Кейси едва успел увернуться — нога Мирайи пролетела совсем рядом с головой, задев волосы. Отскочив в сторону, он сразу же выставил блок, защищая лицо от кулака состайника. На мгновение Кейси поймал его взгляд, спокойный и сосредоточенный. Затем Мирайя прищурился — и ударил его коленом в живот.

Кейси мгновенно бросило в пот. Внутри словно разорвалась бомба. На ватных ногах он сделал шаг в сторону, уже не думая о других ударах, что могут обрушиться на него, забыв, что спарринг не закончен и он должен защищаться и дальше. Воздуха не хватало, внутренности нестерпимо пекло.

На плечо легла рука.

— Ты как? — спросил Мирайя. — Я ждал, что ты закроешься.

Кейси не мог ответить и поэтому просто помотал головой, опускаясь на землю.

— Устроим перекур, — решил состайник.

Он сел на бревно и закурил, пока Кейси корчился рядом, пытаясь справиться с болью.

— Прости, я просто… Отвлёкся… На твои глаза, — прохрипел Кейси некоторое время спустя.

Мирайя взглянул на него и сочувственно улыбнулся.

— Что, опять?

Перевернувшись на спину, Кейси уставился в небо, бледно-голубое и безоблачное.

— У тебя очень красивые глаза. Засмотреться немудрено.

Состайник хмыкнул, но ничего не сказал в ответ на это. Кейси подумал, что Мирайя должен быть в курсе того, как его глаза действуют на других — наверняка ему не раз об этом говорили.

— Ладно, думаю, мы можем продолжать, — сказал он старшему и поднялся на ноги.

Он всё ещё чувствовал тупую боль в животе, и двигаться стало куда сложнее, но Кейси всё же встал в боевую стойку и поднял перебинтованные руки, защищая голову. Несколько мгновений Мирайя продолжал смотреть на него своими невероятно ясными глазами, а потом легко крутанулся на пятке и нанёс высокий удар правой ногой. Кейси поставил блок обеими руками, и предплечья вспыхнули болью, встретившись с голенью Мирайи.

— Ты должен был отступить! — зло выкрикнул Мирайя и тут же атаковал его снова, целясь в голову.

Кейси скакнул назад, добившись одобрительного кивка старшего, который в следующую секунду сделал подсечку. Оказавшись на земле, Кейси сразу же перекатился — и нога Мирайи встретилась с пустотой в том месте, где только что находилось его лицо.

Кейси вскочил, но пятка состайника врезалась в его плечо. Он потерял равновесие и едва не упал снова, отпрыгнул в сторону, тяжело дыша. Танцующим шагом Мирайя шагнул к нему, сокращая дистанцию для новой атаки. Кейси обливался потом, в то время как старший готовился к удару. Словно заворожённый, Кейси наблюдал, как он переносит вес тела на левую ногу, в то время как правая поднимается над головой, чтобы в следующую секунду обрушиться вниз в рубящем ударе. Кейси едва успел отклонить назад корпус, чтобы не получить пяткой в переносицу.

— Убить меня решил?!

Мирайя встал перед ним, удивлённо приподняв брови.

— Вроде как от сломанного носа ещё никто не умирал.

— Знаешь, Бледный, если я поймаю лицом твою ногу, можешь сразу идти и собирать хворост для костра.

— Дурачок ты, — усмехнулся состайник. — Ладно, предлагаю на сегодня закончить. Главное, что ты понял принцип защиты и уклонения от ударов ногами. Но на твоём месте я попросил бы Кёна ещё поработать с тобой. Он не сильно тебя выше, весите вы почти одинаково… Из всех нас для тебя он самый подходящий партнёр.

Он помедлил, глядя на Кейси.

— И знаешь, если зрительный контакт настолько сбивает тебя с толку — лучше не смотри сопернику в глаза.

Кейси кивнул, желая лишь поскорее уйти отсюда. Его ноги ощутимо подрагивали от усталости, избитое тело наполняла боль. Они провели всю первую половину дня здесь, на небольшой лесной поляне, отрабатывая снова и снова череду блоков, перекатов и уворотов, начав сегодня с того, на чём остановились вчера. Работали так они уже несколько дней. Кейси понимал, что остро нуждается в этих тренировках, и был Мирайе очень благодарен, но когда они заканчивали, он уже не чувствовал ни капли признательности.

Медленно размотав бинты на руках, Кейси вытер ими мокрое от пота лицо, после чего скомкал и сунул в карман штанов. Если бы Джек или Лутай видели это, он уже получил бы по зубам, но сейчас с ним был только лояльный, уставший Мирайя. Кейси торопливо надел куртку, что висела на ветке дерева. Сейчас, когда разгорячённое спаррингом тело остывало на предзимнем воздухе, он резко начал мёрзнуть. Мирайя натянул свой неизменный красный свитер, и они вместе побрели через поле ко двору.

На верёвках, натянутых между стеной дома и деревянным столбом, сохла выстиранная одежда, из печной трубы поднимался сизый дым. Кейси с облегчением потянул на себя дверь сеней, а затем, сняв грязные ботинки, вошёл в кухню.

— Будешь есть? — спросил он Мирайю, вошедшего сразу после него.

— Да… Только руки надо помыть.

Кейси взглянул на свои руки. Они выглядели не особо чистыми и довольно неопрятными, с заусенцами в уголках обгрызенных ногтей и мозолями на подушечках ладоней.

— Надо так надо.

Они по очереди вымыли руки и лица. С наступлением холодов в глубине печи почти всегда теперь грелся объёмный стальной бак с деревянными ручками. Рэй регулярно подливал туда свежую воду, чтобы он был полон. У бака не было крышки, а внизу имелся небольшой кран. Прямо под краном на полу стоял пластиковый таз. Кейси радовался этой выдумке Рэя, наслаждаясь возможностью умываться и мыть посуду в тёплой воде.

На столе, заботливо укутанная полотенцем, стояла миска. По запаху, исходящему от неё, Кейси определил, что внутри пшённая каша, и нюх его не подвёл. Они с Мирайей поели вдвоём. В доме было очень тихо. После утренних занятий состайники разошлись кто куда; Рэй и Гас отправились в соседний посёлок за провизией, Кён пошёл в лес, а Лутай… У Лутая, вероятно, тоже было какое-то своё дело, но какое — никто не знал. И так уж вышло, что делом Мирайи было потренировать Кейси.

Они мыли посуду после завтрака, когда Кейси подумал о мастере. Нашлось ли дело и у него — или он находился здесь всё это время?

— Джек дома?

Мирайя качнул головой, вытирая миску полотенцем:

— Его тут нет.

— Ты знал? Или почувствовал это? — спросил Кейси, ощутив укол любопытства.

— Не столько почувствовал, сколько просто знал с самого утра, что он ушёл. Был бы он дома, я бы тоже знал. Тебе ведь тоже не надо прислушиваться к своему телу, чтобы понять, что твоя левая рука на месте.

— Ты чувствуешь всё это благодаря тому, что он — твой Родич?

Мирайя кивнул. Забрав сухую посуду, он разложил всё по своим местам: поставил миску на полку, а ложки отправились в стоящую рядом плоскую корзину к остальным столовым приборам.

— Я не помню, как было дело, но он, вероятно, дал мне глотнуть своей крови, а сам взял немного моей. И часть его духовного Зверя перешла ко мне, поселилась внутри меня, чтобы потом стать моим собственным Зверем. Они чуют друг друга и говорят друг с другом. Ты помнишь, как он учил тебя слышать?

— Да.

Забыть было бы сложно. В ту ночь Кейси впервые услышал окружающий мир так, как слышат его охотники, и это открытие едва не свело его с ума. Он трясся с ног до головы, оглушённый грохотом Джекова сердца, и даже не понимал, что это за шум разрывает на части его барабанные перепонки.

— Ты говорил мне, что тогда услышал мой голос в крови Джека, но… На самом деле всё это время Джек был единственным, кого ты слышал. Тебе показалось, что ты слышишь меня просто потому, что наши с ним духовные голоса очень похожи.

Кейси, что в это время вытирал тряпкой обеденный стол, нахмурился.

В этот момент во дворе раздались громкие голоса состайников, и затем они вошли в дом, впуская вместе с собой прохладный уличный воздух.

— Привет.

Кейси подскочил к Рэю, чтобы взять из его рук несколько довольно тяжёлых на вид свёртков из вощёной бумаги, перетянутых длинным шнуром.

Гас выложил на рабочий стол пять картонных яичных лотков.

— Надо спустить их в погреб, — сказал Рэй.

— Я это сделаю, — откликнулся Мирайя.

Он открыл узкий люк, ведущий в подвал, и спустился на несколько ступеней вниз. Гас подал ему лотки, и вместе с ними Мирайя скрылся в сырой, пахнущей землёй и мышами темноте.

Рэй опустился на скамейку. Кейси вгляделся в его горбоносое бледное лицо, узкое, будто сплюснутое с двух сторон.

— Заварить тебе чаю? — спросил он Рэя.

Состайник кивнул. Его тяжёлые веки опустились, прикрывая тёмно-карие глаза.

— Ты в порядке? — Кейси наполнил водой их старый измятый чайник и, поставив его на печь, кочергой пошевелил угли в топке. — Как поживает твоя рука?

Рэй пожал плечами.

— Завтра, пожалуй, уже смогу выйти на тренировку с остальными. Сустав немного побаливает, но я могу это стерпеть.

— Рад слышать.

Вода нагрелась, и Кейси залил кипятком травы в заварочном чайнике. Гас сел за стол. Мирайя вышел на улицу, чтобы покурить, но на всякий случай Кейси и ему налил чаю.

— Не в курсе, куда делись Джек с Лутаем?

Гас покачал головой. Он отпил из чашки, а потом встал и потянулся за банкой мёда, стоящей на рабочем столе. Кейси наблюдал за тем, как состайник добавляет старый, засахарившийся мёд в свой напиток ложку за ложкой, а потом размешивает его. Он не знал, что Гас любит сладкий чай.

— Ладно, тогда для чего Кён намылился в лес?

— Пошёл искать что-нибудь вечнозелёное, — весело сказал Гас.

Рэй выразительно закатил глаза:

— Уверен, что этот дурак не найдёт самшит, как я просил, и вместо этого опять притащит банальную ёлку. Надо было мне самому пойти.

— Зачем это нам?

— Сегодня особенная ночь, — ответил Рэй.

Кейси начал припоминать что-то такое… Лутай точно упоминал нечто подобное при нём.

— Ночь… Поминовения?

— Ага.

Молча кивнув, Кейси взглянул на свою полупустую чашку. Очевидно, это местный аналог Дня поминовения усопших, и Кейси с нотой раздражения спросил себя, почему он не мог догадаться об этом пораньше. Он решил больше не расспрашивать состайников.

Вскоре после этого вернулся Кён, и в самом деле таща с собой еловые ветви. Рэй бормотал ругательства сквозь зубы, а Кён уселся пить чай как ни в чём ни бывало.

Мирайя позвал Кейси во двор, где он занимался тем, что обвязывал колючие зелёные ветки белыми лентами. Сев на бревно, Кейси присоединился к его работе. Кён вышел на улицу и собрал сохнувшие на бельевых верёвках вещи, занёс из в дом, после чего принялся подметать во дворе.

Порядком исколов пальцы, Кейси помог Мирайе привязать часть еловых веток к плетню при помощи всё тех же белых лент. Несколько ветвей они также закрепили над дверьми домов, своего и Джека, так что каждый, что входил и выходил, проходил под ними. Получилось неожиданно красиво. Отступив на шаг, Кейси любовался делом своих рук. С неожиданной для него самого ностальгией он вспомнил, как его мать каждый год украшала их дом на Рождество. На входную дверь она вешала венок, который делала сама из проволоки, ёлочных игрушек, веток и шишек. Однажды она смастерила венок из искусственных цветов, а потом покрасила его серебряной краской и обвила зелёными и красными лентами. Он очень нравился ей, но через год, выудив его из коробки с рождественскими украшениями, она была в ужасе от такой безвкусицы и выбросила его без раздумий. Отец долго над ней потешался.

Глядя на ветки над дверью, Кейси задумался о том, что они значат для местных, и почему именно белые ленты обвиты вокруг них.

— Вечнозелёное растение олицетворяет вечную жизнь после смерти, наш бессмертный дух. Это просто такая метафора, — сказал за его спиной Мирайя, и Кейси запоздало осознал, что высказал свои мысли вслух. Он ощутил, как пылают от смущения кончики его ушей.

Мирайя улыбнулся уголком рта:

— А белые ленты — это просто Свет. Люди всё ещё верят в то, что охотники — это люди, одержимые бесами. Они ведь до сих пор так и называют нас — Злыдни. Наше место во Мраке, и церковь утверждает то же самое. Но среди охотников всё же много тех, кто не согласен с этим. И эти ленты символизируют веру в то, что даже для таких, как мы, ещё не всё потеряно.

— А во что веришь ты? — спросил его Кейси.

Мирайя моргнул, и улыбка покинула его лицо.

— Я?

— Ты веришь в Свет? Во Мрак? Во всё это?

— Да, я… Я верю. И мне хочется надеяться, что Свет не совсем оставил нас, что его милость будет с нами даже… Даже в смерти.

Что-то ещё, невысказанное, было в его глазах, таилось в тени от ресниц, на дне зрачков, но старший не стал продолжать, а Кейси не посмел настаивать.

Но что такое, бес дери, метафора?..

— Скоро уже придут гости, — озабоченно пробормотал Мирайя. — И где только носит Лутая?

Остаток дня прошёл в заботах и суматохе. Рэй готовил мясо, и рычал на каждого, кто отвлекал его от печи, так что никто не рисковал соваться в кухню, не считая Гаса, который чистил целое ведро картошки. Мирайя ушёл в город за алкоголем, пообещав быть осторожным и предусмотрительным, но Кейси всё равно волновался из-за того, что состайник пошёл в одиночестве. Вскоре, однако, ему стало не до того, потому что неожиданно вернулся Лутай и нагрузил его работой. Кейси мыл окна в спальне, пока Кён убирал в сенях.

— А где ты был? — спросил Кейси, краем глаза следя за тем, как Лутай мечется, таская зачем-то охапки дров к дому.

— Тебя это не касается, — ответил Лутай неожиданно холодно и резко.

Кейси замолчал, решив не совать нос в его дела, но в груди крошечным комочком свернулась обида на подмастерье.

Когда они вымыли и вычистили всё, что только можно было, Лутай заставил их самих тоже помыться. Вода в душе была ожидаемо ледяной. Кейси наспех ополоснулся, клацая от холода зубами, и пулей влетел в тёплый, прогретый дом, решив вытереть мокрые волосы уже внутри.

— Пол от воды потом вытереть не забудь, — сказал Рэй.

Он уже закончил все приготовления и теперь наводил порядок в кухне, педантично расставляя вещи по местам. Пахло жареной свининой, специями, и, едва уловимо, хвоей. Лутай сидел за столом и брился, глядя в маленькое зеркало. Перед ним на раскатанном по столу полотенце стояла чаша с горячей водой, рядом лежали остальные бритвенные принадлежности. Кейси наблюдал за ним с интересом — сам он ещё ни разу в жизни не брил лица.

В сенях простучали тяжёлые шаги. Дверь открылась, и в комнату вошёл мастер. При виде него у Кейси отвисла челюсть: Джек был свежим, как никогда. Он вымылся и переоделся в чистую одежду, и от этого казался помолодевшим. Кейси привык видеть Джека неопрятным и грязным, с немытыми волосами и заросшим недельной щетиной подбородком, окутанного облаком сигаретного дыма и алкогольных паров. Но сейчас…

— Это что, одеколон? — хрипло спросил Лутай, таращась на мастера.

— Типа того, — кисло ухмыльнулся Джек.

Лутай хмыкнул, но на лице его читался интерес. Кейси и самому любопытно было, где это Джек успел привести себя в порядок и с чего вообще ему в голову пришло подушиться одеколоном.

— Что-то не припоминаю у тебя этого свитера, — насмешливо протянул Лутай, когда Джек снял куртку и повесил её на спинку стула.

— Подарок, — коротко сказал Джек, явно не желая говорить об этом дальше.

Поняв намёк, Лутай замолчал и продолжил бриться, но улыбка то и дело появлялась на его губах. Наконец, оставив, как обычно, на подбородке неширокую полосу белых густых волос, Лутай стер с лица мыльную пену, прополоскал в мутной воде помазок, когда дверь снова распахнулась и на пороге возник запыхавшийся Мирайя с несколькими бутылками в руках.

— Я пришёл, — выпалил он. — Я так спешил! Боялся не успеть вовремя.

Тяжело дыша, он стащил с ног обувь и прошёл в кухню.

— Отлично выглядишь, — проходя мимо Джека, обронил он.

Он выставил бутылки в ряд под рабочим столом и перевёл дух.

— Будешь бриться? — спросил его Лутай.

Мирайя рассеянно провёл пальцем по щеке и кивнул:

— Надо бы. Горячая вода осталась?..

Когда к ним присоединились вымывшиеся Гас и Кён, в кухне стало тесно, но в спальню идти почему-то никто не хотел. Чисто выбритый Мирайя расчёсывал волосы, сидя на скамейке. Окоченевший после душа Кён грелся около печи, пока Лутай, Гас и Рэй играли в карты. Кейси бездумно уставился на огонёк свечи, Джек, казалось, задремал, сидя на стуле. Около десяти вечера в дверь дома громко постучали.

Парни встрепенулись. Джек, издав тихий вздох, поднялся на ноги и осмотрел стаю, прежде чем взяться за дверную ручку. Казалось, увиденное его удовлетворило; он косо улыбнулся и открыл дверь.