Вся последующая неделя слилась в один длинный, полный тревоги и поспешных приготовлений день. Для Киллиана это была настоящая пытка: Гильермо отменил тренировки, чтобы заниматься крошечным нахтигальским войском, Софос не проводил занятия, полностью зарывшись в поток писем, документов и запросов, Хайнрике спешно закупала продукты по гигантским спискам и пополняла запасы укрытий, Юйшэ где-то целыми днями пропадал, занимаясь не самыми приятными сторонами вопроса, а Седьмой метался из одного конца города в другой, руководя всем этим внезапным безумием и успокаивая горожан – все были при деле, и один лишь Киллиан сидел во дворце и отчаянно пытался придумать, как же не быть бесполезным.
– Не беспокойся, Маленькое Высочество, – сказал как-то на эту тему смертельно уставший Седьмой, засыпавший прямо посреди ужина. – Ты просто попал в компанию людей, на которых лежит очень большая ответственность, и теперь, когда нам пришло время исполнять свой долг, тебе кажется, будто ты что-то делаешь не так. Это всего лишь видимость; сейчас, уверяю тебя, мало кто может что-то сделать, и почти всех, кто всё же может, ты знаешь лично.
Естественно, Киллиана это не убедило, и он напросился помогать Инджеборг: та занималась подготовкой стен Старого города, которым предстояло в случае нападения на Нахтигаль снова сыграть свою исторически первичную роль – послужить крепостью, где укроется весь город. Вместе с начальницей стражи он осматривал выкаченные на стену пушки и стреломёты, сверял записи в документах с реальным количеством пригодных к применению снарядов – с ядрами было гораздо проще, а стреломёты использовали несколько типов зачарованных магами стрел на случай встречи с разными противниками, и у каждого из этих типов был ещё и срок годности, который обязательно следовало перепроверять для каждой партии. На вопрос Киллиана ответственный за боеприпасы офицер пояснил, что температура в пушке слишком высока, чтобы можно было безопасно использовать напичканное магией ядро, а вот для стреломётов, что с большой точностью бьют с короткого расстояния, такие стрелы очень удобны – пробивать толстую броню или разгонять толпы ими получается просто прекрасно. Потом наверх стали выносить чаны для масла и ставить под них хитрые конструкции для нагрева: внутри них можно было развести костёр, не боясь, что случайный дождь зальёт огонь и всё испортит. Когда и чаны установили, стали таскать и ящики боеприпасов: всё, что имелось в наличии, как объяснила Инджеборг, на стену выставлять было категорически нельзя. Во-первых, защитникам требовалось достаточно места, чтобы перемещаться наверху, а во-вторых, если стену захватят или часть её падёт, то нехорошо оставлять все боеприпасы там, учитывая, что на некоторых старых зданиях города, включая дворец, всё ещё стояли старинные орудия аж с тех времён, когда Гольдфлус был деревянной крепостью, соединённой немощёной дорогой с портовым городком у реки.
Во время коротких перерывов Киллиан смотрел на противоположный холм, на котором возвышалось изящное строение святилища. Тёплые дни середины осени были солнечными, яркими, и высокий стройный шпиль совсем не выглядел как крыша над дырой, из которой в любой момент могла вырваться целая армия невиданных чудовищ. Чужеродными на этом мирном пейзаже выглядели и сновавшие туда-сюда солдаты в блестящих доспехах: укреплять холм, с которого враг пойдёт вниз, смысла было немного, но всё же они старались расставить как можно больше ловушек и препятствий, чтобы замедлить продвижение врага до прихода подкрепления.
О подмоге от других городов Киллиан спросил Седьмого в первый же день, придя в его кабинет.
– Увы, мы не можем запросить военной помощи сразу, Маленькое Высочество, – грустно покачал он тогда головой. – Все знают, что войско в Нахтигале маленькое, потому что это очень мирный и спокойный город. Со стороны Леерума в последний раз серьёзная угроза возникала лет тридцать назад, но тогда из стен святилища она не вышла.
– Но в этот раз будет иначе! – отчаянно возразил Киллиан.
– Всем понятно, что за обострением ситуации стоит Десятый брат, однако для всей страны он выглядит обиженным прежде всего на Его Величество. Почти все генералы уверены, что он ударит по столице. На второе место они ставят Мармор, где погибла его возлюбленная вместе с дочерью. А про его обиду на тебя знает слишком мало людей; в этом, увы, виновен я. Я не хотел предавать огласке обстоятельства, при которых решил жениться, чтобы не ставить тебя в неловкое положение, а теперь правда будет звучать как отчаянная и истеричная попытка манипуляции. Увы, нам придётся дождаться удара и продержаться до прихода подкрепления.
– И ничего нельзя сделать?
– Юйшэ собирает по округе всяких наёмников. Лишних рук во время боя не будет. Ну и я договорился с дражайшей Первой сестрой: она держит принадлежащее ей войско в состоянии повышенной готовности и ждёт только моего письма. Мы решили, что, получив его, она сначала отдаст приказ собираться в путь, и уже потом лично поспособствует тому, чтобы Его Величество не мешкал.
– Всё упирается в то время, что нам придётся ждать подмоги, – горько подытожил Киллиан.
– Увы, это лучшее, что нам сейчас доступно. Ты снова изводишь себя мыслями, что это ты каким-то образом во всём виноват?
– Эгоистично с моей стороны, да? Город, в который ты вложил всю свою душу, вот-вот окажется под ударом, а я жалею себя, вместо того, чтобы хоть что-нибудь сделать.
Седьмой некоторое время хмуро на него глядел, решая, что же ответить.
– Тогда я первый поступил эгоистично, – сказал, наконец, он. – Притащил тебя в свой город и заставил танцевать для меня, пока твоя родная страна горит.
– Нет, подожди, это другое! – возразил Киллиан, беспомощно взмахнув руками. – Это не ты навлёк беду на Эрию. И к тому же – ты всё время старался помогать. Не сравнивай.
– Маленькое Высочество, – взмолился принц, – я очень устал за этот день. И ты прав – я переживаю за Нахтигаль. Я не смогу сейчас подобрать верных слов. Всё, что я могу сказать – это то, что я не виню тебя. Я счастлив, что имел честь принимать тебя в своём доме, и этого ничто не изменит.
В тот день Киллиан едва дотерпел до времени сна, чтобы встать под горячие струи фонтанчика в купальне и старательно верить в то, что по лицу лилась только вода. Наверное, когда та самая новость, которой весь город ждал и страшился, всё же пришла, он в какой-то мере испытал облегчение – то самое чувство умиротворения, что накатывает на безнадёжно обречённого.
Узнал он из короткой записки Седьмого одним прекрасным солнечным утром.
Мой возлюбленный супруг,
служители святилища сообщают, что с той стороны пытаются прорваться. С ними Видящий, потому волны атак они пока сдерживают. Письмо Первой сестре, как и официальный запрос подкрепления, я только что отправил. Оставайся, если сможешь, у себя – я зайду на завтрак.
Не надумывай глупостей и береги себя. Худшим для меня исходом будет тот, в котором с тобой что-то случится.
Да сохранят нас всех Звёзды,
7.
Киллиан откинулся на спинку кресла и принялся судорожно считать в уме. Путь посыльного с письмом до столицы. Переговоры и сборы армии – пусть даже находящейся в состоянии повышенной готовности. Путь обратно – и ведь армия идёт медленнее, чем один человек на лёгкой и быстрой колеснице. Раньше завтрашнего утра помощи можно было не ждать. Сколько ещё служители святилища смогут сдерживать рвущегося из Пустоты врага – оставалось неизвестным. Одно дело, если они бы пали ещё до обеда, и совсем другое – если бы продержались до самого утра.
Седьмой, как и обещал, пришёл к завтраку. Он был закутан с головы до пят и только сменил шлем, что нёс под мышкой, на домашнюю вуаль, чтобы поесть. В этот раз из украшений на нём были лишь маленькие серьги, включая яшмовую и брачную с бриллиантом, тяжёлый кулон-ключи да застёжка на свободном плаще, из-под которого выглядывал лёгкий доспех.
– Совсем не то утро, за которое хочется благодарить Звёзды, – проговорил он в качестве приветствия.
– Где Юйшэ?
– Он уже поел. Сейчас проверяет баррикады по городу. Как ты?
– Плохо, – с уже привычной честностью признался Киллиан.
Он ковырял вилкой кусочек жареного мяса и всё никак не мог заставить себя положить его в рот. Смотреть на Седьмого ему категорически не хотелось.
– Чем я могу быть полезен?
Его Высочество немного подумал.
– Если я попрошу тебя остаться в безопасности, чтобы я мог быть спокоен – ты же обидишься, да?
– Совершенно верно.
Они ещё немного помолчали. Седьмой справлялся с едой чуть лучше, но по нему было видно: к этому он прилагал всю силу своей воли.
– Ты можешь помочь Инджеборг организовать вывод людей из Нового города, – предложил в конце концов Его Высочество. – Софос тоже вызвался поучаствовать; они сейчас делят кварталы, которые будут обходить. Кого в какие убежища вести уже давно продумали.
– Понял. Где их найти?
– Сначала поешь, Маленькое Высочество. Никому не станет легче, если в самый ответственный момент ты упадёшь в голодный обморок.
– Я ничего не могу с собой поделать, – пробурчал недовольно Киллиан, но кусок мяса в рот всё же положил; еда показалась безвкусной.
– Пока не думай о битве, – мягко проговорил Седьмой, дотрагиваясь кончиками пальцев до его плеча. – Она будет позже, позже и будешь с ней разбираться. Сейчас главное – увести людей в безопасное место.
– Я не знаю города, – от этого осознания побежал мороз по коже.
– Инджеборг знает. Софоса в городе видят часто, многие знают, что он – мой писец. А вот почтенная Инджеборг почти всё время находится во дворце, а если и покидает его, то не по работе. Ей очень поможет твоё присутствие: ты сможешь привлечь внимание людей и призвать их к дисциплине, а она уже покажет дорогу.
– Хорошо. Допустим.
Неловкая нервозная тишина не успела повиснуть: Седьмой заговорил снова.
– У меня есть для тебя небольшой подарок – его принесут, когда я уйду. Самое время тебе его получить.
Спрашивать Киллиан не стал – только кивнул и заставил себя проглотить ещё один кусок еды.
– На этом мне, увы, придётся тебя покинуть. Хочу лично проверить, всё ли готово – сражаться сам я, конечно, не умею, но военной науке обучают всех императорских детей. Даже если полководец из меня не лучший, мне всё же следует проявить хоть немного ответственности. Не накручивай себя, Маленькое Высочество. Помощь уже идёт. Я верю в то, что мы справимся.
С его уходом лучше не стало. Киллиан, борясь с рвотными позывами, затолкал-таки в себя свою порцию, и слуги убрали посуду. После, испросив его разрешения, они внесли тот самый подарок Седьмого. Им пришлось сделать несколько заходов, отчего Киллиан сначала испытал некоторое недоумение: первым делом ему принесли простые плотные штаны, шёлковую рубаху и длинную стёганую куртку, тонкую и лёгкую, но всё же довольно мягкую. И только после этого в его покои вкатили на небольшом постаменте на колёсиках новенькие, сияющие доспехи. На груди их был изображён соловей; на плечах же красовались старинные эрийские арфы. Последним, третьим заходом слуги внесли добротный кожаный пояс и оружие. Длинный меч в украшенных тонкими узорами ножнах и натёртая до блеска дага с соловьём на самой широкой части гарды. Не сказать, чтоб Киллиан был уверен в том, что спустя пару Больших месяцев занятий у него получилось бы в случае чего самостоятельно себя защитить, однако уже теперь, стоя ещё в своих прекрасных безопасных покоях, он твёрдо знал: если уж ему была уготована в этот день смерть, то он ни за что не станет просить пощады или смиренно её ждать. Нет уж. Он постарается дать сдачи.
– Нужна ли Вашему Высочеству помощь в облачении? – предложил старый слуга с серьёзными глазами.
– Да, пожалуйста.
– От всех слуг нашего дворца и от всех нахтигальцев мы благодарим Ваше Высочество за то, что в чёрный для нас день Вы не желаете прятаться и бросать нас, – церемонно проговорил старик.
Слуги, не сговариваясь, выстроились в ровный рядок и все как один в пояс поклонились. После этой неловкой сцены они терпеливо, со всем почтением запаковали Киллиана в доспех. Тот сел как влитой, весил ровно столько, сколько его новый владелец мог унести на себе без особого труда, а ещё – ещё он особенно тщательно закрывал те места, куда Киллиан чаще всего пропускал удары на тренировках. Чувство безмерной благодарности Гильермо за науку и заботу едва не заставило Киллиана пустить слезу, но ударить в грязь лицом при своих слугах он не мог. Так что он просто ощупал все застёжки, повесил ножны на пояс и встряхнулся, ещё раз проверяя, удобно ли ему.
– Желает ли Ваше Высочество встретиться с почтенной начальницей стражи? – спросил старый слуга.
– Да. Отведите меня к Инджеборг.
По дороге они миновали внутренний двор: там Хайнрике собирала поваров и вещи, что им были необходимы; она говорила громко, так что любой желающий мог услышать, кто и в каком убежище должен был готовить во время осады, кто где был за главного, у кого какие особые обязанности и много, много других важных деталей. Сама Хайнрике, конечно же, отправлялась в самое ближнее к стене убежище – чтобы кормить в том числе и защитников.
Начальница стражи, как оказалось, ждала только Киллиана. Вооружённые солдаты, которым предстояло помогать им, уже выстроились в две шеренги во дворе, рядом с ними – несколько пустых повозок. Софоса видно не было.
– Не лучшее утро для бодрых приветствий, да, Ваше Высочество? – поклонилась ему Инджеборг.
Она тоже была полностью готова к предстоявшему дню: носила доспехи и шлем, а с её пояса – того самого, что когда-то давно, в прошлой жизни подарил ей сам Киллиан – с одной стороны свисал длинный и, должно быть, весьма тяжёлый меч, а с другой – внушительный топор.
– Да уж. Ничего хорошего. Можем идти?
– По приказу Вашего Высочества.
– Выдвигаемся.
Он ожидал, что их отряд покинет дворец в мрачном молчании, которое лишь сильнее подчеркнуло бы ситуацию, однако ещё до того, как они вышли за ворота, Инджеборг принялась вводить Киллиана в курс дела.
– Ваше Высочество, на нас кварталы аптекарей, астрономов, юристов, ростовщиков; также весь район ремесленников под нашей ответственностью. Порт и все прилежащие районы взял на себя почтенный Софос; встретимся с ним либо уже в убежищах, либо в квартале издателей.
– Откуда начнём? – сухо спросил Киллиан; конечно же, ему бы мало помогло название конкретного места, однако было что-то неправильное в том, чтобы он, имея самый высокий статус во всём отряде, просто молчал и кивал.
– Сначала уведём тех, кто ближе всего к стенам Старого города, – с готовностью поделилась планом начальница стражи. – Глашатаев Его Высочество разослал ещё утром; им приказано сказать людям, что происходит профилактический вывод в убежища всего города в связи с подозрительной активностью в святилище. Мы надеемся, что такая формулировка уменьшит панику среди населения.
– Хорошо. Есть ли ещё что-то, что я должен знать?
– Думаю, это всё, Ваше Высочество. Все, кто мог просто встать и уйти, уже ушли в крепость; остались только те, кто хочет собрать вещи или нуждается в помощи. Главное, чтобы нахтигальцы Вас увидели, а маршрутами займусь я.
– Спасибо, почтенная Инджеборг.
Улицы некогда беззаботного и пропитанного духом искусств Нахтигаля узнать было невозможно. Если в Старом городе всё ограничилось только баррикадами на случай прорыва стены, и жившие там люди не особенно переживали, то вот в Новом городе висела тяжёлая атмосфера тревоги. Дальше ближайшего квартала Киллиан и Инджеборг в первый раз не продвинулись, и тем не менее возможность осмотреться эта короткая вылазка дала замечательную, особенно если учитывать, что сверху можно было разглядеть часть улиц у подножья холма. Окна в домах были не просто завешены шторами – нет, их закрыли ставнями, и, если их конструкция позволяла, даже заперли на замки. Поперёк улиц стояли многочисленные баррикады, собранные буквально из чего было: из бочек, телег, досок, ящиков. Не было слышно ни музыки, ни песен. Город погрузился в тишину.
Киллиана заметили ещё до того, как тот собрался произносить какую-то речь. Он специально надел вместо шлема обруч, чтобы его яркая шевелюра привлекала внимание. Нахтигальцы ему кланялись, не сводя насторожённых, выжидающих взглядов. Многие лица бледнели, стоило им увидеть своего, по сути, правителя в доспехах и при оружии. Однако молчаливого понимания было всё же мало. Киллиан поднялся на небольшую сцену – должно быть, на ней обычно выступали музыканты или поэты – и, собрав в кулак всю свою волю, изо всех сил пытаясь не выдать собственного страха, обратился к нахтигальцам. Пусть говорил он не на родном языке, пусть прекрасно осознавал, что находился вовсе не в родной Эрии – и всё же эти люди отчего-то казались ему родными, близкими; вместо безразличия, которое стоило бы ощущать иностранцу, Киллиан почувствовал желание защитить.
– Дражайшие жители Нахтигаля, – начал он, старательно подбирая слова, – во имя Звёзд прошу вас спокойно и без паники проследовать за нами в укрытие. Возьмите всё самое необходимое и погрузите в повозки; стража вам в этом поможет. Проверьте, все ли члены вашей семьи присутствуют и идут с вами. Угроза на данный момент носит лишь гипотетический характер, однако рисковать вашими жизнями ни я, ни Его Высочество Седьмой Принц не в праве.
И за ним пошли. Да, не без отдельных случаев паники, толкотни или недоверия, но всё же в массе своей нахтигальцы к неописуемому удивлению Киллиана его послушали; даже смутьянов успокаивали сами горожане. Люди взяли уже сложенные пожитки, нагрузили повозки самым тяжёлым и посадили в них стариков, подняли на руки детей и собрались в нестройные колонны. Солдаты их пересчитали, и дальше дело было за Инджеборг. Та провела всех через ворота и после – через десяток кварталов Старого города, прежде чем они остановились у высокого здания с неприметной дверью, за которой обнаружилась неширокая лестница вниз.
– Это ваше укрытие на ближайшее время, – объявила начальница стражи. – Внутри вас ждут повара, врачи и офицеры. К последним можно обратиться, если желаете помочь нахтигальскому гарнизону в случае, если наши опасения подтвердятся. Пожалуйста, не покидайте убежища до новостей от представителей дворца.
Солдаты вновь пересчитали горожан, когда те спускались вниз, туда, где в самом конце лестницы виднелся тёплый жёлтый свет. Киллиан после этого вздохнул с некоторым облегчением: это оказалось не настолько сложно, как он ожидал.
– Можем продолжать? – спросил он Инджеборг, как только все горожане спустились в убежище.
– Да, Ваше Высочество.
И они продолжили. К полудню, когда осеннее солнце начало пригревать, в доспехе стало жарковато. Киллиан мысленно благодарил шёлковую рубашку и, вместо того, чтобы жаловаться, продолжал звать нахтигальцев в убежища. Судя по всему, впереди их отряда шли вездесущие слухи: начиная с третьего или четвёртого их рейса, ещё остававшиеся люди стали выходить с вещами на улицы сами, заранее. Большинство терпеливо ждало, пока за ними придут, и успокаивало тех, кто пытался нарушить и без того хрупкое спокойствие.
В обеденное время отряд спустился в убежище, где заправляла Хайнрике. Та немедленно приказала всех накормить.
– Ваше Высочество, пока этот отряд солдат отдыхает, я возьму другой, и продолжу обходить кварталы, – проговорила Инджеборг сразу после того, как попросила поваров налить ей суп с собой в кувшин. – Одним Звёздам известно, сколько у нас осталось времени. Я бы не хотела прерываться.
– Я с тобой, – заявил Киллиан. – Это не вопрос. Почтенная Хайнрике, можно мне тоже суп в кувшин?
– Как пожелает Ваше Высочество.
Несколько раз они натыкались на Юйшэ – тот руководил возведением баррикад там, где этого ещё не успели сделать, расставлял часовых, рассылал и принимал множество самых разных сообщений. Киллиан, улучив момент, спросил у змея жестами, как у него продвигались дела. Тот многозначительно пожал плечами и показал «как-нибудь справимся».
Каждая новая группа горожан переговаривалась, обсуждала, строила догадки. Более тридцати лет святилище не причиняло никаких проблем; теперь люди, не знавшие и половины всей сложной картины, надеялись, что и в этот раз всё как-нибудь обойдётся. Киллиан их чаяний, однако, не разделял: слишком хорошо он помнил, как стоял с полным холодной воды кувшином у колодца и смотрел, как прочные колонны и толстые стены здания катка за несколько мучительных мгновений сложились, точно бумажная детская игрушка под подошвой рассеянного взрослого.
До самого вечера Звёзды нахтигальцам благоволили: здание святилища, хорошо видимое из практически любой точки города, выглядело тихим и мирным, совсем как в обычный день. В сравнении с помрачневшим Нахтигалем как раз оно казалось самым нормальным, более всех других сохранившим свой изначальный облик местом.
Когда стало темнеть, Киллиан и Инджеборг снова спустились в укрытие, чтобы пополнить запасы воды, взять чего-нибудь перекусить и в очередной раз сменить солдат. Там им вновь встретился Юйшэ.
– Осторожнее с двухъярусными кроватями, – командовал он, – поставьте их к стенам. Проверьте, не шатается ли чего. Не хватало нам ещё глупых жертв вроде упавших с койки.
Киллиан всё же не сдержался и подошёл к нему, пока повара занимались их провиантом.
– А, Ваше Высочество, – змей поклонился, по обыкновению своему сложив руки перед собой. – Как идёт эвакуация?
– Осталось немного. До ночи справимся, – на этих словах Киллиана настиг широкий, непреодолимый зевок.
– Не хочешь отдохнуть, Ваше Высочество? – озабоченно спросил Юйшэ, придирчиво оглядывая его.
– Я в порядке. Схожу ещё столько раз, сколько будет нужно, а там посмотрим. Какие у тебя самого-то планы?
– А какие могут быть планы, Ваше Высочество? Этот неумный зачем-то выбрал осень, когда Юйшэ по ночам не может долго быть на улице. Так что придётся быстро перебегать между убежищами и следить, чтобы тут всё было хорошо.
– Тогда за наших горожан я спокоен, – бледно улыбнулся Киллиан.
Больше они ничего сказать не успели: Инджеборг позвала снова выходить. Они сделали ещё целых два захода, прежде чем со стороны святилища раздался внезапный грохот. И Киллиан, и Инджеборг, и сопровождавшие их солдаты напряжённо замерли, ожидая, что же будет дальше. Однако больше ничего не произошло.
– Ваше Высочество, остался последний квартал, – проговорила начальница стражи. – Может, Вам стоит вернуться в Старый Город? Мы с почтенным Софосом непременно справимся.
– Ну уж нет, почтенная Инджеборг, – наотрез отказался Киллиан. – Весь день ходил не для того, чтобы сбежать под самый конец.
Солдаты, у которых лица не были закрыты забралами, смерили его уважительными взглядами.
Последним на очереди был квартал издателей, в частности – почтенные представители дома Эрдблюм. Киллиан немало обрадовался даже несмотря на усталость, издалека заметив знакомую долговязую фигуру в мантии учёного.
– … но жизнь всё-таки дороже, господин Эрдблюм, – увещевал Софос приземистого краснолицего старика с пышными моржовыми усами и при монокле. – В случае, если новый станок окажется повреждён, я уверен, что Его Высочество пойдёт Вам навстречу и предоставит помощь.
– Ох, юноша, не нравится мне это, – хмурил кустистые седые брови господин Эрдблюм.
– Простите, почтенный господин, – обратилась к Софосу стройная юная девушка в роскошном одеянии. – Почтенный батюшка, идёмте. Станок вполне можно купить новый.
– Ну чего встали, тунеядцы? – прикрикнул господин Эрдблюм на служащих, озадаченно застывших у входа в здание издательства. – Выносите все рукописи, которые ещё не печатались!
Софос вдохнул с неподдельным облегчением и вскоре обернулся, заметив приближавшихся Киллиана и Инджеборг.
– Видят Звёзды – я безмерно рад Вашему Высочеству, – устало поприветствовал учёный; в руках он держал арбалет своей легендарной бабушки, а на поясе его висела сумка с болтами.
– Взаимно рад видеть Вас, Софос. Кварталы с той стороны?..
– Выведены, – спокойно кивнул учёный. – Остались только издатели.
– Хорошо.
– А, так это молодой Его Высочество, – обратил на него внимание старик-издатель; он пригладил усы и отвесил поклон. – Ваш покорный слуга – Отто из дома Эрдблюм. К Вашим услугам.
– Господин Эрдблюм, – за весь день Киллиан уже привык отдавать указания, – поторопите, пожалуйста, Ваших служащих и знакомых. Опасность грозит нешуточная; здания и станки мы если что восстановим, но утраченных жизней вернуть не получится.
– Слова воистину мудрого правителя! – с одобрительным прищуром похвалил Эрдблюм. – Слушайте все! Его Высочество самоотверженно и благородно лично принёс нам предупреждение об опасности! Ну и чего вы встали-то, лоботрясы? Его Высочества ослушаться вздумали?
При сотрудничестве старика дело пошло гораздо быстрее, и вот уже стражники выстраивали первые повозки и телеги в вереницу, что потихоньку отправлялась к воротам Старого города.
– Ваше Высочество, прорыв! – громко выкрикнула Инджеборг, одним прыжком оказавшись рядом и закрыв его своим мощным телом.
Киллиан выглянул из-за её плеча: по опустевшей, прямой точно стрела улице в их направлении неслось на полном ходу семь или восемь тощих шестилапых чудовищ, ловко перепрыгивая баррикады. Сложно было понять, что пугало в них больше: разинутые пасти, из которых клоками летела пена, или молниеносная, неестественная скорость. Но не успел Киллиан потерять от ужаса рассудок, как одно из существ – то, что значительно опережало сородичей – неуклюже споткнулось, несколько раз перевернулось, прокатившись по земле, а когда упало – больше не поднялось. Киллиан резко оглянулся. Между улицей, с которой на них неслись существа, и старым Отто с его дочкой стоял Софос и сосредоточенно перезаряжал арбалет точными, быстрыми движениями.
– Софос!
– Бабуля учила меня двум вещам, Ваше Высочество, – спокойно ответил тот, вновь вскидывая готовое к бою оружие. – Быть хорошим человеком и в случае опасности бить первым.
Момент, когда чудовища достигли изготовившихся к сражению стражников, Киллиан за этим диалогом благополучно пропустил. Его внимание к ним вернул ещё один арбалетный болт, вновь попавший точнёхонько в цель: солдаты очень грамотно оценили ситуацию, в которой их поддерживал стрелок, и постарались дать ему пространство для действий. В эту битву не пришлось вступать ни Инджеборг, ни тем более Киллиану: хоть существа Пустоты и выглядели страшно, а всё же их когти оказались против доспехов нахтигальской стражи бессильны, и вскоре всё было кончено. На счету доброго учёного Софоса под конец стычки было уже трое.
– Юноша, мы все готовы, – почтительно обратился к нему господин Эрдблюм.
– Прекрасно. Ваше Высочество?
– Уходим, – скомандовал Киллиан.
Он возглавил пешую колонну; путь до ворот он в этот раз запомнил. Проходя мимо повозки, в которую под присмотром Софоса садились старик-издатель с дочерью, он услышал обрывок их разговора, что заставил улыбнуться даже в столь тяжёлый час.
– Господин Эрдблюм, могу я попросить об услуге? – храбро обратился учёный.
– Конечно, юноша, – с готовностью отвечал старик. – Всё, что в моих силах.
– Я написал черновик романа, – заявил Софос. – Пока мы будем находиться в убежище – не могли бы Вы оценить рукопись?
– С удовольствием, юноша! – рассмеялся Эрдблюм.
Ответа учёного Киллиан уже не слышал: время не ждало, и остановиться послушать с толпой испуганных коротким боем людей за спиной он не мог. Путь до стены они преодолели за полчаса без приключений; с земли на них не нападали, зато в воздухе они увидели трёх летучих чудовищ Пустоты с грязно-жёлтыми животами. Их достаточно быстро сбили стрелки с городской стены, и всё вновь затихло.
Войдя в крепость, Киллиан пересчитал своих подопечных: из квартала издателей пешком вышло тридцать семь человек, не считая младенцев. В Старый город вошло столько же. Едва порог переступила замыкавшая шествие Инджеборг, ворота с лязгом начали закрываться.
– Доведёте их до убежища? – обратился он к начальнице стражи и учёному.
– Да, Ваше Высочество, – отчеканила Инджеборг.
– Тогда, думаю, мне стоит подняться на стену.
Сказано – сделано. Он почти бегом преодолел несколько десятков каменных ступеней и взбежал наверх.
– Где Его Высочество? – спросил он ближайшего стражника.
– Дальше по стене за первой из башен, Ваше Высочество, – ответил тот.
Киллиан не мог идти спокойно – сорвался с места и побежал, уворачиваясь от спешно готовившихся принять бой защитников Нахтигаля. Его Высочество Седьмой Принц, как и сказал стражник, обнаружился совсем недалеко. Поверх доспеха он как обычно носил широкие чёрные одежды с вышитой восьмиконечной звездой, но из украшений на нём были только тяжёлый кулон с ключами и шлем, обнимающий переднюю часть непроницаемой маски таким же изгибом, как драгоценный обруч, полагающийся принцу.
– Масло? – спросил он громко, но спокойно.
– Полные котлы!
– Стрелы?
– На первую сотню выстрелов поднесли!
– Ядра?
– По десятку у каждой пушки!
– Несите ещё. Скорее всего, они понадобятся первыми.
– Да, Ваше Высочество!
Киллиан приближался к нему точно во сне. Счастье видеть его живым и бодрым тонуло в тревоге и навязчивых страшных мыслях о том, что же могло случиться грядущей ночью.
– Ваше Высочество, – с трудом выдавил он, подойдя почти вплотную, – дело сделано. Жители в безопасности.
– Отлично, – больше Седьмой ничего добавить не успел, лишь положил на плечо затянутую в перчатку руку, немедленно выдав её дрожь.
Из-за города донёсся громогласный грохот. Земля содрогнулась. Прохладный предзакатный воздух вспороло неумолимое:
– Они наступают!
Из изящного белокаменного святилища на противоположном холме хлынул сплошной чёрный поток.