Мёртвое тело лежало на грязных щербатых плитах, через трещины между которыми проглядывало ничто. Киллиан тяжело дышал, глядя в это красивое лицо, что не портили даже шрамы. Яркие голубые глаза Десятого Принца так и остались широко распахнуты, но безумие ушло из них вместе со светом. Какая-то тёмная, злая часть души Киллиана упивалась этим зрелищем. Облегчение было столь сильно, что на несколько долгих мгновений он забыл, как дышать. Его внимание привлекло движение слева; он резко вскинул голову, всё его тело напряглось, готовясь к прыжку, но в той стороне был лишь Седьмой. Тот медленно приближался к нему по широкой дуге, показывая пустые руки. 

– Маленькое Высочество, – тихо, взволнованно позвал он, – как ты себя чувствуешь?

– Я устал, – совершенно бездумно ответил ему Киллиан, расслабляясь. 

– Прости, пожалуйста, – в голосе принца звучало раскаяние пополам с отчаянием, – я не уследил…

– Я жив. Всё в порядке.

Конечно же, Седьмой не ощутил в этих словах лжи; он протянул руку, и Киллиан без колебаний вложил в неё свою ладонь. Их внимание привлекла тихая, но красочная ругань; Первая, прихрамывая, дошла до стены и оперлась на неё плечом. Сняла шлем и устало протёрла лицо.

– Дорогая сестра…

– Ерунда, – отмахнулась она, – этот идиот никогда нормально драться без помощи Звёзд не мог. Видел бы ты, как он пропустил прямой в челюсть – позорище. 

– Хвала Звёздам, что он такой позорник, – мрачно фыркнул принц. – Был. 

– Был.

Принцесса аккуратно шагала, держась за стену и словно на пробу перенося вес на повреждённую ногу. 

– И что мы скажем на эту тему Его Величеству? – поинтересовался Седьмой.

– Да ничего не скажем, – угрюмо ответила Первая, привалившись спиной к остаткам какой-то колонны; она измотанно сползла по ней и уселась на пол. – Мёртвым что-то объяснять бесполезно. 

Седьмой ненадолго замер под взглядом сестры, точно ведя немой диалог. Спустя пару мгновений он кивнул. 

– Мёртвым? – переспросил Киллиан, переводя взгляд с Седьмого на Первую и обратно. 

– Глупо получилось, – пожала плечами принцесса. – Мы вели армию, как и всегда. Это не первый раз, когда мы с Его Величеством вместе выезжали на прорванную трещину – он специально брал меня с собой, чтобы учить. Я уговаривала его сегодня не ехать, но он прекрасно понимал: все знают, кто ответственен за это нападение, и все знают, кто его так избаловал.

Она немного помолчала, глядя куда-то сквозь Киллиана.

– Его конь споткнулся о труп какой-то здоровенной твари – честно, не знаю, что это было, не то жаба, не то черепаха. Упала прямо под копыта, а другая взяла да и прыгнула Его Величеству на шею. Реакция у него с прошлого раза, надо признать, уже не та стала. Вот так.

– Соболезную, – только и произнёс Киллиан.

– Да уж, я-то надеялась хотя бы до сорока дожить в принцессах.

– Мы со стены видели, как в войске началась суматоха, – произнёс Седьмой.

– Да, – кивнула Первая. – Я уже было подумала, что нас разобьют. Не знаю, каким чудом мне удалось успокоить солдат. 

Они помолчали ещё с минуту, каждый думая о своём. Кусок пространства, на котором они остановились отдохнуть, слегка покачнулся, но Киллиан не успел испугаться, а его благородные спутники и вовсе не обратили внимания.

– Я правильно понимаю, что Секундус уже прибыл? – спросил Седьмой.

– Да, – снова кивнула Первая и перевела взгляд на Киллиана. – Извини, что так долго. Я сразу увидела, как этот ненормальный тащил тебя к святилищу, но нужно было дождаться генерала. 

– Спасибо, что вообще пришла. Но… почему? Ты же наследница…

– Я подозревала, что вот он, – она ткнула пальцем в Седьмого, – за тобой пойдёт. С одной стороны, без моей помощи Десятый братец порвал бы вас обоих на куски, а с другой – Звёзды твоего муженька любят, Маленькое Высочество, и если жив будет, то в Лееруме он не пропадёт. Так что мне в сущности ничего не угрожало, кроме потери полезного чиновника. 

Снова повисла мрачная пауза.

– … ещё и этот Эдер, – закончила какую-то мысль вслух принцесса.

– Я надеюсь, он предстанет перед судом? – осведомился Седьмой.

– Будь уверен, он у меня получит сполна, – пообещала Первая, после чего тяжело поднялась на ноги и осторожно потянулась. – Так, надо бы возвращаться. Дорогой брат, ты же говорил, что не теряешь чувства направления в Лееруме?

– А ты уже не чувствуешь выхода? – удивился тот.

– Я уже давно не знаю, где мы, а этих двоих нашла только по запаху страха – посреди ничего его сложно не заметить. Давай, веди.

Его Высочество развернулся и решительно вышел в белёсый туман. Киллиан вместе с Первой отправились за ним. Пространство вокруг было совершенно пустым: ни звука, ни движения. Спина Седьмого впереди, казалось, растворялась в этом небытие, стоило ему лишь сделать один слишком широкий шаг; Киллиан нагнал его и, не сказав ни слова, вцепился в свободный чёрный рукав.

– Не переживай, Маленькое Высочество. Я тебя здесь не потеряю. 

– Эй, Большое Высочество, – позвала его Первая, поравнявшись с ним с другой стороны. – А ты как сам-то здесь так быстро оказался? Ты же, кажется, держал стену? Я думала, нам ждать тебя придётся.

– Всё так. Как раз, когда моего возлюбленного супруга схватило летающее нечто, вернулся отряд, который задерживал наступление через город. Начался штурм стены, и тут ты сама знаешь – от меня было бы больше вреда, чем толку. Я оставил там двух своих командиров, а сам нашёл Юйшэ и спустился в тоннель. Сейчас он охраняет вход в святилище, – на этих словах он коснулся странного тяжёлого кулона на своей шее.

– То есть снаружи нас ждёт змея. Надо будет поздороваться.

– Он в порядке? – спросил Киллиан.

– Юйшэ? В полном, если не считать, что страшно зол, – в голосе принца внезапно зазвучала улыбка. – Видишь ли, и крепость, и святилище стоят на холмах, а тоннель пролегает глубоко под долиной. Мы спустились, а потом поднялись по длинным винтовым лестницам, и вскоре нам предстоит повторить этот путь.

Первая не удержалась от смешка. 

– Здесь давайте возьмём левее, – попросил принц.

– Почему? – поинтересовалась Первая.

– А ты не чувствуешь?

– А что я должна чувствовать?

Киллиан переводил взгляд то на одного то на другую, надеясь, что они проговорят всё сами друг другу, и ему не придётся задавать глупых вопросов.

– Там впереди кусок какого-то пространства, – озадаченно объяснил принц. – Разве ты не ощущаешь, как от него мурашки бегут по коже?

Первая округлила глаза.

– Ты знаешь, что находится рядом с тобой в Лееруме? – в её голосе удивление смешивалось с недоверием.

– А ты нет? – так же изумлённо ответил вопросом на вопрос принц.

– Как видишь, – Первая развела руками. – Я об этом говорила только с парой наших дорогих сестёр, и они рассказывали, что моментально заблудились. 

– Я думал, вы не чувствовали только выхода, – возразил Седьмой. – Его и правда легко потерять здесь из виду, особенно если далеко отойти. 

– Ты чудовище. Вот то, что там, позади мёртвое валяется – это ерунда. Ты – настоящий монстр. 

Его Высочество в ответ только рассмеялся; они всё же повернули левее, обходя невидимое нечто, что ему так не понравилось. Совсем скоро принц остановился, подняв руку указующим жестом. 

– Вон оттуда тянет нахтигальским духом, – уверенно сказал он. – Шагов двадцать – и выход.

– Ничего не вижу и не чувствую, – качнула головой Первая.

Киллиан прислушался к своим ощущениям, но нашёл только усталость от этой выедающей глаза плотной белизны. 

– А теперь посмотрите вверх, – предложил Седьмой. 

Все трое запрокинули головы; над ними Пустота расступалась. Заглянув в эту дыру, Киллиан ощутил, как перехватило его дыхание: оттуда на него смотрели, мерцая, семь ярких восьмиконечных Звёзд, расположившихся на бархатной черноте иномирного небосвода среди своих более мелких соседей. Из центра этой дыры к ним спускалась длинная гибкая серебристая ветвь с узкими листьями; кончиком своим она коснулась лба Первой.

– Давненько у нас не было правителей, повенчанных самими Звёздами, – тихо произнёс Седьмой.

Он протянул руку и ветвь оказалась в его ладони, едва он её коснулся. Принц свернул её кругом и с величайшей торжественностью свил пышный венок, не смяв ни единого листа.

– Звёзды свидетели – Империи повезло с тобой, – сказал он, водружая венок на голову своей сестры. – Ваше Величество.

Она глубоко вздохнула.

– Если на то воля Звёзд, то я приму эту ношу с благодарностью.

Недолгое молчание звучало величественнее любого гимна и хвалебнее любой оды.

– Ну всё, – прервала его Её Величество. – Куда там нужно сделать двадцать шагов?

Седьмой молча указал в сторону выхода.

– Думаю, моим солдатам пора увидеть свою Императрицу в своих рядах, – так сказала она, развернувшись на каблуках и растворившись в Пустоте. 

– Она ушла, – спустя какое-то время сказал Седьмой. – Не хочешь ненадолго задержаться?

– Здесь? 

– Немного дальше, – принц протянул ему руку.

Вместе они сделали несколько шагов; пространство вокруг них словно провернулось, и вот они уже приближались к дыре, что только что была над ними. 

– Почему Пустота считается такой опасной? – Киллиан уже догадывался, каким будет ответ, просто хотел о чём-то поговорить, чтобы трепет, охвативший его, не перерос в нервную дрожь.

– Здесь, оказывается, легко заблудиться, – несколько озадаченно ответил Седьмой. – Подозреваю, многие просто не нашли выхода. Ну и не забывай про монстров, Маленькое Высочество. Сейчас небывалое их число вырвалось в наш мир, и только поэтому мы сегодня никого не встретили: мы совсем рядом с выходом в Нахтигаль, сюда пока не пришли другие, живущие дальше. 

Испугаться Киллиан не успел: они переступили через разрыв в пространстве. Теперь он и Седьмой стояли на прекрасном серебристо-голубом лугу; где-то журчал ручей. Небо было черно, точно бархат, и на нём сияли поразительно яркие, переливавшиеся бесчисленным множеством цветов Звёзды. Впереди виднелись руины из белоснежного камня; страха они не внушали, лишь печаль и тоску об утерянном. Ветра не было, но дышалось легко; ни птица, ни зверь ни что-либо ещё не нарушало священной тишины.

Они прошли вперёд, к тому, что некогда было беседкой с округлым куполом. Войдя внутрь, Киллиан запрокинул голову, чтобы увидеть в нём дыру; там, где крыша обвалилась, он точно сквозь рамку смотрел на здешний небосвод, с которого на него взирали семь больших восьмиконечных Звёзд – непостижимых и бесконечно величественных. Седьмой остановился совсем рядом с ним, и Звёзды замерцали, точно приветствуя его – или их, стоящих плечом к плечу. После безумия прошедших часов заполнивший разум до самых краёв покой казался высшим из благословений, и даже боль теперь не беспокоила и не мучила. От захлестнувшей лёгкости Киллиан был готов воспарить. 

Стоя посреди разрушенной беседки в чужом мире под взглядами самих Звёзд, он с кристальной ясностью понимал, чего хотел, и точно знал, что в желаниях его нет греха. Он сжал руку Седьмого.

– Я хочу увидеть Юйшэ.

– Конечно. Идём.

Они покинули беседку и пошли прочь по разрушенной площади; некогда она была вымощена белыми камушками, а теперь на месте некоторых из них тянулась к здешним небесам удивительная трава: серебристая сверху, прозрачная снизу. На самом краю стояла невероятно хорошо сохранившаяся арка, увитая голубоватым плющом. Они вдвоём прошли сквозь неё, и прекрасный чужой мир исчез, точно мираж. 

Они стояли в круглом помещении на огромном камне-алтаре, освещаемом трепещущим светом свечей; их окутывал запах крови и тончайший, почти сгинувший аромат благовоний. Киллиан никогда не был в этом месте, по крайней мере будучи в сознании, но он без труда понял, что они оказались в святилище. Они вернулись. 

И встречал их тот, кого Киллиану сейчас так остро не хватало. Змей, бледный и напряжённый, обернулся к алтарю. В руках его было длинное копьё с перепачканными в чёрной слизи зазубринами; он охранял вход. Время, казалось, замедлило свой ход: так медленно и так ярко на лице Юйшэ проступало облегчение. Киллиан, не видя ничего перед собой, спрыгнул с камня и едва ли не бегом рванул к змею.

– Маленькое Высочество, перепачкаешься, – предупредил он; его большая ладонь, тем не менее, легла Киллиану на талию и легко прижала. 

– Какая разница.

– Можно мне к вам, господа мои? – раздался совсем близко голос Седьмого; тот едва сдерживал смех.

Киллиан сам его притянул; змей, всё не выпуская копьё, осторожно обнял принца второй рукой и уткнулся лицом в его покрытую голову. 

– Как у вас тут дела? – тихо спросил Седьмой после этого мимолётного перерыва на нежность. 

– Секундус на высоте, – довольно поделился Юйшэ. – Столичные солдатики под его влиянием просто звери, доложу я вам – я, конечно, знал, что народ идёт за ним в эйфории, но своими глазами увидеть – дорогого стоит. 

– Много перебили?

– Когда я в последний раз выглядывал, врага в половину меньше стало, – с удовольствием отметил змей. – Они попытались отступить и прорваться сюда, буквально часа полтора назад. Как раз тогда появилась Её Величество, и мы всем вежливо объяснили, что святилище для посещений закрыто. 

Киллиана внезапно очень позабавила такая деликатная формулировка мысли «мы их тут хорошенько побили и всех обрекли на смерть в окружении». Он отлип от Юйшэ и оглядел его на предмет ранений; их он не обнаружил, зато увидел нечто другое, что на фоне безумной ночи и ещё более безумного дня его развеселило: длинное чешуйчатое тело, соблазнительно переливавшееся в свете свечей, держало в тугом кольце крупную многоногую тварь, предположительно за шею; существо уже не двигалось.

– Ты обнимаешь кого-то лишнего, – со смешком прокомментировал Киллиан.

Седьмой сделал вид, что его одолел приступ кашля.

– Ему не хватало внимания, – скромно пояснил змей. 

– Дайте-ка я посмотрю, как там дела на поле брани, – Седьмой аккуратно выпутался из рук двух мужчин и, переступая через змеиное тело, зашагал к выходу. 

Киллиан последовал за ним; Юйшэ немного отстал, разворачиваясь, но нагнал у самых ворот. Там сидели раненые бойцы в нахтигальской форме; их более удачливые товарищи помогали им остановить кровь и зафиксировать повреждённые части тел. Они приветствовали Его Высочество вразнобой: хрипло и звонко, тихо и громко, чётко и едва различимым мычанием, но все как один – с почтением. 

– Всем находящимся здесь лично от меня приём платного мага-целителя в ближайшее время и по пять тысяч золотом в течение Малого месяца, – объявил Седьмой. – Спасибо, что вызвались сопроводить меня, мои господа. 

Под солдатское «ура!» они втроём выглянули в одно из узких высоких окон; витраж был варварски выбит, а рама повреждена. День клонился к концу, но битва всё шла; хоть чудовищ на залитом алым светом склоне и стало меньше, зрелище всё ещё оставалось устрашающим, особенно если обращать внимание на тёмные горы мёртвых тел на земле. Эдельландское войско даже спустя много часов сражалось в неукротимой ярости и не давало ни себе, ни врагу ни единого мига передышки.

– Это Секундус так на них влияет? – полушёпотом спросил Киллиан. 

– Да, – так же тихо ответил Седьмой. – Его титул – Реющее Знамя. Войско за ним даже на верную гибель пойдёт в эйфории. Они не чувствуют усталости и боли, только радость битвы. 

По коже мороз пробежал от его слов.

– Хорошо, что Секундус на нашей стороне.

Сверху донёсся смешок Юйшэ; тот не смог втиснуться в ряд так, чтобы что-то видеть из узкого окна, и потому возвышался над ними, поднявшись на мощном хвосте; Киллиан макушкой ему теперь доставал едва ли до пупка. 

– У них никаких шансов, – удовлетворённо заключил тем временем принц. – Кстати, а почему не сражаются на стене?

– Секундус отправил часть своего войска зачищать город, когда явилась Её Величество, – объяснил Юйшэ. – В итоге штурм стены стал несколько неудобным занятием; теперь они либо отбиваются от наших в городе, либо отбиваться там уже некому.

Хорошие новости позволили Киллиану в кои-то веки свободно выдохнуть; на него немедленно навалилась усталость. Ушибленные места болели, как и натруженные за день спина и руки; голод скрутил живот, а сонливость точно покрыла ресницы свинцом. 

– Можно мне где-нибудь вздремнуть? – спросил он. 

– Сможешь пережить возвращение в крепость, Маленькое Высочество? – ласково поинтересовался Седьмой, положив ему на плечо руку; Киллиан сейчас дорого бы дал за то, чтобы ощутить её тепло, но перчатка принца и его собственная одежда лишили его этого удовольствия.

Киллиан рассеянно кивнул, и его повели куда-то вглубь святилища. Седьмой по пути раздавал какие-то указания, но слова его тонули в тумане подступавшего прямо на ходу сна. Киллиан видел, как Его Высочество снял кулон и хитрым движением разделил его пополам; две половинки приобрели форму ключей, одним из которых принц открыл дверь, замаскированную под стену столь искусно, что непосвящённый её бы не заметил ни за что на свете. 

Как они возвращались в Нахтигаль – этого Киллиан совсем не запомнил. Память его сохранила лишь бесконечные винтовые лестницы, освещённые факелами, длинный коридор, конец которого было не разглядеть, затхлый воздух подземелья да эхо от мерного, убаюкивающего шороха чешуи и позвякивания всего нескольких небольших украшений. Оказавшись в безопасности – он даже не понял, где именно, – Киллиан моментально провалился в сон, сквозь который ощущал только тепло двух тел и змеиную кожу на том, что ему служило подушкой. 

Проснувшись, он обнаружил себя в небольшой завешенной шторкой нише в стене; он был один, но кто-то заботливо укутал его одеялом. У него всё болело, но что более важно – его пустой желудок издал урчание, которое можно было принять за отдалённый рык чудовища, а потому он решил выйти из своей крошечной спальни и поискать еду. Как только он отдёрнул плотную занавесь в сторону, в нос ему ударили изумительные ароматы супа и хлеба. 

Киллиан был в убежище, в том самом, где большой кухней заправляла Хайнрике; та бодро кружила у столов, что-то говоря трудившимся там поварам, следя за процессом и лично делая то, что, видимо, считала особенно важным. Когда Киллиан приблизился, он разглядел тёмные тени под её глазами и нервно поджатые губы. 

– Вы забыли морковь, – напомнила она кому-то. – О, Ваше Высочество. Давай, садись, я тебя сейчас буду кормить.

Киллиан беспрекословно устроился на скрипучем табурете у свободного краешка стола, и перед ним немедленно появились миска наваристого супа, огромный кусок ещё тёплого хлеба и кружка воды; после этого Хайнрике, оглянувшись, быстро достала откуда-то из многочисленных складок одежды небольшую бутылочку, плеснула её содержимого в чистый стакан и прибавила его к обеду.

– Это тебе как особо важной персоне, – криво улыбнулась она, пряча бутылочку и утирая руки о висевшее у неё на плече полотенце. 

Киллиан осторожно понюхал напиток: тот пах яблоками и пряностями. Приступив к еде, он оглядел убежище; из знакомых обнаружил только Инджеборг. Доспеха на ней не было; она умудрилась уснуть сидя, привалившись спиной к каменной стене. На руке её была шина, а на глазу – свежая повязка. 

– Хайнрике, – позвал Киллиан. – А где Его Высочество и Юйшэ?

– Змей всю ночь тебя караулил, Ваше Высочество. Только на рассвете уполз куда-то, да ещё и с таким деловым видом, – рассказала повариха, принимаясь нарезать огромную гору капусты, что ей подали в металлическом тазике. – А Его Высочество подремал с вами пару часов и ушёл, сказал, что на стену. Всё почти закончилось ещё до рассвета, Ваше Высочество, те, кто успел передохнуть, даже начали собирать тела там, где…

Она осеклась, устремив тревожный взгляд в сторону двери. Киллиан оглянулся; от входа к ним неспешно плёлся грязный, уставший Гильермо – без доспеха, но при оружии. На лице его красовался длинный, но уже прекративший кровоточить порез, а правой рукой он старался не двигать, но больше Киллиан никаких повреждений на нём не заметил. Хайнрике с силой воткнула нож в доску и швырнула полотенце на стол.

– Дурной Гильермо! – обвинительно прогремела она, упирая руки в боки и выходя на середину убежища. – Только попробуй умереть раньше, чем на мне женишься! Даже думать не смей! 

Гильермо к нешуточному облегчению Киллиана рассмеялся.

– Госпожа моя, – отвечал он, точно репетировал сотню раз, – за миску самой бедной похлёбки из твоих благословлённых Звёздами рук я при всём народе обязуюсь взять тебя в жёны и любить и почитать до конца дней своих. 

– Ваше Высочество, будь свидетелем – он пообещал, – Хайнрике погрозила пальцем, после чего взяла себя в руки. – Ну, давай за стол. 

Генерал добрался до стола и рухнул рядом с Киллианом на такой же убогий табурет. 

– Хорошо тебя приласкали, – показал тот на пострадавшее лицо.

– Усы не попортили – да и ладно.

– А с рукой что?

– А это я тварь с пустынного рауха размером саблей остановил, – гордо похвастался генерал, косясь на Хайнрике, что поставила перед ним миску супа. – Спасибо, почтенная. Так вот. Она на меня прыг! А я ей по морде; ну она через меня как кувырнётся. Ну и дальше по рёбрам ей, по рёбрам. 

– Расскажи это как-нибудь моему почтенному супругу, – рассмеялся Киллиан; прежде чем набравший в грудь воздуха генерал успел поправить пафосным движением усы и возразить, он сменил тему: – Кстати, как он? И не видел ли ты Юйшэ?

– На стене они, – сдулся Гильермо. – Пока Реющее Знамя преследует разбежавшихся, наше Высочество руководит выносом раненых со стены да убытки считает; змея его бесстыжая помогает таскать неходячих и без умолку ругает лестницы.

Спрашивать, по какому поводу Юйшэ его донимал, Киллиан не стал, лишь благодарно кивнул, после чего поднялся и вышел из укрытия. Ранняя осень уже принесла прохладу в лёгкий ветерок. Солнце сияло над головой и пока ещё приятно пригревало. На улицах кипела бурная деятельность: разбирали баррикады, несли или вели раненых. И хоть звучали вокруг перепалки, приказы и болезненные стоны, настроение в общем и целом было приподнятое: защитники обменивались поздравлениями, перекидывались шутками, показывали друг другу свежие ранения и уже придумывали на ходу красивые байки. Киллиан свернул к стене; все, кого он встречал, приветствовали его поклонами и одобрительными восклицаниями.

– Ваше Высочество!

– Побывали в Лееруме!

– Можно считать, что по всем правилам признание получили!

– Эй, к вечеру чтоб песню о Его Высочестве написал, слышишь? 

– Наш молодой принц! 

– А здорово Вы на стене!..

– Наш господин знаете, как бился за нас? Да послушай же!..

С ведущей на стену лестницы спускались Седьмой и Юйшэ. Принц раздавал на ходу указания, а змей с удовольствием разминал шею и плечи; он уже успел нацепить по целой грозди браслетов на каждую руку и теперь по обыкновению своему звенел ими при каждом движении. 

– А, мой возлюбленный супруг! – лицо Его Высочества было, как и обычно, закрыто, но голос его полнился радостью. 

Киллиан приблизился к ним, нежно и незаметно для окружающих ущипнул змея чуть пониже локтя и дотронулся до пышных складок ткани на плече Седьмого.

– Как ты? Поел? Нужен доктор? – спрашивал тот.

– Со мной всё прекрасно, – искренне ответил Киллиан, широко ему улыбаясь. 

Они неспешно направились вглубь города; впереди виднелась небольшая самоходная сцена, более всего напоминавшая ту, что Киллиан видел во время Рунтрейсе, только гораздо менее нелепая и вычурная. 

– Кто-то собирается выступать? – тихо спросил он, маша кому-то из горожан в ответ на приветствия и поклоны.

– Сейчас посмотришь, – негромко пообещал Седьмой под звук открывающихся ворот.

Киллиан оглянулся, чтобы увидеть Первую в серебристом венке и на огромном вороном коне. Ехала она в их направлении, и все, кого она миновала, застывали в скорби. Когда она, кивнув, проехала мимо Киллиана, Седьмого и Юйшэ, они смогли увидеть тех, кто следовал за ней: шестеро крепких солдат на огромном щите несли тело Императора. На шее его зияла страшная рана, а искорёженный доспех из тёмного металла покрывала засохшая кровь. Ниже пояса он был накрыт чёрным знаменем с восьмиконечной звездой. Первая, остановившись неподалёку от сцены, спешилась и взошла на неё. Она заметно хромала, на виске её была ещё блестевшая влагой свежая ссадина, но спину она держала ровно и ни на что не опиралась. За траурной процессией тянулись люди: и солдаты, и простые горожане.

– Почтенные подданные Эдельландской Империи, – её голос разнёсся мощной волной по всей площади и прилегавшим к ней улицам, – наш славный Шестнадцатый Император пал, сражаясь за нас и нашу великую Империю. Да запомнят Звёзды его подвиг! 

Она замолчала; гудевшая до этого разговорами толпа затихла вместе с ней, точно отдавая дань памяти погибшему монарху. 

– В этот скорбный день Звёзды повенчали меня на трон. Посему я прошу мой народ принять мою клятву. Все мы знаем, что чудовищ Леерума бесчисленное множество; тех, кто был убит сегодня, вскоре заменят другие. Перед Звёздами, судом и людьми я клянусь укрепить наши святилища и защитить наши города так, как они никогда в нашей истории не были защищены. Эта же угроза может нагрянуть с Запада: там, в Эрийском Королевстве, наши храбрые воины сражаются не только за наших союзников, но и за нас самих. Сегодня я клянусь быстро и безжалостно покончить с этой угрозой. Каким бы трудным ни был бой, я не покину мой народ. Я буду сражаться плечом к плечу с вами так, как сражалась сегодня. Я клянусь защищать мой народ и блюсти закон, чтобы каждый мой подданный мог быть спокоен за свою жизнь и жизни своих близких. 

Киллиан слушал эту речь, и по телу его бежали мурашки. Он ощущал себя несколько глупо, оказавшись застигнутым врасплох этой стороной наследницы имперского престола; он уже привык видеть в ней добрую тётушку. 

– Да здравствует Её Величество Семнадцатая Императрица! – разорвал воцарившуюся тишину голос Седьмого.

– Да здравствует Её Величество Семнадцатая Императрица! – подхватила многоголосая толпа.