***

Перламутровый отблеск стен переливался в её глазах с каждым движением. Стремительно, как выпущенная из лука стрела, женщина шла вперёд, словно не видя перед собой ни единого из своих верноподданных. Рассыпаясь кто куда, они старались избежать участи быть раздавленными под её копытами, из-под которых вырывались магические искры.

Завернув в очередной пролёт книжных полок, уносящихся бесконечно вверх, в неосвящённую магическими светящимися шарами тьму, женщина остановилась. Её глаза забегали по полкам, ища нужный том, но там, где, как она предполагала, он должен быть, его не было. Лишь пустое пространство, нарушавшее общую гармонию хрупкой структуры книг, теперь косящихся набок.

Это было странно. Книга же не может просто так пропасть, прямо из-под носа у главного библиотекаря?

— Госпожа!

Передвинув лестницу, мальчишка в тёмно-синей мантии до колен, со светящейся кожей и жёлтыми волосами, начал взбираться всё выше и выше, стараясь дойти до уровня глаз библиотекаря. То, что женщина была огромного размера, конечно, усложняло данное мероприятие.

В одно движение женщина подловила мальчика на свою ладонь и поднесла к лицу.

— Да, Сириус?

— Я проверил каталог. Книги значатся на нашем хранении.

— Но посмотри-ка на это, милый Сириус, — она поднесла его к пустому пространству на полке. — Их нет.

Проинспектировав полку взглядом, мальчик нахмурился, после чего вновь обратил взгляд своих голубых глаз на библиотекаря.

— Это же невозможно!

— Возможно. Такое уже случалось. В прошлый раз это закончилось не очень хорошо. Ты должен помнить. Ты тогда уже существовал.

Задумчивость вновь прошлась по лицу мальчика.

— Да, кажется, я помню... Но это было так давно. Неужели опять?

— Да, похоже, что так. Кто-то забрал книгу и переписывает её так, чтобы мы не видели.

— Но это не по правилам!

— Верно. Не по правилам.

Библиотекарь повернула голову в сторону полки вновь. Бесчисленное количество жизней, собранное в одной библиотеке, все знания всех планов существования. Но кому-то захотелось украсть одну единственную, совсем незначительную книжку, и вот — порядок на полке нарушен.

Не прошло много времени, как обнаружилось, что пропала вовсе не одна книга.

Пропало целых пять, а это уже было ровно на пять проблем больше, чем с утра.

Книга о паладине, который должен был служить своей богине в мирное время.

Книга о великанше, которая должна была погибнуть на войне за чужую ей страну.

Книга о эльфийке, которая должна была повести восстание порабощённого эльфами народа.

Книга о чейнджлинге, которые должны были заменить убитого тирана и править южной страной.

Книга о тифлинге, чья магия должна была стать полезной при магической урбанизации.

Но вместо них появилась новая книга. Её обнаружили просто лежащей на полу, потому что на полке ей не было места.

Книга о принцессе, которой не должно было существовать. И страницы той книги всё ещё писались.

Цокот её копыт сменился на галоп, потому что теперь библиотекарь уже неслась по своим владениям. Такое нельзя было оставлять без внимания. Нужно было срочно найти книги, они ведь не могли пропасть бесследно.

Библиотека, бесконечно тянущаяся и возвышающаяся, полнящаяся знаниями обо всех и вся, сейчас была больше похожа на балаган. Мальчики и девочки в разноцветных мантиях носились по лестницам, полкам, перебирали карточки и пытались не попасться под ноги своей хозяйки. Библиотекарь, то и дело выскакивающая из-за стеллажа, чтобы прыгнуть к другому, продолжала поиски.

— Фолия! Фолия-я-я-я-я! — где-то между рядов книг зазвучал протяжный, скрипучий, мурчащий голос. Отчего-то в сознании библиотекаря отдалась мысль о том, что только этого ей не хватало сейчас.

Цокая копытами, она двинулась в сторону небольшого помещения, отделанного тем же перламутровым камнем. На стенах этого пространства везде и всюду, всё выше и выше взвивались лестницы, площадки и двери. Относительно размера библиотекаря всё это казалось большим птичником с кучей жердочек.

Посреди комнаты, бурля, как кипящий суп, фонтанировал источник разноцветной жидкости, вязкой, как мёд. На одном из камней, окружающих источник, восседала маленькая фигура. Лысый, с кошачьей головой, человекоподобный кошак, опирающийся на палку, сидел и улыбался, разглядывая гигантскую фигуру в проёме арки, ведущей в помещение.

— Микадзуки...

— Я уже давно не использую это имя. Я Дряпа. Зови меня просто Дряпа. — Антропоморфный сфинкс из расы табакси, человекоподобных кошек, склонил голову и опустил морщинистую лапу с когтями в жидкость. — Неважно выглядишь.

Фолия, она же библиотекарь, тяжело вздохнула. Она прошла в комнату, осматривая двери на стенах. Одна небольшая, похожая на подвальную, была приоткрыта.

— Знаешь, я бы на твоём месте не была бы такой наглой, — женщина вздохнула, снимая очки с носа. Цепочка из переливающегося металла мгновенно почернела. Её фиолетовая, то и дело переливающаяся по венам кожа блеснула, когда она сжала кулак, и внутри ладони засиял свет. Раскрыв её, она пальцем погладила небольшую, светящуюся девочку в голубой мантии.

— Всё ещё создаёшь их? Зачем, разве у тебя их уже не миллионы? — Дряпа облизнул жидкость с лапы, а остатки сбросил обратно.

— Звёзд не может быть много. Любой, кто обращает свой взгляд к небу, откуда бы он, она или они не смотрели, должны видеть звёзды. Вот эту зовут Алиа. — Фолия улыбнулась, пальцем потирая щёку разлепляющей глаза девочки со светящейся кожей.

— Ты же знаешь, что я не просто так пришёл, да?

Библиотекарь обратила свой взгляд на сфинкса. Он посерьёзнел, сверля лицо женщины. Если бы он описывал её в своих манускриптах, он бы описал её как женщину ростом с Белый дворец Немериндта, с фиолетовой кожей, длинным драконьим хвостом с блестящей чешуей. У неё длинные, розовые, как лепестки сакуры, волосы, длинной косой спускающиеся к самому полу.

А ещё — абсолютно пустые глаза, блестящие перламутровым светом, как и всё в Архивее — плане магии и знаний. Их часто скрывали очки с розовыми линзами, соответствующими её нежно-розовому платью, которое нежно накрывала верхняя вуаль, полупрозрачная, на полах которой переливались и переписывались руны, символы, письмена — все языки, на которых когда-либо писалась магия. Вместо ног у неё копыта, а посреди лба — длинный рог, на котором навешаны кольца.

— Конечно, — Фолия опустила девочку на пол, и та, неловко шагая, удалилась прочь, обратно в глубины библиотеки. — Чего ты хочешь? Смерти моей?

— Нет, — посмеиваясь ответил Дряпа, сползая с фонтанового камушка на пол. — Мне пришло письмо. Очень странное письмо от принцессы Бетринны Немтеро.

Она приподняла бровь, когда табакси засунул лапу внутрь своего монашеского одеяния и вытащил конверт, которым потряс в воздухе.

— Ты переместился на другой план существования только для того, чтобы похвастаться, что тебе пишет принцесса?

— Я пришёл сюда потому, что знаю, что никакой принцессы Бетринны Немтеро не существует. И что я уж точно с ней не знаком, — ухмыляясь, Дряпа подошёл ближе к Фолии, припрятывая письмо обратно. — Вернее, я как будто её не знал, ровно до той секунды, пока не получил это письмо. Сейчас же я помню наше знакомство, разговоры, встречи, как учил её даже какое-то время. В моих новых воспоминаниях она кажется мне очаровательной и весьма умненькой девочкой.

Фолия молча наблюдала пустым взглядом за монахом, который начал наворачивать круги, разглагольствуя о принцессе, как часы, двигающиеся не в том направлении.

— Я не могу дать тебе ответа на твои вопросы по вопросу Бетринны Немтеро. Их ты должен узнать сам.

— Да-да-да, я знаю. Просто подумал, что ты бы захотела знать, что среди подобных мне уже гуляет слушок, что со временем что-то происходит. С самой хронологией. И вскоре, конечно, они начнут догадываться, с кем это связано.

Фолия аккуратно опустилась, садясь на корточки рядом с размышляющим Дряпой.

— Дряпа, мы оба знаем, что со временем может играть лишь одно божество. Но...

— Твой отец, бог времени. И я в курсе, что он мёртв. Но что, если он не умер до конца? Что, если этот хитрый, умелый бог смог одурачить нас всех? — лысый табакси воздел руки в воздух, пытаясь объять всё пространство с дверьми и фонтаном, как будто обращаясь ко всем во всех мирах одновременно.

— Смерть первичного божества не так-то просто подделать, не думаешь? — Библиотекарь протянула к нему палец и погладила по голове. Дряпа недовольно фыркнул в ответ. Настоящий кот.

— А разве до этого первичное божество хоть раз погибало? Ведь их всего два. — Дряпа хитро улыбнулся, отряхивая голову от прикосновения большого пальца, в кончике размером с его ладонь.

В проходе, который вёл в глубины бесконечного мира Архивеи, то и дело пробегали светящиеся детишки. Кто с книгами в руках, кто со свитками. Трудяжки спешили по своим делам, кто-то бросал протяжные взгляды на спину Фолии, сидящей на корточках перед антропоморфным лысым котом. Её длинный драконий хвост спокойно лежал на перламутровом полу, а волосы, длинной косой спускающиеся по спине, несколько растрепались.

— Ты зарываешься, Дряпа. Если Всематерь обратит свой взор на тебя после таких слов, то даже я не смогу тебе помочь, — вздохнув, Фолия встала на копыта, смотря вниз на табакси. Он не достигал ростом даже её колена. — Я хочу, чтобы ты ушёл.

— С превеликим удовольствием, — Дряпа поклонился ей в реверансе, приподнимая полы своего монашеского одеяния, а затем беззвучно направился к одной из лестниц, которых было тут огромное количество. Он целенаправленно шёл пролёт за пролётом, взбираясь к конкретной двери. К той самой, что была приоткрыта.

— Ты так и не сказал, зачем пришёл, — Фолия вновь надела на себя очки, и цепочка на них, как и сами очки, вновь обрели цвет. Будто без прямого контакта с ней самой, эти предметы замирали, обессиленные.

— Посеять в твоей голове семя сомнения, которое произрастёт в неутешительные выводы, конечно же, — Дряпа хохотнул, а после решительно распахнул дверь, шагнул за неё и захлопнул дверь.

***

Как напуганная олениха, Миранда округляла глаза, смотря на корреспонденцию. Местная газета, в которой уже написали о том, что младшие монаршие дети прибыли в город, письма от слуг из дворца для Миранды, письма, адресованные принцессе, а также два очень красивых и очень разных конверта с печатками герцогств Лонгардия и Хандретпикс. Она брела в сторону спальни принцессы, рассматривая конверты.

Обычно письма от герцога приходили в куда менее официальных конвертах, были напечатаны на пишущей машинке, что было видно по конверту. Но сейчас письмо было подписано от руки, конверт был синеватым, а чернила — немного стёрлись, будто писавший случайно смазал их рукой.

Отчего-то Миранда улыбнулась. Это было первое письмо от герцога, подписанное им лично. Хотелось верить, что принцесса этому обрадуется.

Они находились в Гэлине меньше суток. Принцесса приходила в себя после долгой поездки, в то время как принц изучал поместье и его окрестности вместе с леди Дэрделль-Гэлин, своим пажом Бартом и служанкой леди.

Хотя, конечно, «приходила в себя» — очень громко сказано, потому что Бетринна регулярно посылала Миранду с поручениями и письмами в город, неустанно говорила ей о том, что ей нужно понимать, что происходит. Она даже направила письмо своей фрейлине, приглашая её в Гэлин для какого-то «мероприятия», которое принцесса хоть и упоминала, но подробно о нём не говорила.

Пройдя в помещение спальни её высочества, Миранда выпрямила спину, проходя к столу. Принцесса сверлила взглядом стену, как будто немного дезориентированная. В последние пару часов с ней часто такое бывало, будто она была где-то не здесь, её мысли улетали куда-то далеко. Обычно собранная, но добродушная девушка сейчас казалась служанке приглушённой, как пастельные цвета её нынешнего жилища.

— Ваше Высочество, мне передали вашу корреспонденцию. Не хотите посмотреть? — тихонько, аккуратно подойдя к столу, Миранда попыталась заглянуть в лицо своей госпожи. Моргнув, Бетринна переметнула взгляд на свою служанку, молча взяла из её рук конверты и начала открывать их небольшим ножичком для писем. Первым письмом под её нож пошло письмо из Лонгардии. Конверт с зелёными и золотыми завитками, запечатанный воском с печаткой герцогства, мог означать лишь одного отправителя.

"Ваше Королевское Высочество Принцесса Бетринна Немтеро,

В связи со сложившейся в королевстве ситуацией, я, Мирабелла Лонгардия, запрашиваю аудиенцию с вами в поместье Дэрделль-Гэлин. Как только я получу от вас ответ, я отправлюсь из столицы для встречи с вами.

Ваша верная подданная,

Герцогиня Мирабелла Лонгардия"

Хмурясь, Бетринна молча отложила письмо в сторону. В её руках оказалась пара конвертов от мелких дворянских семей, письма от учителей, но её внимание, конечно же, привлёк конверт Хандретпикса.

— Ну что ж, самое время посмотреть на ваше суровое лицо под новым углом, Джерард, — разрезая бумагу конверта, произнесла Бетринна. Белый листок письма с чёткими, выведенными буквами был развернут девушкой. Её улыбнуло то, что она увидела. У него был красивый почерк, без излишеств, со строгими буквами и небольшим наклоном.

— Ваше Высочество, не сочтите за дерзость...

— Да-да, я понимаю твоё любопытство, — принцесса хитро улыбнулась, готовясь читать вслух.

Затаив дыхание, служанка сложила руки на груди в замок. В такие моменты принято говорить, что переживаешь за их отношения больше, чем за свои.

- "Ваше Сиятельство Принцесса Бетринна,

Очень жаль, что наша первая за долгое время встреча произошла при таких удручающих обстоятельствах. Но, честно вам скажу, даже в таких обстоятельствах вы сумели затронуть что-то в моем сердце.

Я вынужден признаться вам, что все предыдущие мои письма к вам составлялись мной при помощи моей верной помощницы, и то будет не единственное мое признание в этом письме.

Также, хочу признаться вам, что совершенно не силен в ухаживаниях, и уж тем более в симпатических жестах, за что прошу простить.

Я наслышан, что вам не пришлись по душе мои подарки, направленные вам, что радует меня гораздо больше, чем вы можете себе представить, ведь придумывал их тоже не я.

Потому, я взял на себя смелость отправить вам в подарок кое-что действительно практичное. Мне известно, что в Гэлине довольно суровые ветра, ввиду близости горного хребта и реки. Потому, я направил в подарок вам вещи, которые согреют вас в этом хоть и красивом, но весьма суровом месте..."

— Ваше Высочество, вместе с письмом прибыла посылка, но там довольно большие коробки, так что я не стала просить их принести. Если захотите, я могу попросить... — Миранда, улыбаясь и слегка розовея, перебирала пальцами.

— Да, пожалуйста, сходи. Я пока дочитаю остальное.

— Обязательно всё мне расскажите! — отозвалась Миранда, направляясь к выходу.

Бетринна проводила взглядом Миранду, упорхнувшую из спальни в коридор, и перевела взгляд к письму.

"Принцесса, как вы знаете, моя родина приняла на себя удар, справиться с которым ей необходимо под моим управлением. Потому, я вынужден вскоре отправиться из столицы в Граурривер, откуда мы с герцогиней Лонгардией будем руководить ликвидацией последствий нападения.

Я надеюсь на встречу с вами в Гэлине, если вы не против, ввиду того, что в следующие несколько месяцев буду занят.

Не поймите мой жест неправильно. Я прекрасно понимаю, что "Водоворот" подразумевает, что нам предстоит военнизированное столкновение. А, как вы прекрасно знаете, ведь вы дочь своей матери, жертвы в таких ситуациях неизбежны.

Я желаю лишь одного - провести с вами день, час, минуту, чтобы, если боги решат забрать мою жизнь, мне было, что вспомнить о вас на ветвях древа мира, кроме ваших напуганных произошедшими событиями глаз.

Жду вашего ответа с нетерпением.

Всецело очарованный и обеспокоенный,

Джерард Хандретпикс."

На душе девушки стало тепло. Пожалуй, это было первое письмо от герцога, над которым не хотелось хихикать, не хотелось показывать его служанкам и сплетничать про нелепые подарки. Она смотрела на буквы, выведенные аккуратно, будто под линейку, и как будто видела, как дрожит его рука, выводя собственное имя.

— Ваше Высочество! — Миранда вошла в комнату, неся большую коробку. За ней следовал дворецкий дома Дэрделль-Гэлин — статный, смуглый мужчина с седыми волосами, во фраке с розовым платком в кармашке. Он нёс внушительную стопку коробок, которая то и дело намеревалась покоситься в сторону и упасть.

— Поставьте на пол, — откладывая письмо, девушка поднялась со своего места и подошла к дворецкому, снимая самую верхнюю коробку с его рук. За ней показалась лишь его макушка. Миранда засуетилась, снимая коробки с рук мужчины и ставя их на пол.

Мужчина молча кивнул принцессе, его строгое лицо не дрогнуло ни в одном мускуле, пока все коробки не были сняты с его рук.

— Ваше Высочество Принцесса Бетринна. Моё имя — Али Шардат, я работаю дворецким в доме Дэрделль-Гэлин, — мужчина глубоко поклонился, прижимая руку к сердцу, а другую оставляя за спиной.

— Очень рада знакомству, мистер Шардат. Не могли бы вы известить леди Дэрделль-Гэлин о том, что я бы хотела пообедать с ней сегодня?

— Конечно, Ваше Высочество. Я пришлю к вам слуг, чтобы узнать ваши предпочтения по еде, — ещё раз поклонившись, мужчина направился к выходу.

Коробки выглядели внушительно — как по количеству, так и по размерам. Наклонившись к самой большой и плоской, принцесса отстегнула заклёпки на боках, сняла крышку и раздвинула внутреннюю упаковочную бумагу, захрустевшую под пальцами. Блестящая чёрная шерсть залоснилась под пальцами, обнажая аккуратно сложенную чёрную шубу, на которой лежала записка.

"Когда вы наденете все части одновременно, вы можете активировать наложенное на одежду заклинание, и все вокруг вас будут видеть вас как чёрного медведя."

В следующих коробках обнаружились меховая шапка, что-то среднее между валенками и сапогами, варежки и шаль. У шали была своя отдельная записка.

"Это лишь тёплая вещица, но я надеюсь, что она послужит такую же хорошую службу, как и зачарованные предметы. Кроме того, загляните на дно коробки. Там вы найдёте кое-что, что может вас заинтересовать."

Накинув белую шаль с вязаными узорами себе на плечи, девушка вытащила очередной шмат упаковочной бумаги. Под ним, в красивом кожаном кейсе с гербом дома Хандретпикс, лежал кинжал. Он был обвит ремешками, которые явно были частью кейса.

— Он что, пытается вооружить меня? Интересный способ очаровать девушку, — с нотой возмущения, но, тем не менее, улыбаясь, Бетринна вытащила кинжал из его ножен.

Металлический отблеск клинка засверкал свежим, только отполированным металлом.

— Ваше Высочество, мне кажется, он пытается обеспечить вам защиту, — Миранда подошла к платяному шкафу и, достав из него вешалку, принялась вешать на неё шубу. — Справедливости ради, вместе с нами сюда отправился не слишком большой отряд рыцарей для вашей защиты и защиты Его Высочества...

— Это так мило... — улыбаясь, девушка подобрала из коробки шапку и нахлобучила её на голову. Из зеркала на неё смотрела белокурая молодая девушка, в её фантазии вышедшая зимним утром за свежим хлебом или просто проводить детей в школу. Её монаршие корни выдавали жёлтые глаза, бегающие по отражению, запоминая этот образ.

***

— ...Клянусь душой своей покойной матери! — хлопнув ладонью по груди, Цинь нахмурившись смотрела на стражника, преграждавшего ей путь. На его лице уже невозможно было не прочитать раздражение, но, кажется, эльфийке было абсолютно всё равно.

Небольшая прихожая приёмной городского совета, забитая людьми, эльфами, гномами и другими жителями города, потихоньку жужжала разговорами. Простенькая краска на стенах, лавочки, какие-то объявления, розыскные листовки. Всё, как везде — всем что-то нужно от городничего-протектора.

— Девушка, я вам ещё раз повторяю, мистер Кенсби принимает исключительно в порядке очереди, я просто не имею права пустить вас, даже если вы хоть сотню пауков принесли. Вам уже был выдан номерок, дождитесь своей очереди, — стражник, усталый мужчина лет сорока, смотрел на эльфийку строго, как учитель смотрит на нерадивого ученика.

Фыркнув, девушка развернулась и двинулась к одной из дальних лавок, где сидели Мао и Бора. Бора делала вид, что спала, скрестив руки на груди, а Мао просматривали бумаги.

— По моим скромным подсчётам, получится где-то по сотне на человека. Этого должно хватить на поездку на поезде до Гэлина, ну и на худо-бедно прожить какое-то время в городе. Если там поискать подработку, то можно остаться там надольше, — Мао подняли глаза на Цинь, а затем подвинулись, освобождая часть лавки для эльфийки.

— Уже получили бы денег и пошли к Фреду и Макарии... — ворча, отозвалась девушка, прижимаясь щекой к плечу чейнджлинга. Они выглядели как мужчина со смуглой кожей и чёрными волосами, в очках, с щетиной и шрамом на щеке.

Они перевели взгляд на Бору, которая просто сидела с закрытыми глазами, но вся напряжённость в её теле гласила: "только тронь — и тебе пизда".

Время лениво тянулось, постепенно с ним ползла очередь, но, кажется, количество людей в помещении не уменьшалось. Новые и новые горожане приходили решать свои вопросы, кто-то подавал документы, кто-то получал, одного тифлинга даже приволокли под руки стражники, чтобы вручить ему повестку в суд.

И вот, спустя несколько часов, наконец Мао пошли в кабинет к городничему-протектору. Небольшое помещение с тремя столами, за одним из которых сидела тучная женщина в круглых очках, за другим — тощий юноша с безумным взглядом и такими же круглыми, как очки женщины, глазами.

Во главе этого противоречия сидел мужчина, несколько пухлых форм, с лысой головой и с седыми усами. Он предложил жестом присесть, и Мао послушно опустились на потрёпанный временем и чужими пятыми точками стул.

— Добрый де...

— Вы по вопросам выплаты за поголовье пауков, верно? Майк, сколько там? — городничий, он же мистер Кенсби, окликнул парнишку, и тот, пошебурившись в стопке бумаг, вытащил отчёт.

— Шестьдесят две головы, мистер Кенсби, — привстав, юноша передал бумагу мужчине, и тот, пошевелив усами, начал вчитываться.

— Карен, сколько это по последней цене?

Женщина, не глядя, потянулась за деревянными счётами. Её весьма упитанные пальцы довольно ловко разбрасывали деревянные шарики в разные стороны, пока она бубнила.

— Девять... Шестьдесят два... Минус налог с каждого в пользу гильдии... Минус налог в пользу города... Пять сотен и восемь злотых, получается.

— Чудно. В таком случае давайте документы, всё подпишем, и я выдам вам чек. Вам нужно будет подойти с ним в представительство гильдии дальше по коридору или в любом городе, где оно есть, там вам его обналичат, — мистер Кенсби принялся подписывать на небольшой бумажке что-то, после чего макнул штампик в чернила и глухим «бам» приложил его к бумаге, накрывая печатью свою подпись. Он протянул её Мао, в то время как Мао передали ему бумаги о заказе.

— Хорошо, я понял, — мужчина, которого изображал Мао, смотрел неотрывно на мистера Кенсби, запоминая его повадки и внешность. Как какой-то анализатор, Мао пытались впитать в себя воспоминание о строгом, но забавно выглядящем городничем города Виндер. Мало ли где может пригодиться.

На бумаге о заказе, пером написав «Исполнение подтверждаю, Д. Кенсби» и оставив свою подпись, городничий также оставил печать и передал бумагу обратно.

— Спасибо за работу. Приезжайте в следующем сезоне, нам нужны такие, как вы. Всего вам доброго!

— Спасибо, мистер Кенсби. Всего вам доброго.

Уже собираясь уходить, Мао остановились у стола женщины. Та подняла на них голову, на что Мао улыбнулись и, перехватив её руку, оставили на ней аккуратный поцелуй. Не услышав оханья Карен, чейнджлинг покинул помещение.

Потрясая бумагами в воздухе, Мао подошли к Цинь, ковырявшей верёвочку на своей косе. Бора приоткрыла один глаз, не двигаясь из своего положения.

— Сколько там? — в нетерпении Цинь встала на ноги, протягивая руки к бумагам.

— Пять сотен и восемь золотых. Точно хватит на пару недель в Гэлине, если не шиковать.

— Пойдёмте, — низкий голос Боры сопроводился тем, что она встала с лавки, и та пронзительно заскрипела, возвращаясь к своей ненагруженной её весом форме.

— Да, конечно, конечно.

В то же время, в небольшом домике почти у самых стен города, горбатая старушка, от которой исходил пронзающий запах лаврушки, втирала в ногу Фредерика какую-то мазь, заботливо и по-родственному рассказывая ему о своей юности, когда она ещё была ученицей друидки.

— ...А потом она уехала в Дикоземье. Почта оттуда тогда шла долго. Да и сейчас можно месяцами ждать. Она, наверное, не поменялась с нашей последней встречи, друиды ведь долго живут...

Макария, блуждавшая по небольшой лавке травницы, открыла стеклянную банку и принюхалась к содержимому. Валериана мягко пощекотала нос тифлинга, и она уже была готова чихнуть, но чих застрял где-то, не принеся удовольствия и освобождения.

— ...Ей, наверное, уж лет стописят стукнет или около того...

Травы, развешанные повсюду, затмевали потолок. Баночки с травами и мазями, бутылки с непрозрачным мутным стеклом. Всё здесь пахло, выветривалось, просачивалось в виде терпкого, травянистого аромата, заполоняя ноздри и лёгкие.

Бабушка, намазывавшая ногу Фреда, имела смуглый, оливковый цвет кожи, заплетённые в пучок серые волосы. Приключенцам она представилась «гордой представительницей народа Арави». Не то чтобы кто-то из них знал, что именно это значит.

— Ну вот. Через пару дней будешь как новенький, — старушка заулыбалась редким рядом зубов, на что Фред, изрядно красный от смущающего процесса намазывания лекарства на ногу, попытался улыбнуться, но выглядело это так, будто он ребёнок, виновато смотрящий на мать, чью любимую чашку он разбил.

— Спасибо вам, госпожа Бахри. Если бы нам вас не посоветовали, наверное, пришлось бы ногу оттяпать, — шутливо отозвалась тифлинг, ставя на небольшой столик, служивший прилавком, пакетик с травами и банку с мазью.

— Ох, ну не говорите глупостей. Вот вы знали, что я единственная в этом городе лечу магические обморожения?

— Да что вы говорите? В городе, находящемся прямо рядом с логовом снежной паучихи-матриарха? — Фред принялся обуваться, пытаясь хоть как-то поддерживать беседу, хоть и согнувшись в три погибели.

— Да, представьте себе! Мало кого заботят долгосрочные последствия таких обморожений. А если вовремя не нейтрализовать магический потенциал, то через пару-тройку таких вот вылазок люди начинают терять чувствительность в этих частях тела, — старушка встала со своей табуретки и, шаркая ногами в тапочках, подошла к прилавку, где Макария пододвинула ей пакетик и банку. — Я знала одного пианиста, который из-за этого перестал играть на пианино. Отморозил себе пальцы на левой руке из-за пауков пару раз, и всё, поставил крест. Правда, ещё он был скрипачом и, к счастью, правшой, так что совсем без работы не остался.

Раскрыв пакетик, бабушка принюхалась к содержимому и закивала.

— Хороший выбор. Хорошо успокаивает нервы. Только сразу скажу, курить его нельзя. Можно отравиться. А то бывали тут особо одарённые.

— К счастью, я ещё не в той стадии своей жизни, чтобы курить чай, — Макария тихонько хохотнула, передавая горку серебряников старушке.

Они покинули лавку, оба на своих двоих. Нога Фреда хоть и побаливала, но мазь одновременно и облегчала боль, и разогревала мышцы.

— Хорошая женщина, да? — сказал юноша, накидывая на голову капюшон.

— Хорошая. На мою подругу одну чем-то похожа.

— У тебя что, есть друзья, кроме нас? — с удивлением и озорством в голосе произнёс парень, на что мгновенно получил подзатыльник.

— С такими друзьями, как вы, даже и врагов не надо, — улыбаясь острыми зубами, ответила Макария.

Улицы горюющего города, засыпанные грязным снегом, проплывали мимо. Кто-то шёл с работы, кто-то отвозил на повозках товары. Несмотря на прошедшую волной боль, Виндер жил своим чередом. Конечно, и тут, и там раздавались разговоры о том, что скоро до Виндера доберётся то же, что разрушило Голден Пайк. Но город жил.

— Мы сдали лошадей и телегу гильдии и получили залог! Теперь у нас почти шестьсот золотых! — Цинь радостно запрыгала вокруг Макарии, на что та не среагировала, держа путь к двери постоялого двора. — Ну, Макария-я-я-я-я-я!!!

— Оставь её. Она и так в одно лицо меня тащила всю дорогу туда, — Фредерик похлопал по бедру, одетому в паладинскую броню. — Зато обратно на своих двоих.

— О, это чудесно. К слову о пеших прогулках. Мы тут у местного гильдейца спросили, говорит, чуть меньше двух дней на поезде получится, — Мао предложили своё плечо паладину, и тот благодарно облокотился на него.

— Ну, в целом, учитывая наши средства и план так и так ехать на поезде, вполне себе неплохо. Всё лучше, чем пешком, — покачиваясь, Мао и Фредерик зашли внутрь.

Тепло ударило по лицу, и очки чейнджлинга запотели, от чего он чуть не снёс раздевающуюся от верхней одежды Цинь.

— Не люблю поезда. В них тесно, — пробурчала Бора, заходя за ними вслед. Она сразу направилась к барной стойке, где дварф что-то объяснял конюху, ещё недавно принявшему лошадей их компании при прибытии в город.

— Зато будем ехать в тепле, посмотрим на пейзажи, — Мао улыбнулись, протирая очки краешком своего плаща, а затем повесили его на вешалку, параллельно перехватывая одежду у Цинь. — Мы же проедем по мосту над проливом Ибеи, через Энед, через реку Данику. Должно быть очень неплохо!

Фред двинулся к креслу у камина, Мао и Цинь за ним, продолжая навешивать ему лапшу про то, как классно они все проведут время в поезде, что обязательно увидят что-то невероятно впечатляющее.

Тифлинг присела за стойку рядом с Борой, у которой уже было налито.

— Тебе не следует так переживать, — произнесла Макария, чуть наклоняясь к голиафше.

— О чём? — поднося кружку к губам, Бора бросила на неё свой холодный и суровый взгляд.

— Подруга, у тебя всё на лице написано. Может, эти слепыши и не видят, но уж мне-то не пытайся врать. Мард, можно чайник кипятка и чашку, пожалуйста?

Дварф отвлёкся от своей тихой беседы с конюхом и, кивнув, спрыгнул с высокого стула за своей стойкой. Его крепкая и низкая фигура пропала в проёме подсобки, и тогда Бора закряхтела.

— Если бы я опять не обосралась со своим словесным поносом, он бы не был таким невнимательным, — потирая пальцем ручку кружки, Бора склонила голову к Макарии, и та в ответ склонилась к ней ближе.

— Что ты ему сказала?

— Ну, он ведь уже простил меня, так что...

— Что ты ему сказала, Бора Медвежья Смерть?

Наверное, если составлять список вещей, которые заставляют Бору нервничать, то Макарии Лиос определённо найдётся место в топе. Отчего-то всякий раз, когда она разговаривала с демоническим созданием, коим является тифлинг, голиафше, представительнице народа великанов, казалось, что она становится очень маленькой и уязвимой. Редки были те моменты, когда Бору хоть кто-то мог заставить себя так чувствовать. Оттого и было не по себе.

— Мы поспорили о его богине. Сказала, что он просто раб своего рабского мышления и просто оправдывается, лишь бы не жить и не видеть жизнь, как она есть.

— Оу... — Макария пододвинула к себе чайник и, достав из кармана пакетик с чаем, засыпала часть заварки в пышущий паром кипяток. — Ну... Ты обосралась, моя большая каменная подружка.

— Я всё ещё не понимаю, в чём не права, — пробулькала Бора в кружку, пригубив свой пенистый напиток.

— Дело не в том, что ты не права. Дело в том, что ты намеренно задела своего товарища за то важное, то основополагающее, что есть в его жизни, — отставив чайник, Макария уставилась на чашку. — Когда Фред был ещё мальчишкой, его отец умер, оставив его мать, его и младших сестёр без средств к существованию. Подцепил что-то от шлюхи и умер, как собака. И Фред взял на себя роль добытчика. Знаешь, что он мечтал стать владельцем кузницы? Нет, конечно, не знаешь. Ну так, он пошёл служить в храм, а потом и в паладинат. Теперь вот, вместо того чтобы делать то, что ему нравится, он "прославляет богиню мечом и добрыми делами".

— Я не понимаю, как это всё связано с бессмысленностью его веры?

— Он верит, что всё, что с ним произошло, должно быть не напрасно. Не просто так его отец расходовал средства церкви на шлюх, не просто так заболел и умер. Не просто так его мать и сёстры чуть не сдохли от голода. Ты думаешь, он просто так экономит деньги? Просто так ввязывается в авантюры, при том что он далеко не самый умелый мечник? Всё потому, что он винит себя в том, что не увидел, не остановил, не воспротивился.

— А ты-то это откуда знаешь? — отставляя кружку, Бора уперлась локтем в стойку, смотря на Макарию прямо.

— Ну... Мы были вместе в группе начинающих авантюристов. Знаем друг друга уже лет десять, наверное. Много бессонных ночей за разговорами. По его словам, несмотря на всё это, его мама ни разу плохого слова не сказала об отце. И всегда его поддерживала. Я завидую, ведь ему есть, к кому возвращаться, кого любить, о ком заботиться. Да, пожалуй, я и вправду очень ему завидую, оттого мне так нравится слушать, когда он говорит о них всех.

Сборы, прощания с дварфом. Всё смешалось в одну большую череду событий, приведших их к дряхлой, нечищенной станции поезда, где, усевшись на мягкие, но протёртые спальные полки, человек, голиафша, тифлинг, эльф и чейнджлинг двинулись по просторам побережья Хандретпикса.

Гремящий металл рассекал припорошенные пути, заставляя восхищаться промёрзлым, холодным Левиафановым морем, бьющимся о берега и опоры моста над проливом.

Бора так крепко задумалась, что не проронила ни слова, пока её друзья не уснули. Стоя у открытого окошка, она выдыхала дым самокрутки в него, наблюдая, как паладинатская крепость, которую так и не посетил Фредерик, скрывается из виду, пока в её каменном холодном сердце зарождалось чувство, которое ей было совсем не привычно.

Жалость, наверное.

Она живо представляла себе совсем маленького, хрупкого, беспомощного мальчика с янтарно-зелёными глазами и яркой копной рыжих волос, который изо всех сил старается, лишь бы его семья поела сегодня.

Это было сложнее, чем отнимать.

Это было сложнее, чем махать кулаками, когда обижают.

Люди. Какой странный, хрупкий, брошенный своими богами народ, уповающий на хотя бы малую толику их внимания.