Кучи бадников лежат у ног Соника. Сотни, если уже не тысячи, роботов повержены, но столько же еще на подходе. Эггман явно постарался в этот раз над своей армией, такого количества бадников уже давно не было, если вообще подобное хоть однажды случалось. Соник даже не видит, откуда они идут: несмотря на светящее солнце и чистое небо, перед глазами — непонятно откуда возникшая пелена, которую дополняет дым от разрушенных роботов, из звуков только взрывы и скрежет механизмов; остается надеяться только на свое чутье и силуэты врагов, возникающие перед самым носом за секунду, как нанести удар. Время между волнами бадников становится все меньше, перевести дух — все более трудная задача. Будучи одним из самых выносливых существ в мире, если не самым, Соник может днями без отдыха бегать на полной скорости и бить железяки, но во время этой ожесточенной схватки силы с пугающей скоростью иссекают. Он все еще стоит на ногах и способен отбиваться, но долго протянуть не сможет. Сил остается только на побег с поля боя, как бы позорно это не звучало, иначе мир рискует потерять своего героя. Но Соник не видит ни путей побега, ни очередных бадников, надвигающихся на него. Не слышно и друзей, которые даже вряд ли находятся рядом, если вообще сражаются сейчас вместе с ним. Волнение, подступающая паника и усталость полностью отключают внимательность, делая Соника уязвимой целью. Очередной Баззбомбер появляется за спиной, выставив жало вперед, готовясь атаковать. Еще немного и это оказалось бы концом. Из всех звуков выбивается только неожиданный оклик ежа по имени. Он не понимает, откуда, что происходит за его спиной, и как и на чьих руках он оказывается. Голос продолжает что-то говорить, но ни одно его слово не могут разобрать. Соник лишь видит огромное черное пятно перед собой, и этого хватает, чтобы тревога ушла. Остальные чувства наконец возвращаются, и тело пробивает резкая боль, заставляя дернуться, на что его прижимают сильнее к себе. Мягкая шерсть приносит только больше спокойствия. Соник трется щекой о нее, прижимаясь еще сильнее. Еще пару мгновений назад он и подумать не мог, что так устал, а сейчас, оказавшись в безопасности, глаза сами собой смыкаются, даже тело ощущается очень легким, чем обычно. Сквозь полудрему он слышит, как его снова зовут, прося проснуться, но зачем, если у него почти нет сил и он уже в безопасности. И единственное, чему удается привести его в чувства — неожиданное “Артур!”.

— Артур! — Соник просыпается из-за трясущего его за плечо Ланселота. Сонный взгляд долго фокусируется на лице напротив. Рука тянется к глазам, но ее отдергивают. Соник непонимающе смотрит сначала на все еще стоящего рядом Ланселота, затем — на руку, которая вся обмазана чернилами, которые разлиты по всему столу. Снова уснул за столом из-за усталости. 

— Тебя все ищут, — с небольшой запинкой на неформальном обращении говорит Ланселот. Соник с недовольным мычанием поднимается из-за стола, спрашиваю, кто, зачем и где, но его останавливают. — Лучше умойся сперва, у тебя все лицо в чернилах, — Соник непонимающе смотрит на своего собеседника. Он оборачивается и видит стол, на котором засохли разлитые чернила. К большому счастью, они не тронули ничего из очередных бумаг. Пазл складывается в цельную картину самостоятельно. Соник спрашивает, все ли так плохо, и кивок в ответ заставляет тихо засмеяться из-за неловкой ситуации. 

— Возможно, ты все же был прав, я не совсем в порядке, — шепотом выдает Соник. Он чувствует беспокойный взгляд на себе и только сильнее улыбается. Повисает тишина. — Если это касается сборов, то я полностью отдаю вам с Персиваль можете полностью организовывать их без моего ведома. Вся необходимая информация у вас есть, если нужно что-то подписать, — Соник поворачивается обратно с хитрой улыбкой на лице, — подпись мою ты знаешь. 

Ланселот пытается возразить на столь наглое предложение, но его уверяют, что ничего в этом нет, если делать это осторожно. В целом такие махинации только будут способствовать ускорению и улучшению качества сборов, так что что-то в виде здравого смысла есть в словах Артура. Теперь остается сообщить это Персиваль, но не факт, что она примет такое решение. 

— У меня есть еще одна просьба для тебя, — Соник останавливает Ланселота, когда он собирается уходить уже. — Встретимся сегодня вечером? Где-то примерно в восемь часов. У входа в сад, — он говорит все с той же улыбкой, но в голосе читается едва заметное волнение. Ланселот в ответ лишь кивает.

***

— Слушай, у тебя никогда не ладилось с юмором, так что даже не начинай, — грозный взгляд Персиваль проезжается по Ланселоту после того, как он передает разрешение от короля. — Я даже спрашивать не буду, откуда ты умеешь его подпись рисовать, — после утверждения, что это нисколько не шутка, раздраженно вздыхает она. Через пару секунду она сходится на том, что это только к лучшему — не нужно все время бегать за разрешениями, так что немного жульничества здесь не повредит. 

— Так что нужно было подписать? — равнодушно говорит Ланселот, будто пару минут назад не выслушивал о том, насколько плох его юмор. Персиваль молча протягивает нужные документы. Какие-то расчеты, запросы на какое-то определенное количество таких-то материалов и прочее, прочее, прочее — неудивительно, что все это Артур решил сбросить с себя. 

Закончив с документами с помощью полностью “легального” метода, рыцари приступили к обсуждению и планированию последних деталей похода. Маршрут, необходимые ресурсы и количество солдат и многое другое уже рассчитаны, о чем говорит уставший взгляд Персиваль, но что-то все равно ее продолжает беспокоить с того вечера, когда Артур рассказал о предстоящем задании, но понять причину этого сложно. В чем-то кроется подвох, но такого быть не может: она — правая рука Артура, на нее полагался даже прошлый правитель Камелота, у нее огромный опыт в походах, в ее расчетах не может быть ошибки. Ланселот заверяет, что также не видит изъянов, но тревога не собирается уходить. Предчувствие, что случится трагедия, к которой при самом идеальном планировании нельзя быть готовым? Вполне возможно. 

— Меня не отпускает чувство, что что-то ужасное должно произойти. Будто это все зря, — пробежавшись в очередной раз по всем важным пунктам и получив еще одно одобрение, вымотанно говорит Персиваль. Ланселота от такого признания передергивает. Он не единственный, кто считает, что все задуманное Артуром ни к чему хорошему не приведет, только корни таких мыслей разнятся. Ланселот знает прекрасно, для чего все это нужно, Персиваль — беспокоится из-за неизвестной опасности, которая может встать на пути, или ее чутье подсказывает, что Артур все это затеял далеко не для безопасности страны. 

— Возможно, это из-за того, что ты мало спала, — в противовес своим мыслям выдает Ланселот. Персиваль можно было бы довериться и рассказать, но стоит ли сейчас раскрывать все. Рассказ может привести к чему угодно, начиная тем, что Персиваль спокойно будет повиноваться приказу короля и проблемы с его уходом будет решать по мере поступления, имея уже несколько планов в запасе, и заканчивая гигантским конфликтом с Артуром, исход которого предугадать будет проблематично. Остается только следить за ситуацией со стороны, потакая всему так, чтобы ни у кого не возникло вопросов.

— Сам давно наладил режим сна? — в шутку выдает Персиваль. Ланселот собирается продолжить кидаться стебными фразами, но разговор прерывается радостными возгласами с улицы. Через открытую форточку доносятся выкрики о чьем-то возвращении, только сильно прислушавшись к шуму можно понять, кто является виновником.

— Пойдешь встречать “сына”? — Персиваль мгновенно меняется в лице, улыбка сама появляется, а взгляд смягчается. Ланселот немного улыбается. Спустя столько времени Персиваль продолжает припоминать всем, как маленький Галахад называл Ланселота отцом, ведь он воспитывал и тренировал его после того, как одним днем подобрал с улицы сироту. Галахад долгое время принимал своего учителя за отца — ни у кого не находилось сил брошенному однажды ребенку рассказать правду, только ближе к совершеннолетию удалось раскрыть правду о его происхождении, к удивлению тех, кто участвовал в том разговоре, Галахад, которому только предстояло стать рыцарем, спокойно принял эту информацию. 

Оба рыцаря пробираются сквозь толпу, собравшуюся вокруг прибывшего небольшого отряда, глава которой уже спешился с такой же белоснежной лошади, как и он сам. Галахад пытается как можно вежливей отвертеться от большого внимания, но никто не слушает его, продолжая заваливать вопросами. Толпу удается разогнать только старшим товарищам, напомнившим всем, чем нужно сейчас заниматься. 

— Вы рано, — когда все расходятся, говорит Персиваль. 

— Скажем, мы решили долго не задерживаться у этого яйцеголового, — с беззаботной улыбкой начинает Галахад. — Все что нужно обсудили, обо всем договорились и все — с нас хватило. 

Ланселот и Персиваль переглядываются между собой и слегка улыбаются. Самоуверенный Галахад после очередного успешного задания, рассказывающий всем , как и что было — немного забавное зрелище; возможно, такое отношение у рыцарей Стола к нему из-за того, что он самый младший. 

Ланселот вкратце рассказывает о последних новостях и готовящимся походе ради важных артефактов, от которых зависит судьба Камелота. Чем больше приходится думать об этой версии, тем хуже чувствует себя рыцарь. После небольшого введения в дело Персиваль отправляет Галахада к Артуру, на чем все рыцари расходятся. До вечера остается совсем немного. 

***

Остаток дня пролетает незаметно. Только когда звенит колокол, говорящий своим звоном, что уже восемь часов вечера, Ланселот вспоминает об обещании встретиться вечером с Артуром. Его точно уже ждут. Он торопится как может, но сад находится весьма далеко. Ланселот добирается до места назначения, когда солнце уже полностью садится. Артур стоит у самого входа, его лицо ни капли не скрывает его раздражения. На сколько Ланселот опоздал? На час? Больше? Ему следовало лучше распределить время. 

— Я уже думал, ты не придешь, — подходя к рыцарю, с легкой ухмылкой говорит Соник. Он старается звучать как можно более легко, но недовольный взгляд и скрещенные руки выдают его. 

— Ваше… — неосознанно вырывается у Ланселота при попытке извиниться.

— Никаких “Вашего” и прочего, — перебивает Соника. Ланселот пытается вновь начать, но и снова его останавливают. — И никакого Артура. Я все прекрасно понимаю: имя вашего прошлого короля, вам так привычней, и Экскалибур и Владычица Озера так назвали меня, но меня зовут не так. И так как ты опоздал, даю тебе задание: ты должен обращаться ко мне по моему настоящему имени — Соник, — от раздражения не остается ни следа. Хоть все это Соник и говорит с улыбкой, тон все равно серьезен, хоть и с долей шутки. Ланселот с небольшим сомнением соглашается с правилами сегодняшней игры (хотя вряд ли он имеет право отказаться от них). 

Соник тянет за собой рыцаря вглубь сада. Королевский сад одно из самых живописных мест даже в ночное время: прошлый король заботился об этом месте, периодически устраивал проверки работы садовников или просто прогуливался по нему, Соник продолжает традицию ухода за садом; первое время он следил за этим только из-за сохранения этой традиции — не хотелось потерять столь прекрасное место, а сейчас он временами пропадает в самых отдаленных местах здесь, когда хочет отдохнуть от суеты новой жизни. 

Прогулка проходит в полной тишине. Ланселот идет за Соником, который ведет его по незнакомым местам сада. Ланселот готов поклясться, что прекрасно ориентируется даже в полной темноте на местности, особенно на знакомой, но он не узнает тропинки, по которым его ведут, несмотря на то, что сам бывал тут несчетное количество раз.

Они останавливаются возле большого дерева с низкой кроной, возле которого стоит небольшая старая беседка, за которой точно давно уже перестали заботиться. Соник садится под деревом, из-за низкой листвы его почти не видно. Он приглашает Ланселота сесть рядом. Рыцарь послушно садится, и еще пару минут они проводят в полной тишине. Соник смотрит куда-то ввысь, Ланселот поднимает голову вслед за ним и видит сквозь листву небольшие фрагменты ночного звездного неба. Лунный свет, пробивающийся сквозь зазоры между листьями, придает этому зрелищу больше красок, завораживая  сильнее. Звездное небо всегда приковывает взгляд Ланселота, он чувствует в нем нечто родное, но сейчас оно сильнее всего притягивает. В реальность его возвращает голова Соника, неожиданно оказавшаяся у него на плече. 

— Знаешь, я сюда часто прихожу, когда хочется сбежать от всего и всех и перевести дух наедине с собой, — полушепотом начинает Соник. — В этой части никто не ходит, о ней будто забыли. Здесь так спокойно, — Ланселот непонимающе смотрит на Соника, — я и решил тебя сюда привести, а то в последнее время ты сам не свой. Тебе точно тоже нужен отдых от всего этого.

— Спасибо за заботу, Ар… Соник, — Ланселот слышит тихий смешок на своей запинке, — но все в порядке.

В глазах Соника читается недоверие к словам рыцаря и видно искры азарта.

— Да ладно тебе, Ланс, всем нужен отдых, — в ответ все те же молчание и хмурый взгляд. — Знаешь, я точно также думал, что смогу справиться со всем, но сильно заблуждался, — Соник поднимает голову с плеча Ланселота и смотрит в его глаза. Веселый настрой сменяется серьезным тоном. В ответ лишь снова убеждения, что все в порядке. — Если дело не в этом, то расскажи, в чем тогда. Я же прекрасно вижу, что что-то тебя беспокоит.

Соник попадает в самую цель, видит насквозь. Он полностью прав, что дело в ином, но вряд ли понимает, в чем именно. Раскрыть ли все сейчас или пойти тем же методом лжи, который сам Артур выбрал? Зеленые глаза напротив умоляют поделиться тайными беспокойствами, но все их мольбы разбиваются о стену, которую выстраивает вокруг себя Ланселот.

— Такой же неразговорчивый, — шепотом, словно только для одного себя, выдает Соник, отворачиваясь. — Прости, что так резко решил полезть в душу, — с долей вины говорит он. Ланселот наблюдает за действиями Артура, который уже встает и собирается уходить. Он хватает его за руку в попытке остановить, но на это лишь получает кроткое «спокойной ночи». Ланселот остается в полной тишине наедине с собой, звездами и луной, светящей точно также, как и всегда. Он смотрит в след уходящему Артуру, не осмеливаясь его позвать. Он явно испортил весь вечер, начиная со своего опоздания. В голове роется куча мыслей в свою сторону из-за случившегося, но одна мысль кричит внутри громче всех: с кем его только сравнили?

***

Соник заваливается в свои покои. Он действительно думал, что кто-то столь похожий на него может так легко и просто раскрыться? Он явно идиот. Он надеется, что что-то может выйти? Надеется также, как и дома? Он ужасен в чтении всех этих невербальных знаков. Жесты, взгляды и прочее трактует максимально неверно, теперь он точно это уяснил. Зачем он вообще задумался о малейшем шансе, что все получится?

Соник валится на кровать с изнеможённым стоном. Воспоминания «прошлой жизни» сами возвращаются. Он будто снова чувствует чужой грубый толчок, отталкивающий его как можно дальше, раздраженный голос, приказывающий исчезнуть с глаз долой, а перед глазами снова два разъяренных пламени. Он попытался в этот раз все сделать иначе, чтобы не вызвать такой реакции, и стоит заметить, ему это удалось — такой же бурной реакции не было, но результат все тот же.

*

— Ваше Высочество, можно войти? — Соник вздрагивает из-за неожиданного стука в дверь. От осознания кому принадлежит этот голос, сердце пропускает пару ударов. Зачем он пришел, если его не звали? Он хочет обсудить вчерашнее или он тут по совершенно иному вопросу? Хотя чего бояться, скорее всего он предпочтет забыть об этом.

Ланселот заходит вместе с приглашением в кабинет. Соник старается скрыть все волнение за маской безразличия, но только одного взгляда на рыцаря достаточно, чтобы все старания начали рассыпаться на глазах.

— Я хотел бы… — первым осмеливается заговорить Ланселот, но его резко перебивают.

— Ты про вчерашнее, да? Я прекрасно понимаю, что поступил не очень, и хотел бы извиниться, — Соник говорит без единой паузы, даже когда Ланселот пытается вставить пару слов в его речь, но его не слышат. — Возможно, я надавил на тебя как-то. Мне правда не следовало стараться залезть в твою душу и спокойно принять твое «все в порядке», но я продолжал попытки докопаться до «правды».

— На деле это мне следует извиниться, — Соник ошарашенно уставляется на Ланселота. — Я опоздал и испортил вечер. Ты ничего ужасного не сделал, мне нужно было уже там все разъяснить… Соник, — с небольшой паузой заканчивает свою речь рыцарь. Соник не может поверить всему, что только услышал. Он видит его взгляд, в глубине которого скрывается сожаление о произошедшем, и не может скрыть своей радости. Подходя, он видит, как дергаются его уши, и от этого улыбка на лице становится только шире. Соник чувствует, как напрягается Ланселот, когда его обнимают. К удивлению, его не отталкивают, не пихают куда-то под бок, но и не отвечают взаимностью.

— Прошу прощения, я немного погорячился, — отходя от рыцаря, бубнит Соник, молясь про себя, чтобы это никак в негативном ключе не сказалось на их отношениях.

—Все хорошо, это было неожиданно, — Ланселот отводит взгляд куда-то в сторону. Его мало кто осмеливался за всю его жизнь обнимать, да и последним, кто осмеливался это сделать, был маленький Галахад, когда встречал «отца».

— Ваше Высочество, мы привели кузнеца, как Вы и просили, — в дверь снова стучатся, но в этот раз кто-то из обычных рыцарей. Соник быстро отвечает, приглашая в ответ. В дверях появляются Смити и рыцарь, который привел его. При виде Ланселота рыцарь слегка вздрагивает и сразу убегает, когда его просят покинуть помещение, а кузнец напрягается.

— Ты звал меня? — когда дверь закрывается, начинает Смити.

— Я хотел бы пригласить тебя работать при дворе. Как тебе предложение? — Ланселот не меньше Смити удивляется такому предложению. Он был готов поклясться, что Соник еще долго будет размышлять, стоит или же нет это делать, но, оказывается, он быстро решился. — Если ты боишься, что мы заставим тебя сразу же собраться в предстоящий поход, то можешь не переживать об этом.

— На твоем месте я бы взял его и оставил кого-нибудь другого в городе, — оппонирует ему Ланселот, за что получает благодарный взгляд от Смити.

— Я готов прям сейчас отправиться с вами! — Смити чуть-чуть поднимается над полом из-за двух крутящихся от радости хвостов. Соник на это лишь дает свое согласие, попутно приветствуя нового придворного кузнеца. Он просит подозвать рыцаря, приведшего Смити, чтобы он провел его к казармам и показал с другими кузнецами, чтобы они ознакомили его с правилами работы здесь. Ланселот от себя лишь добавляет, что Смити не нуждается ни в каком обучении и уже является полноценным кузнецом.

— Ты все же его пригласил, — когда дверь закрывается, говорит Ланселот.

— Я думал, ты меня полностью в этом поддерживаешь, — скрестив руки, отвечает Соник.

— Да, я просто не ожидал, что ты так быстро пригласишь его.

— У нас была проблема с нехваткой кузнецов, и я ее решил, — самодовольно выдает Соник и получает за такое быстрое решение похвалу от того, от кого ее никому никогда не дождаться.

— Но с кое чем мне все еще не удалось разобраться, — Ланселот в немом вопросе вскидывает бровь. — Нам так и не довелось провести вместе вечер! — рыцарь тихо смеется на это заявление, и Соник готов поклясться, что эта незаметная улыбка — одно из самых красивых зрелищ в двух мирах.

Время и место встречи остаются теми же, что и день назад, только в этот раз добавляется условие не опаздывать, установленное специально, чтобы задеть опоздавшего в прошлый раз, но он на это лишь приподнимает уголки губ в подобие на улыбку, обещая в этот раз прийти вовремя.

Улыбка с лица Соника не слезает и тогда, когда ее причина удаляется за дверью. Он чувствует себя максимально глупым ежонком, как и прошлый раз, когда приглашал его на встречу, но в отличие от тогда сейчас нет гадкого чувства страха и сомнения, съедающее изнутри. Внутренне чутье лишь обещает, что теперь все будет налаживаться.