Прогулка по утреннему Сеулу, конечно, входила в планы Сынмина, но он предполагал, что хотя бы будет четко видеть свой путь, а не пытаться рассмотреть дорогу сквозь слезы, которые, кажется, не хотят переставать идти. Дышать трудно из-за подступающей истерики, которая хочет вырваться наружу и овладеть разумом и телом. Сынмин, наверное, держится на честном слове. Хотя и оно вот-вот рассыплется под натиском реальности, что никак не хочет ослаблять свое давление. Вообще, сам по себе он очень сильный и самодостаточный омега, которому никто не нужен. А еще в его голове всегда происходили расчеты с упором на принятие «холодного» единожды верного решения. Сынмин его принял и считает себя полностью правым.
Только вот совершенно непонятно, почему так больно? Что-то там, внутри грудной клетки, сжимает в тиски, скручивает и выворачивает, пытаясь вырвать не то сердце, что кровью обливается, не то душу, которая в отличии от большинства людей у Сынмина имелась. Омега просто не понимает.
Сынмин, конечно, не понимает многого, потому что невозможно осознать всё, что происходит в таком огромном мире за всю свою жизнь. Но вот один конкретный вопрос волнует его на протяжении нескольких лет больше других и все ещё остаётся без ответа.
Почему люди такие подлые?
И дело не в той подлости, которая обоснована, хотя это уже больше похоже на месть или что-то в этом роде. Скажем так, обоснованная подлость, которой уподобляться не хотелось.
Дело в том, что Сынмин не понимает, где и что он сделал не так, чтобы всё это заслужить. Он никогда никому не мешал. Просто жил свою ничем непримечательную, кроме учёбы, жизнь, никого не трогая, как все решал свои проблемы сам и не грузил ими никого, кроме родителей — потому что они знают и поймут. Ким всем помогал, кто обращался к нему за помощью, хоть такие просьбы были и редки. Может быть, это какая-то карма за то, что в возрасте пяти лет вероломный омега ворвался вихрем в песочницу и приземлился своей пятой точкой на песочный замок альфы чуть постарше? А может, в прошлой жизни он был каким-нибудь маньяком?
Что могло послужить той отправной точкой, из-за которой Сынмин чувствует себя сейчас так?
Он ведь знал всё. Предполагал. Просчитывал. Всё знал и чувствовал каждой клеточкой своего разума. И всё равно… Всё равно безумно больно.
До дома Сынмин доходит только потому, что ноги путь знают и несли практически сами, по инерции. Код от двери ещё набираться не хочет, как на зло. Омега пальцами не попадает по кнопкам и дышит тяжело. Накатывает раздражение и большое, просто космических размеров, желание вырвать этот несчастный замок с корнем. Ни сил, ни возможности для этого нет, поэтому Ким глубоко вдыхает и медленно выдыхает, считая до десяти. После такой нехитрой процедуры дрожь немного сходит, омега стирает слезы с глаз, носом шмыгает, но по кнопкам уже попадает, после чего слышит спасительный звук открывшегося замка.
Мой дом — моя крепость. В этом Сынмин не сомневается. Только находясь внутри своей квартиры, он чувствует себя спокойнее. Не то чтобы все негативные, болючие и непонятные эмоции сошли на нет, но уже лучше. Совсем немного.
Сил в ослабшем организме не находится даже для того, чтобы съесть бутерброд, да и кусок в горло сейчас не залезет. Однако принять душ нужно.
Ким чувствует себя грязным, стоя полностью обнаженным в душевой кабине. Горячие струи стекают по коже, совершенно не придавая ощущение чистоты. Смотреть в зеркало даже боязно как-то: волосы влажные, лежат непонятно как, шея разукрашена в несколько оттенков алого причудливыми пятнами, по линиям, между которыми, в другой сложившейся ситуации, Сынмин с радостью бы провел и посмотрел на получившийся узор. Всё тело ломит, но это не ощущается так сильно, как ноющая душа. Возможно, он бы чувствовал себя прекрасно после первой ночи с любимым человеком при других обстоятельствах. Дело лишь в том, что его судьба сложилась иначе, и хочется не радостно улыбаться и чувствовать себя на седьмом небе от счастья, а лишь уродливо рыдать в подушку и как можно скорее отмыться от всего, что произошло.
Сынмин радуется, что построил план дальнейших действий идеально — без сучка и задоринки. Осталось лишь получить диплом и всё будет прекрасно. Вручение через неделю и Сынмин вполне может себе позволить забрать его когда-нибудь потом, получив сканы, что имеют юридическую силу. Всё продумано.
Уже завтра Сынмина не будет в городе, он уедет к родственникам в Пусан на некоторое время. А что будет потом — будет потом и волнует его мало. Омега успел приметить место работы и попросил отца перевезти его вещи в новую квартиру, пока самого Сынмина в течении дня не будет дома, под предлогом того, что взрослую жизнь надо начинать с нового жилья. Это же буквально залог успеха!
После всего происходящего в жизни омеги, Сынмин может назвать себя пиздец каким успешным. Только с ним могли обойтись так — душа растоптана, сердце разбито, моральное состояние вымерло, кажется, вместе с динозаврами. От себя могло бы быть противно, но нет, противно от Хенджина.
«когда ты уже этого бету распечатаешь? спор не вечный. или ты уже сдаёшься?»
«через пару недель он мне сам отдастся»
«ну-ну, обосрешься ты, как пить дать бета тебя нагнет))))»
Сынмин не стал дочитывать переписку Хвана с другом. Этого было более чем достаточно для того, чтобы развалить призрачное счастье и спокойствие. Это, бесспорно плохо, лезть в чужой телефон, хоть и собственного парня, но сообщение с текстом:
«ну что? ты его уже трахнул?»
Не могло оставить Сынмина равнодушным и, как оказалось, не зря. Конечно, закрадывалась мысль о том, что они обсуждали другого какого-то бету и речь вообще не о Сынмине. Но Хенджин вряд ли хоть когда-то интересовался половой принадлежностью Кима досконально. Ну не пахнет — значит бета. Скорее всего так оно и было. И даже если бы существовал ещё какой-то призрачный бета, о котором шла речь, было все равно больно и противно. Отношений на стороне Сынмин точно не приветствовал. Тем более от Хвана.
Омега даже не знает, как выдержал все это время после того, как узнал, что именно от него нужно Хенджину на самом деле. Лицемерить он не любил и самой первой мыслью было — закатить Хенджину огромный скандал, начать истерить, побить посуду или вообще выкинуть альфу в окно на эмоциях. Было бы очень красиво, но уголовно наказуемо, и вряд ли Сынмин смог бы поднять Хвана, увы. Дальше в действие вступило равнодушие. А после и холодный расчёт.
Если Сынмин не может быть со своим возлюбленным, истинным альфой, то так тому и быть. Омега просто перешагнет через всё, что судьба кинет ему под ноги и пойдёт с гордо поднятой головой. Он уверен в своих силах. Он сможет.
Сейчас главное оборвать все связи с Хваном и желательно забыть о том, что этот человек существовал в его жизни хоть когда-то. Сынмин — омега без запаха, а ещё теперь и омега без истинного альфы. Одиночка. Зато у него есть любящая семья, пытливый ум и деньги, правда пока только родительские, но скоро он и сам встанет на ноги. В этом сомневаться не приходится. А Сеул город большой и затеряться в нем не проблема. Лишь бы было желание, а его у омеги предостаточно и даже больше.
У Сынмина остаётся один вопрос, который интересует его даже больше, чем то, насколько сильно Хенджину было похуй на него. Что он выиграл, забрав девственность Сынмина на спор? Возможно, знай он это, получил бы ответ и на предыдущий вопрос.
***
Хенджина, наверное, оса в жопу ужалила — не иначе. Потому что он хоть и был тем ещё похитителем омежьих сердец и любителем ими пользоваться, отбитым точно не был. Ну, во всяком случае за собой такого он не замечал.
До того момента, как зарекнулся о том, что может соблазнить любого омегу.
Хенджин красивый. Он настолько красив, что на страницах журнала, для которых он снимается, не выглядит так привлекательно, как в жизни. Это очевидный и всем известный факт. А ещё харизмы и очарования в нем столько, что наверное хватит, ну, по меньшей мере на половину института.
— А на бету-ботаника хватит? — спрашивает Чанбин, кивая в сторону Сынмина, который просто шёл по коридору.
— Даже на альфу при большом желании, — Хенджин хмыкает и поворачивается в сторону, куда направлен взгляд Чанбина, не замечая там ничего и никого интересного. Обычная серая масса людей.
В ответ на это Чанбин хмыкает. Они с Хенджином дружат с первого курса и уж кто, а Со знает, что из себя представляет его друг. Поэтому сомнений в его словах не возникает, но глянуть на то, как Хван будет охмурять этого мальчишку очень забавно даже в теории, поэтому они решают перевести это всё на практику.
— Пары месяцев будет достаточно?
— Ну, сначала мне нужно разведать обстановку, а о сроках договоримся позже, — Хенджин подмигивает, а Чанбина передергивает от этого. Противно до жуткого. Только заключая такой спор, от себя, к сожалению, не противно ни одному ни другому.
Хенджину стало немного дурно, когда он все-таки рассмотрел свою потенциальную цель. Ну самый обычный же. Ничего-то в этом парне нет особенного: среднестатистический заучка, вечно как не от мира сего, постоянно в своих мыслях и тетрадях, если сидит в телефоне, то Хенджин готов поклясться, что он читает научные статьи. По внешности тоже ничего особенного. Самый обычный.
— Ну хоть не урод, — проносится в его мыслях, — а то было бы сложнее.
Подкатывать к нему было тоже скучно. При первой встрече, конечно, было видно, что бета обалдел, даже дар речи потерял, но ответил отказом. Это ударило по хенджинову самолюбию. Как это: какой-то там дворовой пёс может отказывать ему, самому Хван Хенджину, которого хочет половина Сеула, а другая половина просто его ещё не видела, чтобы хотеть?
После этой ситуации спор обрёл новые обороты. Хенджин решил, что уже из принципа должен получить этого парня и выиграть у Чанбина. Просто обязан.
Не сказать, что крутиться постоянно около Сынмина было приятно. Это раздражало и требовало от Хенджина всего его свободного времени, которого итак было в недостатке. Пришлось забить на гулянки в девяноста процентах случаев, после фотосессий нестись в универ, чтобы снова увидеть недовольное лицо беты. В один из таких моментов Хенджину подвернулась цветочная лавка, и он не раздумывая, схватил первый попавшийся букет цветов, чтобы подарить его Сынмину. Омеги любят цветы, может и бете тоже понравится, кто его знает. И понравились.
Ему. Нужно. Было. Лишь. Подарить. Цветы.
Всё оказалось так просто. А после того, как Хенджин назвал его «Сынминни» дело вообще в гору пошло. Тогда, включив всё свое обаяние, Хвану пришлось действовать более романтично. Он замечал, как Сынмин тает с каждым днём всё больше и больше, и тогда уже договорился с Чанбином о сроках «сдачи проекта».
В отношениях Сынмин тоже был обычным. От тех омег, что были у Хенджина до Кима, его отличало лишь отсутствие скандалов, секса и тишина. Тишина, кстати, с ним была уютной. Это радовало. Хвану иногда даже не нужно было с ним о чем-то говорить или что-то делать, они могли заниматься рядом друг с другом каждый своим делом и им было вполне комфортно. За это можно было отвесить низкий поклон. Ну еще и за то, что мозг Хенджина оставался целым, не вытраханным и даже не помятым. В эти моменты обычный Сынмин казался идеалом всей жизни.
Улыбка, кстати, у Кима была обалденная. Это Хенджин в нем выделил спустя два месяца отношений. Не то чтобы у него глаза на жопе были, нет, просто посмотреть он додумался только в тот момент, когда Сынмин смотрел на маленького щеночка, что встретился им на пути, когда они гуляли. Невольно Хенджин подумал, что бета и сам похож на щеночка. Это было мило.
Дальше стало как-то проще. Включился принцип «стерпится — слюбится». Работал он прекрасно, и Хенджин больше чем уверен, что когда все закончится, пройдёт он тоже прекрасно. Столько омег вокруг него крутится, а ему с бетой сидеть приходится, который ещё и не даёт. Такая досада.
Сынмин был обычным. Хенджин не любит всё обычное. Ему всегда хотелось чего-то уникального. Однако уникального в этом мире было совсем не так уж и много, приходилось жить с тем, что имеется.
Сынмин обычный и в какой-то момент это стало необычным. Хенджин сам не заметил, когда это произошло. Его стандартность отдавала новыми красками и ломала стереотипы. Внутри Хенджина шли буквально войны, и он весь состоял из противоречий. Когда всё это закончится — было тоже не ясно.
В какой момент он привык к Киму так, что уже и находиться с ним рядом казалось чем-то сродни отдыха после тяжёлой рабочей недели? Говорить, что любит, стало проще и даже как-то приятнее. Целовать нравилось сильно, даже через чур.
То, что Сынмин готов отдаться ему с самого порога, было довольно неожиданно. Прошло достаточно много времени с момента начала их отношений и наконец-то Хенджин будет вознагражден. Какого это — спать с бетой, он, конечно, не знал, поэтому взял побольше смазки и приготовился изучать новые горизонты. Они, кстати, ничем особо от омежьих не отличались. Разве что природной смазки не было, но это не так сложно исправить, использовав лубрикант.
На самом деле, абсолютно обнажённый Сынмин был более, чем красивым. Хенджин даже удивился тому, что Ким прячет все это за одеждой. Фигура у парня складная, в меру подтянутая, слегка худоват на вкус альфы, но в этом тоже есть свой шарм, ноги длинные и этот просящий то ли стон, то ли скулеж, такой приятный, что самому скулить охота. Вообще Хван переживал, что в момент «Х» у него тупо не встанет. Это было бы самое тупое поражение в его жизни и практически единственное. Но судьба помиловала и Ким был достаточно сексуален и напорист, чтобы проблем не возникло.
Для беты Сынмин был слишком чувствителен, хотя не то чтобы Хенджину было с чем сравнить, однако он слышал, что бет возбудить, и в принципе переспать с ними труднее. В этом случае никаких проблем не было. То ли Хвану напиздели, то ли не все случаи одинаковы — не ясно, но роли особо не играет. Ещё от Кима пахло миндалём, и Хенджин тихо млел и урчать хотел от своего любимого аромата, что исходил от партнёра. Наверное, Сынмин был умнее и, увидев все обилие миндальных запахов и прочих составляющих этого ореха, решил купить такие духи или еще что-то подобное для тела. До этого, кстати, он так не пах. Приятно, что подготовился, постарался для Хенджина.
Трахать Сынмина ему более чем понравилось. В отличии от всех хенджиновых предыдущих пассий, он был невероятно тугим, отзывчивым и настоящим. Не изображал из себя не то бога минета, не то гуру секса или ещё кого, кем не являлся. Сынмин просто искренне брал всё, что ему даёт Хенджин и отдавал себя без остатка. От этого становилось как-то не по себе, потому что Хенджин не заслуживает такой искренности и отдачи. И забирать первый раз Сынмина, практически «по-приколу» — тоже не заслуживает.
Хенджин вообще ничего не заслуживает. А ещё думает о том, что поступает как последний ублюдок. Сынмин же верит ему, смотрит так доверчиво всё время, влюбленными глазами и прилагает массу усилий, чтобы Хенджину было с ним комфортно. Но альфа лишь хороший актёр, которому за всё это должны дать Оскар, а вообще-то, штук пять минимум, потому что так ещё ни один актёр этой премии не играл.
В глубине души Хван осознает, что чувства к Сынмину у него есть, но они ему, вообще-то, и не нужны совсем. Он ещё молод и популярность только набирает. Отношениями себя ограничивать ну совсем не хочет, потому что нагуляться ещё нужно, да и с бетой семьи особо не построить, и репутацию это может подпортить, если уж объективно. Но только «тс» — его Сынминни этого уж точно знать не нужно.
Когда Хенджин вытрахивает из Кима, казалось, даже душу, он утробно урчит и укладывает обессиленного Сынмина себе на грудь. Было нереально, просто невероятно. Весь Сынмин такой необычный, просто до Хенджина доходит с опозданием. Его приятно обнимать. Ким совсем тёплый и нежный в объятиях альфы и защитить его хочется.
В этот момент альфа думает о том, что, может быть, все-таки стоит попробовать? Что-то есть в Сынмине такое, что Хенджина к нему тянет магнитом. Просто почему-то понимается это только сейчас. Душа и сердце, в отличии от мозга, кричат, что Кима ни в коем случае нельзя упускать. Это его — хенджиново. И, наверное, впервые в жизни, Хван решает, что ему нужно послушать не голову, а сердце.
Хенджин обещает себе, что утром расскажет всё своему Сынминни и будет просить за всё прощения, буквально вымаливать и думать, что делать дальше. Сынмин ведь совсем не заслужил такого отношения, тем более от двух альф, у которых детство в заднице ещё прыгает и выводиться не хочет. Хенджин не хочет его терять. Но понимает это слишком поздно.
На утро вся квартира пропахла запахом свежего миндаля. Хенджин отличает его, потому что искусственный пахнет немного не так — более химозно. Довольный и счастливый альфа идёт на поиски Кима, чтобы побыть ещё немножечко в этой эйфории, что бета принёс ему своим присутствием в его жизни, а после готов дать голову на отсечение из-за своей недалекости.
Вот только Сынмина уже и след простыл. Хвану остаётся лишь одинокая записка, которая разрывает его на части всего тремя словами, и тупая ноющая боль в области сердца, словно его кто-то вырвал.
Такая плата за ошибки.