С самого утра Сынмин чувствовал себя чуть лучше чем отвратительно. Выходной день, конечно, не мог не радовать, так же как и Джисон о чем-то нежно воркующий с Хонджуном на кухне. Сынмин украдкой наблюдал за ними и на душе было так тепло, что вся ломота в теле и недомогание скрашивались этим приятным чувством единения.
Джисон пришёл буквально через пару часов после разговора с Хенджином, и Сынмин сделал буквально всё, переступив через нервозную тошноту, что подступала к горлу, чтобы выглядеть не взволнованным и не беспокоить Джисона, который, одарив мягкой улыбкой, притянул Кима в свои объятия. Получилось у него это чудесно, особенно после того, как папа привёз домой Хонджуна. Родителям срочно пришлось покинуть город, поэтому ночевка Хонджуна с дедушками отменилась. Если честно, Сынмин был этому рад, рядом с сыном и Джисоном становилось в разы спокойнее. Нервное напряжение спало не без усилий, но довольно быстро — Сынмин просто забылся в обыденных делах и ощущении счастья, что окутывало его лёгким одеялом спокойствия и уюта.
Он соскучился.
Возможно, Джисону стоило бы знать, что объявился альфа, который так жестоко обошёлся с Сынмином, но Ким, даже несмотря на всю свою устойчивость, в этот момент не был готов к такому разговору. К тому же совершенно не хотелось рушить счастливую идиллию неприятными новостями. Хотелось подумать о проблемах когда-нибудь потом, объективно. Хенджин всковырнул что-то внутри Сынмина, вывернул душу наизнанку. Было больно? Однозначно да. Казалось ли это важным? Возможно. Хотелось об этом говорить? Определённо нет. С приходом Хвана что-то перевернулось с ног на голову, возвращая Сынмина в то прошлое, которое вспоминать не хотелось никогда.
Каждый день Сынмин проживал своё настоящее, невероятно ценное и довольно хрупкое. Их мир был сказочным, как Сынмин и мечтал когда-то давно.
— Как ты себя чувствуешь? Весь бледный, — Джисон заботливо потрогал лоб, отмечая болезненный вид возлюбленного.
— Терпимо, — честно признался Сынмин. По ощущениям все его кости выворачивало, как при самой отвратительной простуде, и всё, чего хотелось — лежать и не вставать ближайшие полгода как минимум.
— Отдохни, — лёгкое касание губ к виску Кима заставило все тело наполниться мягкой негой. — А я принесу тебе чашку чая и обед. Иди в кровать.
И кто такой Сынмин, чтобы противостоять напору такого чудесного омеги? Джисон был таким идеальным и таким его, что всё ещё не верилось в то, что он реальный.
Лёжа в кровати и даже после еды легче не стало. Сынмин хотел поспать, ведь сон был спасительным лекарством от всех болезней, только вот отказывался приходить длительное время. И всё же омеге удалось провалиться в лёгкую дрему, которая обернулась настоящим адом.
Сынмин проснулся от того, что всё его тело невозможно трясло и крутило настолько сильно, что он не смог сдержать мучительного стона, на который тут же отреагировал Джисон.
— Хэй, Минни, что с тобой? — взволнованный голос прозвучал у самого уха, лба коснулась прохладная ладонь и Сынмин закусил губу от досады.
— Кажется организм решил напомнить о том, что я омега, — сквозь зубы прошипел он.
О том, как они будут действовать в такой ситуации, омеги не говорили. Их счастье было велико и словно розовые очки закрывало глаза. О таких насущных проблемах вообще не думалось, к тому же, течки никогда не были мучительными, даже в моменты приема препаратов и после появления Хонджуна. Только вот в данный момент в них не входила внезапная встреча с блядским Хван Хенджином, которая мало того что сбила график, так ещё и вызывала бурную реакцию организма, которую никто не ждал и не предполагал о её существовании.
— Блять, — выругался Сынмин, низ живота которого скрутило так, словно в него вонзилась сотня ножей разом. — Помоги мне.
— Сейчас, Минни, секунду, я принесу таблетки и …
— Нет! — голос Кима звучал настолько резко и требовательно, что Джисон вздрогнул от испуга. — Мне нельзя, иначе все годы терапии вылетят в трубу.
Не то чтобы Сынмина радовала настолько болезненная течка, но потерять их вовсе было намного страшнее. Он не хотел возвращаться к тому моменту, когда не имел ни запаха ни ощущения, что он омега в принципе. Для него это было ужасным прошлым, с которым он боролся очень много лет.
И повторения Сынмин не хотел ни в коем случае, ведь был риск того, что запах не вернётся больше никогда.
— Мне ты нужен, — на выдохе прошептал Ким.
Поможет ли присутствие Джисона в данной ситуации, сказать было сложно. В обычном состоянии его бы хватило, это было понятно, но сейчас?
— Я позвоню твоим родителям, чтобы забрали Хонджуна, сможешь потерпеть немного?
— Они уехали до вечера, — жалобно прохрипел Сынмин. Всё как всегда было не вовремя. — Позвони Чонину, у него должен быть выходной.
И Джисон позвонил, отрывая, как оказалось, Яна от мучительных страданий. Чонин шмыгал носом и практически рыдал в трубку. Джисон почувствовал себя самой последней сволочью, потому что слушать о том, как и почему они расстались с Минхо, времени не было. Он пообещал, что как только все закончится, они обязательно его выслушают и помогут, чем смогут, очень жалобно попросив забрать Хонджуна и побыть с ним до вечера, после передав родителям Сынмина. И Чонин был самым настоящим другом, примчавшись через пятнадцать минут, забрав Хонджуна и сумку со всем необходимым.
— Мы тебе будем обязаны по гроб жизни, — тараторил Джисон, усаживая малыша в коляску.
— Да ладно, я всё понимаю, — отмахнулся Чонин. Он по себе помнил, что из себя представляют такие внезапные течки. — Всё хорошо, не скучайте, — кинул он на прощание, подмигнув.
Как только закрылась дверь, Сынмин громко болезненно застонал, прикусив ладонь. Джисон не медлил, тут же скинув с себя футболку и прильнул к искусанным губам Кима. Поцелуй вышел обжигающим и болезненным. В нём не было нежности, лишь боль и страсть, что переполняла Сынмина до края.
Ким избавлялся от своей одежды не без труда, путаясь и болезненно морщась от каждого движения, горький обжигающий запах миндаля заполнил всю квартиру, и Джисон действительно торопился. Ему нужно было сделать всё как можно быстрее, а ещё лучше если получится аккуратно.
Сынмин цеплялся за простыни с такой силой, что казалось ткань вот-вот треснет по швам. Это было нехорошо, совсем нехорошо. Джисон старался вспомнить, был ли он хоть раз в таком состоянии и ответом служило чёткое «нет».
Губы смазано прошлись по щеке Сынмина, спускаясь ниже к шее, ключицам. Цепкие пальцы очерчивали талию и бедра, стараясь показать своё присутствие и дать как можно больше ощущения этого присутствия рядом. Обычно такие действия помогали успокоить инстинкты, но Сынмину словно становилось от них хуже. Напряжение ощущалось во всем его теле даже через лёгкие мимолётные прикосновения и Джисон прикусил губу от досады.
— Пожалуйста, быстрее, — в глазах Сынмина стояли слезы, готовые пролиться в любой момент. Джисон без колебаний сцеловал их, крепче впиваясь пальцами в бедра омеги.
При очередном поцелуе Сынмин крепко обвил плечи Хана руками, буквально цепляясь за него. Ладонь Джисона без колебаний нырнула в ложбинку между ягодицами, отмечая густоту и обильность смазки, что не было хорошим признаком. Обычно, даже при внезапной течке, смазка не вытекала настолько быстро, а старалась распределиться на весь период.
Ситуация была откровенно дрянной.
Не медлив, Джисон проник в Сынмина сразу двумя пальцами, растягивая и стараясь попасть по всем нужным точкам сразу. Ким выгнул поясницу, протяжно заскулив в поцелуй, но хватку не ослабил. Хан старался действовать максимально быстро, вспоминая то, как нужно было ему самому в такие дни, только вот ни от одного движения Сынмину легче не становилось, даже спустя несколько минут стимуляции.
— Как же адски больно, — из горла Сынмина вырвался всхлип, смешанный с шипением, и Джисон потерялся. Движений он не прекратил, добавив ещё палец, все ещё безрезультатно стараясь.
В голове Джисона крутились различные варианты помощи, вплоть до вызова врачей, только вот всё, что они могли сделать, это облегчить ситуацию препаратами, на что Сынмин не согласился бы даже на смертном одре. Мыслительный процесс ни на секунду не прекращался и Хан попытался понять, что же могло вызвать настолько болезненную течку.
Он знал, что могло, но отметал эти домыслы подальше ровно до того момента, пока Сынмин не завыл в голос, кусая губы в кровь.
— Я знаю, что нужно сделать, потерпи, Минни, — шептал он, отстраняясь, — надеюсь, ты сможешь меня простить, — чуть тише добавил он.
Сам бы себя Джисон ни за что не простил. Он не был идиотом и, к сожалению, удачливым тоже не был. Он видел, как приходил Хенджин. Разговора их не слышал, однако сопоставить факты и сложить дважды два был в состоянии. Только встреча с отверженным истинным могла вызывать настолько болезненную до ломоты реакцию в теле омеги. Нос у Джисона тоже функционировал, различая с самого начала запах Хенджина и Хонджуна, отмечая их схожесть, только верить в это не хотелось. Сердце, которое испытывало невероятное счастье, посылая по всему организму вырабатываться эндорфин, с лёгкостью затуманивало разум, отметая всё ненужное, и нужное тоже.
Сморгнув непрошенные слёзы, Джисон отстранился и достал телефон, дрожащими пальцами нажимая на кнопку вызова. Как после этого собрать себя по осколками, он не знал. Но знал, что так будет лучше для Сынмина. В данной ситуации это было единственным верным решением, из-за которого Джисон потеряет всё, включая самого себя. И это будет совершенно не важно, если он сможет помочь Сынмину.
— Я так сильно люблю тебя, — шептал Хан, пока дожидался ответа на длинные гудки в трубке. — Прости меня, если сможешь.