Когда на Кхаласар опускалась ночь, и просторные поля вдыхали серо-синюю дымку, Дэни охватывали амбивалентные чувства, разобраться в которых у нее не было возможности.

Каждую ночь Кхал Дрого приходил к ней, без лишних вопросов и стеснения сбрасывал с нее накидку и разворачивал ее, наклонял, не заботясь ни о прелюдии, ни о зрительном, а уж тем более эмоциональном контактах. Она покорно терпела, как до того многие годы терпела несправедливые измывания Визериса, стратегически сдавливая то крик боли, то стон наслаждения. Потом все заканчивалось, и Кхал Дрого точно так же, не глядя на нее, ложился на бок, к ней спиной.

Куда вновь подевалась близость первой ночи? Дрого был человеком, состоящим из противоречий, — это стало ей понятно ещё в день свадьбы. Но какие помыслы за этим всем стояли? О чем он думал, возвращаясь в их палатку? О чем он думал, беря ее? Дэни хотела знать.

Служанки, которые были приставлены к ней, наполняли ее день оживленной болтовней, которая разносилась во все стороны, как птичье пение. Они говорили с ней о чем угодно: о традициях дотракийцев, о завоевательных походах их племени, о легендах, ходивших по всему миру и повествовавших о величии и уникальности живших ранее драконов, о Луне, о звездах, о полях — решительно обо всем. Им она могла доверять, как своему собственному телу; они относились к ней как к сестре, и она отвечала им взаимностью.

В один из таких дней Дэни решилась на разговор, который мог бы прояснить для нее многое.

 — Почему дотракийцы-мужчины такие отстраненные, что кажется, будто их никогда нет рядом?

Юная девушка посмотрела на нее. Ее взгляд обволакивал Дэни подобно теплым водам Дотракийского моря.

 — Они с детства воспитываются воинами. Строгими, целеустремлёнными. Их движения точны, а слова конкретны. И рассуждения их направлены скорее на выработку многочисленных тактик, нежели анализ человеческих взаимоотношений. Мужчина-дотракиец хорошо разбирается в методах ведения боя, но плохо — в проявлении собственных эмоций.

Дэни молчала, разглядывая бретельку собственного платья.

 — Но как в таком случае понять, что тебя действительно любят?

Кареглазая девушка улыбнулась и ответила:

 — Мужчина-дотракиец обычно не говорит, а делает. Он может так ни разу и не сказать своей невесте: «Я люблю тебя», но он сделает все, чтобы его поступки дали ей это понять. Если дотракиец берет девушку в жены, это означает, что он любит ее больше жизни. Он никогда не женится просто так, даже если у дотракийки будет от него не один ребенок. Именно поэтому многие наши сестры страдают. Мужчины используют их для удовлетворения своих потребностей, а потом бросают, — взгляд ее внезапно помрачнел. — Но тебе, Кхалиси, бояться нечего. Если ты спрашиваешь меня, как любит дотракиец, то я отвечу: он бросает мир к ногам своей возлюбленной. Он без раздумий готов броситься ради нее в бой, убить, умереть и даже ударить другую сестру.

 — Сестру? — Дэни не до конца понимала иерархию, существовавшую в Кхаласаре.

 — Мы все в первую очередь — братья и сестры. И ты для Дрого — сначала сестра, а уже потом жена.

Рассказ служанки произвел чрезвычайно сильное впечатление на Дэни, ее щеки зарделись; она впервые поняла, какой чести была удостоена.

 — Научи меня языку. Я вслушивалась в него очень долгое время. Он такой… сильный, страстный, дикий. Я хочу овладеть им. Я хочу приручить его. Сделать своим драконом.

 — И ты овладеешь им, Кхалиси. Я буду учить тебя. И дети твои родятся, слыша повсюду его прелестное звучание.

***

В ту ночь все изменилось навсегда. Когда Кхал Дрого вошел в палатку и с привычным выражением на лице направился к ней, Дэни не стала ждать его приближения. Властным движением руки она сама сбросила с себя накидку и грациозно, как кошка, двинулась ему навстречу. Дрого замер на месте, сбитый с толку и удивленный, и зачарованно смотрел на свою жену, глаза которой сверкали особым блеском, ранее им не присущим, и уголки губ которой приподняла какая-то новая, почти хищническая улыбка. Она подошла к нему впритык медленной, но твердой поступью и тотчас же приложила свой указательный палец к его губам, давая понять, что говорить будет она.

 — Эту ночь мы должны провести под открытым небом, милорд, — прошептала она у самого его лица, опалив его бронзовую кожу горячим дыханием, и, не дожидаясь ответа, вышла в чистое поле, над которым, как немой свидетель, склонилось темно-синее небо, усыпанное мелкими белыми точками.

Постель из свежескошенной пушистой травы уже была приготовлена. Дрого следовал за Дэни, притаив дыхание и пожирая ее глазами. Когда же он наконец приблизился к ней, она, не ожидая с его стороны никаких уверенных действий, повалила его на новое супружеское ложе и стала неспешно его раздевать. Дрого не сводил с нее взгляда — и она платила ему той же монетой, жадно разглядывая каждый контур его тела, каждый плавный изгиб.

Такое развитие событий наверняка было непривычным для Кхала, мужчины, который вырос в обществе, в котором было принято брать инициативу на себя во всем, в том числе и в делах любовных. Он попытался было перевернуть Дэни, заняв главенствующую позицию, но та, бросив на него пламенный взгляд, снова приложила палец к его губам и прошептала чуть громче:

 — Нет. Этой ночью я буду смотреть на твое лицо.

Дрого понял ее, хоть и не знал Общего языка. Он подчинился ей, как может подчиняться дотракиец только той женщине, которую любит. Когда она оседлала его, он почувствовал силу, которую не чувствовал ранее никогда. Силу, которая сбивала дыхание, силу, которая застилала глаза туманом, силу, которая заставляла голосовые связки дрожать, силу, которая заставляла его тело метаться. И эта сила принадлежала женщине, которую он любил, женщине, которую он взял в жены.

Когда наступил момент разрядки, он впервые прокричал ее имя.

Со всех сторон послышался шепот — в Кхаласаре не было такого понятия, как конфиденциальность, но Дэни это нисколько не волновало. Пусть смотрят и слышат. Единственное, что было важным для нее в тот момент, — это глаза Дрого, прикрытые от наслаждения; брови, изогнутые под напором чувства, перед которым ее муж не мог устоять; и ослабший хриплый голос, порождаемый вибрациями напряженных голосовых связок.

Возможно, Дрого правда было суждено овладеть этим миром, но ей — Дейенерис — было суждено владеть им.