Когда зажгли свет, веки сами собой смежились, а я почувствовал, как меня в грубоватой манере поднимает с кровати рука. С трудом стряхнув сон, я открыл глаза, поднял взгляд и встретился с Рейном, который взирал на меня сверху вниз. Свет, резко выделявший его переносицу, заставлял глазницы утопать в тени, отчего он имел вид жнеца, явившегося по мою душу. Сомнений не возникало: в следующий миг он приложит меня пистолетом.

Однако мне было невдомёк, чем именно сейчас я вызвал его недовольство. Тем, что в сопровождении учёного отправился проведать русалку?

В памяти всплыло его предупреждение и попытка надо мной надругаться, посему мой страх был естественен. Я крепко вцепился в одеяло, постаравшись сохранить на лице расслабленное выражение.

— Надо же, что у тебя с лицом? Выглядит так, будто у тебя несварение... — мне не дали договорить, вытряхнув из постели за шкирку. Мой наставник смотрел на меня злобно и с явным желанием выбить всю дурь, чужой вздох окатил лицо, недвусмысленно намекая на ярость, которой он пытался не дать беспричинного выхода. Сонливость как рукой сняло, и я уставился на Рейна, затаив дыхание, не желая показывать даже толики страха, чтобы мною вновь не смели воспользоваться.

— Из ума выжил? Нельзя так будить человека! — пробормотал я, силясь убрать с себя хватку Рейна, он тот продолжал гнуть свою линию и повалил меня на постель. Незажившее бедро прострелило болью, от которой я вскрикнул и свернулся клубком. Впрочем, наставнику было не до моей боли: он требовательно схватил меня за запястье и заставил посмотреть на него — и даже намёка на участие в его глазах не присутствовало.

— Я предупреждал, Десаро! Говорил, чтобы ты не приближался к морской твари... И не желал, чтобы подобное произошло. Да угомонись ты!

— Угомониться? — его отношение ко мне напоминало разговор с психбольным, который в любой момент способен сорваться, только я-то не такой! Прикоснувшись к своим бёдрам, я прищурился и усмехнулся. — Как вообще можно быть спокойным, находясь рядом с тобой?

Рейн выглядел обескураженным моим заявлением, и я воспользовался его замешательством, вырвавшись из захвата и, испытывая непреодолимую боль, встал на ноги. Оказавшись в вертикальном положении, колени едва не подкосились, и меня придержали, не давая упасть. Усевшись обратно, я подобрался от немощи и завыл:

— Почему, чёрт возьми, всё болит...

— Боль отвлекает от осознания, Десаро.

Чужая рука сжала мой подбородок, чуть не вывихнув челюсть, и не давая мне отвернуться. Глаза покраснели от слёз. Моё раздражение было столь велико, что отрешиться от него я попросту оказался не в силах, и поэтому пнул Рейна по ноге со всей мощи, заорав при этом:

— Чокнутый, придурок! Свали отсюда и не подходи ко мне!

Рейн не стал уворачиваться, да и удар этот был ему как плевок. Он остался недвижим, как вдруг что-то понял, и выражение его лица смягчилось, оставив нас на несколько мгновений в тишине. Спустя какое-то время он выдал:

— Скажи-ка мне, Десаро, ты ведь в этом не виноват? У тебя временная амнезия, если я всё правильно понял.

Временная амнезия...

Его утверждение вернуло мне душевное равновесие. В самом деле, в памяти наличествовал пробел, и, возможно, Рейн знал, что же произошло за то время, которого я не помнил. Кивок:

— Очевидно. И тебе известно, что конкретно я упускаю, не так ли? Свою травму я тоже получил в этот промежуток?

Он не ответил мне; его руки сжались на постельном белье так сильно, будто он что-то вспоминал, а выражение лица стало престранным: челюсть напряглась, краснота от скул расползлась до самых ушей. Дыхание непроизвольно участилось, словно от гнева, но вместе с тем я уловил в нём и признаки возбуждения.

Он пристально посмотрел на меня, взгляд скользнул от шеи по всему телу, и горло перекатилось, словно он проглотил ком, а затем потянулся ко мне с явным намерением зажать рот. Я подобрался и громко окликнул:

— Рейн!

— Не знаю я, — через некоторое время ответил мне хриплый голос.

Его поведение напомнило мне типичный поворот сюжета фильма из категории "А" — подобный взгляд не мог не спровоцировать тошноту. Прекрасно понимая, что ему должно быть что-то известно, я не решился на дальнейшие расспросы, потому как понимал: Рейн чем-то расстроен и способен сорваться в любой момент, а под горячую руку попадать мне. Умный в гору не пойдёт, поэтому оставлю-ка я своё любопытство при себе, ведь в будущем появится не одна возможность расследовать произошедшее самому.

— Зато знает вот это. Можешь посмотреть на досуге, что с тобой произошло ночью, — сказал он, неожиданно вынув из кармана брюк диск, и бросил его на кровать, добавив: — Приятного просмотра. Компьютер — на столе.

С бешено колотящимся сердцем, я поднял вещь, мучимый предчувствием, что то, что я сейчас увижу, мне совсем не понравится. Интуиция так и вопила: не смотри, выбрось, не смотри, ты пожалеешь! Однако чем громче она заливалась, тем сильнее разгоралось во мне любопытство, и с этой борьбой внутри себя я активировал устройство, вставив в него носитель с видео.

Изображение на экране несколько раз замедлялось и прыгало, повреждённое каким-то шумом, а затем стало вдруг чётким. В правом нижнем углу показались две тени — моя и Да Винчи, которые за разговором приблизились к резервуару. Помнится, Да Винчи обсуждал со мной предположение, что у самца русалки мог начаться гон. Спустя несколько минут за стеклом передо мной, как я помнил, возник сам виновник, мы смотрели друг на друга, прикладывали ладони к стеклу. Я слышал тяжёлое дыхание Рейна, который отошёл к окну и ударил по нему кулаком. Следуя за ним, моё сердцебиение ускорилось: наблюдая за изображением на экране — русалки и моим собственным — нервы натянулись до предела. Дрожали, как струны.

Тук, тук, тук.

Неожиданно, в дверь постучали.

Облегчение накрыло меня с головой. Рейн поспешил вытащить из устройства диск, будто защищая то, что на нём, от непрошенного взора, и только затем лишь открыл дверь. В проёме показалась молодая, сильная и совершенно незнакомая мне особа, облачённая в белый халат с приколотым к груди офицерским значком. Картину её появления довершал целый отряд вооружённых мужчин за спиной, одетых в воинскую форму. Нечего сказать, эффектное появление, я даже на мгновение растерялся, как и Рейн, судя по его виду:

— Полковник Шакарал, как вы..!

— Извольте обращаться ко мне в этих стенах как к доктору, дорогой Рейн, — улыбнувшись, дама протянула мне руку, и глаза её будто лучились светом. — Надо же, гость из Северной Столицы, полагаю. Юный Уоллис, приветствую вас, можете обращаться ко мне Шакарал. Я ректор Санкт-Петербургской Академии Мистических Существ, а также полковник седьмого департамента Военно-Морского Флота Российской Федерации, по совместительству. Рада встрече.

Вот это да. Пришла, увидела — и победила.

— Рад... — я ухватил Шакарал за руку, и на её весьма развёрнутое приветствие промямлил: — Рад встрече, доктор. Десаро, из Санкт-Петербургской Морской Академии, студент старших курсов биологического факультета!

Она нетерпеливо кивнула, впрочем, на её речи это никак не сказалось:

— Дражайший Десаро, я бы хотела кое-что у вас спросить. Наши учёные сильно пострадали после того, как прошлой ночью взаимодействовали с вашей русалкой. В результате нападения особи Да Винчи сейчас пребывает в коме, и никто из присутствующих более не может заменить его, — она достала из кармана чёрную коробку. — Я хочу знать, что поведал вам учёный перед тем, как дело приняло печальный оборот. Информация, что у самца гон и что он отвечает только на ваши запросы, соответствует истине? Если так, что мы хотели бы, что вы оказали нам содействие в скрещивании русалок.

Я вздрогнул от догадки.

— Скрещивании? Вы поймали самку его вида?

Шакарал покачала головой.

— Боюсь, в нашем распоряжении находится всего лишь клон, который был создан в исследовательском институте, однако жить той русалке было суждено недолго: она умерла спустя несколько суток после рождения. Ожидается, что этот вариант проживёт с год. На сегодняшний день ей осталось около семи дней.

— Я в деле! — здесь и думать было нечего: следовало вписаться помощником в проект по размножению русалок, чтобы помочь несчастной твари разобраться, кто подходит ему в качестве партнёра, а кто — нет, перенаправив внимание с меня — человека, да ещё и мужчины.

Едва мысль пронеслась в голове, тело отреагировало неадекватными позывами: ягодичные мышцы напряглись, к голове прилила кровь, а на лбу выступила испарина. Меня одолевал необоснованный стыд, возникло желание убежать и куда-нибудь спрятаться.

Что такое? Почему?

А... га... ре... с...

— Десаро! Десаро!

Я вздрогнул, словно стряхнув с себя наваждение, и обнаружил себя в руках Рейна.

— Что с вами происходит, Десаро? Лицо такое красное... у вас температура? — обеспокоенная Шакарал положила руку мне на лоб, в то время как Рейн усилил свою хватку на моей и ответил женщине серьёзнейшим тоном за меня:

— Полковник, как его научный руководитель, я категорически против, чтобы мой подопечный в подобном состоянии приближался к нестабильной русалке. Моё предложение заключается в том, чтобы дождаться, когда Да Винчи придёт в себя.

Я шарахнулся от него, как от огня:

— Нет! Я не стану упускать такую возможность.

— Я запрещаю! — Рейн тут же повысил голос и сжал кулаки, поигрывая мышцами. До меня дошло, что если бы мы находились с ним наедине, ко мне непременно вновь была бы применена сила, и как же "жаль", что Шакарал, думается мне, является его непосредственным начальством, ослушаться приказов которого у него возможности нет.

Скрывшись за спиной женщины, я в сердцах продемонстрировал ему средний палец, на что наставник пробормотал:

— Будь по-твоему, — забирая с кровати свой плащ.

— Доктор Шакарал, я готов помочь вам скрестить этого самца.