Истинность — лучшее, что может произойти в жизни альфы и омеги. Если вы истинные, то вы предназначены друг другу самой судьбой и непременно будете счастливы. Вот во что всю жизнь верил Чонин.
Омега с детства был очень впечатлительной и романтичной натурой. Ему нравились мультики, в которых предназначенные проходили через множество препятствий. Сильный, обаятельный и невероятно красивый альфа защищал своего робкого и милого омегу и боролся со злом, которое обязательно побеждала любовь и все были счастливы. Маленькому Чонину хотелось именно так. Чтобы он и его альфа были влюблены в друг друга до беспамятства и не замечали целого мира, потому что их миром будут они сами и такая хрупкая, невероятно дорогая и бесценная любовь. И даже если будут трудности, они обязательно их преодолеют и победят всё зло, что стоит у них на пути к невероятному счастью.
Кто же знал, что этим злом будет сам альфа.
Поступив в университет, Чонин чувствовал, что его скромная жизнь простого отличника должна измениться. И дело даже не в том, что он станет как-то взрослее, умнее или же привлекательнее. Умом парень был не обделен, оценки ниже «отлично» получал примерно никогда и, может быть, до звания гения он не дотягивал, но и того, что он имел было достаточно. Взрослости вполне хватало, чтобы переехать из Пусана в Сеул на п.м.ж., подрабатывать в свободное от учёбы время репетиторством, чтобы сильно родителей не напрягать, и жить уже практически самостоятельно, не считая оплаты квартиры, естественно. Отец мог и хотел оплачивать чонинову жизнь до окончания учёбы, однако сам омега решил, что ему нужно взрослеть постепенно, чтобы потом не сразу кинуться в омут жизни с головой, а по чуть-чуть, начиная от малого к большему, поэтому взялся оплачивать свои потребности и небольшие прихоти сам. Родители были рады, всё равно время от времени подкидывая сыну денег, которые тот не тратил — они просто оставались на карте на «чёрный день». Мало ли какие ситуации в жизни будут, хотя и тут у него был выход — стипендия, большую часть которой он не тратил и откладывал. С внешностью же дела обстояли не так радужно, как хотелось бы. Чонин считал себя не очень-то привлекательным в свой подростковый период, который омрачали брекеты, слегка неестественная худоба и очки. Радовало, что хотя бы прыщей не было. Но к совершеннолетию всё стало куда лучше: фигура приобрела плавные, стройные очертания, благодаря занятиям спортом подтянулась и приблизилась к его пониманию красоты, с брекетами распрощались примерно в том же временном промежутке, очки сменили контактные линзы. Небольшой уход за кожей делал лицо сияющим, скрывая весь недосып, без которого у омеги не обходилось ни дня. Что поделать, если почитать романы и окунуться в чью-то любовь, если своей на горизонте не виднелось, после занятий, хотелось намного сильнее, чем спать. В целом всё было неплохо и даже лучше.
От Чонина исходила энергия позитива, доброты и поддержки, которую он хотел и мог оказать. Скорее всего из-за этого его и выбрали старостой группы, чему он был рад. Знакомство с новыми людьми в стенах университета делало его радостным, ведь любопытства ему тоже не занимать. И всё бы ничего, жизнь налаживается, учёбу не приходится тянуть, потому что он занимается делом, которое ему действительно нравится. Ему приносило удовольствие учиться по профессии, которую он выбрал сам. Пока их куратор не загремел в больницу с последующим увольнением по состоянию здоровья.
Тогда это всё и началось. Появился он. Их новым куратором стал Кристофер Бан, что покорил сердце омеги с одного взгляда, чего уж говорить про вздох. Чонин сразу понял, что да, это оно. Красив, словно греческий бог, умен, невероятно притягателен, харизматичен и этот ненавязчивый запах мяты после дождя не мог оставить омегу равнодушным. Чонин сразу же понял, что это истинность. Тут даже дважды два складывать не нужно было, настолько всё очевидно.
Усидеть на месте всё занятие было сложно. Чонин то и дело ёрзал на месте, грыз ручку и губы, а взгляд от альфы не отводил ни на секунду, витая где-то в своих мечтах и грёзах, пытаясь предугадать, что же будет, когда он подойдёт. Будет ли всё как в книжках для омег? Романтично, может быть мило или же Кристофер его сразу пылко поцелует? Было интересно.
Как только занятие закончилось, Ян дождался, когда все ученики покинут аудиторию и медленно, на еле гнущихся от предвкушения и ожидания ногах подошёл к предмету своей задумчивости, нервно перебирая в руках какую-то бумажку.
— Вы что-то хотели? — бархатный голос альфы казался таким невероятно красивым и тягучим, заставляя омегу умирать в душе примерно раз двадцать. — Вы же староста, я правильно понимаю?
— Да, — с небольшой запинкой ответил омега, — Ян Чонин.
— Моё имя вы уже знаете, будем сотрудничать.
Крис улыбается и Чонин теряет от этой улыбки землю под ногами. Тает, словно сахарная вата на языке. Даже способность говорить пропадает. Он лишь кивает.
— Это список отсутствующих? — кивая на листок в руках Яна, уточняет альфа.
— А? — Чонин хлопает глазами с пару секунд, пока до него доходит смысл сказанного, ведь он отвлекся, засмотревшись на губы. Зачем он вообще на них посмотрел — непонятно, но жизнь после этого явно прежней не станет. Хотелось их целовать. — Вы не… разве вы не чувствуете?
— Что я должен чувствовать? — Бан удивляется.
— Запах, — Чонин говорит не громко, но альфа всё слышит и улавливает каждый звук. — Ваш и мой запах. Мы истинные.
Произнести это было сложно, с учётом того, что Кристофер отошёл вообще ото всех сценариев, что успел перебрать омега в своей голове. Атмосфера в аудитории стала неловкой и немного давящей.
— Тебе, наверное, показалось, — старший снова улыбается, намекая, что разговор окончен и в принципе, Чонин может быть свободен.
— Я не идиот, — потупив взгляд в пол шепчет омега. — Запах своего альфы среди множества других отличить я могу. Просто я вам не понравился, да? Вы разочарованы?
— Послушай, — Бан тяжело вздыхает и трёт переносицу, прикрыв глаза. Он надеялся, что омега просто постесняется или не захочет подходить к нему, сразу же поняв, что им не по пути и этого разговора придётся избежать, — в данном случае разочарован должен быть ты. Тебе сколько лет? Наверняка ещё двадцати нет, а мне уже тридцать, понимаешь? Не думаю, что у нашей истинности может быть будущее. Тебе лучше найти себе ровесника, с которым будут и общие темы для разговора и показаться на людях не стыдно. Я стар для тебя, так что не забивай этими сказками про истинность и предназначение себе голову, хорошо?
Хорошо. Потому что вместо сказок в чониновой голове будут комплексы, что породил лишь небольшой диалог, который и пяти минут не продлился. И их там будет великое множество, а избавиться от них не так-то просто. Даже невозможно.
В таком напряжении проходило всё время обучения. Из-за того, что Чонин является старостой, с куратором приходилось видеться каждый день, что жизнь не облегчало совершенно. Омега тонул в своей невзаимной любви и это было больше похоже на зависимость. Он понимал, что Бан не горит желанием так часто видеться, но и покидать свой пост старосты из-за этого омега тоже не собирался. Ему нравилась эта должность. И Крис нравился. Чувствовал он себя от этого не легче.
Любое слово, которое Чан говорил в сторону Чонина, откладывалось на подкорке сознания и поэтому все просьбы альфы выполнялись в ближайшие сроки. Если было поручено намылить шею прогульщику, то даже несмотря на свою мягкость, Чонин это делал с особым рвением и на удивление его понимали и занятия без уважительной причины больше никто не пропускал. Чего уж греха таить, Чан иногда пользовался своим влиянием в сторону омеги в личных целях, прося распечатать текст или откорректировать ту или иную таблицу. Не то чтобы он чувствовал себя после этого достойным человеком, но и совесть его сильно тоже не грызла, а работать становилось легче.
В один из таких дней Чонину пришлось основательно задержаться. Настолько, что часы уже показывали десять вечера и вряд ли хоть один адекватный человек в пятничный вечер будет сидеть на работе сверхурочно. Если вы конечно не Кристофер Бан или, как его звали друзья, Чан. Чонин просто хотел немножечко облегчить его жизнь, потому что заметил, что альфа в последнее время какой-то слишком усталый и замученный. За два года омега ещё ни разу не видел его в таком состоянии, поэтому буквально напросился помочь. Чан на это лишь рукой махнул, мол, инициатива наказуема, так что хрен ты отсюда теперь выйдешь раньше, чем я. Чонин же это воспринял как необычное приглашение проводить омегу до дома. Идея, кстати, ему очень понравилась, аж глаза загорелись.
Перебирая уже, наверное, миллионную бумажку и сортируя её в очередную папку, омега чувствует неладное. Как-то неудобно становится. Тело вздрагивает и его всего передергивает, а низ живота начинает скручивать резкими и невероятно болезненным спазмами настолько сильно, что он не сдерживается и издаёт негромкий скулеж. Лёгкие сильнее наполняются желанным запахом альфы и от каждого вздоха становится тяжелее, потому что всё тело начинает зудеть от желания и постепенно намокает белье, хоть пока и не сильно. Чонин чертыхается и даже позволяет себе сматериться. Он в очередной раз забыл отметить в приложении дату течки и поставить напоминание. Это, конечно, не супер частое явление, но контролировать его нужно обязательно. В случае с Яном это единственное, где он может позволить себе проколоться. Проблема только в том, что обычно такое явление его застает в ночное время, когда омега сладенько посапывает в своей кроватке, но никак не в университете, где совсем рядом находится истинный.
Крис же прибегает на скулеж Чонина и видит, как омега склонился над столом и держится за живот. Альфа пугается и оказывается возле Яна буквально за секунду и жалеет об этом. Чонин весь взъерошенный, с диким взглядом полным желания в лисьих глазах и испариной на лбу, смотрит на Чана и буквально поедает его. В нос упорно бьёт усилившийся аромат мелиссы, от чего Крис держится на честном слове «спасибо» с «пожалуйста» — не иначе. Он хочет помочь Чонину подняться и отвести его домой, чтобы там омега спокойно переждал все свои тяжёлые дни, воспользовался таблетками, чтобы хоть как-то облегчить симптомы, и чувствовал себя в безопасности. Чонин думает по-другому.
Голову дурманит не только запах, но ещё и чувства. Любовь такая странная и беспощадная. Ей всё равно, какой это человек, ты ведь просто любишь и готов сделать всё что угодно, лишь бы человек, которому волей или неволей отдано сердце, обратил на тебя внимание. Чтобы любимый человек признал эти эмоции. Чёртовы инстинкты и чувства подталкивают Чонина то ли к правильным, то ли к ошибочным действиям — не разобрать, но омега подаётся вперёд и обвивает чановы плечи руками, носом утыкается в шею, глубоко вдыхает. Так приятно и невероятно интимно.
Чан создан для Чонина. Как же старший этого не понимает? Наверное, он просто глупый. Зачем постоянно отталкивает и говорит всю эту несуразицу про разницу в возрасте и прочий бред, на который Чонину глубоко плевать. Ему нужен сам Чан. Не важно насколько он старше, умнее, опытнее и так далее. Вот прямо как сейчас, когда альфа руки опускает на тонкую талию, поглаживая её. Чонин жмется ближе в поисках тепла и ласки, оставляя лёгкий поцелуй на линии чановой челюсти, голову поднимает и смотрит прямо в глаза.
Чан упорно пытается сказать себе «стоп», отстраниться. Чонин словно магнитом держит рядом, дурманит мозг и всем своим существованием говорит: «Я твой, ты что, не видишь? Возьми меня». Чан понимает, что никакого права на это не имеет. Альфа внутри него заявляет, что все права как раз таки есть только у него. Чонин тихо шепчет прямо на ухо «хён, я так хочу» своими сухими губами и, о боже, последние крупицы разума Чана уезжают отдыхать на Мальдивы, оставляя их хозяина до лучших времен.
Его омега весь такой хрупкий и беззащитный, жмётся ближе, трётся всем телом и пробует выпросить хотя бы поцелуй и у него это получается. Чан целует осторожно, на пробу, слегка сминая чужие губы и вырывает даже этим простым поцелуем восторженный стон. У Чонина фейерверки перед глазами взрываются, настолько ему приятно лишь от простого поцелуя. Руки альфы такие сильные и так правильно ощущаются на собственной заднице, что даже поверить сложно в их реальность.
Ловкие пальцы омеги расстегивают пуговицы на рубашке Криса одну за другой, очень нетерпеливо, настолько, что риск их вырвать с корнем равен больше пятидесяти процентов, но Чонин справляется. Однако Чан спешит его остановить громким рыком и простой фразой «не здесь».
Как они оказываются в квартире альфы Чонин помнит смутно, знает только, что прошла целая вечность, за то время пока Крис не прикасался к нему. Всё тело окутывает жар, а запах альфы почему-то становится в разы сильнее, гуще и оседает на лёгких приятными нотками восторга и радости.
Чан проводит Чонина вглубь своей квартиры, держится из последних сил, чтобы не накинуться на него в прихожей. Но как только они оказываются в спальне, Чонин накидывается на него самостоятельно. Омега нетерпеливо тычется губами словно слепой котенок — куда попадётся, и хаотично двигает ладонями, пытаясь достать сразу и везде.
Чан весь такой горячий, сильный и невероятно притягательный, настолько, что Чонин смелеет и самостоятельно тянет альфу на чужую кровать, располагаясь на ней без зазрения совести. Сильные руки опускаются на бедра омеги и тот скулит, ерзая с нетерпением и прижимаясь, откидываясь на подушки. Чана хочется чувствовать везде и невероятно сильно. Альфа полностью срывает тормоза Чонина и выбивает из головы вообще любые мысли. Он невероятен.
Одежда как-то слишком быстро и ловко оказывается непонятно где, а сам Чонин пытается стеснительно прикрыться, но Чан не даёт ему это сделать, жадно разглядывая каждую черту тела Чонина, в ответ предоставляя свое. Казалось, что они любовались друг другом вечность и в тоже время всего лишь жалкие секунды. Всё было так двояко и непонятно, но это не мешало Чонину стать ещё чуточку смелее и притянуть Чана к себе, соприкасаясь обнажённой кожей.
Альфа склоняется над чужой шеей и вдыхает манящий аромат у самого её основания, что с ума сводит и заставляет клыки чесаться от нетерпения. Пометить своего омегу хочется просто с невероятной силой. Как и просто хочется. Чан рычит от досады и злости, потому что не может так поступить с совсем ещё юным Чонином. Никак не может оставить свой отпечаток на нежной и чистой коже, чтобы метка красовалась там до конца дней, либо же, пока её не заберут, но даже при таком раскладе это местечко больше не будет чистым — останется шрам. Это важный шаг и Чан буквально никто Чонину, чтобы действовать на поводу у своих инстинктов так эгоистично. Он и так слишком много себе позволяет, но остановиться совсем не в силах.
Чонин обвивает талию альфы стройными ногами и пытается потереться о чужое возбуждение своим собственным. Получается из рук вон плохо и от досады омега скулит. Чан, несмотря на свои же слова и домыслы, отпускает себя и говорит себе «будь, что будет». Губы снова находят чониновы, целуют страстно и глубоко, а руки исследуют чужое тело. Омега стройный и красивый, а ещё у него кожа такая бархатистая и приятная, что урчать от удовольствия охота. Ловкие пальцы альфы проникают в ложбинку между ягодиц Чонина и, собирая обильно вытекающую смазку, начинают кружить вокруг колечка мышц.
В нетерпении омега пытается инстинктивно насадиться на них, но Крис не даёт, предпочитает помучить. От этого никому не легче, но и в омут с головой кидаться тоже не стоит, это понимают оба, однако внутренние звери отказываются это принимать. Чан не может себе отказать в удовольствии вылизать шею парня под ним и, когда Чонин поддаётся ласкам и стонет, проникает в него одним пальцем, всего на фалангу, на пробу. Омега чертовски узкий, тем более, если учесть, что в течку процесс совокупления происходит проще, чем в обычные дни. Палец с трудом протискивается до конца, а Чонин в этот момент, казалось не дышал. Такие ощущения для него впервые. Он даже в предыдущие течки отказывался касаться себя «там», потому что Чонин мальчик приличный и ждал своего альфу — после уже попробует всё и сразу, а до поры до времени держал себя в узде, чтобы большего уж точно не захотелось.
— М-м, — омега сдавленно мычит и глаза зажмуривает. Нет, это не больно, но непривычно и стыдно так до чёртиков, что щеки становятся просто пунцовыми.
— Всё хорошо? — Чану боязно, ни один омега, с которым он был ранее, не вёл себя так. Инстинкты сейчас берут верх над всем существованием альфы, но если Чонин скажет хоть одно слово против, Чан остановится. В этом нет сомнений. Инстинкт защищать своё возьмёт верх над остальными, потому что защитить от такого зверя как ты сам сложнее всего, но Чан это сумеет.
— Да-да, — Чонин кивает активно, но глаза так и предпочитает оставить закрытыми. — Всё хорошо.
Дальнейшую речь прерывает болезненный стон. В присутствии истинного, в такой близости и телесного контакта, тело требует максимального внимания, поэтому посылает болезненные спазмы, призывая поторапливаться. Чан не дурак, понимает, и принимается за растяжку с новыми силами и желанием всё сделать быстро, но качественно. Когда в Чонине спокойно двигаются четыре пальца, альфа решает, что пора. Он находит в прикроватной тумбе несколько презервативов, один из которых ловко раскатывает по своему члену. Чонин смотрит на это заворожено, с неким трепетом и ожиданием. И его тело, и он сам готовы принять альфу полностью и без остатка. Стать единым целым навсегда. Чан видит это ожидание в глазах и укладывает омегу поудобнее, умещая под его прекрасный зад подушку, чтобы было легче и менее дискомфортно.
Сильные руки гладят чониновы бедра, а губы шепчут какие-то глупости и просьбы потерпеть. Чонин готов на всё что угодно, если это его альфа, и максимально расслабляется, вверяя себя полностью и без остатка.
Тугие стенки тяжело поддаются проникновению члена. Чонин глубоко дышит и слегка зажмуривает глаза. Непривычно и больно, хотя не так сильно, как Чонин предполагал. Потерпеть можно. Чан проникает осторожно и медленно, стараясь ничего не повредить. Когда же член входит до конца, Чонина словно подкидывает на кровати и он вцепляется в чановы плечи, словно это последнее, что может спасти его. Но альфа не спасает, а только тянет это чистое и невинное создание, что доверчиво лежит перед ним, на дно, оскверняя и оставляя свой след в виде красных меток по всему телу и полукружий зубов.
Чан начинает двигаться почти сразу плавно и аккуратно, совершенно нежно, смакуя этот момент единения со своим истинным. По ощущениям это совсем отличается от того, как было с другими. Всё более правильно, что ли. Чонин хрупкий и ласковый настолько, что кажется любое неосторожное движение может его сломать. Альфа не может этого допустить. Он покрывает его лицо поцелуями-бабочками и в какой-то момент смотрит в глаза, которые наполнены безграничным обожанием и любовью, которая предназначена лишь Чану. От этого становится больно.
У самого омеги тело сковывает жар, а ещё появляется чувство бесполезности, потому что даже не смотря на течку, Чан делает всю работу. Его движения постепенно становятся более уверенными и властными, а с чониновых губ срываются пошлые стоны. Стоило бы постесняться таких звуков, но они кажутся в этот момент более чем уместными. Чонину хочется, чтобы Чан их слышал. Хочется, чтобы он их слушал и знал, что Яну так хорошо из-за него, что ему так хорошо именно с ним. Только с ним.
Омега совершенно не знает, куда деть свои руки и он кладёт их на шею Чана, притягивая ближе и вновь впиваясь поцелуем, сминая их в такт толчкам. Это кажется ещё более возбуждающим и интимным. Чан не хочет упускать момент, двигаясь глубже и резче, втрахивая Чонина в матрас. Хочется ещё немного его подразнить, поэтому в ход идёт язык, что тоже движется в такт толчкам, уже имея и чонинов рот.
Младший готов кричать в этот поцелуй, буквально сходя с ума от фейерверков ощущений. Всё кажется невероятным и нереальным, настолько фантастическим, что если Чонин вот сразу после всего этого помрёт, то ни о чём не пожалеет. Сейчас все происходит именно так, как он мечтал. Его первый раз происходит в течку, с истинным альфой, невероятно чувственно и эти ощущения, когда Чан со вкусом вгоняет в него свой член по самое основание, сносят голову напрочь. Это невероятно восхитительно. Хочется продлить момент и чтобы эти ощущения никогда не кончались.
Чан рычит где-то над ухом и Чонин с громким стоном кончает, сильно сжимаясь и содрогаясь всем телом. Чан следует за ним и едва ли успевает выйти из омеги, изливаясь в презерватив и тут же снимает его. Чонин безгранично усталый и невероятно счастливый лежит на подушке и понимает, что то, что было сейчас — великолепно и превосходно, что это лучшее, что с ним случалось, а ещё — так будет несколько долгих дней. Чонин надеется, что Чан не дурак и не отправит его в течку домой.
Чан и не отправляет. Вместо этого они проводят вместе замечательные четыре дня. Омега понимает, что когда вернётся домой, то ему не поздоровится, потому что на телефоне сорок один пропущенный от папы и есть даже сообщения от брата. Но он всё равно счастлив. Ему хочется как-то прояснить отношения и поэтому, когда он стоит на выходе из квартиры, то спрашивает:
— Мы можем как-то обозначить наши отношения? — совсем робко и неловко, заламывая пальцы. На самом деле после длительного родео Чонин еле на ногах держится. После течки организм ослаб и требует восстановления, и энергосберегающего режима, а не нервотрепки и прогулок в пару тройку кварталов.
Чан смотрит на Чонина как на дурака и глазами хлопает, словно самому серого вещества не доложили. По одному этому взгляду становится ясно, что Чонин Чану как бы и не нужен, ну покувыркались, расслабились и всё. Глупо было рассчитывать на отношения.
— Понятно, — тихо произносит омега и отворачивается от Бана, — секс-партнёры, видимо. Ну вы, профессор Бан, звоните, если нужно будет по работе помочь или если скучно будет, переспать там. В общем — звоните.
Дверь закрывается и с чониновых щёк падает несколько влажных капель. Он чувствует себя использованным, хотя знает, что это не так. Ведь именно он просил альфу быть с ним, так что получается, что это сам Чонин использовал Чана. Однако ему всё равно тяжело с этим смириться. Хотя со временем это отлично получается.
Подобные развлечения вошли в привычку и Криса, и Чонина. Они даже стали вести некое негласное соревнование «кто кого первым соблазнит». Пока что Чонин ввиду своей не очень активной сексуальной жизни откровенно продувал, но он верил, что у него всё впереди.
К моменту выпуска, всё стало куда тяжелее. Сложно находиться в подобных отношениях длительное время. А ведь прошло уже несколько лет. Чонин расцвел намного больше, стал красивее, в какой-то степени уверенным в себе омегой, обладая своим шармом, который в купе с его миловидностью сражал всех наповал. И всё ещё любил Чана. Что касалось самого альфы — он был непреклонен. Бан все ещё отказывался от отношений с Чонином веря, что тот найдёт себе более подходящую кандидатуру.
После вручения диплома был выпускной. Чонин радовался, что наконец-то всё закончилось. Только вот с Чаном расставаться не хотелось. Учёба закончилась, а значит и профессор Бан больше не профессор. Будут ли они видеться? Позвонит ли Чан? Спросит, как дела? Хоть что-нибудь?
Грустные мысли настигали омегу, а бокал шампанского только усугублял их. Чонин вглядывался в него и понимал, что они с Чаном могут больше и не встретится. Альфа просто решит, что это конец. Но что эти развлечения закончились решает Чонин, когда видит Бана, что любовно держит за руку, как ему кажется, более красивого и уверенного в себе омегу с невероятно красивой улыбкой. Видит, как Чан прижимает его к себе и как их губы сплетаются в поцелуе тоже видит.
Мечты рушатся на глазах. Является ли мир таким, каким придумал его Чонин? Видимо, нет. Он более злой и не справедливый. Омеге кажется, что он родился под несчастливой звездой, иначе как можно объяснить то, что его собственный истинный не принимает его? Чем руководствуется Чан? Может это сам Чонин виноват? В чём причина?
Чонин изо всех сил старается сдержать слёзы, которые обильно скапливаются в уголках глаз. Не получается. Он просто уходит с этого «праздника жизни» с разбитым сердцем и растоптанными мечтами надеясь, что когда-нибудь поймёт, чем он это заслужил.