Всё как-то быстро встаёт на свои места.
Сынмин недоверчиво косится на парня своей мечты, а омега внутри просто пищит и тает от такого предложения. Эта ситуация из разряда «и хочется, и колется». Было бы просто замечательно ощущать себя нормальным омегой, который смог привлечь альфу, в которого давно влюблен и почувствовать себя, как в романтичной сказке или, банально, диснеевском фильме, чтобы все было просто до ужаса и восхитительно до дрожи в коленках при первом поцелуе.
Но сказок не бывает.
Сам Ким прекрасно осознает, что что-то тут не чисто. Хенджин — а именно так звали сидящего перед ним альфу, не замечал его. То есть вообще никогда. Даже когда им как-то раз проект совместный дали на дополнительной дисциплине. И кстати, так, для справки, Сынмин тогда давал ему свой номер, просто он Хвану не нужен был от слова совсем. Тот проект Сынмин защитил один, да и сделал собственно тоже, но оценку поставили обоим, потому что Хенджин звезда этого университета, ему престиж терять нельзя, даже если он пары не посещает. Преподаватели закрывают глаза абсолютно на все, ведь родители Хенджина щедро спонсируют университет, за что просят всего ничего — хороших оценок сына. Однако есть отдельный подвид педагогов, которым все равно на все спонсорские подачки, потому что их они просто напросто не касаются да и мозги студентам поесть они любят больше, чем деньги, поэтому местами Хенджину приходится побегать и поработать, а еще и пары посещать иногда.
Киму кажется это все абсурдным. Этакий эпатажный красавец, которого можно даже грубо, но верно, назвать «породистым» сидит и глазками так томно-умолительно смотрит, просит, чтобы омега согласился на его предложение.
До смешного доходит. Сынмин еле сдерживает смех, что так и рвётся наружу, прикрываясь улыбкой. Мозг парня судорожно соображает, что же нужно Хвану и одна идея казалась забавнее другой. У Хенджина, по мнению Кима, есть несколько мотивов. Во-первых, Сынмин прилежный и ответственный студент, который посещает все занятия даже с температурой под сорок градусов и все равно ведёт все конспекты. А ещё есть парочка преподов, что поблажек супер-модельке всея университета не дают, а вот Ким у них на хорошем счету. Как это поможет Хенджину не ясно, конечно, но кто этих альф вообще понимает.
Во-вторых, существует такой вариант, как прикрытие. То есть Хенджин мог устать от омег, что висят на его шее пачками ежедневно и хочет прикрыться Сынмином, как безопасным щитом. Мол, смотрите, я выбрал себе незаметного мыша в партнеры, чтобы вы поглазели на него, можете даже поиздеваться, мне это не важно, ведь я просто хочу, чтобы вы от меня отвалили, но он все равно мой, а вы кусайте локти. Можете, кстати, еще и его покусать, может полегче станет.
Эта мысль кажется супер странной, потому что, ну, Хван мог бы выбрать себе какого-нибудь популярного и симпатичного омегу, чтобы уже наверняка к нему никто не приставал. Хотя у такого омеги явно будут завышенные запросы и стандарты, это Сынмин у нас фанат светлых чувств, которому хоть ромашку подари, он растечется по асфальту. Да и популярный омега тоже не упустит своего шанса урвать лакомый кусок от большого пирога под названием перспективное будущее. Только Сынмин, видимо, считается самым большим идиотом в этом мире, раз подошли именно к нему.
И есть третий вариант. Самый точный и верный. Который не нравится Сынмину больше всех, потому что его тяжелее осознать и перенести.
Сынмин отвечает однозначным отказом, ссылаясь на отсутствие времени на всякие глупости, вроде отношений и, оплачивая счет, покидает кафе. На улице вечереет и становится как-то зябко. Хотя причина может быть даже не в этом, а в том, что омега внутри Кима жалобно поскуливает и скребется, как выброшенный зимой на улицу щенок. Но Сынмин ничего не может с этим сделать. Он не хочет, чтобы кто-то плевал ему в душу. Особенно Хенджин.
Дни, казалось, должны были пролетать незаметно, но один небольшой нюанс мешал размеренной жизни Сынмина. С того самого дня Хенджин делал все, чтобы так или иначе оказаться рядом с Кимом.
Это раздражало.
Он был абсолютно везде: на каждом перерыве, совместной паре, пытался проводить после универа, встретить перед занятиями и, казалось, делал все, чтобы их все видели. Как-то раз Хван принёс огромный букет калл. Сынмин, откровенно, растаял. Цветов ему, кроме отца, никто и никогда не дарил. Тем более каллы — это его любимые цветы, особенно, если учесть, что Хенджин принёс красные. Как альфа об этом узнал, Сынмин даже представить себе не мог, ведь он никогда и никому этого не говорил.
С того самого момента оборона омеги дала трещину. Он позволял провожать себя до дома, но только если у них совпадало время окончания занятий, а иногда даже разрешал встретить себя перед институтом, чтобы они вместе прогулялись окольными путями и поговорили чуть больше, чем положено.
Чего-то более конкретного Сынмин опасался. Он не верил Хенджину, хотя хотелось очень сильно. Прямо невероятно. Ему льстило внимание самого популярного альфы (если уж быть честным самим с собой), кто бы что не говорил за глаза или перешептываясь за спиной. Опьяняющий природный запах коньяка с нотками шоколада слегка дурил голову, но держаться было возможно. Однако, когда Хенджин взял Кима за руку так нежно и ласково, назвав его тихим и томным голосом «Сынминни» — тут уже было сложно держаться. Невозможно.
Сынмин растаял. Бесповоротно и безоговорочно. Он отпустил себя и уверял в том, что если и совершает ошибку, то пусть она будет самой правильной в его жизни. Можно же позволить себе такую слабость, правда? Побыть, хоть Сынмин и не был уверен, что действительно взаимно, немного вместе и слабым, за чужим крепким плечом и слегка, совсем чуть-чуть, влюбленным. Чтобы дать выход чувствам и эмоциям. Чтобы было с кем поговорить, посмеяться и просто быть вместе. Не одиноким и вечно зарытым в учебники, а с человеком, который греет своим теплом и лаской.
— Сынминни, — Хенджин тянет его на себя, крепко обнимает и целует в макушку, — чем хочешь сегодня заняться?
Находиться в крепких руках альфы — чертовски приятно. Ким влюблен и совершенно не знает, как показать Хенджину то чувство счастья, которое альфа ему дарит и омега просто надеется, что по нему все видно.
— Хён, — Киму нравилось так называть своего парня, а именно им Хенджин и являлся, — сегодня сто дней наших отношений и я хотел бы что-нибудь съесть, и посмотреть какую-нибудь комедию, если ты не против. Не хочу никуда идти.
Хенджин всегда не против. Он исполнял все прихоти Кима и за все эти три с небольшим месяца они ни разу не ругались. Хван идеальный и иногда это выбивало из колеи, и Сынмин не знал, чем он это заслужил. Если омеге чего-то хотелось, Хенджин исполнял это в ближайшие сроки. Вот и сейчас Хван сказал, что они со спокойной душой могут отправиться к нему, и он приготовит что-нибудь вкусненькое для своего любимого парня, а ещё, что они будут смотреть фильмы сколько душе угодно, потому что завтра выходной.
В квартире Хенджина пахнет миндалём. Ему нравится этот запах и именно поэтому альфа часто зажигает аромапалочки или свечи с этим запахом. Ему хочется его ощущать постоянно, этот аромат кажется родным и самым приятным из тех, которые только могут быть.
Сынмин думает, что должен пахнуть миндалём, но он не пахнет ничем, словно бета, и что такой, как Хенджин, делает рядом с ним, не понимает. Или просто боится признать.
Сам Хенджин рядом с ним чувствует себя совершенно непринужденно, кормит омегу блинами, которые сам испек, и поглаживает худые колени Кима, что покоятся на его ногах. Это похоже на счастье. В этот момент Сынмин получил все, о чем мог только мечтать. Всё было словно в самой лучшей сказке, которая грела душу омеги и заставляла тех самых бабочек в животе, о которых Ким только читал, встрепенуться и оживиться, давая возможность почувствовать ту самую неизвестную и неизведанную взаимную любовь.
Пальцы Хенджина гладят колено и поднимаются чуть выше по бедру, от чего Сынмин издаёт писк, тут же зажимая рот ладонью в ужасе. Если омега и мог опозориться, то сейчас именно это и сделал. От этого звука стало очень неловко. Но его тоже можно понять. До этого Хенджин никогда не прикасался к нему так. То есть, он обнимал Кима, целовал аккуратно и нежно, но никогда не позволял себе больше.
— О-о-о, — протянул Хенджин, — Минмин, ты такой милый, я сейчас умру-у-у.
Альфа потянулся к Киму и крепко сжал его в объятиях. Чтож, если альфа Сынмина считал, что это мило, то можно даже не так уж и сильно краснеть и стыдиться своего поведения, наверное. Они оба улыбались, и Сынмину невероятно захотелось коснуться чужих пухлых губ своими, что он и сделал. Это был какой-то нелепый детский чмок, но Хван тут же перестал заливисто смеяться, становясь серьёзным. В его глазах был огонёк, который Сынмин ещё не видел, а ещё они настойчиво изучали лица друг друга, словно виделись впервые.
Кто потянулся первым, они и не поняли, но через мгновение их губы слились в поцелуе, который сам Сынмин назвать целомудренным и скромным совсем не мог. Этот поцелуй отличался от их обычных, он был развязным, Хенджин позволял себе в свое удовольствие вылизывать рот омеги, лаская язык и посасывая его. Ким бессовестно стонет в поцелуй, потому что приятно и сдержаться тяжело максимально, а ещё жарко и дыхание спирает. Руки Хенджина оказываются непозволительно близки к самому сокровенному, что есть у Кима — заднице, и сжимают её ненавязчиво и аккуратно, однако Сынмин пугается немного, что ощущает и альфа, отстраняясь.
— Прости, — шепчет он и целует Кима в нос, — я не буду спешить. Прости. Я принесу ещё чаю или ты хочешь сок? Может колу? Я сейчас.
Альфа встаёт с места и скрывается за дверью на кухню. Омега красный, словно рак, сидит и по щекам себя хлопает. Он прекрасно понимает, что раззадорил Хенджина, что сам позволил ему больше обычного, что так бессовестно слил своим страхом. Но Сынмин ничего не может с этим сделать. Слишком сложно довериться до конца.
Телефон Хенджина внезапно издает звук приходящего сообщения, а экран автоматически освещается. Омега берет его в руки и уже хочет было отнести Хвану, однако взгляд непроизвольно цепляется за имя отправителя и высветившийся текст.
Именно в этот момент Ким вспомнил кое-что важное. В этом мире чудеса не случаются. Ничего не происходит, как по взмаху волшебной палочки. Жизнь жестче, чем хочет казаться. Сынмин надел розовые очки и бесстыдно забыл о том, что чудес и этих по-детски наивных сказок не бывает. Забыл, что за все в этом мире нужно платить. Счастье — мнимое и мимолетное чувство, которое имеет свойство проходить. И вот оно прошло.