Ещё на подходе к дому Кейси услышал доносящиеся изнутри звуки. Возня, смазанные ругательства. Что-то тяжело грохнуло, свалившись на пол. Кейси перешёл на бег, толкнул дверь, почему-то думая, что будет заперто, но она подалась без труда. Он сделал шаг — и замер на пороге, так не отпустив дверную ручку. 

Никто его не увидел — ни Лутай, скорчившийся на полу, ни Джек, вцепившийся в него мёртвой хваткой. Кейси услышал, как зубы подмастерья клацнули, когда Джек тряхнул его, прежде чем обрушить на его голову кулак. Лутай дёргался, силясь вырваться, скалился; каждый удар выбивал из него короткие, болезненные выдохи, пока из его груди не начал доноситься свист, пока из его рта не потекла струйкой кровь. На пол падают выбитые зубы, Джек всё бьёт — снова по челюсти, обдирая костяшки кулака о чужие клыки, потом ногой в живот, вышибая дух из своего ученика. А Кейси стоит, как парализованный, и ему хочется отпустить уже дверную ручку, в которую он вцепился до боли, хочется наконец шагнуть в комнату, прекратить это, остановить Джека, не важно как, не важно, какой ценой — или хотя бы просто закрыть глаза, отвернуться и не смотреть, как Джек избивает собрата. Но тело, налившееся тяжестью, не слушается его, и он вынужден смотреть, не в силах помешать происходящему. Беспомощный, бесполезный наблюдатель, просто балласт, как всегда. 

Пустое место. 

Меньше, чем ничто. 

— Подъём! 

Кейси с трудом разлепил веки, проморгался, щурясь спросонок на слабый свет. Полностью одетый, Джек… Нет, Гастер стоял посреди комнаты. Ещё не рассвело, но свечи озаряли комнату мягким медовым сиянием. Гасова огромная тень колебалась на стене. 

То был просто сон. 

Кейси сел в постели, оглядываясь. Состайники вокруг просыпались с ворчанием, медленно вставали, зевая, почёсываясь. Мирайя потянулся до хруста в позвоночнике, словно кот, и принялся расчёсывать спутавшиеся за ночь волосы. Рэй уже деловито застилал свою кровать. 

Лутая в комнате на обнаружилось. 

Кейси медленно сполз с койки, потянулся за штанами. Сон не шёл из головы. Он был таким реальным… Звуки избиения и стоны боли, запахи крови и слюны, слабый свет угасающего дня в оконце, и разливающийся по комнате неистовый гнев... Чувство собственной беспомощности. Слишком правдоподобно. 

Кейси готов был прозакладывать правую руку, что его мать назвала бы этот сон вещим. Всю жизнь она старалась оставить позади своё происхождение, стать такой же, как люди вокруг, принять местные обычаи, влиться в жизнь страны, в которую она сбежала ещё девчонкой, наперекор воле отца, бросив семью. Но она так и не сумела избавиться от корней родной культуры, и самым смешным было то, что Кейси тоже впитал её суеверность. Остаётся только убеждать себя, что это глупо — верить в приметы. К тому же, никакие суеверия не помешают Джеку творить со своей собственностью что вздумается. 

Кейси тяжело вздохнул и натянул фуфайку. 

— Готовы? — спросил Гас. — Тогда выходим! 

Потолкавшись в сенях, стая обулась и высыпала во двор. 

— Эй… 

Кейси подошёл к Гасу, который наблюдал за разминающимися парнями. 

— А где Лутай? 

Умиротворённая улыбка на лице Гастера немного увяла:

— Отсыпается у Джека. Мастер им, честно сказать, не шибко доволен… Знаешь, братец, некогда нам болтать. Давай-ка, ступай к остальным и разогревайся. 

Спустя десять минут они гурьбой бегали вокруг двора, длинные ноги месили тающую грязь, поднимая тучу брызг. Под монотонный ритм бега Кейси размышлял о прошлой ночи. Перед глазами стояла бутылка в дрожащих руках Лутая, и то, как он прятал в ладонях лицо. 

Почему он поссорился с Мирайей? Что такого можно было наговорить состайнику, чтобы потом сидеть и пить в твёрдой уверенности, что тебя никогда не простят? И каким боком вообще тут Сирика? 

— Какой-то бред, — прошептал он на выдохе, и его слова растворились облачком пара в морозном воздухе. 

Гас заставил стаю поработать как следует. От их разгорячённых тел шёл жар, воздух подрагивал от избытка энергии. Они двигались, словно отлаженный механизм, чутко подчиняясь командам старшего, который направлял их, и от чувства единения со стаей кровь Кейси пела, и пел зверь внутри: он был одним из них. В этом механизме он был деталью, стоящей на своём законном месте. Кейси не знал, от чего именно быстрее бьётся его сердце — от напряжённой физической работы или радостного упоения любовью к своей стае, любовью к тому, что они делали вместе. 

Тренировка закончилась только ближе к полудню. Изнемогший, мокрый от пота, на дрожащих от усталости ногах Кейси доплёлся до дома. Дверь, ведущая в спальню, оказалась приоткрыта, и он заглянул в комнату. Лутай сидел перед своей прикроватной тумбой и перебирал её содержимое, отбрасывая в сторону хлам, и аккуратно укладывая в ящике то, что могло ещё пригодиться. Он сидел к двери спиной и, увлечённый своим занятием, не сразу осознал чужое присутствие рядом. Кейси ногой пнул дверь, и Лутай вздрогнул, рывком оборачиваясь; на его лице Кейси заметил промелькнувшую тревогу, которая тут же исчезла. 

— А, это ты. 

— Я. А ты кого ожидал? 

Лутай неопределённо пожал плечами. Кейси скрестил руки на груди, рассматривая подмастерье с чувством острого недовольства. 

— Не хочешь объясниться? 

— М? 

Кейси прищурился:

— Что это было вчера ночью? 

Подмастерье в ответ тоже прищурил свой единственный глаз, словно прикидывая в уме ответ. Губы его сжались. Кейси вполне готов был услышать Лутаево обычное «Это не твоё дело», или «Тебя не касается», а то и гневное «С какой стати мне отчитываться перед младшим?» 

Но Лутай отвёл взгляд и тихо пробормотал: 

— Мне жаль. 

Несколько секунд Кейси стоял на месте, таращась на него и справляясь с удивлением. Пройдя в комнату, он с размаха уселся на незастеленную кровать Кёна, и пружины неодобрительно взвизгнули. Лутай сидел на полу, подобрав под себя босые ноги, и смотрел на него снизу-вверх. Под его глазами темнели круги, осунувшееся небритое лицо казалось бледнее обычного. Кейси не в силах был на него сердиться. 

Да и сердился ли он на самом деле? 

— Как ты вообще? 

Лутай невесело усмехнулся:

— С утра было паршиво, а сейчас получше. Джек позволил мне поспать в своём доме. 

— Ты меня напугал вчера. 

Он хотел сказать это с возмущением, а получилось жалобно. 

Лутай шумно вздохнул и поинтересовался, переводя тему: 

— Как прошла тренировка? 

Кейси принялся рассказывать, какие движения они отрабатывали и какие упражнения выполняли, о том, как Кён выделывался перед грушей до тех пор, пока она, раскачавшись, не вмазала ему по голове, а потом ещё и свалилась сверху, когда старая верёвка, что держала её, наконец перетёрлась и лопнула. Лутай посмеивался, продолжая наводить порядок в своих ящиках.

Когда с уборкой было покончено, он встал и потянулся. Кейси валялся на своей койке, листая книгу.

— Ты куда собираешься? 

Лутай переодевался, а у ног его стояла уложенная сумка. 

— У меня бой сегодня. Надо заранее прийти, хочу вымыться, побриться. — Помолчав, он неуверенно предложил: — Хочешь посмотреть, как я бьюсь? 

Кейси подбросило на кровати.

— Да! 

Он ещё никогда не видел, как дерётся его подмастерье на ринге. Вообще-то единственным состайником, чьи бои он посещал, был Мирайя. 

— Тогда скорее одевайся — и пойдём. 

— Мы что, только вдвоём будем? А как же Джек? 

— Джек не пойдёт. Он не в духе из-за вчерашнего. Злится на меня. 

— Он же ничего с тобой не сделал? — тревожно спросил Кейси, припомнив свой сон. 

Лутай выглядел нормально и, когда он раздевался, Кейси на увидел на его теле ни следа побоев, но кто знает, что мог выдумать мастер? Если бить умело, то не останется синяков... 

Лутай закинул сумку за плечо. 

— Нет. В чём смысл наказывать похмельного? К тому же, бой на носу… Скорее всего, он позже мне это припомнит, но перед самым боем калечить не станет. 

Они вышли и во дворе наткнулись на Гаса. При виде них он поднялся с бревна, на котором отдыхал.

— На Арену? Уже? 

— Хочу в порядок себя привести. 

— Тогда подожди меня. 

— Не стоит, — мягко сказал Лутай. 

Гас замешкался, глядя на него. 

— Сам, что ли, пойдёшь? 

— Почему сам? Со мной будет состайник. 

Рука подмастерья опустилась Кейси на плечо, и он невольно улыбнулся с гордостью. 

Но в глазах Гаса застыла неуверенность. 

— Всё будет нормально, — сказал Лутай, и Гас помедлил, но кивнул, соглашаясь, отпуская состайников на Арену лишь вдвоём. 

Если бы Гас настоял на своём и пошёл с нами, думал Кейси вечером того же дня, если бы подмастерье не отмахнулся от него, ничего бы не случилось. Но Лутаю изменила его обычная осторожность. Может быть, виновато было похмелье, сбившее его чутьё, а может, дело было в чём-то ином. 

Почти наверняка в чём-то ином.