“Главной новостью первой недели мая по прежнему остаётся грандиозный скандал, связанный с одной из крупнейших кадастровых компаний страны.”

Звонкий голос ведущей раздается из небольшого телевизора, подвешенного на стене, пока он отворачивается от экрана, чтобы выключить чайник. Сняв его с плиты, Джеймс заливает горячей водой подготовленный сбор. Приятный аромат сразу же плавно разносится по комнате. Листья смородины и мяты, которые он купил у пожилой женщины возле входа метро, пахнут ярко и насыщенно. Помешивая чайной ложкой получившуюся в заварнике смесь, Поттер вспоминает, как рада была старушка продать то немногое, что сумела собрать на своём небольшом огородике.

“После неожиданной публикации финансовых отчетов и некоторых других документов, владельцам компании были выдвинуты обвинения в мошенничестве в особо крупных размерах. Следствие только началось, но опытные юристы прогнозируют почти стопроцентную конфискацию имущества.”

Прикрыв заварник полотенцем, Джеймс тянется к чашкам. Расставляет их на столе, бросает быстрый взгляд вверх. У ведущей строгий пучок темных волос и карие умные глаза.

“Напоминаем, что Блэки были партнерами многих корпораций в течение долгих лет. В связи с этим в данный момент тщательной проверке подлежат все, кто когда-либо сотрудничал с ними.”

– Представляю, какой там сейчас переполох, – бурчит Лили, подперев подбородок ладонью, – у них всех там явно есть грешки. Большие деньги всегда несут с собой такое дерьмо.

Фыркнув, Джеймс ставит на стол сахарницу и приземляется на стул рядом. Спрашивает в шутку:

– Получается, и у меня грешки есть, Эванс?

Отвернувшись от экрана, Лили прищуривается, посылая ему подозрительный взгляд. Зеленые глаза её по прежнему яркие и светлые, волосы красиво подсвечиваются бьющим в окно солнцем, но теперь сердце Джеймса не бьется чаще от этой картинки. Да, возможно, он довольно болезненно воспринял их расставание тогда, долго привыкая к мысли, что не всегда сильные чувства одного способны работать за двоих. Но он рад, что смог отпустить Лили-будущую-жену, чтобы в его жизни осталась Лили-подруга.

– Думаю, грешок все-таки есть, Поттер, – дразняще отзывается она, понизив тон, и чуть склоняется над столом, чтобы спросить тихо, – ты же не будешь отрицать, что приложил к этому руку?

Джеймс принимает самый невинный вид, на который только способен.

– Ты о чем?

– Ой, да брось, – Лили оборачивается на секунду назад, в сторону комнаты, проверяя, не идет ли кто на кухню, после чего продолжает, – всем было плевать на Блэков и их дела, пока Поттеры не “усыновили” парочку их отпрысков, м? Видать, их родители и впрямь ужасные.

Не сдержавшись, Джеймс кивает в согласии. Это не его тайна, чтобы рассказывать подробности, но Лили достаточно умна, чтобы по одному поведению Регулуса понять, что рос тот явно не среди благоухающих цветов и любви. В конце концов, они вдвоем имеют опыт общения с глубоко травмированными людьми – именно в детском доме, куда Лили приходила иногда волонтером от своей школы, Джеймс её и встретил. Им было по шестнадцать, и вместо скучного благотворительного мероприятия Поттер провел время с милой, но строгой рыжей девушкой, которая учила детей рисовать.

Забитые, запуганные малыши, которых забрали у жестоких родителей. Вопреки здравому смыслу тоскующие по тем, кто причинял им боль. Отстраненные холодные подростки, не признающие ласки и доброты, не верящие во что-то хорошее и так рано разочаровавшиеся в этом мире. Не умеющие доверять и проявлять хоть что-то помимо злости и агрессии в попытках защититься от всех подряд. Джеймсу больно замечать в Регулусе те черты, которые, как он помнит, были в тех детях.

Не добившись ответа, Лили сверлит его долгим тяжелым взглядом, а затем неожиданно мягко улыбается. Проговаривает тихо:

– Оберегаешь своих. Это мне всегда в тебе нравилось.

– Я думал, тебе нравится во мне все.

– Не зазнавайся, Поттер.

Джеймс посылает ей воздушный поцелуй в ответ, подмигивая.

По правде говоря, от него потребовалось мало. Он просто хотел встретиться с Альфардом, чтобы узнать вероятность воплощения в жизнь угроз его сестры. А дальше механизм заработал сам. Оказывается, органы какое-то время уже копали под Блэков и все, чего не хватало молодому и перспективному детективу Кингсли – это знаний об изнанке происходящего в компании. Альфард не давал никаких данных в опасении за племянников, которые обязательно бы попали под раздачу. Узнав, что и Регулус покинул дом, бывший Блэк без колебаний предоставил нужную информацию. Все бы разрешилось и без участия Джеймса, только, возможно, чуть позже, так что особо причастным он себя не считает.

Поттер тянется к пульту, чтобы выключить продолжающую освещать подробности передачу. Надоело, говорят все равно об одном и том же. Он потягивается лениво, бросая взгляд в сторону комнаты. Оттуда слышится приглушенный разговор и тихий смех.

– Что-то он долго.

– Еще бы, – фыркает Лили, – голубки воркуют.

Улыбнувшись согласно, Джеймс проверяет время — скоро ехать за Регулусом – и тянется налить подзаварившегося чая. Люпин перестал расставаться с телефоном с самого отъезда Сириуса пару недель назад. Они созваниваются стабильно несколько раз в день, что наверняка доказывает наступление того самого первого эпизода отношений, во время которого отлипать от человека просто не хочешь.

Джеймсу Сириус тоже звонит и пишет, каждый раз спрашивая о Регулусе с упорством тревожного родителя. Уехать так скоро после произошедшего, да еще и в разгар судебного разбирательства, ему было тяжело. Блэк почти отказался от возможности обучения и стажировки в крупной тату-студии из-за нежелания оставлять брата. Регулус же, едва узнав об этом, хорошенько пнул его в направлении нужного города.

И, конечно же, Поттер очень рад за друга и возможности, которые тому открываются. Но одновременно с этим он не может не признавать, что отъезд Сириуса позволяет им с Регулусом… немного сблизиться. И от этого искорки радостного удовлетворения пробегаются по всему телу, особенно когда Блэк сам делает какие-то незначительные вещи для этого сближения. Садится на диване поближе, например. Наливает чай в две кружки вместо одной, протягивая Джеймсу его любимую с изображением эмблемы Звездного флота. Сонный укладывается головой на колени вечером, позволяя касаться кудряшек.

В один из вечеров Регулус тихо просит его остаться, полежать рядом, и Джеймс без лишнего слова укладывается на край, даже не предпринимая попыток лечь ближе или коснуться. Не нужно быть большого ума, чтобы догадаться – никакого намека в просьбе нет. Поттер прекрасно видит, насколько усталым и бледным Регулус становится после пары ночей плохих снов, притягивающих за собой бессонницу. Если Блэку спокойнее засыпать с кем-то рядом, Джеймс готов быть этим кем-то. А еще спящий Регулус сворачивается в небольшой комочек острых локтей и коленей, когда спит, отчего Поттер начинает верить, что смерть от излишнего умиления все же возможна. Но он пытается держать себя в руках.

– Кстати о голубках, – вырывает из задумчивости чужой голос и Джеймс моргает, поднимая взгляд, – кто она?

Поттер хмурится, удивленно приоткрыв рот, но так ничего и не ответив. Лили приподнимает удивленно брови на эту пантомиму выброшенной на берег рыбы. Улыбается коварнее, пониженным тоном переспрашивая:

– Значит, он?..

– С чего ты вообще взяла-...

– Ты пять минут пялился в пустоту с улыбкой.

Джеймс опускает взгляд вниз, на свои пальцы, обхватывающие теплую кружку. Молчит какое-то время, понимая, что снова не может сдержать короткой улыбки. Она появляется на лице сама собой. Лили, увидев его реакцию, издает радостно восторженный звук, похожий на писк резиновой игрушки, какие иногда попадаются в пакетах гуманитарной помощи приюту от школ и магазинов для животных. Зеленые глаза её горят интересом, когда, поудобнее поерзав на стуле, она опускает подбородок на свою ладонь, уставившись на него.

– Наконец-то! Расскажи мне все!

– Тише, – шикает Поттер, поправив на носу очки, – еще никто не знает.

– Запретная любовь? – фыркнув, тянет Эванс и мечтательно улыбается, – боже, и ты до сих пор держишься и никому не говоришь? Это точно Джеймс Поттер?

Выдохнув коротко, Джеймс неуютно пожимает плечом. Не то, чтобы они держали это в тайне. Просто Поттер не уверен, что происходящее можно назвать отношениями в полной мере. В смысле, да, конечно, он сам хотел бы этого.

Боги, назвать Регулуса своим…парнем. Только от одной такой мысли что-то зажигается и пощипывает внутри.

Но Джеймс не знает, как все воспринимает сам Блэк. Они еще не говорили об этом и Поттер не хочет давить на него такими вопросами, поэтому все продолжает оставаться таким же неопределенным. Да и реакцию Сириуса, узнай он об этом, Джеймс не может даже предсказать.

Постучав пальцами по теплому боку посуды, Поттер бурчит коротко:

– Все сложно.

– Это Регулус? – Джеймс настолько резко поднимает удивленный взгляд, что очки чуть не спрыгивают с его носа, и Лили шокировано прикрывает ладонью рот, – что, правда?!

– Откуда ты знаешь?

– Я сказала наугад!

Она принимается хихикать, наверняка преисполняясь самодовольством от своей меткой догадки, попавшей в самую цель, и Джеймс безуспешно шикает на неё снова. Конечно, именно этот момент выбирает Ремус, чтобы закончить разговор с Сириусом и зайти на кухню. Бросив взгляд на все еще посмеивающуюся Лили, Люпин спрашивает:

– Над чем смеетесь?

– Да так, глупости, – отвечает Лили, угомонившись, наконец, и переводит разговор в другое русло, – что Сириус рассказал?

Джеймс прячется за кружкой, отпивая чай, и пытается успокоить взбесившееся в груди сердце. По нему что, и правда настолько хорошо все видно? Глупости. Просто Лили давно его знает, вот и все.

Они болтают на кухне еще какое-то время, пока Джеймс не решает, что ему пора. Конечно, Регулус сказал, что сможет добраться до дома и сам, но Пандора живет в частном секторе на самой окраине, откуда ходит мало транспорта. Блэк большой мальчик и вполне в состоянии сам доехать куда захочет, но внутри Джеймса до сих пор продолжает тлеть уголёк беспокойства от одной только мысли, что тот может опять потеряться. Или уйти куда-нибудь… бродить. Как в ту ночь. Да, это глупо, но Поттеру спокойнее будет встретить его самому. Все равно вечер свободный.

Регулус выглядит приятно умиротворенным, когда, обнявшись с вышедшей проводить его Пандорой, садится в машину. Джеймс машет в ответ на приветственный жест от белокурой девушки и включает нужный поворотник.

– Как посидели?

Непринужденно и чуть рассеянно. Просто чтобы услышать чужой голос, насладиться сквозящим в нем спокойствием.

Джеймсу нравится расслабленный Блэк. В такие моменты даже черты его лица будто бы становятся плавнее, голос – мягче. Сейчас Регулус редко бывает таким – все же происходящее с родителями сильно давит на него. Если Сириус больше обрадовался, когда обо всем узнал, то Регулус – лишь опять замкнулся, не горя желанием говорить на эту тему. Очередное доказательство полярности братьев относительно практически всего.

– Нормально, – отвечает Блэк тихим голосом, просматривая что-то в телефоне, – вспомнили пару сложных тем перед экзаменом.

Вечерняя дорога загружена по встречке – люди торопятся домой из центра. По нужной Джеймсу полосе немного свободнее, но он все равно не разгоняется, зная, как коварны бывают прохожие в частных секторах, выскакивая из ниоткуда под колеса. Он постукивает тихонько по рулю пальцами, время от времени поглядывая на человека в соседнем кресле, и успевает увидеть, как читавший что-то на экране Блэк неожиданно хмурится и блокирует экран, раздраженно откладывая гаджет на панель у бардачка. Поттер интересуется как бы невзначай:

– Вы не говорили с Пандорой о суде?..

– Нет, – сразу же ответ с резким пожатием острого плеча, – не хочу говорить о них.

Чужой голос становится напряженнее и ниже. Несколько мгновений они едут в тишине. Регулус наблюдает за мелькающими огнями окон чужих домов, из включенной аудиосистемы играет что-то незамысловатое в духе местного радио. Им еще ехать и ехать. Может, стоит попытаться разговорить Регулуса на тему, которая его тревожит? Нездорово, что он держит все в себе так долго.

Чувствуя себя излишне настырным малышом, лезущим к явно враждебно настроенному и шипящему коту, Джеймс все же проговаривает чуть погодя:

– Тебе жаль их?..

Регулус хмурится, явно не сразу понявший, о ком речь, а может уплывший в своих мыслях слишком далеко. С ним такое бывает иногда. Едва поняв, что вопрос относится к родителям, Блэк снова отворачивается к окну. Складывает руки на груди в явно закрытой оборонительной позе. Джеймс ожидает резкого ответа, быть может, даже легкой грубости или молчания, но спустя несколько мгновений раздается неуверенно:

– Я не должен их жалеть.

Джеймс плавно останавливается на переходе, пропуская девушку с небольшим псом на красном поводке. Автоматически переключает передачи, снова трогаясь. В груди немного теплеет от того, что ему все же ответили искренне. Открылись.

– Ну а я не должен рыдать во время просмотра старого фильма про пса-бейсболиста, – нарочито легко проговаривает Джеймс, пожимая плечами, – но…

– Но ты рыдаешь?

Регулус фыркает смешливо сбоку, снова поворачиваясь к нему лицом, и, отвлекшись от дороги на секунду, Джеймс использует это мгновение, чтобы посмотреть в чудесные серые глаза с едва теплящейся нежностью на дне.

– Как сучка, – кивает торжественно, – эмоции та еще хрень, Рег, они нас не спрашивают, когда и как объявиться.

– Но я не понимаю, – едва слышно отвечает Блэк, принявшись касаться пальцем прикрепленного к приборной панели бобра, забавно качающего головой на пружинке на особо ощутимых ухабах, – нас никогда не жалели, так почему я…

Регулус замолкает совсем, будто бы сдувшись, и Джеймс жалеет, что он сейчас за рулем и не должен слишком сильно отвлекаться от дороги. Желание встретить и удержать чужой взгляд, коснуться ласково, успокаивая, растет в нем все больше с каждой секундой. Единственное, что он пока может, это сказать уверенно:

– Потому что ты не такой, как они.

В ответ слышится тишина. Пока непонятно, насколько она тяжелая, но Регулус явно задумался. Левое колено его принимается немного трястись в такт нервному покачиванию ногой. Одно из внешних проявлений эмоций, которых раньше не было. Постепенно Блэк ослабляет контроль, показывая такими жестами хоть что-то.

Не удержавшись, быстрым движением Джеймс убирает одну руку с коробки передач, чтобы на мгновение мягко сжать чужое нервно подпрыгивающее колено, оказавшееся рядом. Нога тут же замирает, прекратив дергаться. Тишина все еще звенит в салоне, прерываемая тихой невнятной музыкой. Поттер возвращает руку на руль, чувствуя себя странно. Пытаясь обратить ситуацию от неловкой к нормальной, он прочищает горло и просит ровно:

– Найдешь зарядку в бардачке? Мой телефон скоро сдохнет.

Регулус с готовностью издает положительный звук и тянется открыть нужный отсек. Копается в залежах относительно полезных вещей, которые рано или поздно придется оттуда выбросить, и Джеймс особо не следит за ним, сосредоточившись на перекрестке и пропускаемых машинах. Через несколько мгновений шорох прекращается. Регулус, склонившийся было пониже к бардачку, распрямляется в кресле и возится с чем-то, что держит в своих руках. Поттер не смотрит, с чем именно, пока не раздается флегматичное:

– Что это?

Скосив взгляд вбок, Джеймс быстро возвращает глаза на дорогу, только сильнее сжав ладонями руль.

Боже. Он забыл.

В тот злополучный вечер несколько недель назад Поттер забросил его в бардачок, чтобы не выронить из кармана, а затем в водовороте событий даже мысль об этом благополучно стерлась из памяти. Кажется, день совершеннолетия Регулуса вообще не блещет ни одной положительной эмоцией. Никто не вспоминает об этом событии, а когда Сириус пытается предложить Регулусу отпраздновать “как следует”, тот отказывается настолько резко и решительно, что никто больше в эту тему не лезет. Даже вспомни Джеймс о подарке, который подготовил тогда, то вряд ли бы решился его подарить. Уж слишком Блэк хочет забыть тот день, а напоминать ему лишний раз о плохом не хочется.

– Да так, – бормочет Поттер, понимая, что от него ждут ответа, – просто глупость.

Надежды на то, что Регулус всматриваться не станет, рушатся, когда Блэк, подняв вещицу поближе к лицу, хмурится. Проговаривает задумчиво:

– Здесь мои инициалы.

– Да?..

– Джеймс.

Черт бы побрал его самого и его тупую любовь к сентиментальным деталям. Да, он попросил нанести инициалы на небольшой футлярчик, потому что в тот момент посчитал это милым. Сейчас это кажется самым идиотским поступком из всех, что он делал когда-либо.

Повержено выдохнув, Джеймс бурчит немного невнятно, заезжая на знакомую улицу недалеко от дома:

– Это подарок. Был.

– Мне?..

Голос Регулуса, когда после нескольких мгновений тишины он отвечает, звучит странно подавленным и глухим. Джеймс еще не научился как следует разбираться в этих его полузакрытых интонациях, поэтому, чуть притормозив у поворота, он спешит заверить искренне:

– Я купил его, не зная, как ты не любишь свои дни рождения. Да и все остальное… потом стало не до подарков. Можешь кинуть его обратно в бардачок. Или выкинуть вообще.

– Можно посмотреть?

– Конечно, Рег, оно твое.

Слышится тихий щелчок открывшейся крышки, а затем – тишина. Посмотрев вбок, Джеймс видит, как Регулус кончиком пальца касается бока засевшего в темном материале кольца. Достаточно широкое и полностью черное, оно раписано тонкими нитями серебра, складывающимися в ноты. Джеймс не хотел, чтобы это были случайные символы и попросил нанести конкретные.

“...красивая мелодия. Что это было?”

– Песнь жаворонка, – на выдохе с неверящей, будто бы удивленной интонацией, – ты запомнил?..

“Я помню все, что ты говоришь”

Вслух же просто тихое:

– Конечно.

Впереди виднеется их двор. Припарковавшись, он гасит зажигание и решается посмотреть на Блэка по-нормальному. По лицу Регулуса все еще трудно понять, о чем он думает. Доволен или расстроен, злится или радуется. Вот и сейчас Джеймс, постукивая пальцами по колену, спрашивает слишком для себя неуверенно:

– Это слишком, да?..

Губы Регулуса трогает едва заметная улыбка. Только приподнимается немного кончик тонких губ, когда он отвечает тягучим тоном:

– Не думал, что мы с тобой уже на стадии обмена кольцами, Поттер.

Черт. О том, что такой подарок может выглядеть слишком… неоднозначным, стоило подумать раньше. Еще на моменте возникновения этой идеи. Чувствуя, как неловкость теплом собирается на шее, Джеймс приподнимает ладони, принимаясь сбивчиво тараторить:

– Нет, я не имел ввиду что-то так-...

Он удивленно замолкает, когда неожиданно повернувшийся в кресле Регулус хватает его за воротник и тянет на себя, тут же касаясь губ приятным поцелуем. Поглаживает мягко по щеке пальцами, и Поттер прикрывает глаза, с удовольствием отвечая.

Целовать Регулуса хочется всегда медленно и нежно, будто бы в желании попробовать на вкус. Иногда Джеймс начинает поцелуи сам. Склоняется предлагающе, на пробу касается губ, не напирая, но самые приятные поцелуи – такие. Когда Регулус тянется первым, решительно и настойчиво, словно из последних сил. Когда обхватывает за щеку или подбородок, направляя. Любой недостаток опыта компенсируется явственно видимым желанием.

Не сдержавшись, Джеймс все-таки касается одной рукой чужих кудряшек, признавая свою перед ними слабость, и улыбается, когда Блэк отстраняется. Серые глаза в слабой подсветке от панели машины блестят довольно. Опустив взгляд, Регулус тянется к кольцу и надевает его на средний палец. Поттер специально брал с возможностью небольшой регулировки размера, но с этим, вроде бы, все и так в порядке.

Недаром же он столько времени пялился на эти руки.

Посмотрев на ладонь пару секунд, Регулус выдыхает тихо:

– Красивое.

Джеймс не может сдержать себя. Осознавая в глубине души, насколько сахарно и глупо это прозвучит, проговаривает:

– Ты красивее.

Видеть, как Блэк заливается краской, вылетая из машины, пожалуй, лучшее, что с ним происходило за вечер. Нет, за неделю.

Вечером они снова укладываются на разные края широкого разложенного дивана, чтобы утром проснуться гораздо ближе, чем засыпали накануне. Конечно, не в обнимку (чего бы Джеймсу, безусловно, хотелось), но чувствовать тепло чужого тела, лежащего рядом, все равно приятно.

У них есть уютные завтраки, разговоры с Сириусом по видеосвязи и редкие походы в приют. Блэк усиленно готовится к экзаменам, уже записавшись в одну из школ для их сдачи. Джеймс – продолжает учиться и заезжать к родителям время от времени, пока не беря Регулуса с собой, хотя мама каждый раз непрозрачно намекает, насколько рада была бы познакомиться. Пока что это не кажется Джеймсу хорошей идеей. Пусть все немного устаканится.

Сириус оказывается прав – Регулус с Ремусом ладят довольно быстро. Оба немногословные и спокойные, не чувствующие неловкости в тишине и ценящие личное пространство. Конечно, во взгляде обоих при первой встрече сквозит любопытство, уж слишком многое друг о друге было услышано до встречи, но вслух не звучит ни одного каверзного вопроса. Регулусу Ремус так и вообще больше интересен как парень брата нежели как странный чудак со шрамами.

Привыкать друг к другу вот так, сразу находясь рядом значительную часть времени, оказывается не так плохо, как могло бы. По крайней мере, для Джеймса. Он только надеется, что и для Регулуса тоже.

Бывают дни хорошие. Спокойные, полные милых маленьких моментов и поцелуев. Когда можно валяться на диване в полуобъятии или прогуливаться по набережной реки бок о бок.

Бывают дни обычные. Будни, наполненные совместным ужином и просмотром глупых видео в интернете.

Бывают дни плохие. Когда разом побледневшая кожа, синяки под глазами и потерянный взгляд глубоко ушедшего в себя человека. Учащенное дыхание, зажмуренные веки и тихое дрожащее “не трогай” в ответ на попытку успокаивающе коснуться.

Регулус ловит паническую атаку, когда Джеймс, не задумываясь даже, просто подходит сзади поставить кружку на место, пока Блэк моет посуду в раковине. Чтобы достать до полки, приходится чуть нависнуть, коснуться рукой плеча, предупреждая о своем приближении. Он сидит рядом с уткнувшимся лицом в колени Регулусом прямо на полу кухни почти час в ожидании, пока тому полегчает. Пытается говорить о чем-нибудь, чтобы над ними не висела настолько тяжелая тишина.

Регулус расчесывает предплечья до красных полос, пока слушает новости о судебном процессе родителей. Не замечает будто бы, как раздирает кожу едва ли не до крови, пока Джеймс не касается его в просьбе остановиться.

Регулус больше не берет в руки инструменты. Специально для него Поттер привозит из дома родителей гитару в надежде, что игра хоть на чем-то его взбодрит. Предлагает найти место с пианино или скрипкой на прокат. Спрашивает Пандору, у которой дома наверняка есть музыкальные принадлежности, брал ли что-нибудь Блэк в руки. Ответ всегда отрицательный.

Это тревожит.

Заставляет задумываться о том, что все-таки порой происходит в этой кудрявой голове. С каждым плохим днем Джеймс все больше приходит к мысли, что стоит уговорить Регулуса хотя бы на психолога. По хорошему, Сириусу он бы тоже не помешал, но старший Блэк хотя бы не проявляет настолько странные признаки... самоненависти.

Думая об этом слишком долго, Джеймс чувствует себя непомерно усталым. Но и оставить все как есть он не может. Стоит дождаться Сириуса и обсудить это с ним.

А пока Поттер просто остается рядом во все дни: и хорошие, и обычные, и плохие.

Просыпаясь после одного из нормальных вечеров, что закончился просмотром того самого фильма “на котором ты рыдаешь как сучка”, Джеймс чувствует на своем плече знакомую приятную тяжесть. Не открывая глаз, он глубоко вздыхает и оставляет поцелуй в чужих мягких кудряшках, щекочущих его лицо.

Как же хорошо. Тепло. Приятно.

– Доброе утро.

Джеймс резко открывает глаза, подавившись вздохом. Знакомая дорожная сумка стоит у кресла, на столике чашка, источающая утренний аромат кофе. Сириус, расслабленно усевшись на край пуфика у комода, сверлит его пристальным нечитаемым взглядом. Берет кружку в руку, отпивает немного, пока Джеймс может только пялиться молча на него в ответ.

Дыхание спящего Регулуса продолжает опалять ключицу. Их поза даже с большой натяжкой никак не потянет на платоническую, особенно когда, сонно вздохнув, Регулус залазит на Джеймса сильнее, едва ли не растекаясь по широкой груди. Обычно спящий чутко, Блэк как назло даже не дергается от голоса рядом.

– Я так понимаю, – слишком спокойно продолжает Сириус, прищурившись, – вы захотите мне что-то рассказать?