- Приготовишь мне латте на птичьем молоке? – Игорь смотрит искоса, наклоня голову, как в песне про подмосковные вечера.

Дима блаженно улыбается в ответ и смущённо берёт его ладони в свои.

- Не верится, что ты – Игорь Майский, - неловкий взгляд скользит по мужчине.

- Не верится, что тебе дали отгул на работе, - тот целует белобрысого в лоб.

- Да…- мечтательно тянет Дубин.

- Олежа с Серёжей, наверное, там вкалывают несусветно.

- Твоя чашка с кошками в ванной на кухне, - Олег кидает взгляд на нервно шарящего по комнате глазами рыжего.

- Что? – Разумовский в ответ кривит лицо.

Терпеливо выдыхая, Волков удаляется, возвращаясь через полминуты, держа керамическую чашку с живописной картиной в виде кошки, возлежащей в пузатой ванной и её хвостатого ухажёра, натирающего ей пяточки.

- А, - отмахивается Серёжа.

- Мы на работу не опоздаем? – как-то равнодушно интересуется Олег.

- Мы уже. Зато секс классный был, - Разумовский сегодня сама честность.

- Зато секс классный был, - соглашается тот, горделиво приосанившись.

Он правда уже забыл, когда это было у них так осознанно, чувственно и…неспешно? В этой кофейне все, конечно, стая, но с собачьей страстью в подсобке в последнее время Серёжа с Олегом конкретно борщили.

- Чай так и не допили, - показывает Дима на непочатые фарфоровые кружки с дымящимся напитком.

- Майский чай подождёт, - довольно улыбается мужчина, чуть склоняясь над бариста, - а вот Майский Игорь… - шумно дышит в шею, вжимаясь, замирая. Хочет коснуться губами.

Дубин весь скукоживается, как резиновая калоша. Нет, ему безумно приятно и всё такое, но так неловко. Мозг аварийно запускает программу: возникает желание шутить нелепо и неуместно.

- Майский гром! – вдруг выпаливает белобрысый, и Игорь от удивления задирает бровь. Тянется, заглядывая в окно, думая, неужели стихия разбушевалась.

- Он самый, - кивает, расплываясь в улыбке, и тут же возвращается к изучению Диминой шеи. Занятие оказывается медитативным.

- Игорь…Горь…Игорёш… - миниатюрные пальцы сжимают предплечье.

- Что, родной? Всё хорошо? – он чуть подхватывает парня за лопатки и притягивает к себе.

- Да…Просто…Ты что-то хочешь? Ну, не в смысле чая, а…

- Тебя, - коротко приземляет Игорь мысленный поток.

- То-есть? – Дима поправляет покосившиеся очки и отстраняется. Но не потому, что передумал. Он ведь…За?

Определённо. А отсел чисто чтобы на Игоря полюбоваться.

Гром всё понимает. В первую очередь – то, что даже миленькое соблазнение в Диминой картине мира выглядит гусарским натиском. Вместо ответа проводит по покрытому мелким пушком подбородку парня и целует, почти не разжимая губ.

- Не бойся, - заверяет чуть насмешливо, но тяжело дыша, - солдат ребёнка не обидит.

Он знает. Точно знает, что Игорь скорее роскомнадзорнется, чем сделает что-то не так. Просто слишком всё это…Просто слишком.

- Горь… - цепляется своими пальцами за чужие, переплетая их.

- Что, мой хороший?

Белобрысый залезает на кровать повыше и смотрит на мужчину, который остаётся сидеть у его ног. Игорь ищет в светлых наивных глазах разрешение.

- Только…Давай медленно, пожалуйста… - почти умоляет и всё ещё боится чего-то, отводит взгляд, кусает губу.

- Конечно. Никуда не спешим ведь, - Гром берёт его за запястья, и Дубин машинально отказывается от своей закрытой позы, переставая скрещивать руки на груди. Подаётся навстречу, открывается. Доверяет.

Игорь целует, уже глубже, чуть щекоча колючей скулой зардевшуюся щёку. А потом, время от времени заглядывая в глаза и касаясь губами случайных частей лица, начинает расстёгивать Димину смешную байковую рубашку кофейного цвета с принтом медвежат и помогает вылезти из тугих джинсов.

Когда губы уже прихватывают сосок, затвердевший от морозного воздуха, белобрысый тихо взвывает и поджимает пальцы ног. Неловко, но в голове крутится мысль «зато я не бревно».

Только Дима сводит Игоря с ума в любом положении и кондиции и просто не даёт покоя. В хорошем смысле.

Дубин хочет поцеловать в ответ, но мужчина уже спускается ниже, кружит, как пчела, по юношескому телу. Очерчивает языком пупок, заставляя выгнуться дугой, целует розовую полоску съехавших боксеров.

- Горь… - Дима простанывает, катая имя на языке, - Горь, а как мы…будем?

- А как ты хочешь? – шепчет Игорь, возвращаясь к его лицу и лаская мочку самым кончиком языка.

- Я не зна…ю, - напрягшийся бугорок под бельём накрывает тёплая ладонь, и это действие вымывает из Дубина остатки разума. Жаль, а такой толковый парень был.

- Давай я начну, - ласково предлагает Гром, - а там видно будет.

Белобрысый согласно кивает и уже сам целует Игоря, приглаживая волосы на затылке. А тот думает, зачем вообще нужны эстерхази, манговые макаруны и муссовые торты.

Медленно стягивая Димины тёмно-синие боксеры, Гром прислушивается к уже чуть сбитому дыханию парня.

Дубин сильно волнуется, думает, ещё немного, и сердце просто пробьёт грудную клетку. Иногда в таких ситуациях возникает неуёмное желание вести себя вальяжно, ну, там, ноги на плечи закинуть. Но бариста устраивает себе наблюдение за своей собственной живой природой.

Игорь коротко целует в щёку, оглаживает живот и, наконец, совершает первое прикосновение к бархатистой затвердевающей плоти. Дубин весь поджимается, как и та часть его, которой сейчас касаются пальцы Грома.

Глядя, как Димин лоб покрывается испариной, живот сжимается, а сам Дубин заваливается вперёд, тот сначала массирует член едва заметными движениями у самого основания, чувствуя, как плоть подёргивается короткими рывками. Они оба взволнованно приоткрывают губы, когда Игорь обхватывает ствол и издевательски медленно, но с явным удовольствием обнажает головку.

- Горь…Игорёш… - Дима почти исходит на капризное хныканье.

- Тебе хорошо? – заботливо проводит своим кончиком носа по его, тут же возвращаясь к ласкам, водя пальцем по растянутой уздечке, вызывая всё новые и новые всполохи возбуждения и вырывая из груди парня вздохи.

- Я как в сказке, - удивлённо выдаёт белобрысый.

Дубин старается запомнить каждое движение Грома, прямо впечатать его в память. Каждая мышца в его теле напрягается в такт тому, как рука Игоря плавно ходит у промежности. Дубин изнывает всецело – и внутри, и снаружи. Шершавые пальцы быстро двигаются по стволу. Дыхание становится разгорячённым, Гром частит, пока маленький любовник всем корпусом откидывается назад. Меняется в лице и жалобно стонет, а потом начинает усеивать собственный живот жемчужными брызгами, пока Игорь в спешке двигает ладонью.

Диму неожиданно целуют за ухом, так тепло и успокаивающе. Неловкость куда-то улетучивается, остаётся только подкатывающее волнами сладкое томление. Пытаясь изучить неразгаданное чувство, бариста затихает, глубоко дыша, а Игорь двигается всё медленнее, наблюдая, как на Димино тело ложатся тяжёлые капли. Постепенно лица обоих трогает улыбка – довольная и усталая. Гром глядит так же расфокусировано, как и Дубин и, похоже, в реальность возвращаться не планирует.