Когда Эван с не присущим ему перфекционизмом начинает расспрашивать Джеймса о каждой мельчайшей детали, Регулус понимает, что к своим предчувствиям стоит иногда прислушиваться. Он никогда не сталкивался с защитным Эваном, тем более таким рьяно напирающим и требующего безоговорочно верных ответов без промедления. И все это с дружелюбной улыбкой на губах.

Джеймс явно чувствует себя неуютно; поправляет волосы, рукава, все, до чего может дотянуться, через предложения откашливается и безуспешно пытается перевести тему.

Регулус волочится позади, спрятав лицо в шарфе, внимательно наблюдая и улавливая каждое произнесенное слово, чтобы быстро ворваться в разговор и помочь. Хотя прошлые попытки заговорить вместо Джеймса были проигнорированы или встречены просьбой дать Эвану во всем разобраться. А еще несколькими снежками прямо в лицо. И последний аргумент оказался самым действенным.

Может, и стоило рассказать о фальшивом романе Эвану, но с другой стороны, чем меньше человек знают, тем лучше.

Они тихо провернут план, тихо расстанутся, и никто не пострадает. Эван, наверное, воспримет чересчур эмоционально, но Регулус на месте что-нибудь придумает.

— Ты ведь в курсе, что когда-то разбил сердце Регги?

Только не это.

Глаза Регулуса широко раскрываются. Он подбирается к парочке впереди, чтобы прекратить разговор.

Джеймс снова откашливается, снимает запотевшие очки, протирая их кусочком шарфа, и одновременно с этим отвечает:

— Да. И до сих пор сожалею.

Он помнит жалость в словах, во взгляде, и ему хотелось только швырнуть ее обратно Джеймсу.

Регулус внутренне торжествует, что идет сзади, и никто не может заметить, что он остановился. Стал настоящей ледяной глыбой.

Регулус мотает головой. Это должна быть ложь, чтобы задобрить Эвана. Действительно, что Джеймс бы ответил? Я хотел подружиться с младшим братом лучшего друга, потому что тот выглядел как потерявшейся грустный щенок и я не могу пройти мимо таких созданий, а на признание в любви я уж точно не рассчитывал? У Джеймса было право на любую реакцию. Регулус знает, что сам виноват в своих ожиданиях, но лучше от этого не становится.

— Я проигнорировал его после признания, хотя не должен был, — уже тише говорит Джеймс. — Мы могли оставаться друзьями. Потребовалось бы время, но я не должен был просто игнорировать его.

— Похвальное умозаключение!

Эван разворачивается, с улыбкой рассматривая Регулуса. Жар на щеках, он надеется, скинут на холод.

— Что скажешь на такое извинение своего парня? — не отстает Эван.

Регулус сильнее прячет лицо в шарфе и лишь поднимает руку в перчатке, чтобы показать средний палец вверх.

Им стоит все обсудить, чтобы двигаться дальше, не спотыкаясь о оставленные прошлым неровности. Тем более, если предстоит работать дальше, будучи коллегами.

Пойдет ли Джеймс на откровенный разговор? Учитывая всю ситуацию, он необходим, хотя сам Регулус с удовольствием бы избегал его.

Они уже почти подходят к малоэтажному дому, — удобно жить в двадцати минутах ходьбы от работы, — как Эван вновь заводит разговор о то ли любимом цвете Регулуса, то ли еще чем-то.

— Все, — Регулус оказывается между ними, приобнимая Джеймса, — хватит доставать моего парня.

Желание ударить себя по лицу переполняет. Моего парня. Словно электрошоком по телу от сказанного. Вот бы увидеть реакцию Джеймса, но страшно даже вскользь посмотреть.

— Ладно, ладно! — Эван поднимает руки в защитном жесте.

Сзади кто-то несколько раз сигналит, Регулус различает молодого парня в солнцезащитных очках, который несколько раз машет с едва различимой ухмылкой.

— Барти как раз во время. Напоследок скажу тебе, Джеймс, чтобы ты как следует извинился перед Регги.

— Не называй меня Регги.

— Перед Реджи, — снег в руке постепенно приобретает форму круга, — потому что он, как могу судить я, его лучший друг, пережил серьезную боль от твоего предательства!

— Твой парень ждет тебя! — кричит Регулус, кидаясь снежком.

Эван смеется, уклоняясь от последующих попыток мести, пока садится в машину к Барти.

Регулус устало вздыхает, снимает промокшие перчатки, отказываясь смотреть на Джеймса. Регулусу не нужны извинения, жалость или что-либо другое. Прошлое остается в прошлом, ничего изменить уже не получится. Надо сосредоточиться на будущем, в особенности на рождественском ужине, в котором Вальбурга или любой другой член семьи будут угрозой страшнее, чем Эван. И, к сожалению, закидать их снежками не получится.

Регулус топчется на месте, не зная, стоит ли попрощаться с Джеймсом и пойти домой, или пригласить его зайти из приличия или… Почему в общении с людьми так сложно?

— Тебе было неприятно, когда я… когда…

Начинается.

Джеймс что-то пытается промямлить, выбрать правильную фразу, хотя ничего подходящего и смягчающего обстоятельства, кроме: я стал игнорировать тебя, словно мы и друзьями не были, — не существует.

— Да, — резко обрывает Регулус, — мне было больно, когда один из моих ближайших друзей начал игнорировать меня. Ни пару дней или неделю, а весь остальной год. Будто мы никогда и знакомы не были.

Джеймс открывает рот в попытки ответить, но Регулус опережает:

— Не надо говорить, что тебе жаль или вернись ты назад, то сделал бы по другому. Прошлое не вернуть. Я буду рад, если в следующий раз, когда кто-то тебе признается в любви, ты не станешь его игнорировать и разрывать год дружбы.

Он тихо посмеивается на последних словах. Надо было ничего не говорить о признании в любви, это только делает все неловким.

— Если бы ты сейчас признался мне в любви, я бы не перестал общаться с тобой.

До сквозящей на морозе неловкости можно коснуться.

Регулус жует губу, прячет руки в карманах и думает, как вообще жить дальше, когда темные волосы на затылки вьются кольцами с едва различимыми снежинками в них, а глаза светятся то ли от солнца, то ли потому что это, черт возьми, Джеймс Поттер, а он не может не быть синонимом света. Еще и улыбается кончиками губ, смотря на безоблачное небо. Регулусу хочется упасть лицом в снег.

— Мы ведь снова стали друзьями? — подает голос Джеймс.

Проще быть друзьями, состоя в фальшивых отношениях. Сложно воспринимать Джеймса так же, как и в школе, но они все же ближе к грани друзей, чем к какой-либо другой.

— Да.

— Я чуть не завалил экзамен Эвана, поэтому предлагаю встретиться и обсудить нашу тактику на ужине.

— Дружеская встреча бывших друзей?

— Никакого подвоха.

Им точно стоит подправить шероховатости в их фальшивой истории, чтобы никто и придраться не смог, а для этого, конечно, надо все обсудить наедине. Это будет точно такая же встреча, как иногда у Эвана. Они по-дружески поговорят, выпьют дружеского чая и по-дружески разойдутся. Никакого подвоха.

— Отлично, тогда…

— У меня завтра в шесть! Я скину адрес смс!

Регулус смотрит вслед Джеймсу, даже когда его фигура скрывается вдали.

***

Сложности начинаются на этапе сбора. Взять бутылку шампанского? Коробку конфет? А если Джеймс не пьет алкоголь и не ест сладкое? Надо было приготовить что-то самому? Попросить у Эвана рецепт печенья?

До выхода остаются жалкие пять минут, Регулус мечется до самого истечения времени, проводит по переносице двумя пальцами и решает обыграть свою неуверенность и взять сразу все.

Когда же Регулус стоит у двери небольшого дома, находящегося в спокойном, тихом квартале, — как и полагается пригороду Лондона, — он сомневается в решении. Надо было оставить бутылку шампанского, не зря Джеймс пригласил выпить именно чая, теперь Регулус будет выглядеть глупо. Стоит на крыльце, весь раскрасневшийся из-за холода, в одежде, которую подбирал с самого утра, будто на свидание собрался, а не на дружескую посиделку. Это желание выглядеть лучше в глазах давнего друга и подчиненного, ничего больше, так ведь?

Со следующим порывом ветра дверь открывается, давая увидеть Джеймса; такого домашнего и мягкого, в длинном широком свитере с абстрактной вышивкой, он чешет затылок, прежде чем поприветствовать и сразу взять пакет из рук Регулуса.

— Не надо было ничего приносить. Не стой, заходи.

В ответ Регулус бурчит что-то неразборчивое, заходит внутрь, снимая верхнюю одежду.

Комнаты уже украшены к рождеству, гирлянды мигают желтыми огнями, рождественские венки над дверьми и множество безделушек в каждом свободном углу. Даже семья оленьих статуэток под небольшой искусственной елкой и маленькие стеклянные снеговики, опасно расположенные на краю полок. Гораздо уютнее, чем пустая и холодная квартира Регулуса.

Он останавливается посредине комнаты, не зная, куда идти и что вообще делать. С Эваном и Пандорой все гораздо проще, но с ними его не связывает давящее прошлое.

— Чувствуй себя как дома! Правда, не стоило ничего приносить, мне вполне достаточно, что ты сам решился прийти.

Регулус невольно вздрагивает от последних слов, мотает головой, прогоняя навязчивые мысли, и, найдя взглядом диван, садится, все еще чувствуя себя неловко.

Джеймс появляется из перехода между гостиной и кухней, неся в руках две чашки с чаем. Регулус тихо благодарит. Вынужденное молчание в несколько секунд кажется неприлично долгой, тянущейся вечностью. Стоило поступить иначе и пригласить Джеймса к себе, может так было бы комфортнее.

— Итак, — начинает Джеймс, — надо обсудить ужин у твоих родителей.

— Ты ведь знаешь о моей семье от Сириуса? — взгляд у Поттера становится мрачнее, конечно, Сириус рассказывал ему. — Я понял, просвещать не придется. Придут все, кроме Андромеды и Сириуса, по понятным тебе причинам. Тебе будут уделять много внимания, особенно Белла любит издеваться над новоприбывшими. Но дело еще в том, что ты Поттер.

Джеймс хмурится в непонимании. Регулус вздыхает.

— Всем известно, что Сириус ушел к Поттерам, и родители считают, что ты причина почему он ушел.

— Вот об этом я как-то не подумал.

— На самом деле я тоже. Но мы ведь идем для того, чтобы превратить этот псевдо-семейный ужин в настоящий хаос, поэтому ты идеальная кандидатура. Тебе надо вести себя…

Регулус замолкает, не моргая смотря на Джеймса, закатившего рукава свитера, тем самым обнажая татуировку.

— О, точно, ты ведь не видел. Сириусу требовалась практика, так что я стал его подопытным.

— Это… красиво.

Вот бы научиться контролировать неожиданные воздыхания по Джеймсу.

— Что ж, — Регулус делает глоток чая, — может придешь в чем-то без рукавов? Они терпеть не могут татуировки.

Джеймс смеется.

— Это одна из причин, почему Сириус захотел попробовать себя в качестве тату-мастера.

Регулус ощущает нечто неприятное, стоит разговору перейти на Сириуса, словно булавкой проверяют на прочность сердце. То же самое, когда в детстве Сириус не умолкал о своих новых, веселых, замечательных друзьях. Регулус всего лишь человек — он не может перестать чувствовать, даже если совсем этого не хочет.

Ему надо привыкать слышать от Джеймса про Сириуса, как и наоборот. Эти двое всегда будут связаны друг с другом, а Регулус прочно привязан к ним обоим.

Он не может не бросать взгляды на Джеймса, на которого падает мягкий оранжевый свет.

— Мы будем придерживаться нашей школьной истории любви, — говорит Регулус, — главное строить из себя безумно влюбленных, чтобы вызвать больше отвращения.

Давай отталкиваться от трех фактов друг о друге, так будет проще что-то быстро придумать. Мой любимый цвет зеленый, я ненавижу кофе и предпочитаю классические свидания.

— Подожди. Твой любимый цвет ведь был красный?

Регулус не ожидает подобного. Эти воспоминания стерлись из головы под давлением времени, как и многие другие, поэтому удивительно, что Джеймс не забыл.

Они пересекаются взглядами.

— Красный…

— Как на закате, — заканчивает за него Джеймс.

Тишина не кажется неловкой или гнетущей, не нависает лезвием, она плавная и манящая, предвкушающая. В такие моменты взгляды друг на друга заканчиваются прикосновением рук, нежным и осторожным, медленным приближением и в конце концов, губы их должны встретиться.

Регулус задерживает дыхание.

Он не влюблен. Только не снова.

Есть грани, которые нельзя переступать после первой неудавшейся попытки.

— Рег…

— Джеймс! Я все же успел! Еле машину завел в такой холод!

Громкий голос, перебивающий Джеймса и рушащий всю атмосферу, по-настоящему пугает Регулуса.

В этот же раз, когда взгляды их встречаются, на лицах написана одна и та же эмоция: «нам конец».

Сердце, кажется, выпрыгивает из груди. Это похоже на низкорейтинговую комедию; Джеймс соображает быстрее, хватает Регулуса за руку и отводит в соседнюю комнату, пока Сириус где-то на фоне что-то воодушевленно рассказывает.

— Мы не говорим Сириусу, да? — шепчет Джеймс, Регулус кивает. — Тогда останься здесь, я попробую его выпроводить.

Страх приближающихся шагов напоминает только сцены из ужастиков. Регулус оглядывается: до шкафа вряд ли успеет добежать, а вот кровать всего в двух шагах. Он не теряет времени, не думает о вероятности того, зайдет вообще Сириус в спальню или нет, только мгновенно оказывается под кроватью, сам поражаясь своим навыкам.

Какое оправдание придумает Джеймс — вот что непонятно. Лишь бы не сущую глупость. Сириус не должен ничего заподозрить, особенно после того, как Регулус залез под кровать Джеймса. Похоже, этим самым они только ухудшили свое положение.

Включившийся свет неприятно слепит.

— Ты что, спал?

Джеймс медлит с ответом чересчур долго.

— Так на работе устал, ты же знаешь. Так что вот, решил прилечь ненадолго.

— Ненадолго? Уже скоро ночь.

Регулус может представить эти сдвинутые брови на лице Сириуса.

— Я и всю ночь спокойно просплю, ничего страшного! Давай, Бродяга, пойдем в зал…

Вообще-то ему хочется подслушать разговор, и Регулусу везет, что они оставляют дверь открытой.

— Почему у тебя две кружки?

Нет, лучше бы дверь была закрытой, и Регулус не смог слышать чушь, которую Джеймс обдумывает, чтобы произвести на свет.

— Случайно как-то вышло…

— Я думал, ты тут с кем-то, когда увидел ботинки на пороге, на твои не похожи. Ты всю зиму каким-то образом в кроссовках ходишь.

— Вот поэтому я решил наконец-то купить зимнюю обувь! Ноги мерзнут, все дела… Спасибо, что пришел, но…

Дальше Регулус уже не слышит.

Он все же перекатывается, чтобы подняться из-под кровати, отряхивает одежду и поверить не может тому, что только что произошло. Смех неконтролируемо вырывается наружу, Регулус заглушает его ладонью, надеясь, что Джеймсу удалось выпроводить Сириуса.

— Ты смеешься? — с сомнением спрашивает.

Регулус не замечает вошедшего Джеймса, он делает вдох и выдох, более-менее успокаиваясь.

— Мне двадцать семь лет, я уважаемый преподаватель и только что прятался от старшего брата под кроватью. Что ты делаешь с моей жизнью, Джеймс Поттер?

Регулус смеется, но уже слабо, хлопает Джеймса по плечу и идет к выходу, ни на что не обращая внимания.

— Ты уже уходишь?

— Прости, но этого было слишком много для одного вечера.

В голову врезается недавний момент: теплый свет лампы, взгляды, наполненные тихой надеждой… действительно — слишком много.

— Увидимся в понедельник, Джеймс.

Глаза его — о чем-то умоляющие, кажутся миражом. Не может такого быть. И Регулус не собирается проверять, мираж ли это или оазис посреди пустыни.

— До встречи, Регулус.