— Эй, смотрите-ка, что я нашёл. 

Лутай вошёл в комнату спиной вперёд: руки его оказались заняты объёмной картонной коробкой, чуть смятой и порядком запылённой. Лутай поставил её на прикроватный столик около своей постели.

Переглянувшись с Мирайей, Кейси отложил в сторону шитьё и подошёл к подмастерью. 

— Что это там у тебя? 

Лутай улыбнулся в ответ: 

— А ты глянь. 

Сгорающий от любопытства Мирайя опередил его, первым заглянув внутрь. На лице его отразилось удивление, тут же сменившееся восторгом. 

— Фотографии! 

Кейси озадаченно хмыкнул. Не думал он, что в этом мире есть фотоаппараты. С другой стороны, почему бы им и не быть?.. Ведь тут есть автомобили и огнестрельное оружие. Живя в глуши, очень легко было забыть, что совсем рядом кипит жизнь самого обычного города, где есть и электричество, и горячая вода, и прочие блага цивилизации. 

Мирайя радостно копался в недрах коробки, выуживая оттуда то одно, то другое фото. Смеясь, он показал одно из них Лутаю — и подмастерье расхохотался. Кейси улыбнулся, слушая его смех. Нечасто он смеялся так искренне, радостно. От сердца. 

Кейси взял в руки один из просмотренных состайниками снимков. Он был цветным, но цвета казались бледными, с жёлтоватым оттенком, и тени были едва заметны. Пересвеченное старое групповое фото, немного нечёткое, потрёпанное. Кейси всматривался в лица людей на фотографии и неожиданно заметил Гаса. Он стоял позади остальных, высокий, с распущенными чёрными волосами… А рядом с ним… Да, действительно. Рядом с Гасом стоял Джек, и в руке его дымилась сигарета. Сам Джек был таким же, как сейчас, и даже, казалось, рубашки под курткой носил всё те же. 

— Сколько лет этой фотографии? 

Лутай поскрёб бородку. 

— Лет пять, наверное. 

— Вот как… 

Кейси снова взглянул на фото. Кроме Гаса и Джека, знакомых лиц не было. Впереди стоял маленький бледный паренёк в светлой майке, рядом с ним щурил глаза в камеру плечистый черноволосый юноша, коротко стриженный, долговязый. Он насмешливо кривил рот и казался ехидным до крайности. Лутай ткнул в него пальцем:

— Это Саха, наш предыдущий подмастерье. А это, — указал он на его соседа, — Ильяс. Но я его уже не застал в живых и не знаю, каким человеком он был. — Он указал на следующего парня, вихрастого и горбоносого, в круглых очках: — Это Кьет, он погиб где-то через неделю, как я пришёл. Рыжий рядом с ним — Бэл. Вообще-то он был то ли Бэлиас, то ли Бэлиард, как-то так. Не помню уж. 

Он тихо вздохнул и протянул Кейси другой снимок. 

— А вот Витка. 

Кейси сглотнул. Витка, который умер незадолго до его прибытия. Витка, чью постель он сейчас занимал. Витка, с которым его молчаливо сравнивали состайники в первые дни. Витка, из-за которого он едва не сбежал, из-за которого Кён чуть его не избил. Витка, чей призрак, казалось, всё ещё обитал в их доме. 

Он смеялся, и между передними зубами у него была щербинка. То ли каштановые, то ли рыжеватые волосы облаком окутывали голову, мягкие даже на вид. 

— У него что, — улыбнулся Кейси через силу, — веснушки были? 

Лутай кивнул, глядя на фото. 

— Скучаешь? 

— Да, — ответил Лутай и улыбнулся Витке, навсегда застывшему на квадратном кусочке фотобумаги в далёком солнечном дне. — По Сахе тоже, хоть засранец он был редкий. И по Кьету, пусть я и знал его совсем мало. И по Рэму. И по Бэлу. По Гаретти. По Лэю. По... По ним всем. Каждый из них был со своими причудами, со своими страхами и горестями. Каждый — со своей надеждой, своей страстью, своей мечтой, любовью или верой. И каждый со своей историей. Они все были особенными. Каждого никем не заменить, не выбросить из памяти. 

Кейси кивнул, глядя на фотографию.

— А меня будешь помнить? 

— Если я тебя переживу, то буду, — ответил Лутай. 

— Хватит об этом, — попросил Мирайя. Он протянул Кейси следующую фотографию: — Вот, посмотри. Это Рэми. 

Рэми был невероятно красив. На фото он стоял рядом с Мирайей, склонив к нему голову, и его чёрные кудри переплетались с золотыми волнами волос Мирайи. 

— Он был айше? 

— Да. Он очень поддерживал меня, когда я только-только присоединился к стае. Я не мог ходить, но когда наконец встал на ноги, он так радовался, что закатил пирушку. Помнишь, Лут? 

Лутай досадливо поморщился, когда Мирайя пихнул его локтем.

— Помню, помню, как же. Вы все вылакали ведро пива и плясали, как чокнутые, чуть ли не до утра, а меня заставили играть вам на гитаре! Рэм потом уснул у костра и уголёк ему штанину пропалил. 

Мирайя засмеялся, глаза его блестели. 

— Мне его так не хватает! 

— Да, — слабо усмехнулся Лутай. — Мне тоже. 

Старшие стояли бок о бок, улыбки медленно угасали на их лицах. В этот момент они казались старыми и хрупкими — словно два сухих осенних листка, которые ветра носили над миром и трепали без пощады, и которые лишь чудом уцелели. Они смотрели друг на друга с горьким пониманием — и такой тоской, что Кейси охватила неведомая ему жуть. Стремясь разбить повисшую в комнате тишину, он спросил:

— А откуда вы взяли фотоаппарат? 

Лутай отвернулся и принялся собирать разбросанные по столешнице фотографии:

— Он принадлежал кому-то из парней. Когда человек умирает, после него остаётся много вещей. От большей части мы избавляемся, но что-то сохраняем. Гадальные карты Рэма, например, или Виткины книги. Рэй оставил себе ножи Сахи, а мою жилетку раньше носил Кьет.

Вздохнув, он продолжил:

— Мы ходили проявлять плёнку в город, к нашей фотографше, которая делает снимки на карточки для Арены. У неё там куча всякой химии, инструменты разные… Я однажды отведу тебя к ней, посмотришь, познакомишься, тебе интересно будет. 

— А куда сейчас этот фотоаппарат делся? 

Лутай криво улыбнулся:

— А его Джек расколотил. Напился и запустил им в стену. Хотя целился мне в голову. 

Кейси шокировано уставился на состайника. 

— Он серьёзно пытался швырнуть в тебя фотик? А если б попал?! 

— Не пытался, а швырнул, я просто увернулся вовремя. Если б попал, я б тут сейчас не стоял и лясы с вами не точил.

— Псих, — с отвращением пробормотал Кейси. 

— За языком-то следи. Он твой мастер, несмотря ни на что. 

Кейси сконфужено дёрнул плечом, наблюдая за тем, как подмастерье аккуратно складывает фотографии назад в коробку. 

— Не дело, что они так лежат, Лут, — заметил он. — Вдруг дождь или крысы. Надо бы для них отдельный альбом сделать и хранить тут, внизу. 

— А действительно, — согласился Лутай. — Неплохая мысль, малец. Потом попрошу об этом Рэя. 

— О чём попросишь? — спросил Рэй, входя в комнату вместе с Кёном. 

Лутай рассказал ему о коробке с фотографиями, но Рэй не захотел на них смотреть. Он молча выслушал просьбу Лутая смастерить фотоальбом, и так же молча кивнул в ответ. 

Лутай, довольный сговорчивостью состайника, аккуратно засунул коробку под свою койку. Кейси собирался вернуться к своим занятиям, когда заметил лежащую под тумбочкой фотографию. 

— Лут, ты потерял. 

Кейси поднял снимок с пола и упёрся взглядом в скуластое узкое лицо ехидного парня с чёрными глазами. Подошедший ближе Лутай взял фотографию у него из руки. 

— Спасибо. 

— А расскажешь о нём? 

— О ком? — не понял Лутай. 

— О парне, что был подмастерьем до тебя. О твоём предшественнике. 

— О Сахе, что ли? Да что о нём рассказывать.

Кривясь, Лутай отмахнулся. 

— Нет, — сказал Рэй. — Расскажи, что ты, в самом деле. Расскажи ему о Сахе. 

— Не хочу, — буркнул Лутай. 

Рэй тонко, снисходительно улыбнулся. 

— Тогда я расскажу. 

Он уселся на свою койку. Улыбка на его лице стала шире, но ещё неприятнее. 

— Я пришёл в стаю, когда мне было пятнадцать лет, и Саха уже ходил в подмастерьях в то время. Гас говорит, что всего подмастерьем он пробыл два года, но он может и ошибаться, потому что разум охотников бывает спутанным, когда дело касается времени или точных дат. 

Лутай нахмурился и скрестил руки на груди, но смолчал. Молчали и все остальные. 

— Саха проявлял в своих делах большое рвение, правил в стае кулаком и острым словом, а Джек поощрял его. Лутаю от Сахи весьма доставалось. Когда Лутай лишился глаза, Саха надеялся, что Джек его убьёт, но не тут-то было. Как ты понимаешь, мы нашего подмастерье не особенно любили, хотя ему плевать на наше отношение хотелось. А потом в один прекрасный день Лутай вместе с Сахой пошёл в город… А вернулся уже в одиночестве.

— Хватит, — раздражённо приказал Лутай. — Достаточно. 

— Почему это? — наиграно удивился Рэй и вскинул брови. — Это ведь вы устроили тут вечер воспоминаний, а не я. 

— Какой же ты гад, — в тихом голосе Кёна послышалось омерзение. 

Рэй моментально окрысился: 

— Захлопни пасть, мразь касинская! 

— Я эти слова сейчас забью тебе в глотку! 

— Заткнитесь оба! — рявкнул Лутай. Он обернулся к Мирайе и Кейси, которые сидели друг около друга: — Я не убивал Саху, хоть Рэй мне и не верит. Я его не убивал. И я принёс домой его тело. Его убил человек из Лиги. 

У Кейси упало сердце. Человек из Лиги. Чёрно-красный. 

— Только вот Джек так и не нашёл труп того человека, — сказал Рэй тихо. — Хоть ты и говорил, что убил его, Джек обшарил весь район сверху донизу, но ничего не обнаружил. 

— Его сожрали низшие. 

— Не оставив после себя ни клочка одежды?.. 

— Да, — отрывисто произнёс Лутай. — Именно так. Будто бы ты не знаешь, какими они бывают. И будто бы ты не в курсе, что я в то время не сумел бы справиться с Сахой. Если бы я на него напал, он бы меня на фарш пустил. Забыл, каким он был? 

Рэй поморщился: 

— Я не забыл, как он бил тебя каждый день. В тот раз, когда ты за меня заступился, он тебе руку сломал, и если б Гас не вернулся домой вовремя, Саха меня прикончил бы. А что он сказал, что ты без глаза остался, помнишь? И после всего этого ты решил отомстить за дражайшего старшего человеку из Лиги! Да я никогда не поверю в эту чушь. 

Лутай говорил тихо и очень устало, словно отчаявшись доказать Рэю свою невиновность: 

—Я Саху не любил, ты прав. Его вообще никто не любил, он во всём подражал Джеку. Но я не стал бы его убивать, а потом врать, глядя мастеру в глаза. Я, Рэйнес, признался бы в содеянном. И я отомстил лиговцу, потому что Саха, каким бы куском дерьма ни был, оставался нашим собратом. Я клянусь всеми своими костьми и зубами, что даже пальцем не тронул Саху. 

— Как ты вообще смог убить рыцаря? — уже мирно спросил Рэй. 

— Я был в ярости. Я помню, как он прикончил Саху, помню, как бросился на него. А дальше — провал. Чернота. Наверное, у меня помутился рассудок. Когда очнулся, я бросил то, что осталось от трупа рыцаря лежать там, где он лежал, и забрал тело Сахи. Я принёс его Джеку, чтобы он похоронил своего подмастерье. Саха заслуживал быть похороненным достойно, несмотря ни на что. И очень надеюсь, — тон Лутай посуровел, — что когда умру я, меня вы тоже не бросите гнить в канаве, как собаку. 

— Ну что ты, Лут, мы всё сделаем, как полагается, — громогласно заверил его Кён, и Лутай страдальчески закатил глаз. — Сварганим тебе огромный костёр, чтоб достал до самого неба! 

— И Кёна сожжём вместе с тобой, чтоб не так скучно было, — добавил Рэй. 

Кён швырнул в него подушку, Рэй легко поймал её и со смешком отправил обратно. 

— Не шутите о таком, — попросил Мирайя. 

— Если шутить о страшных вещах, то они перестают казаться такими уж страшными. Трудно бояться того, над чем смеялся, — ответил Кён. 

— Это не смешно. В смерти нет ничего смешного. 

— Когда есть выбор — плакать или смеяться, лично я выберу последнее, — сказал Кён весело. 

— Сейчас у тебя выбор такой: пойти вымыть руки или остаться без обеда. — Рэй встал с постели и аккуратно разгладил складки на покрывале, после чего обернулся к состайникам: — А вы что встали? Вас это тоже касается, между прочим. Еда уже готова и стол накрыт. 

Парни потянулись к выходу из комнаты. Лутай открыл дверь — и чуть не врезался в Джека, стоящего на пороге. Кейси сдавленно охнул от неожиданности, Кён сделал быстрый шаг назад, встав за спину Мирайи. 

— Так-так, пащенки, — медленно произнёс Джек, оглядывая замершую стаю. — Вы что, весь бесов день проторчали в доме? 

— Не понял… Ты мне сам сказал: «делай, как знаешь». Вот я и поступил по своему усмотрению. 

Руки Лутая дёрнулись, будто он хотел по привычке своей скрестить их на груди, но сразу же передумал и остановил себя. 

— Да тебе просто под дождь переться была неохота. 

— Неохота, — не стал отрицать Лутай. — Стаю от воспаления лёгких лечить тоже неохота. Ты-то мне вчера вёдро сулил, солнце, мол, красное заходило. Ну и где оно? 

Кён шумно сглотнул, когда Джек сощурился, пристально глядя на Лутая. Подмастерье стоял прямо, широко расставив ноги, и Кейси подумалось, что он готовился принять на себя удар, встав поустойчивее. Но Джек хохотнул и хлопнул подмастерье по плечу, и стая неслышно выдохнула в едином порыве облегчения. 

— Ещё распогодится, — пообещал мастер. 

— Ну да. Паршивый из тебя предсказатель. 

— Виноват… 

Посмеиваясь, Джек вместе с ними прошёл в кухню и, ополоснув руки в ведре с водой, сел во главе стола. Ели молча, лишь изредка подавая голос, чтобы попросить соль или кусок хлеба. Наевшись, Джек откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул. Когда он закурил, Рэй даже не взглянул в его сторону — знай себе убирал посуду со стола как ни в чём ни бывало. Был бы на месте Джека кто другой, закатил бы скандал; Рэй не выносил сигаретный дым. Зная об этом и не желая его раздражать, остальные курить не стали. 

За окном постепенно смеркалось, монотонный, нудный дождь всё не переставал. Мирайя встал и засветил несколько свечей, что стояли на полках в разных углах кухни. Комната озарилась тёплым сиянием, сразу став уютнее, а в углах сгустились мягкие тени. 

— Слушай сюда, Лутай, — заговорил Джек, щёлкая своей зажигалкой и глядя на то вспыхивающий, то исчезающий огонёк. — Я тебя не корю за сегодня. Ты сделал, как я велел, так? 

Никто ему не ответил, но ответа мастер и не ждал. Продолжая играть зажигалкой, он широко ухмыльнулся и вскинул взгляд на Лутая. 

— Но скажу честно: я недоволен. Не только тобой — всеми. Потому и говорю при всех. Я вами очень недоволен. 

Лутай сидел неподвижно, глядя на Джека, и ни единый мускул не дрогнул на его лице. Кейси замер, боясь даже сделать вздох. Казалось, вся стая затаилась вместе с ним. Джек не казался раздражённым, но в любой момент мог вспылить и дать волю кулакам. 

Джек словно не замечал их напряжения. 

— Ты мой подмастерье, и следить за порядком в стае — твоя обязанность. Порядок — это чистый дом, еда вовремя, мир среди учеников. И занятия каждый день. Каждый день, а не когда вам захочется. Ты меня понял? 

— Да, мастер, — очень тихо сказал Лутай, упёршись взглядом в стол, — я всё понял. Этого больше не повторится. 

— Ну сам подумай, — голос Джека смягчился. — У нас тут вечно то дождь, то снег, то грязь, то пекло. Будем ждать подходящей погодки — век не дождёмся. Это мы должны подладиться под окружающий мир, сынок, а не ждать, что он подладится под нас, потому как этому не бывать никогда. Не пропускайте занятия. От них, в конце концов, зависят ваши жизни. 

Парни забубнели хором, прося прощения. Покивав с довольным видом, Джек затушил сигарету о подошву собственного ботинка, бросил окурок в печь и встал. 

— Кейси, идём со мной. 

Все взгляды обратились к нему. Кейси поднялся из-за стола и побрёл к мастеру, встревоженный и недоумевающий. Ладони взмокли, он незаметно обтёр их о край футболки. Что мастеру от него понадобилось? Зачем он его забирает? У него не было ни единой догадки, и под ложечкой засосало от страха и дурных предчувствий. 

Джек, уже стоя около двери, обернулся и приподнял брови:

— Пащенок, что с лицом? У тебя что, живот скрутило? 

Кейси мотнул головой. 

— Ну так сделай рожу проще. Я тебя не убивать веду. 

Покашливая, он вышел из кухни, и Кейси направился за ним.