Город Святой Анны. Слой Ночь. «Звёздная Вишня». Четырнадцатое октября 2347 года от заселения планеты. 12:17 по местному времени.
Глория медленно идёт по коридору, прислушиваясь. Бессмысленно даже пытаться услышать что-то — стены и двери здесь звуков не пропускают. К сожалению. Или к счастью? Глория не уверена, что и правда хотела бы слышать то, что происходит за этими дверями. Разумеется, она прекрасно знает — что. Но слушать… Глория вздыхает. Надо бы ускориться, наверное, но нет никакого желания опять видеть ни Ярти, ни Энни. Первая опять будет делать вид, что не испытывает к навязанной ей подопечной негатива — при том, что Глория прекрасно видит, насколько Ярти терпеть её не может и изо всех сил сдерживается. Вторая… опять вымотает все нервы требованиями выучить очередное правило, как надо себя вести и прочее… И неизвестно, что здесь хуже.
Наверное, если эти две решат объединить уроки…
Уроки… И стоило ради этого заваливать экзамены? Только дли того, чтобы в другом уже мире её опять с головой завалили… всем, чем только можно. Впрочем, это всё же лучше, чем раз от раза думать, о том, что… Глория морщится, пытаясь сдержать вновь подступившие к горлу рыдания. Не хватало ещё, чтобы у Ярти… или любого другого, кто может встретиться по пути… появился ещё один повод заклеймить её истеричкой.
Хотя повод у неё более, чем… Она мотает головой. Надо вернуться к себе — в ту то ли комнату, то ли квартиру, которую Энни выделила ей — и забить голову чем-нибудь. Ну, хотя бы местным языком, который, конечно, в чём-то похож на родной русский (видимо, из-за того, что часть слов тут именно из русского… жаль, что только лишь часть), но даётся с трудом. Или заняться упражнениями по контролю…
Дверь в квартиру Энни приоткрывается, выпуская мужчину. Неудивительно, конечно, но до сих пор Глории не удавалось увидеть клиентов самой Энни. И не сказать, что она была этим расстроена. Всё же собственными глазами видеть мужиков, которые ходят к проституткам, не очень-то и приятно. Такая мерзость… Как вообще можно принуждать женщин… о, только не нужно говорить про то, что они за это деньги получают!.. Хотя, и это тоже — как можно отдаваться за деньги?! Животные. Самые настоящие животные. И те, и другие. И как только Энни позволяет себе… С её-то образованием — пусть Глория ещё недостаточно понимает речь, но тем не менее — и манерами…
Глория моргает, понимая, что уже с минуту самым наглым образом рассматривает клиента Энни, не отрывая глаз. И тут же начинает краснеть. Как невежливо с её стороны! Мужчина окидывает её взглядом разноцветных глаз и что-то спрашивает. Глаша хмурится, пытаясь разобрать слова, но он говорит быстро и… она непонимающе смотрит на него. Мужчина удивлённо приподнимает левую бровь. Как будто бы она только что сделала что-то, что…
— Людвиг! — голос позади заставляет обернуться. Глория видит приближающуюся Ярти и разочарованно выдыхает. Теперь действительно придётся идти к себе и зубрить… язык или значения и начертание символов… или что-нибудь ещё, что может прийти в голову Ярти.
— Ярти? — мужчина переключает внимание на подошедшую, чем Глория очень даже рада — пусть тот и симпатичный, но находиться в его обществе несколько неприятно. Тем временем мужчина всё так же быстро что-то спрашивает у Ярти, пару раз кивком головы указав на Глорию.
— Потом объясню. Ты сегодня дома ночуешь? — Мужчина кивает. Глория мысленно радуется тому, что теперь хоть что-то сумела разобрать в словах Ярти. Наверное, потому, что та ограничивается короткими фразами. — Прекрасно. Там и поговорим. А сейчас — проваливай, а?
Мужчина явно что-то хочет сказать, но потом морщится, желает доброго дня — это едва ли не единственное, что Глории удаётся разобрать из-за слишком быстрой речи — и уходит в сторону лифта. Глория смотрит на его удаляющуюся спину, затянутую в тёмную кожу куртки, на фоне которой так контрастно смотрятся светлые волосы, потом переводит взгляд на Ярти.
— У тебя дел нет? Занятие найти? — Ярти говорит медленно, мешая чистый русский, который даже в её исполнении всё же более понятен, чем местный. Который, что Глория учит всего-то несколько дней… Ярти трёт лицо ладонью и выдыхает. Потом дотрагивается до плеча Глории — та видит, как Ярти почти незаметно морщится — и тащит её к Энни. Глория подчиняется, хотя видеть комнаты квартиры Энни после посещения этого мужчины нет ни малейшего желания. Понятно же, что именно она там увидит.
Ошиблась.
В квартире едва ли не идеальный порядок. Как и всегда. Конечно, комната у Энни не одна, но Глория сейчас готова спорить на что угодно, что и в спальне так же… чисто. Хотя — чего ожидать от аккуратистки Энни? Сама хозяйка квартиры обнаруживается полулежащей на оттоманке и вертящей перед глазами гроздь винограда. Ярти опускается в кресло, что стоит напротив ультрафиолетовой лампы, от чего Глория вспоминает, что опять пропустила сеанс. Но, если честно, это выглядит невероятно глупо. Да, она знает, что в Ночи, где они, собственно говоря, находятся, это необходимо — солнечного света здесь не бывает вовсе — но… Глория неловко присаживается на свободное кресло и вздрагивает, когда лампа начинает светиться сиреневым светом. Ярти прикрывает глаза.
— Что Людвиг здесь забыл? — Всё так же на русском интересуется Ярти. Глория заставляет себя не кривиться от понимания, что этот вопрос задан по большей части для неё. Надо же! Снизошли! Как будто бы ей действительно интересно, что этот самый Людвиг тут делал! Можно подумать, в этом есть хоть какие-то сомнения, учитывая, что все они сейчас находятся в борделе!
— Середина месяца почти, — всё на том же русском отвечает Энни, пожимая плечами, от чего бретелька сползает с плеча. Глория задумывается, насколько этот жест отрепетирован. — Он приходил за промежуточным отчётом. А с чего такой интерес?
— Девушка интересуется, — фыркает Ярти. Глория поджимает губы, чтобы не сказать что-нибудь, что может быть расценено Ярти или Энни как превышение допустимого. Пусть обе они — несмотря на явное пренебрежение со стороны Ярти — относятся к её взбрыкам достаточно снисходительно. Во всяком случае, Глория не помнит, чтобы Ярти как-то реагировала на истерики. За исключением отчётливо написанного на её лице отвращения. И блокирования магии — на этом месте Глория мысленно морщится — которая в такие моменты так и норовит вырваться на свободу. — Уже напридумывала всякого… В общем — объясняй ей. — С этими словами Ярти расслабляется и, кажется, планирует заснуть.
Энни хмыкает. Протягивает Глории виноград. Та, поколебавшись, берёт. Виноград, как виноград. С косточками. Зелёный. Глория закидывает ягоду в рот, думая, что предпочла бы чёрный — тот не такой кислый.
— Это хороший виноград, Аглая, — буднично сообщает Энни, по-видимому, прочитав по её лицу то, что она думает по поводу ягод. Имя. В рюкзаке, который был при Глории, нашли в том числе и документы, с этим вот именем. И Глория так до сих пор и не решила, как относиться к тому, что её называют не её именем. Это уже не «Глашка», которая всегда вызывала раздражение. Это… — Контрабандисты только вчера доставили его из-за Цепи. В городе, как ты понимаешь, такие изыски не растут. И совершенно точно не должны попадать к таким, как я.
— Я не обвиняю вас ни в чём, — мотает головой Глория. Предъявлять претензии той, от кого зависит её жизнь?! Глория ещё не сошла с ума.
— Разумеется, нет. По крайней мере — вслух. Только вот это же заметно — то, как ты спешишь на всех, кто попадается тебе на пути, навесить ярлыки, — кивает Энни. — Хороший, плохой, шлюха, бандит, клиент… Ой, не надо! Не оправдывайся! Это даже забавно в какой-то мере. Ты мне напоминаешь Ярти десятилетней давности… Она тогда так же забавно вела себя.
Ярти?! Глория переводит взгляд на вторую свою учительницу, которая достаточно успешно делает вид, будто бы спит. Только вот Глория прекрасно чувствует, что это не так. Так, значит, Ярти… Ну, если, конечно, Глория сейчас правильно поняла то, что говорит Энни. Всё же язык даётся с трудом. Спасает только то, что Энни, в отличие от этого мужчины, говорит медленно — едва ли не по слогам — чтобы дать возможность понять. А что-то даже повторяет на русском. На очень ломанном русском.
— Она же не из этого слоя. Десять лет назад в результате неких… изменений в своей жизни, о которых Ярти либо расскажет тебе сама, либо предпочтёт умолчать, она оказалась здесь. Её принял Клан и… Я взялась обучить её всему, что может понадобиться девушке в Ночи. При условии, что она отказывается работать у меня, конечно, — Энни улыбается, подняв кисть винограда на уровень глаз и пристально его рассматривая. — Впрочем, неважно. В общем, она училась у меня… и так и не сумела перенять у меня привычку к порядку!
Что верно, то верно. Глория вспоминает лёгкий беспорядок в квартире Ярти. Не сказать, что там прям-таки бардак, но видно, что женщина не особенно трепетно относится к подобным вещам. Глория хмыкает. Значит, её тоже приютил Клан?.. Занятно. Конечно, насколько она успела уяснить, Кланы заправляют в Ночи всем — охрана, торговля… прочее. И на то, что городом, вообще-то, управляет княжеская семья, здесь всем плевать. Как и княжеской семье, вероятно, на Ночь.
Вообще, если послушать что Энни, что Ярти… вероятно, девушки, которые здесь работают, скажут то же самое — Глория практически в этом уверена!.. — получается, что Клан это прям-таки добро и справедливость во плоти.
В реальности, вероятно, всё несколько не так. Глория катает виноградинку по ладони. Молчит. Как молчит и Энни, давая время подумать. Глория усмехается. Она, конечно, не Машка, которая относится к окружающим хуже, чем те заслуживают, но не дура. Не бывает абсолютного добра. Да и то, что бордель содержит именно Клан…
— Какое к рассказанному отношение имеет виноград? — Может быть, конечно, стоило задать другой вопрос, но Глория надеется, что её правильно поймут. Виноград… виноград тут ни при чём. Но не спрашивать же в лоб, чем Энни занималась здесь с этим мужчиной?.. Который — не лги себе, Глория! — более чем привлекателен.
— Никакого, — соглашается Энни. Кидает веточки, оставшиеся от грозди, на тарелку. — Просто к слову пришёлся. Знаешь, я не обязана перед тобой отчитываться… тем более — оправдываться за твои же грязные мыслишки… но, если Ярти просит, объясню. — Она ненадолго замолкает и выразительно смотрит на дремлющую Ярти. Та стойко продолжает делать вид, что ничего не слышит и вообще спит. — Мужчину, которого ты видела, зовут Людвиг Даинно Ойерто-Гайллэ. Он — сын главы Клана и один из моих начальников. И приходил он для того, чтобы получить отчёт о деятельности «Вишни». Понятно?
Более чем. Глория закидывает виноградину в рот, но не торопится её раскусывать. Значит, сутенёр. Мерзость. Только вот она вовсе и не просила о такой откровенности. Ей вообще всё равно… Глория отмахивается от тихого голоска, нашёптывающего, что вовсе не всё равно, что это меняет… многое. Хотя ведь остаётся ещё и Ярти. Она хмыкает, зацепившись за произнесённую фразу. Грязные мыслишки, значит? Это в борделе-то? Скажите ещё, что девушки здесь вышивкой и чтением молитв занимаются! Впрочем, с её стороны и правда будет некрасиво критиковать тех, кто не вышвырнул её на улицу.
Но это не отменяет… ничего.
— А Ярти при чём? Они общались, как…
— А Ярти — это Ярти. Он её… опекает, скажем так. Остальное без её разрешения я говорить не стану. Кроме того…
— Кроме того, Энни, на этом, пожалуй можно закончить вечер… то есть, день откровений. — Ярти выпрямляется в кресле и гасит лампу. — У меня дела в городе, так что наше занятие, Аглая, откладывается. Можешь радоваться… Энни — она в полном твоём распоряжении.
Ярти проходит мимо, подхватив тарелку и унеся её в кухню, где, выглянув на мгновение и выразительно посмотрев на Энни, выбрасывает ветку в мусор. После этого она покидает квартиру. Глория вздыхает. Занятие с Энни. После такого разговора это будет…
— Смешно, но у меня тоже сейчас нет на тебя времени, — хмыкает Энни, чем дарит надежду на то, что… — Но это не значит, что ты можешь прохлаждаться. Магией, конечно, без Яри ты заниматься не будешь, но вот знание языка… Тебе нужна практика! Так что пойдёшь сейчас к Соне — она когда-то обучалась в школе для аристократок… одной из. Манеры, там, история города, языки… и прочее. До того момента, пока её отец не разорился в казино, принадлежащем Совам и, чтобы расплатиться с ними, продал Лисам младшую дочку, которая, по его словам, всё равно была бесперспективна на брачном рынке. Так что можешь начинать жалеть её и всё такое прочее… Или что ты там себе нарисовала в голове? — Энни поднимается с оттоманки и, присев за столик, пишет записку. — Квартира семьсот тринадцать. Отдашь это ей в руки. Задание твое — начать общаться с ней и с остальными девушками. Всё же тебе предстоит с ними сосуществовать. Маг из тебя пока что никакой, так что побудешь девочкой на побегушках — должна же быть от тебя какая-то польза, не так ли?
Оказавшись в коридоре, Глория рассматривает записку, но тексты разбирать ей гораздо сложнее, чем речь. Так что остаётся только догадываться, что именно тут написано.
Подружиться? С… проститутками? Как такое вообще хоть кому-то могло в голову прийти?!
Только вот спорить не получится. Она и правда полностью зависит от Энни и Ярти. И вряд ли Энни — про Ярти Глория определённо сказать не может — позволит просто так тут жить. Без получения выгоды для себя. Девочкой на побегушках, значит? Глория шмыгает носом и как никогда остро чувствует желание съесть что-нибудь сладкое и жирное. И тут же одёргивает себя. Если уж после того, как она попала в это мир и в это тело, ей досталось приличная фигура, то не стоит портить её лишними килограммами, как прошлое…
Глория болезненно кривится. Вот опять! Она запретила себе вспоминать то, что потеряла. Чтобы опять не сорваться в истерику, как это до сих пор то и дело бывает. Тем более — когда Ярти нет поблизости. Пусть та и терпеть её не может… более, чем взаимно, между прочим!.. но гасит всплески магии, которая в такие моменты становится попросту неуправляемой.
Ярти пообещала, что это прекратится, как только Глория научится владеть магией. Только вот пока что она не в состоянии даже запомнить, как правильно наносить знаки! И само значение знаков… и то, как надо чувствовать магию… Глория опять шмыгает носом. Кто вообще сказал, что у неё есть способности?!
Вернее… способности-то есть — достаточно вспомнить, как она едва не обрушила половину здания позавчера — но… взять их под контроль не получается. Никак. Наверное, она попросту…
Глория поднимает глаза и недоумённо смотрит на цифры на двери. Семьсот тринадцать… Ну, что ж. Видимо, ей сюда?
Она вздыхает и берётся за ручку, предварительно трижды постучав.
***
Город Святой Анны. Слой Полдень. Поместье Волковых. Четырнадцатое октября 2347 года от заселения планеты. 10:40 по местному времени.
Почему в этой части семейного архива запрещено как электрическое, так и магическое освещение, Маша припоминает только приложив некоторые усилия. Вероятно, эта информация никогда не была слишком нужна прежней хозяйке тела… Или не ей — Маша так до конца и не поняла, чья именно в ней память, если ничего из жизни Мары в ней не осталось. Память города? Мира? Кто б знал!
Маша тяжело вздыхает и тут же задерживает дыхание, увидев, как заметалось пламя на свечах.
Свечи… Живой огонь.
Собранные здесь записи зачарованы таким образом, что любой свет, кроме света пламени разрушающе действует на хранящиеся здесь свитки… Ох! Маша качает головой. Свитки! Настоящие! В городе, где уже давно существует интернет… ну, местная разновидность, в смысле. Кстати о разновидности — Маша прикасается к татуировке, которая вьётся от виска к шее, огибая мочку уха — надо бы попробовать. Всерьёз, а не так, как в прошлый раз, когда смелости хватило только на то, чтобы заглянуть на порог иллюзория и чуть-чуть пройтись по коридору. Ни в одну из комнат зайти так и не решилась. Впрочем, в варианте для несовершеннолетних получилось зайти немного дальше. Всё же подобное более привычно для неё — почти родной комп с инетом! Но то, что особенно интересно находится именно в комнатах. И кое-кто под ником «Паук» пообещал рассказать нечто важное. И для этого надо набраться смелости и пройти… туда.
Стоит ли тратить время на этого самого Паука или нет — Маша пока что не решила. Конечно, никакой опасности погружение в иллюзорий не несёт… во всяком случае ни одного даже самого лёгкого намёка на это Маша не нашла, хотя она и не поручится, что так уж хорошо умеет выискивать нужное… но всё же общаться с сомнительными личностями не самое мудрое с точки зрения безопасности занятие. Хотя вполне возможно, что этот самый Паук лишь местный извращенец… но тогда встречаться с ним может быть слишком… затратно в плане репутации. Всё же княжна — не актриса, которой сомнительные скандалы могут иногда добавить популярности. Скорее — наоборот. Так что… Маша решает отложить решение этого вопроса на потом.
Она осторожно разворачивает свиток, датированный — она смотрит на правый верхний уголок — трёхсотым годом от основания города. То есть — не то. Опять не то. Заметки о природе Тьмы. Той самой, в которую спускаются маги — из тех, что покрепче — ради ценных минералов и трав. Она ненадолго задумывается — а так ли нужен городу этот слой? Пользы от него практически никакой — то, что делают в Шторме и Новом Дне на основе этих минералов… не настолько ценно для города, чтобы терпеть столь опасное соседство. Вполне себе можно импортировать из внешнего мира — ведь так? Зато вот вреда… Та же Ночь, испытывающая на себе самое сильное влияние Тьмы, могла бы быть более пригодной для нормального проживания, не соприкасайся она с этим отравленным слоем. Наверное, если убрать Тьму, в Ночи даже солнце бы появилось… Ох, неважно. Сейчас — неважно. О том, что делать с Тьмой, можно будет подумать после того, как получится доказать этому сборищу… аристократов… что на троне города должна остаться Маша. Точнее — если он жив… а Маша думает, что это так — брат. Раз уж эти… уважаемые люди… так вцепились в мысль, что на троне должен быть именно мужчина… Главное, чтобы это был тот, в ком течёт кровь основателя города. Занятно, но таких людей в городе не так ж и много. А тех, в ком концентрация крови достаточна — всего трое. Не повезло аристократам… Дед Мары был единственным выжившим в эпидемии, что чуть меньше ста лет назад выкосила почти три четверти населения города. А отец — единственным ребёнком, которому удалось дожить до совершеннолетия. Всё из-за той же эпидемии. Так что теперь помимо, собственно, прямых потомков отца… Мары, не её!.. нет никого с достаточной концентрацией нужной крови.
Но как объяснить это аристократам?!
Можно подумать, они станут слушать то, что лепечет девчонка! Если вспомнить, как они, не стесняясь, делили власть у неё на глазах… Маша кривится, жалея, что нельзя убить всех этих… достойных людей. И сил не хватит, и банально не поймут… На этой мысли она ухмыляется. Но потом серьёзнеет.
Маша вытаскивает другой свиток и на это раз вначале смотрит на датировку. Сотый год от основания города. Ближе, но не то. Одна из свеч трещит — Маша косится на неё — но не гаснет. Сотый год… Где-то здесь и надо искать, вообще-то. Но кажется, это всё же не тот свиток. Маша ещё немного разворачивает свиток и читает первые строки. Договор с герцогами… Хм… пригодится. Чуть позже.
Проблема в том, что даже если получится убедить аристократию в необходимости княжеской семьи, это совершенно не означает, что те реально отдадут власть этой семье в руки. Ну, в самом деле — две девчонки, одной из которых восемнадцать, а второй двенадцать лет — да пятнадцатилетний пацан… которого ещё найти надо… Кто будет воспринимать их всерьёз? Маша бы точно не принимала. Даже пусть ей реально всего лишь на три года больше, чем телу, в котором она теперь находится, она никак не считает, что у восемнадцатилетних в головах есть хоть что-то, кроме шмоточек и первых влюблённостей. И даже то, что Мара была, кажется, немного… Маша так и не может точно описать то, чем ей кажется Мара — и слишком мало воспоминания, в которых была бы сама Мара, её чувства, и при этом… мысли. Суждения, которые совершенно точно не принадлежат самой Маше. По крайней мере хочется в это верить. Ну, не припоминает Маша за собой привычки рассматривать людей как фигуры на шахматной доске! Но даже всё это не отменяет того, что Маре было всего-то восемнадцать. И она была пусть и… сложной личностью — Маша не хочет даже мысленно сейчас раздавать характеристики — но слишком юной. И если и сама она не считает, что Мара смогла бы стать фигурой, способной взять власть над городом… то вряд ли эти… достойные люди… воспримут её иначе. Девчонка, опять-таки.
Да уж… Конечно, искомая информация не позволит убрать Волковых с трона. Но… Как бы сейчас пригодилась информация по нынешним представителям герцогских — и не только — семей! Где б её ещё взять! Того, что удалось вспомнить, слишком мало. Слишком общие сведения, которые и так известны всему городу. По крайней мере — тем, кто хоть немного интересуется его жизнью. А вот того, что по-настоящему ценно, найти не удалось. Ни в архивах, ни в собственной куцей памяти, ни в записях отца… Маша хмыкает. Наверное, всё же надо приучать себя говорить об умершем князе, как об отце.
Маша прикусывает карандаш и откидывается на жёсткую спинку стула, которая давит на позвонки, но менять позу не хочется.
За десять дней ей так и не удалось увидеться ни с одним из герцогов. Те даже не соизволили явиться на похороны, хотя были обязаны, как подданные! Маша вздыхает, вспоминая, как едва ли не в одиночестве — если не считать телохранителей, врача и гувернантки, конечно, смотрела, как запечатывают ниши в склепе, думая при этом, какая же дикая жара стоит на улице, куда придётся выходить в любом случае. Гробы даже не открывали — слишком изуродованы были некоторые тела… И ни одна высокородная сволочь не посчитала нужным присутствовать!.. Не сказать, что Маша прям-таки мечтала хоть кого-то из них видеть… тем более, что ничего толкового она бы не сумела им сказать… Но всякая мелочь в виде придворных лизоблюдов наоборот так и крутилась рядом. Маша, конечно, сомневается, что те и правда пытались заручиться её расположением — не того масштаба фигура она сейчас — но… О, она бы мила! Всем улыбалась, всем говорила комплименты — благо, память о постоянных посетителях княжеского комплекса сохранилась лучше, чем о тех же герцогах. Маша заставила себя едва ли не наизнанку вывернуться, чтобы нравиться этим ублюдкам, которые даже не скрывают того, что планируют с ней сделать, как только определится, кто станет правителем города. Твари.
Нет, приёмная комиссия была совершенно не права — у неё есть актёрский талант! И неплохой, если до сих пор никто не раскусил её. Ну, справедливости ради, стоит признать, что не каждый вообще задумается о возможности такого события, но… Маша улыбается. Поднимается со стула и проходится вдоль ячеек, в которых прячутся свитки. Проводит подушечками пальцев по ячейкам. Наугад выбирает один из свитков… Наугад — потому что она уже отчаялась понять, по какому принципу тут лежат свитки. Не по хронологии точно. По… темам? Может быть, и так, но то, как обозначены темы, не вполне понятно… О, прекрасно! Третий год от основания города!
Она разворачивает свиток и начинает читать. Оно! То, что нужно. Сведения о работе защитных заклинаний, которые сводят город воедино — все пять слоёв. Описание механизма их работы. Описание свойств крови первого князя и… ещё трёх человек?! То есть?
Маша вытаскивает свитки из ячеек на противоположной стене, где, как она успела убедиться за предыдущие восемь дней поисков, хранятся биографии первых жителей города. Вразброс, опять-таки. Казалось бы — зачем биографии в закрытой части личного архива семьи? Но теперь получается, что…
Маша вчитывается в неровные строчки, ругая писаря последними словами — почерк у него был кошмарный! Неужели не нашлось другого? Так… значит, людей, обладавших теми же способностями, что и предок, было четверо… Хотя они и отличались друг от друга всё же. Хм… Князь — власть которого остальные трое признали, не давал городу рассыпаться, общался с теми, кто проживает за пределами города, и был способен пересекать слои и давать такую возможность остальным — последнее и сейчас является обязанностью княжеской семьи: именно они и подписывают магией пропуски в иные слои… Маша вспоминает, как отец… Мары… каждый четвёртый день зачаровывал специальные знаки, похожие, как Маше сейчас кажется, на переводные татуировки.
Так. Ладно. Что с остальными?
Один умел слышать голос Тьмы, из-за чего в итоге сошёл с ума и был казнён… интересно — вместе с потомками, или нет?
Второй владел даром подчинять себе людей. Его обвинили в союзе с первым и также казнили. Нет, Маше ни капли не интересно, насколько обвинения были надуманными. Всё же подобный человек слишком опасен, чтобы… Ой, неважно! Что там с третьим?
Третий… тоже владел способностью гулять по слоям и наделять ею других… временно, само собой. А ещё… было что-то ещё. Слишком неразборчиво написано. Что-то про душу города… Непонятно. Этот свиток долго хранился в совершенно неподобающих условиях. Большая часть записи размыта и восстановлена наугад. Но… Третий погиб при странных обстоятельствах. Вроде бы потом в этом даже обвиняли первого князя, но доказать ничего не смогли.
Интересно. Но показывать это кому-либо не стоит. Нет. Не из-за опаски очернить имя первого князя — плевать на него, если честно. Но мало ли кому понадобится дополнительное доказательство. А они — аристократы — и без этого готовы спихнуть с трона княжескую семью. Не давать же им дополнительный козырь?! Значит, надо… спрятать свиток. Маша окидывает помещение, утопающее в тенях, отбрасываемых тусклым светом свеч, любопытным взглядом. Выносить отсюда свиток нельзя — проще самой же его и уничтожить. Хотя… как вариант… прикинуться дурочкой, мол, забыла про заклятие и всё такое прочее… Ладно.
Маша сдвигает свитки к краю стола, забирается на него и, балансируя на кончиках пальцев, кое-как запихивает свиток под самый потолок. После чего заботливо прикрывает это паутиной, сдув с неё паука, и разравнивает пыль.
Забыть об этом до лучших времён. Остальные умерли. И нет смысла ворошить прошлое. Важно указать собранию… вот как ещё заставить их собраться-то?.. на то, что без княжеского рода город попросту рассыплется. Разорвутся все связи. И это завязано, как написано в свитке, на коронацию. Так что… Ах, да! Коронован должен быть всё же мальчик.
Как только им свиток показать-то? Толпами сюда водить, что ли? Или копию снять?
Прекрасно. Всё просто прекрасно.
Маша откидывается на спинку стула и сопит. Смотрит на то, как чуть колышется пламя свеч. Потом бросает взгляд на часы — время обеденное. Пора выбираться отсюда и дать на себя посмотреть — аристократам, телохранительнице и прочим.
Она вздыхает, едва не потушив свечи, и принимается скручивать свитки. Копию… надо будет найти мага, чьим словам поверят аристократы, и пусть он копирует. Наверное, так.
А ещё… А ещё как-то отыскать Веслава до того, как это сделают остальные — они ведь непременно захотят контролировать парня — ведь так?
Где же найти того, кто… хм… Льосса? Кажется, она до сих пор переживает за свою шкуру — по правилам ведь её и остальных охранников должны были казнить. Значит, надавив на это, можно заставить её сделать то, что нужно Маше.
Замечательно.
А ещё, вроде бы, она маг. Значит… Нет. Маша мотает головой, от чего причёска явно собирается рассыпаться. Так что приходится замереть и осторожно дотронуться до головы. Вроде бы держится. Хорошо. Главное — не делать резких движений. Касательно мага — нет. Льоссу привлекать к этому не стоит. Не обязательно ей знать подробности того, что записано в свитке. Да и вообще — если она проворонила нападение, что, конечно, не стоит смертной казни, то и в другом вопросе может… Но как ищейку Маша всё же её использует. Просто потому, что у неё не так уж и много людей. Сейчас.
Насчёт мага можно поинтересоваться и у Андрея Вадимовича, например.
Маша кивает этой мысли и, приоткрыв дверь, задувает свечу.
***
Город Святой Анны. Слой Ночь. Четырнадцатое октября 2347 года от заселения планеты. 13:24 по местному времени.
Она вообще не планировала сегодня сюда ехать. Вполне можно было бы подождать и до послезавтра. Но видеть эту девчонку нет ни сил, ни желания. Да, Ярти прекрасно понимает, что пристрастна. Что эта дурочка ни в чём не виновата… разве что в том, что неспособна держать эмоции под контролем. Впрочем, тут Энни права — девчонка в шоке. А уж после того, что Ярти удалось выцарапать у неё из памяти, этому вполне есть оправдание. Всё же пережить смерть — не только свою, но и своей семьи, между прочим — не так-то и просто. Тем более для девчонки… сколько там ей на момент смерти было?.. Двадцать с небольшим? Ребёнок совсем. Если вспомнить себя… Ярти хмыкает.
Вот уж что-что, а вспоминать себя в этом возрасте нет ни малейшего желания.
Да и не в её эмоциях, а в том, что она думает о тех, кто дал ей крышу над головой… Или тут тоже стоит вспомнить себя десятилетней давности?
Ярти останавливает в который раз позаимствованный у Энни автомобиль у невысокого дома на окраине Ночи. И на этот раз тщательно запирает его всем, чем только можно. Не тот район, где можно пренебрегать безопасностью имущества… И будь воля Ярти — она бы ни за что не сунулась на территорию, принадлежащую Совам. Она окидывает дом мрачным взглядом и решительно направляется к нему. Есть в этом слое и такие вот несуразные домишки. Пусть их и немного. Каждый раз, когда Ярти видит эти жалкие двухэтажки, ей хочется гадливо сплюнуть. Не вписываются они в общее настроение Ночи, тянущейся своими домами к небу и далёким звёздам. Но при этом вполне себе создают атмосферу. Упадка, разрухи и безнадёжности.
Самое то для и без того не радужного настроения!
Говорят, из всех, кого когда-то сослали в этот мир, жители Ночи больше всего тоскуют по иным планетам. И именно это читается в небоскрёбах и названии перекрёстков. И Ярти их понимает. Не видеть солнца, не иметь возможности выйти за пределы контура города, в котором поддерживается пригодный для жизни уровень кислорода и прочее, быть презираемыми всеми — даже сумеречниками — как тут не будешь рваться прочь?
Ярти прикасается к проржавевшей местами до дыр ручке на двери со слезшей краской, и тянет на себя, брезгливо кривясь. Потом надо будет тщательно отмыться. И вещи сжечь. Она мрачно фыркает, думая, что при таком подходе никаких шмоток не напасёшься… Ладно, не сжечь, но несколько раз постирать точно не помешает. Внутри вопреки опасениям Ярти сегодня чисто. Не может не радовать. Если вспомнить, что здесь было в прошлый раз, когда Ярти не знала, куда поставить ногу, чтобы не запачкаться блевотиной и кровью, которые кто-то кое-как прикрыл обрывками обёрточной бумаги и тряпками… По спине прокатываются мурашки при одной только мысли об этом кошмаре. И к горлу подступает тошнота. Хорошо, что сегодня тут относительно чисто — плевки, шелуха от семечек да пара бутылок. И загадочная лужа в углу, происхождение которой Ярти не собирается выяснять.
Ярти поднимается на второй этаж и без стука входит в квартиру. Двери, как и всегда, никто и не подумал закрыть.
Внутри темно. И полно хлама. Ярти едва не наворачивается наступив на что-то — она даже не пытается угадать, что именно это может быть. Всё, что угодно! От обуви и кошачьего лотка… игнорируемого всеми тремя Яськиными котами… до детских игрушек или огрызка яблока. Кое-как добравшись до конца коридора, Ярти толкает хлипковатую дверь с куском фанеры, который в верхнем правом углу отходит от рамы, вместо стекла и попадает в одну-единственную комнату, как и всегда забитую людьми. Почему они… а! Время. Старшие дети уже вернулись из школы, а младшая… младшая, видимо, опять заболела, раз сейчас находится дома. Она ж совсем слабенькой родилась. Яська даже была не уверена, что дочка проживёт больше года. Ярти вспоминает, как тогда практически не вылезала из Тьмы, чтобы хоть как-то помочь с лекарствами и магами, которые, само собой, отказываются работать бесплатно. И тут Ярти с ними более чем согласна… Кроме того Ярти видит Ваську — нынешнего сожителя Яськи — в компании парочки мужиков на редкость отталкивающей наружности что-то обсуждающего под пиво. Впрочем, пьяные — они все на редкость отталкивающие. И наружностью, и поведением. Ярти игнорирует приветствие компашки, стараясь не сильно поджимать губы в брезгливой гримасе, и протискивается в кухню, где и обнаруживает Яську.
Та ухитряется готовить сразу несколько блюд разной сложности и болтать с кем-то по контактному. Ну, да. На татуировку, которую в юности она делать не хотела из духа противоречия, у неё теперь денег уже нет. И совершенно точно не Ярти их ей даст. Всё равно же те в итоге достанутся Ваське. И его собутыльникам.
— Здравствуй, Ясса. — Ярти присаживается за сияющий чистотой стол и, отметив, что Яська кивнула в ответ на приветствие, смотрит на календарь, дожидаясь, пока та закончит разговор. Ну, в самом деле — Ярти вполне себе может подождать. Она же никуда не торопится. Чем позже она появится в Вишне, тем для её же самочувствия будет лучше. С найдёнышем и Энни вполне способна справиться. Наверное. Ну… не станет же та пытаться колдовать? Правда же? Ярти качает головой и сосредотачивается на окружающем пространстве. Календарь с зачёркнутыми цифрами, чистый стол, выскобленный пол — у Яськи всегда идеальная чистота в кухне. И не только там — несмотря на захламлённый коридор, там чисто. Насекомые, которыми кишит подъезд, квартиру Яськи обходят стороной. Просто беспорядок… Ха! посмотрела бы на это Энни, а потом что-то говорила Ярти про бардак и прочее.
— Гьертта? Не ждала тебя сегодня, — наконец, здоровается Яська. — Извини за беспорядок — к Ваське пришли друься по работе… И Маська заболела.
— Я так и поняла, — кивает Ярти, стараясь не морщиться, слыша это имя. Старательно забываемое ею имя. Может, стоило остаться в борделе? Найдёныш, конечно, настроения не поднимает, но хотя бы не роняет его на самое дно непрошенными воспоминаниями! Впрочем… разница невелика. И там, и там… — Образовался свободный день, и я решила, что будет лучше прийти, а то… Предчувствую я в ближайшие дни много работы… — И в самом деле — предчувствует. Как минимум есть то, что люди Мартина по-прежнему разыскивают кого-то, кто сбежал от сестричек… да, Людвиг взял с неё обещание не распространяться об этом, но в мыслях-то она может быть свободна? Но этого мало — переполошился храм, пытаясь поймать сыновей. Которые, надо сказать, затихарились и носа не кажут. Последний раз их видели как раз тогда, когда чуть не погиб Людвиг… Вот интересно — что такого они сделали, что храм ставит на уши всех? И остаётся только ждать, кто из основных работодателей вспомнить про неё первым.
— Вот как? Что-то опасное? — Яська вытирает руки о фартук и встревоженно смотрит на Ярти. Это… забавно. Можно подумать, сестра способна что-то понять в подобных опасностях! Или как-то на них повлиять…
— Нет. Просто может быть много работы… — учитывая то, что теперь приходится тратить время ещё и на найдёныша, то так оно и есть. Сказать, что ли? Яська наверняка оценит.
— Подобрала не так давно девчонку без сознания. И вышло так, что именно мне теперь приходится за ней присматривать.
— Ты? Подобрала?! Не верю! — Яська тушит огонь под одной из кастрюль, убавляет до минимума под казаном и садится напротив, попутно вытащив из холодильника кусок торта. Торт? Ах, да! У Мишки же день рождения вчера был. Двенадцать лет парню… — И где она теперь живёт? У… у твоей подруги?
— Да. В борделе, — кивает Ярти, отламывая ложечкой маленький кусочек. Отмечает, как у Яськи брезгливо поджимаются губы. На мгновение. Потом она снова улыбается. — Там, по крайней мере, безопасно. Прости, Ясса, я совсем забыла про Мишку! Вот, купи ему от меня что-нибудь. Только не вздумай отдавать это Ваське! Прошу тебя.
Яська кивает. Убирает деньги в карман юбки. Часть. Вторую часть — то, что каждый месяц Ярти передаёт ей для оплаты жилья — она кладёт в ящик стола. Ярти сильно сомневается, что там они останутся недоступны Ваське, но, если их до сих пор не выселили отсюда, всё нормально. Хотя, прислушайся Яська к её словам, давно могла бы жить и в районе поприличнее, и вообще… Мысли прерывает голос, доносящийся со стороны коридора. Ярти мрачнеет. Не узнать говорящую она попросту не может.
— Яська! Ты чего закрылась? Я к тебе по делу… — в кухню врывается тощая девка… женщиной Ярти назвать её попросту не в состоянии. Мелкая, востроносая с жидкими пережжёнными краской до желтизны волосами. При этом — недурно накрашенная и в достаточно качественной одежде. Только вид от этого не становится менее жалким, увы.
— Оп-па! Гьерри! Чего ты тут забыла?
— Пришла навесить сестру, — спокойно отвечает Ярти, чувствуя, как внутри что-то переворачивается, подкатывая к горлу при упоминании имени. Сначала Яська, потом эта… Вероника Стрижова… И ладно ещё Яська — мало того, что сестра, так ещё и никогда не позволит себе называть её так, как… Гьерри… подобным образом её позволяли себе называть только… те, с кем она когда-то вместе училась магии в одной из школ, принадлежащих Кошмару. И это совершенно не тот период жизни, который приятно вспомнить. Хотя, да. Стрижова из их числа и, видимо, считает, что имеет право… Может, проклясть её чем? Чтобы не выделывалась? Ярти заставляет себя дышать медленно, напоминая себе, что так терять лицо… попросту недопустимо. Ох… пусть её. В конце концов, можно успокоиться тем, что по сравнению со Стрижовой у самой Ярти прекрасная жизнь. Если не считать таких мелочей, как идиот-отражение и найдёныш… — Тем более, что у Мишки вчера день рождения был…
— О! Яська, я забыла… С меня подарок. Потом. — Вероника неуверенно прикусывает губу. Потом решается — садится за стол и сама отрезает достаточно внушительный кусок торта. Ярти ни капли не сомневается в том, что Вероника его съест. И это абсолютно никак не отразится на её фигуре. Впору завидовать. К счастью больше ничему в жизни и личности Стрижовой завидовать не получится. — Приютишь у себя моё недоразумение? Буквально пару дней — в конце недели она уезжает в школу Ангелов. Мне удалось добиться того, чтобы её туда зачислили! Представляешь — это Утренний слой. Конечно, не Полдень, но туда можно пробиться только по блату, даже учитывая, кто её отец…
— Почему она не может остаться на эти пару дней у тебя? — спрашивает Яська. «Потому, что у Стрижовой дома очередной хахаль, которому категорически не рекомендуется показывать ребёнка», мысленно отвечает Ярти, внешне оставаясь бесстрастной. Ну, не портить же настроение Яське сварой? Да и выслушивать про бордель и прочее от Стрижовой нет ни малейшего желания. Достаточно и того, что Яська… — Хорошо. Конечно, оставляй.
Стрижова улыбается, в два укуса доедает торт и исчезает. Ярти хмыкает. Потом поднимается.
— Уходишь? Уже? — Яська явно расстроена.
— Мне надо заскочить ещё в пару мест. Тем более, что… — Тем более, что Стрижова одним только обращением напомнила о том, что Ярти предпочла бы навсегда похоронить в собственной памяти. И что упорно всплывает вот уже в который раз с момента обнаружения этой девчонки. Ярти виновато улыбается и замирает, прочитав в глазах Яськи то, что… Жаль, что она поняла. В самом деле жаль. Но на то она и сестра. Умница, которой прочили хорошую карьеру, пока она не сбежала с любовником. И ведь ухитрилась как-то сменить слой — Ярти до сих пор понятия не имеет, как именно ей это удалось… Наверное, она потом пожалела о содеянном, только пути назад уже не было. Впрочем, Ярти ни разу не слышала от Яськи, чтобы она жаловалась на жизнь. Даже сменив пару мужей, оказавшись на самом дне Ночи… Смогла бы Ярти так? — До встречи, Яська.
Ярти покидает дом, отметив, что на машину никто не успел покуситься — удача, не более. Здесь жители плевать хотели на Лис. Тем более, что район принадлежит Совам.
Она заводит двигатель и медленно выезжает на дорогу, радуясь, что машин мало - сейчас Ярти совершенно не в том состоянии, чтобы адекватно реагировать на что-либо. Тем более — на помехи на дороге. Так. Она обещала встретиться с Людвигом у него дома? Вечером. Ну, приедет пораньше. И даже не станет гонять шлюх, если они там окажутся. Иначе слишком велик риск сорваться.
Так смогла бы она так, как Яська?
Время показало, что нет. После того, что сделали Клаус и Крис, после изгнания из Утра. После… Только Энни и Людвиг не позволили ей сломаться. Ярти изо всех сил сжимает руль. Тот начинает проминаться. Вот же!..
Ярти припарковывается и откидывается на спинку сидения, закрывая глаза. Перед внутренним взором тут же проносятся картинки прошлого. Лучшая выпускница года, перспективная стажёрка, глаза Клауса — такие внимательные, любящие… как вообще можно было на это купиться?! Это у Клауса-то, которого ничего, кроме карьеры не интересовало? А учитывая его дружбу с Крисом — вообще странно было поверить, что это всерьёз. Ярти едва ли не кожей сейчас ощущает холодный полный брезгливости взгляд звериных жёлтых глаз Криса. Она обхватывает себя за плечи и сжимается, касаясь руля лбом.
Забыть! Не думать! Прошлое — прошлому!
Это всё давно закончилось. Теперь есть другая жизнь. Есть те, кто поддержит даже ценой своей жизни. Те, за кого Ярти не задумываясь отдаст жизнь собственную.
Она выпрямляется, судорожно вздыхает и вновь трогается с места. Если не отпустит до конца пути, то она просто вывалит все переживания на Людвига. С него всё равно причитается за спасение жизни.
***
Город Святой Анны. Слой Полдень. Поместье Волковых. Четырнадцатое октября 2347 года от заселения планеты. 11:51 по местному времени.
С княжной Ось сталкивается несколько неожиданно. Настолько, что непроизвольно вздрагивает, когда та её окликает. Ось останавливается и вопросительно смотрит на её высочество. Та выглядит… не так, как можно было бы предполагать.
Бледная, с горящими глазами… Ось думала, что после совета княжна забьётся куда-нибудь в угол и будет тихо скулить от… переизбытка эмоций. По крайней мере, если вспомнить, в каком состоянии она была… Хотя Ось её прекрасно понимает. Слушать, как эти стервятники делят город, было неприятно даже ей, хотя Ось всего лишь телохранитель. И — не знай она чуть больше, чем полагается таким, как она — даже была бы на стороне аристократии. Наверное.
Телохранитель…
Ухитрившийся сохранить жизнь после того провала, который… Никак нельзя было предсказать.
— Льосса… — неуверенно произносит княжна, что заставляет внутренне улыбнуться. Если Ось правильно понимает, то девочке, во-первых, непривычны такие имена, а во-вторых, она ещё не привыкла к тому, что может кому-то приказывать. Хотя надо признать — держится княжна неплохо. Для той, кто… Ось изображает самое полное внимание, на какое способна, одновременно с этим пробегаясь взглядом по коридору. Княжна, надо отдать ей должное, выбрала неплохое место — придворные не особенно жалуют эту часть дворца. Хотя… она просто возвращается из архива, так что вероятнее всего это — простое совпадение. Но в любом случае сейчас коридор пустынен, так что всё, что произнесёт княжна, останется между ними. — Я хочу, чтобы вы нашли Веслава.
— Вы думаете, что это возможно? — осторожно спрашивает Ось, думая, что, быть может, зря так старалась вернуть её к жизни. Где искать парня? И зачем? Если вспомнить, каким нравом обладают истинные Волковы, то вероятность того, что этот мальчишка вполне себе способен отправить их всех на смерть, как и полагается. Льосса бы предпочла, чтобы осталась вот конкретно эта княжна — благо, душа в этом теле уже другая. Но никак не…
— Дело в том, что в скором времени его будут искать все, кто имеет хоть какой-то вес в нашем обществе. И надо успеть раньше.
— Почему они станут его искать, ваше высочество? — Ну, не думает же она, что Ось всего лишь тупая исполнительница? Даже если Веслав жив, то… Это имеет отношение к тому, что княжна говорила на совете? Или она желает бросить кость аристократам, жаждущим видеть на троне мужчину?
— Потому что он — единственный, кто может быть коронован, — вздыхает княжна. То есть?! Ось недоумённо моргает. Княжна хочет сказать, что принадлежности к княжеской семье — недостаточно? И город до сих пор… Но ведь это… Ось полагала, что это — всего лишь блажь аристократии, не желающей подчиняться женщине. — Я не просто так проводила все эти дни в архиве по вашему, кстати говоря, совету… сопроводите меня в столовую, Льосса.
— Как прикажете.
Ось встаёт за левым плечом, подстраиваясь под мелкий шаг княжны, и думает, что место, которое она занимает сейчас, не особенно и значимо — отбиваться в случае нападения девушка все равно не сможет. Не учили её этому!
— Так вот, — продолжает княжна, — я помнила, что существовало такое условие, что на троне обязательно должен быть мужчина. Нашей крови, разумеется. Только вот мои слова… вряд ли кто-то из уважаемых мною герцогов прислушался бы к ним. Я приняла это, пусть мне и было не просто. — Княжна замолкает, отвечая на достаточно небрежное приветствие одного из баронов. Ось хмыкает. Действительно! Если даже эти завсегдатаи двора, что крутятся здесь в надежде урвать какие привилегии, позволяют себе такое неуважение, то что можно говорить про более весомые фигуры? — Да. Именно. Поэтому я всё это время изучала старые записи, пытаясь найти нужный мне документ. И сегодня я его нашла.
— Этого мало, ваше высочество, — вздыхает Ось, думая, что самое последнее, чего она бы желала в жизни — участвовать в придворных интригах. В любом качестве. Ну, в самом деле — девчонке из трущоб Ночи совершенно это не по рангу. Не просто же так она в своё время оборвала все… почти все связи с сыновьями и не только с ними.
— Да, разумеется, — кивает княжна, останавливаясь перед дверями, ведущими в малую столовую. — Мне надо придумать, как собрать этих уважаемых мною аристократов на совет и заставить их прислушаться к моим словам. Но это моя проблема, и я её решу. Суть в том, что, как только уважаемые аристократы поймут, что документ подлинный, начнутся поиски Веслава.
— И каждый будет стараться найти вашего брата раньше, чем прочие, чтобы склонить его на свою сторону. — Или — убить, чтобы получить нужного наследника мужского пола от любой из сестёр. Интересно — княжна это понимает? Но в любом случае то, что Веслав жив, серьёзно подпортит их планы.
— Это, конечно, вполне можно сделать и потом, но если есть возможность — почему бы и нет? — княжна рассеяно поглаживает пальцами дверную ручку. — Тем более — ореол спасителя! Пусть я и не дала ход разбирательству по вам пятерым, подобный шаг насовсем отведёт от вас опасность. Поэтому вам следует заняться этим прямо сейчас.
— Я пришлю к вам Вадима, — низко склоняет голову Ось, думая, что девчонка не совсем безнадёжна. Хотя… точно так же это может наоборот приблизить их смерть. Но… город. Пусть Ось и не может похвастаться — в отличие от одного… человека — особой любовью к этому месту, но дело в том, что покинуть его в любом случае не выйдет. Так что Что теперь делать? Искать Веслава… где?
Ось дожидается, пока княжна скроется за дверями столовой и разворачивается, одновременно с этим прикасаясь к татуировке, чтобы связаться с Вадимом. Получив от того подтверждение, она направляется к Ниру. Конечно, не факт, что это и в самом деле хоть чем-то поможет, но надо же с чего-то теперь начинать?
Веслав…
Судя по тому, что его не сумели обнаружить, парень вероятнее всего воспользовался фамильным даром и смылся в какой-то другой слой. Вопрос в том — куда именно. Жаль, ответа на него в ближайшее время получить не удастся. Очень жаль. Но, если подумать… Окажись он в Утре — давно бы уже был здесь. Всё же княжеская семья не ограничивалась Полуднем, приучая детей к другим слоям… игнорируя до последнего существование Ночи… Ладно, не об этом сейчас. Значит, это либо Сумерки, либо Ночь…
Отвратительно.
Ладно. В Ночи можно обратиться к той же Энни или Людвигу, если, конечно, они её помнят. Помнят. Ось ни капли не сомневается в этом. Хотя предпочла бы, чтобы те её забыли. И забыть самой. В Сумерках… Ось морщится и передёргивает плечами. Может, обойдётся?
Она едва ли не бегом поднимается наверх башни и, распахнув дверь, резко выдыхает. Ну, конечно, она не надеялась, что Нир приберётся, но… Кажется, с момента, когда она была здесь в последний раз, всё стало ещё хуже… Она тихо шипит сквозь зубы, заставляя себя успокоиться. Не время сейчас портить с Ниром отношения. Совсем не время.
— Нир! Ты здесь?
— Муха? — Нир отзывается сразу, как будто бы ждал этого. Хотя, может быть, и ждал… Ось понятия не имеет, на что именно способен этот жрец. — Надеюсь, тебе не нужно, чтобы я опять кого-то спасал?
— Нет, любовь моя. Не нужно, — Ось добавляет в голос мурлыкающие нотки. Она ни капли не удивляется, когда практически тут же голова Нира появляется из-за ближайшего шкафа. Нир окидывает её жадным взглядом, от которого по телу разливается приятное тепло, и разочарованно вздыхает. Ну, да. Кожаные, пробитые рисунками, штаны, такая же рубашка с длинными рукавами, жилет с множеством карманов и сапоги на укреплённой магией подошве начисто отбивают мысли о романтике. Да, Ось и сама жалеет о том, что сейчас… — Мне нужно, чтобы ты отправился вместе со мной в Ночь.
— Что бы я там забыл, Муха? — удивляется Нир тоном, намекающим на то, что он сильно сомневается в психическом состоянии Оси. Странно, что не спросил в лоб… Или не хочет повторяться? Кажется, в тот день, когда они вернули княжну к жизни… не без накладок, конечно, но это не столь важно… по крайней мере Ось на это надеется… Так вот. В тот день Нир совершенно точно интересовался, не сошла ли она с ума. Ось это помнит. — Даже если ты так сильно соскучилась по своей родине, я-то там зачем?
— Не соскучилась, Нир, — вздыхает Ось. Задумавшись на несколько секунд, она кивает сама себе и проходит вглубь комнаты. Нир следует за ней, хотя об этом можно исключительно догадываться — несмотря на захламлённость и лабиринт из узких коридоров, Нир ухитряется по всему этому кошмару передвигаться бесшумно. — Век бы не видала это место! Только вот мне безумно нужно туда попасть.
— Это ты можешь сделать и без моей помощи, — пожимает плечами Нир, снимая с ближайшей полки запылённый томик и начиная преувеличенно внимательно перелистывать страницы, подняв тучу пыли. Ось принимается чихать. — Пропуск у тебя есть…
— Мне надо, чтобы ты провёл меня на собрание сыновей, Нир, — прочихавшись, сообщает Ось. Да, она и сама имеет к ним отношение, но прийти самой? Нет. Ни за что! Нир роняет книгу, которая падает страницами вниз. Ось видит, как корешок трескается, и надеется, что книга не ценная. Хотя страдальческий взгляд Нира говорит об обратном. Впрочем… может быть, это просто одна из любимых его книг? Не имеющая большой рыночной стоимости?.. Пожалуйста, пусть так и будет! Хотя… тут неизвестно, что хуже, если уж на то пошло.
Спустя два часа, большая часть которых ушла на препирательства и обещания… которые Оси потом надо как-то исполнять!.. они оба оказываются на пустынной площадке перехода. Залитой светом прожекторов, которые ни капли не скрывают темноту слоя. Странное ощущение, но темнота в Ночи чувствуется, даже если поставить самые мощные осветители, не оставив ни единого тёмного пятна. Темнота давит на сознание, заставляя ёжиться и оглядываться, ожидая нападения от тех, кто прячетсяв ней. Ось вертит головой, узнавая и не узнавая это место. Прошло десять лет с тех пор, как она ушла из Ночи навсегда. И надеялась, что никогда больше ей не придётся появиться на этих улицах. Ведь не просто так она буквально выгрызала путь наверх.
…И какое Оси дело до тех, кто попался ей тогда на пути…
Нир, хранящий отстранённое молчание, указывает рукой вперёд. Ну, да. Нужно двигаться. И, по возможности, завершить эту неприятную прогулку как можно быстрее. Ось надеется, что… Мимо на бешеной скорости проносится автомобиль едва ли не последней модели… Последней модели, собранной за пределами города! Само по себе может говорить о его владельце многое, но дело не в этом. Каштановые с проблесками яркой меди волосы, упрямо сжатые губы… она всегда так их сжимала, когда бесилась… резко очерченный профиль… Не может быть!
Ось изо всех сил сжимает руку Нира, который удивлённо на неё смотрит. Она же продолжает смотреть вслед скрывшегося авто.
…И какое ей дело до тех, кто…
Неважно. Не имеет значения! Тем более, что, кажется — если судить по автомобилю — у неё все хорошо. Странно только, что она не вернулась в Утро…
Ось вздыхает, встряхивает головой и быстрым шагом направляется в сторону окраины Ночи. Туда, где раньше собирались сыновья. Интересно — сменили они место или нет? Хотя в Ночи никому нет дела до того, кто ты и чем занимаешься, если это не привлекает внимания властей или Кланов. Ненавидимое её гадючное местечко под названием Ночь…
Ось огибает высоченное здание, подсвеченное разноцветными огнями. Три символа сообщают, что здание является собственностью Змей, но и только. Что там внутри — можно гадать до бесконечности. Ось вспоминает, что в Утре на этом самом месте находится второй корпус пансиона для детей аристократов. А в Полудне — огромный парк, занимающий и пространство этого вот небоскрёба, и всего квартала целиком. Как же хочется обратно! Но — дело. Сначала дело. Тем более, что княжна во всём права. Хотя интересно, конечно, как именно она планирует собрать совет…
До «норы» они добираются достаточно быстро — то ли Ось, погружённая в собственные мысли, совершенно не заметила пролетевшее время, то ли Ночь оказалась меньше, чем она запомнила. В любом случае вход, спрятанный в полуразрушенной стене, отгораживающей давным-давно не используемое кладбище, они находят быстро. Практически с первой же попытки. Ось вертит головой, впитывая в себя то, что видит здесь — странно, но глаза едва ли не мгновенно перестроились, начав улавливать самые ничтожные капли света, стоило только оказаться в Ночи. Как будто бы и не было этих десяти лет…
В зале пусто, если не считать нескольких человек, которых Ось узнаёт практически сразу. Всё те же, что таскались сюда десять лет тому назад. Только вот… теперь она узнаёт в них мирных и «приличных» жителей Утра. То есть, даже так?! Раньше она как-то не задумывалась над тем, что у <i>сыновей</i> есть последователи во всех слоях… Раньше ей казалось, что это не более, чем утешительная сказочка для жителей Ночи. Но то, что она сейчас видит, меняет многое. Только вот кому об этом сообщать? Храму?.. Ось морщится от того, как внутри всё восстаёт при одной только мысли о подобном. Да, она несколько лет провела в храме, но старые, вбитые с самого рождения, установки слишком сильны, чтобы их перекрыли пара-тройка лет. Ось присаживается на местами погрызенную кем-то лавку… путь это будут псы, кошки, крысы… кто угодно, но только не выходцы из Тьмы, пожалуйста!.. и ждёт, пока Нир, едва ли не танцующей походкой присоединяется к старшим общины и о чём-то серьёзно с ними разговаривает. Ось не знает, как именно он будет вытаскивать нужную информацию из этих людей, но ни капли не сомневается в том, что отлучённый от храма жрец сумеет вытянуть из них всё, что захочет.
Он всегда мог заставить любого сделать всё, что ему заблагорассудится… Ну… почти любого. И для города невероятная удача, что Ниру вообще ничего не надо — лишь пьянствовать в своей комнате на вершине самой старой башни княжеского замка. И, чтобы Ось была под боком.
Когда спустя четверть часа Нир проходит мимо, жестом показывая, что Оси нужно следовать за ним, лишь чуть усмехается.
На улице, кстати говоря, уже дело клонится к ночи. Пусть здесь это практически незаметно. Но… чувствуется.
— Что ты узнал? — Ось с трудом заставляет себя дотерпеть, пока они не окажутся в достаточном отдалении от «норы». Нир ослепительно улыбается.
— Ты мне сильно задолжала, Муха, — едва ли не пропевает он, оглаживая её плечи. Ось расслабляется, подаваясь вперёд. Давая понять, что готова вернуть долг вот прямо сейчас, если Ниру так хочется. — Мои… хм… братья… ничего не знают о пропаже Веслава, увы. Они заняты подготовкой к проведению испытания… всё вожделенного избранного пытаются найти, бедняги… — Нир фыркает, прижимая Ось к себе. — И прячутся от моих собратьев по вере, которым в очередной раз перешли дорогу… впрочем, об этом они говорить отказались. Муха, любовь моя, как ты смотришь на то, чтобы купить вина и…
— С одобрением, Нир. С одобрением, — шепчет Ось.