Каприсса, караковая кобылка, подаренная Сонни Ховардом по случая дня рождения мисс Болт и предусмотрительно прихваченная во Флориду, чтобы не скучала по хозяйке, точно была не в духе; прогулку пришлось закончить раньше обычного. Привыкшая проводить все время до полудня субботы верхом, Роуз, раздраженная, вошла в прохладный холл. Дом был еще относительно тихим. Миссис Мэйфлауэр окликнула ее с верхней площадки лестницы.
— Да, да, минуту.
Оставив перчатки на конторке и расплескивая на руки воду с лимоном, приготовленную кухаркой специально — освежиться после гонки верхом, — Роуз поднялась к экономке.
— Жду ваших распоряжений, мадам. Накрывать завтрак в большой столовой?
— А сколько сейчас гостей?
— Осталось на ночь шестнадцать человек, мэм. К завтраку должны приехать Хантингтоны и Шелл Брукс из Тексарканы.
— Тогда, разумеется, в большой. И… Миссис Мэйс, распорядитесь, пожалуйста, чтобы нас примерно час не тревожили.
— Конечно, мэм, — пожилая миссис Мэйфлауэр кивнула и спустилась ко входу в парадную столовую, где, после вчерашнего празднования, все еще царили хаос и неразбериха, и обе горничные, уже успевшие разругаться и дувшиеся друг на друга, расставляли возвращенные с террасы стулья и расстилали скатерти. В кухне тоже была сумятица: там ночевали оркестранты, и теперь двум нанятым поварам и кухарке ступить было некуда, чтобы не наткнуться на ценные инструменты или исполнителя.
— Доброе утро, мисс Болт.
Роуз почувствовала, что не может двинуться с места — этот голос, эти интонации все еще повергали ее в ужас. Кэледон Хокли собственной персоной с легким поклоном поприветствовал ее.
Какая досадная неожиданная встреча. Она-то надеялась, что он отбыл еще вчера…
— Доброе утро, мистер Хокли.
— Я, признаться, чрезвычайно впечатлен размахом праздника. Спешу выразить восхищение.
Он смотрел на нее в упор, вынося тяжелым взглядом приговор. Роуз нечего было бояться — и она была внешне совершенно спокойна. Но внутри кипело море незабытых потерь и обид, всего того, что набралось с далекой апрельской ночи. Она мысленно благодарила милостивое небо, что они встретились именно на лестнице. Это было гораздо лучше, чем застань он ее где-нибудь еще — врасплох. Отсюда она может легко упорхнуть вверх или вниз, если почувствует, что разговор ей претит окончательно.
А еще она с радостью почувствовала, что больше не боится его. Злится — да, но не испытывает страха.
Слишком многое поменялось.
Она больше не была девчонкой на краю пропасти, о нет. Она сама была — пропастью.
— Мы… хм, нигде не встречались? — попробовал развить наступление Кэл.
— Очень сомневаюсь, мистер Хокли, — покачала головой Роуз. Тут же, натянуто улыбнувшись, добавила со всей возможной учтивостью, — я непременно запомнила бы.
Нет, будь он проклят, никогда, никогда Роуз не сможет его забыть.
— Очень надеюсь, что вам у нас понравится. — Роуз сделала движение в сторону, собираясь обойти собеседника и продолжить подниматься. Тот отлично понял и решил не упорствовать — быть может, у него еще будет шанс.
— Уверен в этом, мисс Болт. — Хокли, отступив на шаг в сторону, пропустил Роуз наверх.
То, как он это произнес… Она ушла наверх, ни разу не обернулась, но затылком чувствовала на себе тяжелый, как плита, взгляд.
***
Сонни уехал перед самым рассветом — укатил с кем-то из гостей, напросившись в попутчики. Можно было быть уверенными, что к пункту назначения они уже будут закадычными приятелями: юный нахал превосходно умел обзаводиться друзьями.
Нельзя сказать, что будущая чета Шарпов была этим слишком расстроена; Уилл ограничился тем, что телефонировал его опекуну, Моисею Брауну, сообщив, что юный Сонни отчалил с попутным ветром. Роуз почувствовала себя спокойнее.
Было в этом парнишке что-то… знакомое. Безудержная жажда свободы. Презрение к трудностям и любовь к жизни. Роуз уже видела это, давным-давно, пережила, похоронила, оплакала — океаном и запретила себе тревожить этот уголок в памяти.
Сонни знал, чего хотел и, когда признавался в любви ей, мисс Болт, без пяти минут замужней женщине, был честен так, как могут только беззаботные и непонимающие дети.
Можно было смеяться, можно было отрицать. Роуз поняла, что поддалась, когда у нее перехватило дыхание — тогда, на лужайке перед их домом или после сумасбродного полета под аркой моста: она находилась на месте второго пилота, и пообещала — со всей серьезностью — что непременно убьёт его, если им повезет и они выживут.
Они выжили, успешно приземлились и даже совместными усилиями закатили легкий двухмоторник в ангар. Сонни бросил нее взгляд — единственный.
— Все вон! — его голос прозвучал металлом в наступившей после аплодисментов техников тишине, и спустя ровно пол-минуты в громадном ангаре не было ровным счетом никого.
Да, она будет принадлежать ему. Да, прямо здесь. Да, прямо в тени крылатой машины, которая только что чуть не угробила их. Сонни не трудился раздевать Роуз — он вообще мало что понимал в этих изысканных тряпках, разве что со штанами на дамах больше возни…
***
Роуз опустила голову на сцепленные в замок руки. Здесь, на затянутой плющом и виноградом боковой веранде, было прохладно и тихо; отдых в послеполуденные часы был таким желанным. Уединение, затишье перед шумным вечером, когда вновь съедутся гости — ведь праздник должен был продолжаться весь уикэнд.
— Вы с Кэледоном давно знакомы? — голос Уилла донесся из малой гостиной, примыкавшей к веранде, и Роуз поспешила подняться, чтобы помочь жениху перебраться через невысокий порог, разделявший помещения.
— Да. Почти четырнадцать лет. — Роуз сузила глаза, будто вглядываясь в даль. Уилл отлично знал, что это была уловка — скрыть слезы.
— Я-то подумал, что он здесь по мою душу. Я заметил слежку еще в прошлом году, но доморощенные пинкертоны, конечно, никуда не годятся.
Потянувшись, Роуз поймала себя на мысли, что, конечно, никакие из местечковых детективов не чета бывшему кайзеровскому шпиону, сбежавшему за океан от поимки и виселицы.
— Уилл…
— Глупец этот Хокли. У него были две величайшие драгоценности — и обе он упустил по собственной глупости.
— Боюсь, Уилл, — перебила Роуз, — что Кэл здесь не просто в качестве праздношатающегося и любопытного.
— Если его бриллиант покоится на дне Атлантики и, значит, потерян безвозвратно, то вторая причина — ты.
Роуз нахмурилась и убрала с плеча рассыпавшиеся рыжие пряди. Она желала бы держаться от Кэледона Хокли подальше, без разницы, какие бы намерения у того ни были.
Сад, шумевший в косых лучах раскрасневшегося солнца, бесстыдно и неудержимо цвел магнолиями, и Роуз была жива — и как никогда чувствовала себя таковой, здесь, сейчас, сию секунду.
— Любовь моя… — Уилл, которого на континенте разыскивали за большую награду, предавшего доверившихся, нажившего баснословные богатства на разорении обреченной Бельгии, растерзанной и непоправимо искалеченной, и, наконец, поймавшего пулю в спину на пути в Аргентину и перебиравшегося в США на перекладных почти полтора года, — я хочу дать тебе то, что у тебя отняли. Твое имя. Твою жизнь. Тебя — настоящую. В день регистрации нашего брака ты получишь документы на имя Роуз Доусон. Так, как ты всегда хотела. Тебе больше нечего будет бояться.
***
Предчувствие беды носилось в воздухе. Наэлектризованные взгляды. Полунамеки и уколы, замаскированные под дежурную вежливость.
Кэледон Хокли держался особняком, но избегать до бесконечности было невозможно. Её праздник был в разгаре. Мисс Роуз нужна была везде: в бальной зале, за праздничным столом, на кухне, в столовой, на танцпплощадке, даже иногда в кладовых.
Она готова была кричать от бессилия, потому что рано или поздно это должно было случиться. И всего она ожидала, кроме этого.
— Какая восхитительная ночь. — Роуз ощутила стойкий запах мятного бренди. Кэл был уже прилично пьян. Откуда он появился на пустынной аллее и каким чудом держался на ногах — бог весть.
— Мистер Хокли, — она не потеряла присутствия духа, хотя чувствовала, что встреча один на один не сулит ничего хорошего. — Не желаете ли вернуться к гостям?
— А вы? Что заставило вас покинуть их?
Она развернулась на каблуках так резко, что оборчатая юбка взлетела над коленями — разговаривать с Хокли, особенно вдребезги пьяным, Роуз не была настроена.
— Роуз…
…ей вновь было семнадцать. Она — на краю пропасти, на зыбучем песке, над ревущим океаном. Она вновь была в самом кошмарном своем сне — не могла выйти из затопленных коридоров громадного лайнера.
Её вновь звали мисс Роуз Дьюитт Бьюкейтер.
— Роуз… — парализованная этим непрошедшим страхом, она не могла пошевелиться, в ужасе понимая, что Кэл Хокли слишком близко, и ей никуда не деться — сейчас она погибнет.
Жаркое дыхание заскользило по коже, проникая под одежду, в вырез белого платья, вожделея и пороча. Она подняла взгляд к закружившемуся над головой звездному небу, глотая воздух и слова.
Он положил ладони на широкий пояс, прихватывающий платье на бедрах, и она ощутила, как горячо прикосновение.
— Скажи мне, Роуз, если бы ты вышла за меня… Был ли бы я так же счастлив, как Уилл? — насмешливый, правда едва фокусирующийся взгляд, остановился на ее переносице. — Я слышал. Все, что происходило прошлой ночью.
Жадные губы, ищущие ответ на ее плечах. Упрямые пальцы, сминающие платье.
— Нет.
Наверное, он ослышался. Женщины не отвечали ему отказами. Он очаровывал, покупал или брал силой. Их «нет» всегда было частью игры: этому с пеленок учили мамаши, затем — скабрезные романчики.
— Нет.
Руки на ее талии стали тверды, как скала. Он не собирался отступать.
— Мистер Хокли? — голос Уилла, мягкий и неизменно спокойный, раздался в тишине раскатом грома. Женщина, задыхаясь от нахлынувшего ужаса, смешанного с омерзением, отступила прочь, в тень.
— Да, мистер Шарп. Или лучше вас называть мсье Шарп? Как вы значитесь в ориентировке?
Уилл рассмеялся, давая понять, как мало его беспокоит такое «разоблачение». Колесики кресла скрипнули.
— Как вам угодно, Кэледон. Я прибыл сюда с известием — вас ждет автомобиль у ворот. Прискорбно прерывать такой интимный разговор, однако весточка от вашей супруги не оставляет мне шанса: миссис Хокли желает вас видеть. Тотчас же.
— Вздор! — расхохотался Кэл, понимая, что Юджини скорее съест живого кузнечика, чем посмеет докучать мужу вызовами среди ночи.
— Миссис Хокли будет чрезвычайно расстроена, если ей придется надевать по вам траур. Не удручайте ее понапрасну, а лучше всего — навестите незамедлительно. Она, уверен, будет рада.
За спиной Уилла замаячила фигура, и, как показалось Роуз, послышался тихий сухой звук взводимого курка. Хокли, вероятнее всего, тоже его услышал; он побледнел, хмель слегка схлынул. Из своей тени Роуз видела, как Кэледон, оступаясь на плохо освещенной аллее, поплелся к дому. стараясь не свернуть себе шею. И все равно — оглядывался, пробуя разглядеть в сплошном море цветочной пены, едва освещенном луной, рассмотреть светлое платье.
Сад волновался темным, предгрозовым морем и скрывал Роуз — до поры до времени.