицах всех троих появились ухмылки: они поняли о чём, а точнее о ком шла речь, А-Цин даже поаплодировала, и хлопки её в воцарившейся тишине лишь сгустили краски. Разумеется, Вэнь Кэсин говорил о Безликом Призраке*. Никто в Долине Призраков не ведал его лица, имени или возраста, мужчиной он был или женщиной, молодым или стариком, зато Безликий Призрак знал всё и обо всех, о ком желал знать Повелитель, и, конечно же, Безликий Призрак хладнокровно расправлялся со всеми неугодными Повелителю. Безликий Призрак мог стать частью вашей тени или даже вами самими, а встреча с ним означало лишь одно — вашей жизни пришёл конец. Судя по его виду, Цао У ненавидел, когда не мог даже самую капельку контролировать свою жизнь, однако он сам предложил сотрудничество, видя и понимая, что перед ним непростые люди: его обыграли в его же игре, и, как е странно, но он был готов аплодировать. А ещё ему казался знакомым аромат лечебных трав, исходивший от Вэнь Кэсина и Цю Ци Цин, и вскоре он понял почему. Простые путешественники исчезли в мгновенье ока, обернувшись Мастерами боевых искусств, а Цао У, хоть сам не особо разбирался в боевых искусствах, таких людей, к счастью или нет, чуял сразу. Но это что… Когда он увидел лекарства, которые они достали из корзины, хозяин аптеки пришёл в настоящий восторг. Что ж, его помощник не врал, когда говорил, что таинственный целитель хорош собой, но самого Цао У куда больше интересовала госпожа Цю, от которой исходил аромат тех самых лекарств на ядах, вдобавок её движения были ему знакомы… Так плавно работали лишь Южные народы.

В самом процессе извлечения железяк из тела Лун Цюэ Цао У не участвовал, так как Вэнь Кэсин и Цю Ци Цин заявили, что быстрее справятся сами, ибо уже привыкли работать вместе, поэтому мужчина сидел в приёмной вместе с младшими сестрой и братом тех двоих, искоса смотревших на него. Столь пристальное внимание к своей скромной персоне он заслужил тем, что решил поговорить с госпожой Цю и выразить ей своё восхищение, тогда-то эта неразлучная парочка и скривилась так, словно пять кувшинов с уксусом залпом выпили, а потом ещё и следить взглядами начали. Кажется, после такого невидимой слежке он будет только рад. Да и, судя по всему, господин Вэнь и госпожа Цю не были парой, так что, даже если бы и захотел, у него была возможность и не одна. Как ни как, а госпожа Цю была и лицом хороша, и умом прекрасна, так ещё и чудесный лекарь.

—А-Лин, а помнишь, как сын того худющего хозяина лавки тканей на Цин-цзэ глаз положил? — вдруг заговорила Гу Сян, складывая вещи.

—Конечно! — кивнул Чэнлин, переглядываясь со старшей сестрой. — Как такое забыть? Гэгэ его посреди улицы так «стихами» обложил, так ещё и без одежек оставил, что ходил слух, якобы тому дураку с семьёй переезжать пришлось. — мальчик протянул Гу Сян стопку сложенного белья, дабы она убрала её. — Сян-цзэ, а помнишь другой случай? Когда какой-то то ли художник, то ли музыкант к А-цзэ свои палки подбивал?

—А-а-а! — закивала А-Сян. — Когда Гэ с важным видом заявил ему: «А что ты вообще знаешь о ней? Я вот знаю каждую родинку на её теле, что во время принятия ванны она любит закинуть ноги на бортик бадьи, обожает хурму с мороза, засушенные мандарины, и что благодаря мне её стандарты никогда не упадут до тебя!». — забрав у Чэнлина вещи, Гу Сян встала из-за стола, бросая победный взгляд на пившего чай Цао У, и подняла голову. Улыбка её стала немного испуганной, но всё ещё оставалась довольной. — Гэ, Цин-цзэ, вы уже закончили?

Вэнь Кэсин и Цю Ци Цин прикрыли за собой двери в комнаты, где находился теперь уже свободный от оков в полном смысле слова Лун Цюэ. Мужчина с девушкой вытирали руки чистыми полотенцами и снимали себя тканевые маски, наблюдая за младшими. Вэнь Кэсин вытащил из волос ленту, вскинув бровь в вопросе: «Что это сейчас было?». Чэнлин с А-Сян, в одно мгновенье оказавшиеся рядом друг с дружкой, одновременно посмотрели на Цао У, а потом подняли взгляд на Цю Ци Цин. Цао У сразу понял, как в этой семье всё было устроено: младшие были готовы грызть руки, глотки и сердца всем, кто осмелится смотреть на их старшую сестру, а их старший брат ещё ими и руководил. Сама А-Цин просто пожала плечами и резко обернулась к окну, когда с его стороны послышался тоненький металлический стук по дереву. Цао У сразу нахмурился: он никого не ждал, тем более того, кто мог издавать подобные звуки. Чжан Чэнлин подошёл к окну и аккуратно приоткрыл его, беря в руки механическую ласточку, внутри которой находилось послание. Достав бумажечку, мальчик заёл птицу и отпустил её. В Окне Небес часто использовали механических птиц для слежки и передачи сообщений, о чём им как-то рассказал Цзян Чу Юань и потом предложил использовать их и им, правда, сразу признался, что перенял у своего Главы искусство изготовления только маленьких пташек, которые могли принести лишь клочок бумажки, а им, в принципе, больше было и не надо. Чэнлин отдал послание Вэнь Кэсину и тот его развернул: «Ждём в условленном месте».

—Итак, желаешь вернуться в Цзянху? — Вэнь Кэсин медленно подошёл к свече и сжёг послание, после чего сел на один из стульев, облокачиваясь локтём на стол. В глаза Цао У сразу бросилось, как изменилась аура вокруг мужчины, даже взгляд его поменялся, стал хитрым, надменным и с нотками безумия. По спине пробежал холодок. — Слышащие уши и видящие глаза… Чудесно. Слышал, к твоей семье в Цзянху относятся с презрением. Что ж, прекрасно.  Мы поможем тебе, взамен ты сделаешь всё, что мы скажем. И помни, как только ты согласишься, от нас ты сможешь освободиться только умерев. От наших рук. — Вэнь Кэсин посмотрел на свои пальцы, после мытья по рукам гулял холод. Мужчина посмотрел в окно, на улице уже стояла темень.  — Завтра на восходе отправишься в следующий город, там зайдёшь в чайный дом «Семь хризантем» и покажешь девушкам это, — Вэнь Кэсин кивнул на руки Цю Ци Цин, в которых уже находилась подвеска с изображением красной паучьей лилии. Дождавшись, когда Цао У заберет подвеску, Вэнь продолжил.   — Они дадут тебе повозку, на ней отправишься в Юэ Ян, но не по прямой дороге. Сначала заедешь в земли школы Озера Тай, которой управляет Чжао Цзин, а только потом в Юэ Ян. Там тебя встретит, кто надо. Задание у тебя будет простое: в каждом городе, в каждой деревне будешь рассказывать о целителе по имени Чжэнь Янь. И да, пока не получишь приказ, высовываться нельзя.

—Вы даже не спросили, с кого я собираюсь взимать долг. Вдруг я вас обману? — Цао У спрятал подвеску в тайный карман в широком рукаве.

—Ну, попробуй обмануть. — пожал плечами Чжан Чэнлин.

—Только гроб подготовить не забудь. — ухмыльнулась Гу Сян.

—Вас понял, — поклонился Цао У, почему-то он совершенно не жалел, что ввязался в явно непростую авантюру. — Кстати, о целителе Чжэнь Яне. Вы и правда снова зашли к нам в аптеку. — улыбнулся мужчина, следя за переставшими улыбаться глазами Вэнь Кэсина. — Не смотрите так, господин Вэнь, я сказал, что не буду лезть в ваши дела, жизнь мне ещё дорога. Но я аптекарь, поэтому не мог не узнать лекарства, коими вы воспользовались, но я о другом. Видите ли, несколько дней назад в городе были двое мужчин, которые искали… Чжэнь Яня. Я не смыслю в боевых искусствах, но смею предположить, что они воины. Один из них носил синие залатанные одежды, был загорел лицом, и ещё у него был шрам. Он сказал, что Чжэнь Янь для него больше, чем просто друг, что они поссорились и Чжэнь Янь ушёл, поэтому теперь он его ищет, дабы извиниться. Спутник его лицом походил на загорелого мужчину, но был моложе, и носил тёмные одежды, чёрно-синие, кажется.

Улыбка спала с лица Вэнь Кэсина, оставив на нём ледяной налёт. Цю Ци Цин перевела взгляд с аптекаря на старшего брата, Гу Сян и Чэнлин тоже посмотрели на Вэнь Кэсина, а потом на Цао У, положив руку на скрытые под поясами оружия, ожидая всего лишь одного кивка, взгляда или поворота головы, но тот неожиданно рассмеялся, да так, что на мгновенье перехватило дыхание. Поднявшись, он подошёл к Цао У и положил ему руку на плечо, повернув голову в его сторону.

—Перед тем, как отправиться на перерождение, души пьют суп Мэн По... — прошептал он на ухо Цао У.

—Вас кто-то искал? Впервые слышу. — развёл руками Цао У.

Вэнь Кэсин похлопал аптекаря по плечу и кинул взгляд на Цю Ци Цин, коротко кивнув ей. Поняв, чего от неё хотят, девушка вздохнула — и опять всё объяснять Ло Фумэн именно ей.

***

Цао У, как и было уговорено, покинул аптеку на рассвете. Когда к той подошёл его зевающий помощник, хозяин аптеки в своей манере объяснил ему, что отправляется по делам, поэтому его какое-то время, скорее всего, продолжительное, не будет, соответственно аптека остаётся под присмотром его помощника: «Узнаю, что ты дел натворил, превращу в игольницу. Узнаю, что завысил цены и в карман положил, убью. Узнаю, что хахаля сюда приводил, отчекрыжу. Аптеку откроешь завтра. Домой», — взмахнул рукой Цао У, чуть не хлопнув широкими рукавами своего помощника по лицу, после чего захлопнул двери перед его носом и принялся заканчивать с подготовкой к уходу. Лун Цюэ проснулся почти сразу после ухода Цао У и попытался самостоятельно пошевелить конечностями, что обернулось старческими стонами и чуть не открывшимися ранами, при виде которых А-Сян заявила: «Деда, вас убить легче было бы». Глава Павильона Лун Юань ничуть не разозлился, наоборот, даже рассмеялся и попросил прощения, ведь снова самостоятельно шевелить руками и ногами было приятно, хоть и пока больно. Не век же ему на спине Вэнь Кэсина передвигаться.

Оставаться в городе дольше они не могли, поэтому, собрав всё необходимое, покинули его в обед, снова несколько сменив свои внешности, чтобы стража на других воротах к ним не пристала. Дальнейший их путь пролегал в Юэ Чжоу, а оттуда уже в Юэ Ян, где их должны были ждать Ло Фумэн и Лю Цяньцяо, однако по пути они должны были заехать в ещё одно место. Уезд Уюань*. Черная плитка с белыми стенами, цветущие солнцем поля и прекрасный чай. Прекрасное и мирное место, даже и не скажешь, что там уже сидели Призраки.

До уезда было рукой подать, всего час, однако урчание из животов Гу Сян и Чжан Чэнлина по своей громкости затыкали уже даже щебетавших на разные лады птиц. Вэнь Кэсин бросил взгляд на Цю Ци Цин, но та только руками развела: их запасы закончились, так как они предпочитали не останавливаться в городах и деревнях, соответственно спать и есть на природе.

—Кэсин, — позвал выглянувший из повозки Лун Цюэ. За прошедшие дни он стал себя лучше чувствовать и даже мог некоторое время передвигаться сам, хоть и с помощью сколоченных Вэнь Кэсином и Чжан Чэнлином костылей. — Если глаза меня не подводят, то, кажется, там за поворотом чайная или что-то в этом духе. Думаю, мы не потеряем много времени, коль заедим туда.

Вэнь Кэсин притормозил свою лошадь и оглянулся. За поворотом, прямо у дороги, действительно, располагалась чайная. Учитывая её расположение, она наверняка была своеобразным перевалочным пунктом, дабы отдохнуть и перекусить. Небольшой обед реально не занял бы у них много времени, да и чайная располагалась точно на их пути, так что можно было и заглянуть. Согласившись с Лун Цюэ, мужчина направил лошадь к чайной, Чэнлин и А-Сян благодарно улыбнулись Лун Цюэ и повели повозку за своими старшими братом и сестрой.

Чайная оказалась старенькой и небольшой, некоторые лавочки даже слегка пошатывались, зато какие ароматы летали по округе. Внутри небольшого заведения все места были заняты, поэтому они расположились на улице. А-Цин и А-Сян помогли Лун Цюэ сесть и сами заняли места. Погодка стояла тёплой, с дороги пахло горячей землёй и полевыми цветами, поэтому грех было не поесть лапши с мясом и луком, однако подошедший к ним принять заказ парнишка, суетясь и оглядываясь, заявил, что лапши нет. Мяса тоже.

—Вас ограбили что ли? — Чэнлин осторожно заглянул в миски двух парней, сидевших за соседним столиком. Бедняги хлебами яичный суп.

—Нет, конечно..! — тьфукнул парнишка, теребя в руках свой передник.

—Голодные призраки налетели? Так фестиваль ещё не скоро! — фыркнула Гу Сян, из-за голода она чувствовала себя злой и всем недовольной.

—Понимаете, — понизил голос парень. — Тут с самого утра один господин сидит, по виду монах. Он уже столько раз добавки попросил, что ничего не осталось, а он всё ест и ест, словно его десяток лет не кормили.

—Тц! Вот свинья прожорливая..! — в один голос выдали Вэнь Кэсин и Цю Ци Цин.

—Кэсин, А-Цин, нельзя так о монахах..! — охнул Лун Цюэ, хотя и сам был в шоке.

—А жрать, как не в себя, им можно? — подпёрла девушка щёку рукой, пока Чэнлин и А-Сян просили принести уже то, что есть. — Чтоб он подавился.

—Обойдёшься. — раздалось хмыканье из-за небольшой деревянной перегородки, отделявшей их столик от одного из соседних. Все пятеро разом обернулись. В окружении пустых мисок и нескольких чайничков сидел молодой мужчина, облачённый в белые одеяния с головы до пят. Рядом с ним на лавочке лежал замотанный в белое полотно широкий меч. Доев последнюю порцию лапши и выпив из-под неё бульон, он довольно причмокнул и отставил миску, отряхивая руки. На столике появился простой мешочек, явно с оплатой.

У Цю Ци Цин дёрнулась бровь, и девушка уже открыла рот, дабы сказать пару ласковых, а может и не пару, но Вэнь Кэсин схватил её за руку и покачал головой.

—Правильно-правильно! — усмехнулся монах, закидывая меч за спину. — Контролируй свою жёнушку, а-то язык её до добра не доведёт.

—До добра не до гроба. — улыбнулся Вэнь Кэсин. — А твой желудок тебя ведёт именно туда. Так чего ты Судьбе перечишь? Там в городе столько чайных..! Бедняжки, ждут не дождутся, когда ты со своим монашеским пузом на них налёт совершишь.

—Пфр! — Гу Сян и Чжан Чэнлин опустили голову, затыкая руками рот, чтоб смех не вырвался. Лун Цюэ побледнел и чуть к лавке на месте не прирос.

—Ты не на мой желудок смотри, а за своим языком следи. Подрежут тебе его под корешок, дабы лишний раз не облизывал всё.

—Да мне жаль того, кто тебя оближет. Жиром захлебнётся же. — закатил глаза Вэнь Кэсин, но продолжить не успел, так как им принесли их еду.

Монах, собравшийся уходить, резко обернулся, но наткнулся на парнишку-разносчика, который пустился заговаривать ему зубы и выпроваживать, за что получил от монаха: «Лапша вкусная. А тому перца сыпани, пусть подавится».

—Обойдёшься! — рявкнул Вэнь Кэсин и принялся за свой обед.

Но хорошая еда, пусть и без мяса, с одними овощами, быстро вернула всем прекрасное расположение духа после встречи с прожорливым монахом, после чего они спокойно продолжили путь в Уюань. Правда, Лун Цюэ всё ещё пытался отойти. Нет, за эти дни он привык к постоянным перебранкам Вэнь Кэсина и Цю Ци Цин, во время которых А-Сян и Чэнлин с интересом крутили головами, если спор был особо жарким, или просто устало вздыхали, если тема была уже избитая. За пару мгновений мужчина мог услышать столько изощрённых ругательств, что, казалось, ещё немного и он обретёт прозрение. Но ещё никогда он не становился свидетелем, как это семейство ругается с кем-то. Глядя на происходящее, он вспомнил, как Гу Мяомяо однажды поругалась с Жун Сюанем. Чжэнь Жуюй всегда был спокойнее своей жены, которая прямым текстом могла высказать всё, что она думала, поэтому, пока её муж тяжело вздыхал и качал головой на очередную выходку Жун Сюаня, Гу Мяомяо заявила тому в лоб: «Ещё раз, и я добью тебя, чтоб сам не мучился  и нас не мучил!». Стоило признать, на некоторое время Жун Сюань вразумился. Жаль, ненадолго.

Час обезьяны* подходил к своему завершению, когда они достигли нужного им города и направились к чайной «Семь пионов». Заведение оказалось отнюдь не из маленьких, вдобавок богато, но в то же время умеренно украшенных. Вышедшие им на встречу девушки, низко поклонились и, не поднимая голов, попросили следовать за ними в покои. Лун Цюэ сразу понял, что данное заведение было как-то связано либо с самим Вэнь Кэсином, либо со всей Долиной Призраков, ибо название, «Семь пионов» наталкивало на мысли Трагикомичном Призраке Ло Фумэн, про которую он уже узнал от Вэнь Кэсина и его семьи. Семь пионов — именно такое количество этих цветов использовали, чтобы поздравить с помолвкой или свадьбой.

Присев на край мягкой постели, Глава Павильона Лун Юань почувствовал в теле слабость, о которой совершенно не подозревал до сия момента. Заметившая это Цю Ци Цин предложила ему ни о чём не думать и отдохнуть, так как им и самим не помешает отдых, а с утра они уже займутся делами. Попросив принести тёплой воды, девушка высыпала в ту один из сборов из мешочка, что постоянно носила на поясе, размешала его и протянула мужчине, уверяя, что это успокоительное. Это и правда были успокаивающие травы, после коих человек обычно погружался в долгий и крепкий сон. Накрыв Лун Цюэ одеялом, А-Цин вышла из его покоев, наказав следить за ним и, в случае чего, звать её. Девушки из Департамента Неверных поклонились ей и ненадолго ушли, отнести пустую миску и налить ещё тёплой воды, которая могла понадобиться старику, дабы смочить горло.

Вообще, Цю Ци Цин предпочла бы сначала помыться, а потом уже заниматься делами, так как из-за стоявшей жары пот и грязь катились по ней комками, а река или озеро находились не у каждого их привала, да только её уже ждали в небольшом павильоне, скрытом от посторонних глаз в цветущем саду. Когда она пришла, Вэнь Кэсин уже сидел за каменным столиком, облокотившись на тот, рядом с ним стояли Чжан Чэнлин и Гу Сян, а перед ним, приклонив колени, Цинь Цзюсяо и Цзян Чу Юань. Заняв своё место за спиной по правую руку Владыки Долины Призраков, Цю Ци Цин прищурилась. Она заметила, как осторожно за ней следил Цинь Цзюсяо, пока она шла, и как он пристально наблюдал за Вэнь Кэсином. Подобная пристальность уже начинала вызывать у неё подозрения.

—Повелитель, у нас есть для вас две новости.  — подал глосс Цзян Чу Юань и достал из потайного кармана шкатулку Призрака Висельника. Одновременно с ним из своего кармана Цинь Цзюсяо достал завёрнутый в платок осколок Лазурного Диска. — Мы забрали у Призрака Висельника осколок Лазурного Диска Лу Тайчуна и, как было вами приказано, избавились от самого Призрака Висельника. Призрак Перемен не знает о его смерти и думает, что тот сбежал и решил вести свою игру. — молодой человек протянул Вэнь Кэсину шкатулку. — К сожалению, мы не смогли её открыть, так как лишь немногое знаем о механизмах.

Вэнь Кэсин покрутил в руках небольшую чёрную шкатулочку. Уж он-то знал человека, который сможет её открыть.

—Мы также забрали осколок Лазурного Диска из школы Зеркального Озера, — Цинь Цзюсяо протянул платок с осколком, который забрала Цю Ци Цин. — Однако произошло кое-что непредвиденное. Когда мы прибыли туда, школа была охвачена огнём, а все её обитатели убиты Призраками. Судя по ранам на телах семьи Чжан, они были замучены Призраком Перемен и его свитой. Они искали осколок Лазурного Диска, но Чжан Юйсэнь не выдал им его. Школа Зеркального Озера уничтожена Призраками. На следующий день на пепелище прибыл Шэнь Шэнь, видимо, находился где-то неподалёку.

—Хорошая работа, Призрак Прошлого, Безликий Призрак. — кивнул Вэнь Кэсин, бросая взгляд на Чжан Чэнлина.

Мальчик смотрел в пол, напоминая куклу. Гу Сян незаметно для других положила свою руку ему на спину, говоря тем самым, что она рядом. Цю Ци Цин сжала кулаки под длинными рукавами. Такого никто из них не ожидал. Видать, Призраки осмелели, стоило их Владыке сделать шаг за порог, но они всё равно бы не отважились на подобное без приказа не будучи уверенными, что их могут прикрыть. Но кто мог их прикрыть? Раздумывая об этом, А-Цин вдруг широко раскрыла глаза и посмотрела на А-Сян и Чэнлина, которые, кажется, подумали о том же, о чём и она. Чжан Чэнлин рассказывал, что с некоторых ор у Призрака Длинного Языка появился колокольчик, с коим он не расстается и лелеет его, аки несметные богатства. У Лун Сяо тоже был колокольчик, с помощью которого он контролировал Отравленных. Совпадение ли? Маловероятно. К тому же, это вполне могло объяснить, откуда у Призраков взялось столько храбрости самовольничать. Союз с Ядовитыми Скорпионами мог им задурманить голову, да только Князь Скорпионов определенно был не глупцом, чтобы просто так помогать Призракам. Учитывая, что те пришли за Лазурным Диском, а до этого Се Ван наведывался в Павильон Лун Юань, получалось, что Скорпионы искали Лазурный Диск и союз с Призраком Перемен заключили, наверняка, на его основе. Вопрос только… Зачем Ядовитым Скорпионам, наёмничьей организации, ввязываться в муть с Лазурным Диском? Он им без надобности. Или же не совсем им?

—У меня для вас есть новое задание. — чуть наклонился вперёд Вэнь Кэсин, и двое молодых людей подняли головы. — Вы должны разыскать двух людей и узнать их личности. Эти двое ищут целителя по имени Чжэнь Янь. Один из них носит потрёпанные синие одежды, имеет шрамы, в том числе и на лице, и загорелую кожу. Второй похож на него лицом, выглядит моложе и ходит в тёмных, возможно, чёрно-синих одеждах. Скорее всего, оба владеют боевыми искусствами на высоком уровне. И, весьма вероятно, это не их настоящие лица. Предполагаю, сейчас они идут по следу «Чжэнь Яня», то есть направятся в сторону школы Озера Тай, а оттуда в Юэ Ян.

—Будет исполнено, Повелитель. — вновь склонили головы Призрак Прошлого и Безликий Призрак, но увидев перед собой сиреневый подол одежд Вэнь Кэсина, приподняли взгляд. Мужчина схватил их за подбородки, вынуждая смотреть себе в глаза.

—Не подведите меня. — тихо произнёс он оставив по царапине у каждого под губой, что было предупреждением. И ушёл. Чжан Чэнлин, Гу Сян и Цю Ци Цин ушли следом.

Цинь Цзюсяо и Цзян Чу Юань поднялись. Владыка не сказал, когда именно приступать к исполнению приказа, но в его случае это означало «немедленно». Так как вещей у них с собой было немного, Цзян Чу Юань попросил подождать его у задних ворот чайной, пока он сбегает за их вэймао. Кивнув, Цинь Цзюсяо направился к вратам, вспоминая всё, что за эти дни ему удалось узнать о его старшем брате Чжэнь Яне и его семье. Сначала он пытался задавать Цзян Чу Юаню наводящие вопросы, но тот быстро его раскусил и в лоб спросил: «Зачем тебе это, брат Цинь?». Сначала Цинь Цзюсяо не хотел говорить, но потом понял, что его брат по ученичеству имел полное право знать, ибо, во-первых, они никогда ничего не скрывали друг от друга, а во-вторых, Цзян Чу Юань и сам был наслышан о Чжэнь Яне, потому что в Поместье Четырёх Сезонов ходил слух, якобы Цинь Хуайчжан больше не брал учеников из-за потери Чжэнь Яня, хотя при этом привёл в школу Цзян Чу Юаня. В итоге, недолго думая, Цинь Цзюсяо всё же рассказал о причине, по которой он столь верно служит Владыке и расспрашивает о нём. Молодой человек ожидал какой угодно реакции, но точно не слов: «Значит, мои подозрения были верны…».

Коль Цинь Цзюсяо ему всё рассказал, Цзян Чу Юань также решил не таить своих мотивов, поведав о том, что однажды совершенно случайно услышал разговор Ло Фумэн и Лю Цяньцяо, в котором госпожа Ло говорила, что очень переживает за Вэнь Кэсина, так как тот спустя двадцать лет решил вновь обратиться к имени Чжэнь Янь. Из-за послышавшихся шагов, Цзян Чу Юань, тогда уже служивший Повелителю Долины Призраков просто для того, чтобы выжить, убежал от тех покоев, поэтому не был до конца уверен в услышанном, но стал подозревать, что Вэнь Кэсин мог быть тем самым мёртвым учеником Цинь Хуайчжана и, соответственно, его старшим братом по ученичеству. Вдобавок к этому, слова про двадцать лет поразительно сходились с датой смерти четы Чжэнь, о коей всегда горевал Цинь Хуайчжан. Это дало толчок Цзян Чу Юаню, укрепило его верность Хозяину Долины Призраков, давшему ему имя Безликого Призрака. Чем больше он выполнял его приказов, чем больше доказывал свою верность и нужность, тем больше он узнавал о самом Вэнь Кэсине и тем сильнее путался. Отношения между Повелителем Долины Призраков, Призраком Возмездия, Пурпурным Призраком, Призраком Счастливой Звезды были настолько запутанными, что молодой человек чуть не взорвал себе голову, пытаясь их понять. Но мало этого, он и Вэнь Кэсина понять не мог. То тот ласков с кем-то из своей семьи, а в следующий миг уже сносит голову кому-то из Призраков, то ведёт себя как последний безумец, а в следующий миг оборачивается благодетелем.

Услышав от Цзян Чу Юаня сбивчивый рассказ, так как молодой человек явно был в полнейшем шоке и непонимании, Цинь Цзюсяо и сам запутался, хотя думал, что дальше уже некуда. Правда, в данный момент его интересовало кое-что другое. Он больше не сомневался, что Вэнь Кэсин и есть его старший брат по ученичеству, и догадывался, что тот собирается мстить убийцам своих родителей, коих он точно помнил, поэтому-то в Цзянху и объявился целитель Чжэнь Янь. Цинь Цзюсяо не мог понять, зачем Вэнь Кэсин собирал Лазурный Диск. Ему было нужно что-то Арсенале? Или он желал его уничтожить? Оба варианта звучали, малость говоря, странно. Кто же был убийцей его родителей, так умело скрывавшимся двадцать лет?

Раздумывая об этом, Цинь Цзюсяо лишь в последний момент почуял неладное и резко обернулся. Ему удалось избежать атаки и сохранить себе жизнь, но теперь он был прижат к дереву в крайне неудобной позе, справа от него в дерево был вогнан клинок, а перед ним стояла Цю Ци Цин. Ещё одна загадка, которую он не мог разгадать. Прекрасная и опасная Призрак Возмездия, приковывавшая к себе взгляд одним только появлением. Цзян Чу Юань говорил, что она вызывает страх и восхищение одновременно, что ж, теперь Цинь Цзюсяо понимал его. Правда, восхищения у него было больше чем страха: Цю Ци Цин умела наблюдать отовсюду и подбираться совершенно незаметно.

—Что. Ты. Удумал? — раздельно произнесла девушка, смотря ему прямо в глаза, и Цинь Цзюсяо вновь почудилось, что с его разумом что-то творится, поэтому он несколько раз моргнул.

—Не понимаю, о чем…

—Не понимать будешь тётушек на рынке.  — отрезала Призрак Возмездия и приблизилась к молодому человеку ещё сильнее.

—Вас не смущает наш столь близкий контакт? — улыбнувшись, склонил голову Призрак Прошлого.

—А тебя не смущает следить за Повелителем? — прошипела -Цин в губы молодому человеку.

—Повелитель — Мастер боевых искусств, это не может не восхищать и не поражать, поэтому я не могу отвезти глаз. Но не только от него. — в этот раз Цинь Цзюсяо сам посмотрел в глаза Цю Ци Цин, сжавшей челюсти.

—Запомни, Цинь Цзюсяо, как Повелитель дарует свою благосклонность, также легко он может её и забрать. — вытащив клинок из дерева, Цю Ци Цин отошла от Цинь Цзюсяо и направилась в свои покои.

—А ваша? Как получить вашу благосклонность, госпожа Цю?

—Тебе она не светит никогда. — бросила девушка, обернувшись через плечо, и продолжила прерванный путь.

«Какой приятный аромат трав…» — промелькнуло в мыслях у Цинь Цзюсяо. К нему подошёл оглянувшийся Цзян Чу Юань, что всего пару мгновений назад чуть не налетел на Призрака Возмездия. Молодой человек протянул Цзюсяо вэймао и вскинул бровь, надеясь, что сей мечтательный взгляд тот бросал не в сторону Цю Ци Цин, ибо это было чревато огромными последствиями.

Когда А-Цин зашла в свои покои, сразу убирая меч в сторону, она сразу обратила внимание на витавший в покоях аромат трав и эфирных масел. Из-за ширмы раздавался шорох, а потом появилась голова Гу Сян. Разумеется, им уже подготовили бадью, которую они с А-Сян, как и раньше, будут делить одну на двоих. В ожидании старшей сестры девушка уже подготовила чистые одежды, гребни и заколки, полотенца. Улыбнувшись, Цю Ци Цин нырнула за ширму и быстро разделась, пропуская в бадью Гу Сян. Лишь откинувшись на бортик бадьи, девушка позволила себе выдохнуть.

—А-Сян, о чём ты думаешь? Я же вижу, что ты где-то не здесь. — нахмурилась Цю Ци Цин.

На самом деле, её тоже кое-что, точнее кое-кто волновал. Чэнлин. Он узнал, что его школа уничтожена, а родители мертвы, но почти е подал виду. По пути в свои покои она заглянула к нему, но девушки из Департамента Неверных сообщили, что тот находился с Вэнь Кэсином, поэтому А-Цин пошла к себе. Дагэ был не только старшим братом для мальчика, но и его Наставником, поэтому, возможно, в этой ситуации разговор с ним будет лучше для Чжан Чэнлина, чем с кем-то из них, ведь именно со своим Учителем тот проводил больше времени, а они… Они будут рядом и поддержат его. Как ни как, они его старшие сёстры.

—Я переживаю за Чэнлина… — вздохнула Гу Сян и опустилась в воду сильнее так, что только нос, глаза и лоб было видно. А-Сян проследила за проплывшим мимо неё алым лепестком и вынырнула. — Пусть он и говорит, что почти не помнит своих родителей и, считай, не испытывает к ним чувств, они же его родители. — ещё раз вздохнув, девушка посмотрела на изображение цветов и ягод аралии, тянувшиеся по груди Цю Ци Цин рядом с сердцем и уходившее под воду, под которой на теле её старшей сестры скрывались и другие цветы.

—Я тоже переживаю за него, А-Сян, но от наших переживаний ничего не изменится. — Цю и Цин протянула руку и погладила младшую сестру по голове. Поджав губы, Гу Сян прильнула к сестре, как в детстве, прислушиваясь к стуку её сердца. — Мало просто переживать, надо что-то делать. Сейчас Чэнлин с дагэ, а тот ему и брат, и Наставник, поэтому Чэнлин может доверить ему больше, ибо Наставник всегда даст совет, но это не значит, что нам стоит оставаться в стороне. Ни в коем случае. Мы — семья, А-Сян, а семья всегда рядом. Мы должны поддержать Чэнлина, но при этом не лезть ему в душу. Когда будет готов, он всё поведает сам, а до того момента мы должны быть рядом, быть его опорой, поддержкой, его доверием. Это непросто, А-Сян, очень непросто, но это невероятно важно…

Гу Сян приподняла голову, смотря на старшую сестру, а потом крепко её обняла. Слова её Цин-цзэ подсказали ей, как поддержать Чэнлина. Она будет рядом с ним всегда-всегда! Они будут друг у друга всегда… Думая об этом, девушка посмотрела сквозь ширму в сторону дверей. Если Чэнлин сейчас был с Вэнь Кэсином, значит, они тоже купались. А-Сян от всей души пожелала, чтобы её младший брат отпустил все тревоги.

А Чжан Чэнлин сидел в бадье, поджав колени и положив на них подбородок. Почувствовав прикосновение к плечам, он вздрогнул и обернулся: его гэгэ стоял с мыльным корнем в руке, намекая на то, что кое-кому стоит вымыть голову. Мальчик слышал, что некоторые дети, становясь старше, начинают стесняться, когда их старшие купают их, но он совершенно не испытывал этого стеснения. Разве что самую капельку, когда с купанием ему предлагали помочь А-цзэ или Сян-цзэ, тогда он говорил, что может справиться сам, но при этом он очень любил плескаться с ними в реке. Не заметив сопротивления, Вэнь Кэсин коротко ухмыльнулся и зачерпнул воды, чтобы полить ей голову Чэнлина. Он расправил его запутавшиеся пряди и намылил голову, запустив в волосы свои длинные пальцы, массируя кожу головы, после чего смыл пену и налил в ладони немного ароматического масла, которое, слегка размазав, стал втирать в волосы и кожу головы Чэнлина.

—Гэгэ, скажи, я нормальный?

—Почему ты вообще об этом задумался?  — закончив с волосами мальчика, мужчина вытер руки и снял с себя нижние одеяния, забираясь в бадью к младшему брату, благо размеры бадьи позволяли. — Ты наслаждаешься убийством детей? Насилуешь девушек и парней? Уродуешь тела других ради развлечения? — получив отрицательное мотание головы на все свои вопросы, Вэнь Кэсин кивнул. — Чэнлин, кто вообще может считаться нормальным в этом мире? Каков критерий этой нормальности? Благородство? Честь? Почитание канонов? Чепуха. Каждый сам устанавливает для себя мерило нормальности, поэтому приемлемое для одних — величайшая грязь для других.

—Призраки уничтожили школу Зеркального Озера, убили моих родителей, а я, услышав это, не почувствовал горя, мне не захотелось плакать, я не ощутил потери. Да, это шокировало, это было неприятно услышать, в груди стало больно, но не более того. Мир не потерял для меня краски, не обрушился, это просто… Просто было… — мальчик посмотрел на своё отражение в мутной воде.

—Чэнлин, ты помнишь, как я несколько лет назад надолго ушёл из Долины, а потом вернулся с мечом и двумя гребнями, которыми сейчас пользуется А-Цин? — дождавшись кивка, мужчина продолжил. — В тот раз я ходил в дом, где мы с родителями жили до их убийства. Меч, принесённый мной, принадлежал отцу, а гребни матушке. Идя туда, я думал, что мне будет больно, что я буду чувствовать себя одиноким, что ощущу тоску по родителям, но в итоге, оказавшись там, не почувствовал ничего. В тот момент у меня в голове и на сердце было совершенно иное: мне надо быстрее вернуться к вам, надо подумать над корректировкой плана, приструнить Призраков. И лишь вернувшись в Долину, я вдруг ощутил грусть и тоску, но всего на несколько мгновений, ибо мои грусть и тоска не вернут прошлого и не изменят его, но у меня всё ещё есть будущее, и вот за него мне и надо цепляться. Чэнлин, — Вэнь Кэсин приподнял лицо мальчика за подбородок, чтобы тот смотрел ему в глаза. — Это не делает тебя ненормальным. Ты это ты, такой, какой есть. И об этом не стоит забывать. Не думай о том, чего ты не ощутил, лучше подумай о другом: что ты почувствовал, услышав эти новости, и исходя из этого реши, что делать дальше. Страдать о том, нормален ты или нет? Или же у тебя есть другие, более серьёзные планы?

Поджав губы, Чжан Чэнлин снова посмотрел на своё отражение, когда Вэнь Кэсин убрал руку. Его гэгэ и Наставник был прав  — сейчас у него уже были цели. Да, разобраться в себе нужно, но не стоило кидаться из крайности в крайность, как он видел собственными глазами на примере своей семьи, это никогда не приводило ни к чему хорошему. Лучше разбираться с проблемами по мере их поступления, а родители и школа… Они и так держали путь в Юэ Чжоу, а ещё внутренний голос ему подсказывал, что Призраки не просто так пришли в первую очередь именно в школу Зеркального Озера, а значит здесь всё было куда запутаннее.

В ту ночь Чжан Чэнлин попросил разрешения поспать в комнате Вэнь Кэсина, и тот ему не отказал. Странно, но он заснул очень легко и быстро, погрузившись в глубокий сон, сквозь который, как ему показалось, он слышал флейту своего гэгэ.

И вот теперь, покинув чайную после обеда, который мальчик всё-таки съел, они петляли по улицам, пытаясь не то уйти от преследователей, не то, наоборот, заманить их в ловушку. Чэнлин вспомнил, как А-цзэ однажды сказала: «Тебе не кажется странным, что без нас с А-Сян вы вечно куда-то вляпываетесь?». На что гэгэ ответил: «А тебе не кажется странным, что без нас с Чэнлином вы тоже вечно попадаете в истории?». В данный момент Чжан Чэнлин, честно, не знал, кто был прав больше: его старшая сестра или его старший брат, но он точно знал, что они были правы оба. Кто же мог подумать, что стоит им покинуть чайную, как за ними по пятам сразу увяжутся пара торговцев булочками на пару, только в переносках их явно не булочки были. Свернув в проулок, они попытались от них оторваться, но тех только больше стало и все скрывали лица за широкими полами шляп. И что-то подсказывало мальчику, наверное, недовольное лицо Вэнь Кэсина, что без боя они из тупика, в который только что зашли, же не выйдут. Закатив глаза, Вэнь Кэсин взмахнул веером и обернулся, ожидая увидеть их преследователей, но вместо этого из-за поворота, вёдшего в тупик с другой стороны улицы, выскочили те самые двое мужчин, которых они видели около чайной. Причём тот, что был загорел кожей и имел шрам на лице, чуть не налетел на Вэнь Кэсина. Двое мужчин какое-то время смотрели в глаза друг другу, а потом обернулись на появившихся в тупике… Призраков. Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу одновременно вскинули брови, а Чэнлин переглянулся с Хань Ином.

«Оделись Призраками… Как интересно», — хмыкнул Вэнь Кэсин, поднося веер ближе к лицу.

—Братья мои, чем же вы так не угодили этой шушере? — моргнул Вэнь Кэсин, глядя на Чжоу Цзышу. В тот же миг оба мужчины наклонились в разные стороны, наблюдая, как между ними пролетел кинжал. — Какое невероятно опрометчивое решение.

_________________________________________________ 

*Час тигра — время суток с 03:00 до 05:00 часов

*Фан Лу — Фан записывается иероглифом «芳» и означает «аромат/благоухание», Лу записывается иероглифом «露» и означает «роса»

*Отправиться в путешествие по Жёлтой реке — простыми словами это означало «умереть»

*Безликий Призрак — или Улянь-гуй.  Безликий записывается иероглифами «無» (Не, не иметь, без)  и «臉» (лицо), Призрак записывается иероглифом «鬼»

*Уюань — уезд городского округа Шанчжао в провинции Цзянси, находится на северо-востоке провинции, был основан в при Империи Тан (618-907 гг.)

*Час обезьяны — время суток с 15:00 до 17:00