Джиро знает, как должны выглядеть отношения, в книжках читал, а если совсем не врать, то в манге и новеллах видел. Сначала возникают чувства; персонажи начинают всë чаще и чаще в присутствии друг друга вести себя странно, и обычно в первую очередь это замечают окружающие, потому что персонажи в таких новеллах всегда безбожно тупые, что, впрочем, романтической линии идëт только на руку. Потом начинается этап случайных касаний, каждое из которых ощущается значимым и важным, приносит новые ощущения, позволяет узнать партнëра ближе. А потом – поцелуй, как прямое продолжение череды касаний, такой же случайный, интуитивный. Почему-то персонажи новеллы всегда знают, когда можно поцеловать, даже без спроса, и это всегда оказывается взаимным, даже если они не встречаются. Встречаться, обычно, начинают потом, уже после случайного поцелуя.
С Куко всë всегда шло наперекосяк. Вроде бы никто ничего и не замечал, а если и замечал, то уже сильно поздно или совсем не то; зато сами Джиро и Куко будто поняли всë с самого начала – не с того начала, которое было, когда они были совсем подростками, когда Ичиро был их обоих, а для Джиро он был «Ниичаном», но уже с парка в Нагое точно всë знали. И этапа случайных касаний не случилось, с самого начала касания казались в равной степени – как бы это сказать? – допустимыми и неприемлемыми одновременно. Если что-то в касаниях Куко и было особенным, так это то, что касаться так никому больше не позволялось, кроме разве что братьев. А то, как ты позволяешь братьям себя по плечу хлопать, волосы ворошить или иногда обнимать коротко – это по определению не может быть таким же интимным, как «случайные касания» в ранобэ! С другой стороны, отчасти из-за этого такие касания казались и более личными. И всë равно – ни рыба, ни мясо, и за романтический рут не засчитать, и для друзей не пойдëт, а в братьев Куко же не запишешь! Зато все, кто об их отношениях знал – хотя и Джиро, и Куко до сих пор в голове говорили только про «отношения», с большими такими кавычками и курсивом – тут же почему-то считали, что через этап поцелуев они давно уже прошли. Видимо, потому что он должен идти до признания. А у них и само признание тоже наперекосяк пошло, Джиро даже не понял, кто первым заговорил. Это и не важно, они же с самого начала оба всë знали, вопрос стоял не в том, кто поймëт, а в том, кто первый озвучит вслух, да так, чтобы второй сделал вид, что согласен. И звучало это не более буднично, чем предложение завтра сходить в новую забегаловку, где товарищ по футбольной команде обещал самые вкусные гëдза в районе, или потащиться на заброшку у реки, чтоб с крыши камешки кидать и страшилки рассказывать, а потом выдумывать, кто тут раньше жил. Слишком буднично – никакого резкого осознания, никакого поцелуя. Даже груз ответственности, неизбежно приходящий с отношениями (как учил аники!), подобрался то ли сильно раньше, когда Джиро всë уже наперëд понял, только вслух не говорил, то ли сильно позже, с какой-то мелочи – главное, что в один момент осознал, что груз этот уже давно на нëм лежит, тяжестью хоть и приятной и не слишком давящей, но несколько тревожащей.
Куко, кажется, тоже никакого осознания резко не почувствовал. Да и целовать не торопился. Джиро даже не знал, нужно ли, как и в тех же новеллах, по-особенному за руку взять, или сказать что-то тоже особенное, или в каком-то взгляде дело; поначалу и не знал вообще, хочет ли целоваться, а потому и не переживал особо. Зато потом почти с ужасом осознал – хочет таки; и не понять, почему и с чего, да и отношения у них какие-то странные и поломанные, и трогать-то не хочется, а целовать почему-то, как посмотрит на Куко, хочется. Даже представлять стал, как они целоваться могут. Стыд, да и только! Расскажешь кому – засмеют. А самому смешно почему-то не было.
И тогда Джиро решил не мучаться – решил пойти и спросить. Не помнит точно, что спросил. Ему всегда казалось, что он спросит коротко и прямо: можно, я тебя поцелую? Но то ли из-за реакции Куко, то ли подсознание, сука подлая, запомнило и не скажет, но всë-таки уверен – не то сказал. Может, спросил, когда они наконец поцелуются-то? Или когда Куко сам его поцелует? Нет уж, не последнее точно!
А Куко рассмеялся, растрепал волосы широкой ладонью, для чего ему каждый раз приходится встать на носки, а Джиро частенько снимает кепку и голову подставляет, наклонившись, словно послушная большая собака, иногда – виновато и тихо; похлопал по плечу, заглядывая жёлтыми хитрыми глазками в лицо:
– Как подрастëшь, чувак.
А «подрастëшь» – это совсем не про возраст, это Джиро знал точно; да и вряд ли уж про рост, если подумать. Про это «подрастëшь» Куко говорил, когда Джиро выдавал вслух что-то, от чего Куко начинал смеяться не обидно, но иногда самую каплю непонятно.
«Подрастëшь», «научишься», «поймëшь». Джиро вроде давно не ребëнком был, и общаться с Куко наловчился, научился, привык. Вот только, видимо, чего-то ещё не понимал. А когда так и сказал, то Куко пожал плечами, пояснил:
– Ну, я имел в виду, когда ты готов будешь.
Так это и значит – «вырасти»?
Иногда Джиро подолгу стоял перед зеркалом в прихожей, сам не зная, что именно разглядывал, но что-то найти пытался. Может, в рубашке дело? Или в кепке? Может, потому что цепочек всяких на шее, в отличии от Куко, не носит? И иногда он спрашивал громко: а я уже достаточно вырос?
– Ты вырос собой, и тебе не стоит пытаться взрослеть раньше времени, – уверенно кивал аники, прежде чем отправиться выполнять очередное поручение.
– А я всë равно обгоню тебя, и стану ещё выше! – скалился Сабуро и уходил в комнату, не забывая хлопнуть дверью погромче.
И только отражение долго молчало и неуверенно, заискивающе улыбалось, прежде чем совсем негромко сказать: да вроде бы, вполне себе в меру вырос.
– Это Куко до тебя не дорос.
Однажды услышав это, Джиро повернулся, уперевшись в младшего брата вопросительным взглядом. Тот был совсем рядом, смотрел в зеркало; на носки встал, опустился – походу, пытается оценить масштаб проблемы разницы их роста; коротко показал зеркалу язык, нахмурившись сильнее. Стоит в двух шагах, проклятиями не кидается – уже хорошо.
– Не дорос?
– Мне тебе всë разжëвывать, что ли? Он же ниже тебя, намного. И даже меня ниже, – тут Сабуро хмыкает гордо – Не думал, что тебе коротышки нравятся. Должно быть, ты из-за роста комплексуешь, что слишком дылдой вырос, вот и компенсируешь на Куко. Но ты так не переживай, я тебя скоро ещё обгоню, будешь казаться не таким высоким. Может, ты ещё что на своëм парне компенсируешь? А, может, я вовсе и не хочу знать.
– Не все, как в зеркало смотрят, думают о том, как не вышли внешностью! Большинство людей в себе вполне уверены, Сабуро, – вполне себе доходчиво поясняет Джиро, теперь глядя на отражение брата в зеркале – А с Куко я, потому что нам поболтать есть о чëм! И даже о чëм помолчать. И ничего ком-плек-сировать мне не надо, тем более на Куко! Завидовать можешь молча.
– Украшения – может, вот оно, источник твоих комплексов? Ну, колец-то ты постарался на себя нацепить побольше, чем у Ичи-нии, явно тема больная. А у Куко и этих цацек всë равно много. Ещё больше, чем у тебя, – прищурившись оценивающе, сообщает Сабуро. Джиро смотрит на него даже грустно как-то:
– Думаешь, всë-таки в этих побрякушках на шее дело?
– Причина, по которой ты встречаешься с Куко? На это ты уж сам ответь! – фыркает младший; корчит язык зеркалу ещë раз, напоследок, а потом таки направляется к своей комнате.
Джиро снова остаëтся с зеркалом наедине. «Не дорос»? Отчего-то в этот раз отражение кажется куда более уверенным. И, возможно, что-то Джиро всë-таки понял. Значит, немного вырос?
***
И теперь он точно знал, что скажет – не спросит, а скажет. И точно случайно не скажет что-то другое.
– Э, Джиро! Да не туда, сюда зырь! Тащи свою задницу быстрее, я тя с утра жду, торчу!
Даже если «вырасти» – значит научиться и быть готовым... то может ли оказаться, что в чëм-то Куко действительно не дорос до Джиро?
Куко едва ли успел спрыгнуть с высокой плоской ограды парка, когда Джиро задницу ближе притащил, едва ли успел отряхнуться и начать что-то тараторить, перед этим одарив Ямаду вместо приветствия широкой улыбкой, которая сегодня, как и каждый день до этого, успела встретить первые лучи солнца, и, должно быть, именно потому всегда светила так ярко, – едва ли успел, как Джиро схватил его за руку и выпалил на удивление спокойно:
– Я тебя ща поцелую.
И тут произошло невероятное. Если б апокалипсис начался, солнце взорвалось или снег пошëл, прямо сейчас, в середине лета – этому Джиро удивился бы куда меньше. Куко отвернулся. Не разозлился и не рассмеялся, а, притупив взгляд, приподняв плечи, отвернулся, спрятал лицо и глухо спросил:
– Че?
– Поцелую, говорю. Понял? – и с этими словами Джиро повернул голову Куко к себе, за щеку повернул, как в новеллах видел. И поцелуи он тоже видел только в новеллах и манге, но слишком боялся передумать, а потому быстро наклонился вперëд, желая коснуться губ своими губами. Накрыть губы своими?
А Куко даже не возражал и кулаками не бил.
Более того, как оказалось, Куко целоваться умел. Наверное. Джиро не знал, как обычно целуются, чтобы считалось правильно. Но, как они безмолвно договорились в начале отношений, если обоим нравится – значит, получается. И когда Куко отстранился – слишком быстро, с досадой подумал Джиро и этой досаде почему-то удивился – то теперь взгляд не отвëл, молча разглядывает лицо своего парня (теперь-то, после поцелуя, по-настоящему парня?), спокойно, лениво как-то и очень внимательно. Как Джиро себя в зеркале разглядывал, понял сам Джиро в какой-то момент и этому улыбнулся. Заодно и для Куко улыбнулся тоже, который сейчас казался на удивление хрупким и объëмным что ли, и при этом почти невесомым, хоть и стоял на земле.
Ещё несколько секунд – и привычный Куко вернулся. Фыркнул громко, отвернулся, но теперь не будто хотел спрятать взгляд; волосы собственные взъерошил, зарывшись в них пальцами.
– И чë ты удумал? Не делай без спроса такое в следующий раз! И если увидит кто?
– Так я ж предупредил! Ты сильный, ты врезать мог, если б не хотел. И тут так рано никого нет, я ж вижу, никто в парк в такую рань не притащится, кроме нас двоих. А, значит, ты и не против, чтоб следующий раз был? Я просто думал много, ты ж сказал, что я не готов ещë. А я вдруг понял, что, вообще-то, вполне себе готов. Остаëтся только одно, Куко! Это ты не был готов.
– Ха?! Не неси хуйню, а то реально врежу! Ты ж сам знаешь, хороший монах готов ко всему...
Джиро хоть раз раньше видел, чтобы Куко... краснел? Нет, даже звучит абсурдно. Значит, первый раз.
– Ладно-ладно, понял! В следующий раз спрошу! – засмеялся Джиро, перебил очередную лекцию, положил руки на плечи Куко. Тот опустился: только сейчас Джиро понял, что монах вставал на носочки. Отвечая ли на поцелуй? И, что ещё более непривычно, Куко действительно меняет тему быстро:
– Угу. Пошли в парк тогда. Сто лет тут стоим!
И Джиро, согласно кивнув, вместе с парнем пошëл к воротам.
– Куко-о...
– Ась?
– Да не иди ты молча! Спроси меня о чëм-нибудь важном. Не одному же мне над нашими отношениями работать!
– Важном? Оке. Мелочь с собой есть? Я без еды протяну, а вот ты не очень. А ежели мне купишь че, замолвлю за тя словечко для Будды!
– Да не о таком важном! Про нас что-то спроси.
– Жратва на день – не про нас уже, получается? Какими бы духовными наши отношения не были, если откинемся, то уже не скоро встретимся.
– Ну спроси, с семьёй когда познакомлю, или когда мы там в один город переедем.
– Да я ж знаком уже как век с твоими парнями! А переезжать – зачем? Ты ж сам говорил... Ну, ладно. Когда переедем?
Джиро улыбнулся гордо, даже дыхание задержал ненадолго, проходя через турникеты на входе, перешагивая на территорию парка.
– Когда подрастëшь, чувак! Хе-хе!
– Слышь! Монаха воспитывать удумал! Яйца курицу не учат! Ща я тебе напомню, кто тут постарше и умнее!
– Сначала попробуй до головы допрыгнуть, если врезать хочешь!
– Думаешь, не допрыгну? Пфа, да мне и удара в живот хватит! Говоришь, важно предупреждать, а не спрашивать?
– Ну, прямо так я не говорил, но если по сути...
– Тогда – побереги-ись, Ямада Джиро!
– Н-не несись так быстро, не на меня! Сломаешь что-ни-...
Кажется, пришедшие сегодня в городской парк за спокойным отдыхом выбрали не лучший день, чтобы пытаться насладиться тишиной.