— Ну же, юноша, мы слушаем. 

Седоволосый охотник сцепил пальцы в «замок» и поднял голову. Взгляд его светло-голубых глаз вонзился в Кейси двумя острыми льдинками. В этих глазах не было ни снисхождения, ни желания помочь, ни даже подлинного интереса к происходящему. Так, наверное, смотрят на преступников старые, уставшие от человеческой низости судьи. 

Ирма, сидящий по левую руку от седого мастера, слабо улыбнулся: 

— Ладно, Кенок, тут всё и так понятно. У мальчика был приступ временной дикости. Помутился рассудок. С ним такое уже случалось, весь цех видел это. Сначала он младшего парня Греджеса убил на Арене, теперь вот и одного из старших. Его разум зафиксировался на этой стае; такое бывает с нестабильными охотниками. 

Его голос полнился фальшивым сочувствием. 

Кейси вжал голову в плечи. От напряжения кишки, казалось, закручивались узлом. Он не знал, как быть. Ирма определённо задался целью убедить второго мастера в том, что Кейси неадекватный и опасный, как граната без чеки — готов рвануть в любой момент. И Кейси никак не сможет убедить Кенока в обратном. Только не после того, что произошло внизу. 

Когда он пришёл в себя, вокруг царила полнейшая неразбериха. Весь пол был залит кровью, чьё-то тело валялось в отдалении, как сломанная и выброшенная вещь. Кейси с трудом сел и опёрся о стену. Волны боли омывали его тело одна за другой. 

Лутая не было рядом. 

Вокруг сновали люди, но все игнорировали Кейси, словно он стал невидимкой. Потом пришла Сирика. Она уговаривала его пойти с ней куда-то, Кейси пытался вызнать у неё что-то о Лутае, а она всё не отвечала на его расспросы. Был ли он вообще жив? Но тут явился Кенок, за которым, как привязанный, следовал Ирма. С мастерами были и их подмастерья — дюжие молодые мужчины. Кенок приказал Кейси идти с ним — и подмастерья встали у него за спиной. Кейси чувствовал себя преступником под конвоем. Впятером они двинулись вглубь здания, и в небольшой комнатушке, стены которой были обшиты деревянными панелями, подмастерья по приказу Кенока ушли. А мастера принялись допрашивать его, и никто не говорил, где Лутай, как Кейси их ни просил. 

— Ну же, — повторил Ирма в очередной раз, — говори. Почему ты напал на Хэлма, ученика Греджеса?

— У него были идиотские усы, — буркнул Кейси. 

Кенок закатил глаза. На лице Ирмы застыло нечитаемое выражение, но глаза налились тьмой. 

— Очень советую тебе отнестись к этому серьёзно, мальчик, — вкрадчиво сказал он. 

— Я уже всё вам рассказал, — раздражённо крикнул Кейси, — и не один раз! Но вы мне не верите! Я не нападал на него, это он на меня бросился! Я даже не знал, как его зовут, пока вы мне не сказали! Я хочу, чтобы позвали моего мастера! 

— Он считает, что имя Джека защитит его. — Ирма со вздохом повернулся к Кеноку, больше не обращая внимания на Кейси. — Считает, что прячась за спиной своего вечно пьяного мастера, может творить всё, что вздумается. 

Кейси вздрогнул от гнева: 

— Джек не вечно пьяный! 

Но Ирма не удостоил его даже короткого взгляда. 

— Наверняка он и на бой собственного подмастерья не явился именно потому, что в стельку пьян. — В его голосе скользнула усталость. — Джек больше не может быть мастером, он не справляется со своими обязанностями... 

— Достаточно, — оборвал его Кенок. — Мы обсудим это позже. 

Ирма замолчал. Кейси сжал кулаки, чтобы унять нервную дрожь в пальцах. 

В дверь негромко постучали, и один из подмастерий заглянул в комнату. 

— Мастер Греджес пришёл, — сказал он.

Кейси привстал, напряжённо глядя на дверь, сердце взволнованно частило в груди. 

— Пусть заходит, — махнул рукой Кенок. 

Греджеса нельзя было назвать красавцем — сутулый, рябой, левый глаз прикрыт низко нависающим веком, правый, наоборот, вытаращен так, что, кажется, вот-вот выскочит из орбиты. Он плюхнулся на стул рядом с Кеноком и, выхватив из нагрудного кармана рубахи платок, принялся вытирать высокий лоб. 

— С трудом вас отыскал, — признался он. 

Голос его оказался глубоким и мелодичным, а обращённая к Кейси улыбка, сразу же смягчившая лицо — грустной. 

— Рад, что ты тоже здесь. Я хотел извиниться перед тобой за своего ученика. 

Кейси уставился на него, не веря тому, что слышит. 

— Что ты имеешь в виду? — возмущённо спросил Ирма. 

— Поведение Хэлма было недопустимым. 

Кенок удивлённо задрал брови и откинулся на спинку стула. В его глазах наконец-то появилась искорка заинтересованности. 

— Думаешь, это он начал драку?

— Я в этом уверен, — отозвался Греджес. — Оджин был самым младшим в нашей стае, а учеников у меня всего четверо. Хэлм слишком привязался к нему. Я не поощряю крепкую дружбу внутри стаи, но он всегда был импульсивным ребёнком. Даже моему подмастерью тяжело было с ним совладать. 

— Как он пережил гибель Оджина? 

— Для всех нас, Кенок, это было горем. Но Хэлм любил его, как брата, и Оджин платил ему тем же. Я должен был предвидеть, что Хэлм захочет отомстить. Как я уже сказал, у него был непростой характер, горячий, очень несдержанный. Я и подумать не мог, что всё так обернётся. 

— Твоего ученика убили, — вкрадчиво сказал Ирма. — Ты вправе требовать компенсацию у стаи Джека. 

Греджес пожал плечами и бросил короткий взгляд в сторону Кейси. 

— У меня нет претензий к мастеру Джеку. Всё случившееся — только моя вина. Как мастер, я не усмотрел за своим учеником. 

— А где Мирен? — спросил Кейси. 

— Для тебя он мастер Мирен, — прошипел Ирма, но Кейси не обратил внимания на его злобное шипение. 

— Так где он? 

— С какой стати он должен быть здесь? 

— Потому что его Сташ дрался с моим подмастерьем. Сташ и ещё один охотник, которого я не знаю. 

— Очередной бред воспалённого ума, — выплюнул Ирма. — Сташа не было сегодня на Арене!

Кейси вскочил на ноги: 

— Ложь! 

Гнев снова всколыхнулся в нём, обдавая нутро горячей волной. 

— Следи за языком. — Ирма оскалил зубы, и вся его поза была предупреждающей стойкой готового броситься пса. От него веяло опасностью.

Кенок медленно поднялся со стула и положил руку на его плечо. 

— Не стоит кипятиться, Ирма. Что касается Сташа, — его взгляд переместился на Кейси, — то его действительно не было сегодня на Арене. Но мы поговорим с мастером Миреном, так же, как и с твоим собственным мастером. Ты можешь идти. 

Кейси мотнул головой:

— Вы врёте, вы покрываете его! Думаете, никто не в курсе?! 

— Фишел! — крикнул Кенок, потеряв терпение. 

Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник его подмастерье. 

 — Да, мастер? 

— Отведи этого мальчишку к его подмастерью. 

Кейси пулей вылетел в коридор, не в силах больше выносить едкий взгляд Ирмы. На плечо опустилась чужая рука; Кейси вырвался и круто обернулся, с трудом удержав в горле крик. 

— Тише, тише. — Охотник поднял руки. — Я тебя не трону, просто отведу в лазарет. 

Высокий, крепкий, он выглядел намного старше Гаса, он был совсем взрослым мужчиной, и в его тёмно-русых волосах уже блестели седые нити. 

— Что ты так на меня смотришь? — спросил беззлобно он. — Сказал же, не трону. 

Кейси отвёл в сторону взгляд, осознав, что открыто пялился на него. 

— Ты кажешься слишком взрослым для… Для охотника. 

Фишел хмыкнул: 

— Ну ещё бы. Половина местных бойцов мне в сыновья годится.

— А сколько тебе лет? 

— Через два месяца стукнет сорок. 

Кейси уважительно помолчал. Собственное сорокалетие казалось ему далёкой размытой точкой на вершине самого крутого и обрывистого горного пика, куда взбираешься, пыхтя и обмирая от высоты. Эльбрус. Килиманджаро. Эверест. 

«Какая гора самая высокая в этом мире?» — подумал он, и тут же эту мысль сменила другая: «Каким будет Лутай в свои сорок лет?» 

А Мирайя? Они всё ещё будут стаей к тому времени? Они вообще будут? 

— Почему среди охотников так мало взрослых? — задумчиво спросил он Фишела, и тот пожал плечами. 

— Взрослому сложнее. Много причин. 

Кейси поднял брови, но Фишел ничего пояснять не стал. Может быть, его расстраивала эта тема. 

Охотники всегда огорчаются, когда заходят разговоры о будущем и прошлом. О взрослении. О старении. 

А как насчёт него самого? Разве его не огорчают и не страшат мысли о том, что он, скорее всего, даже до пятнадцатилетия своего не доживёт, что уж говорить о сорока годах? И, подумав немного, он пришёл к выводу, что ему не грустно при мысли о смерти. Страшно, потому он может умереть десятком разных способов, и почти все они болезненные, жуткие или унизительные… Но мысль о смерти состайников пугала и огорчала куда сильнее. 

Лазарет располагался на том же этаже, что и ринг, и был огорожен от остальной части помещений двойной пластиковой дверью. Фишел открыл её, не потрудившись постучать, и сразу же вошёл. Кейси последовал за ним. Переступил порог — и замер, ослеплённый бьющим в глаза солнцем и оглушённый запахами, витающими в помещении. Пахло железом, кровью и лекарствами, а ещё — гноем и средством для дезинфекции. Из-за письменного стола, стоящего напротив двери, поднялась размытая человеческая фигура, но свет, льющийся из большого окна прямо у неё за спиной, мешал как следует её рассмотреть. Лишь когда фигура обогнула стол и приблизилась к ним, Кейси запоздало понял, что это и есть местный доктор, которого ему раньше встречать не доводилось. Доктор оказался невысоким полным мужчиной средних лет, и его присутствие вызывало странное беспокойство, ощущение чего-то непривычного. Неправильного. 

— Добрый вечер. 

— Добрый, — отозвался Фишел. — Привёл вам Лутаева состайника. 

— Хорошо, — кивнул доктор. 

Фишел похлопал Кейси по плечу, прощаясь. 

— Удачи. 

Дверь за ним закрылась. 

Отвернувшись, доктор направился к железному узкому столу, стоящему почти в середине комнаты, рядом с высоким пластиковым креслом. Кейси мельком осмотрелся. Дальняя часть помещения была завешена огромной ширмой, сшитой из нескольких простыней. И там, за ширмой, скрывался кто-то. Кейси замер, напряжённо глядя в ту сторону.  

— Ну, чего ждёшь? — позвал его доктор. — Раздевайся, садись. Я осмотрю тебя. 

Кейси взглянул на доктора, что дожидался его у смотрового стола.

— Что с Лутаем? Это он там?

Прежде чем доктор успел ответить, ширма отдёрнулась и оттуда показалась Сирика. 

— Привет, здоровяк. 

— Что ты тут делаешь? 

— Присматриваю за Лутаем. Он дремлет. 

— А что с...

— Ты дашь наконец осмотреть себя или нет? — раздражённо спросил доктор. 

Кейси неуверенно приблизился к нему. 

— Вообще-то я в порядке. Я просто пришёл за моим подмастерьем. 

— Вообще-то это я тут врач, и мне решать, кто в порядке, а кто нет. Раздевайся. Живо. 

— Давай, здоровяк, не спорь, — мягко подтолкнула его Сирика. — Доктору лучше знать, что делать.

С тяжёлым вздохом Кейси снял окровавленную футболку, грязные штаны и, оставшись в трусах, уселся на стол, ёжась от прикосновения холодной стали к обнажённой коже. Доктор приблизился к нему. Его руки были затянуты в белые резиновые перчатки, а лицо закрыто маской, над которой блестели внимательные, умные глаза неопределённого, невыразительного цвета. Странное чувство, посетившее Кейси раньше, усилилось до предела. 

— Вы же человек! — внезапно осенило его. 

Доктор нахмурился: 

— Да. А это проблема? 

— Нет… Не проблема для меня. Но для вас? Вам не страшно быть среди охотников? 

— Было бы страшно — стал бы я работать тут? 

С этими словами доктор велел Кейси помолчать — и полез к нему в рот, вооружившись стоматологическим зеркалом. 

— Нет пяти зубов. Из верхних отсутствуют первый премоляр и клык слева, а на нижней челюсти нет бокового резца, клыка и двух премоляров. Тоже слева. Повреждена десна, язык был рассечён, скорее всего, осколком зуба, но кровотечения нет. Зато есть кариес и отвратительная гигиена ротовой полости. 

Неспособный ответить, Кейси закатил глаза. Кого волнует кариес, когда в любой момент можно остаться без зубов вообще?.. Но Сирика внимательно слушала всё, что говорил врач. 

Осмотрев рот, доктор переключился на голову, посветил фонариком в глаза, потом послушал его дыхание при помощи фонендоскопа и, велев Кейси лечь, принялся ощупывать его грудную клетку и живот, где красовался внушительных размеров синяк. Всё это заняло лишь несколько минут, которые показались Кейси бесконечными. 

— Может, хватит вертеться? — недовольно спросил доктор. — Тут гематома размером с твою голову. 

— Переломов нет? — обеспокоилась Сирика. 

— Только ушиб, но сильный. Может, есть трещина, но без снимка я не могу быть точно уверен… 

Терпение Кейси лопнуло; оттолкнув от себя чужие руки, он соскочил со стола, сморщившись от боли в рёбрах. 

— Да какая разница?! 

— Кей, пожалуйста… 

— Я хочу увидеть Лутая! 

— Ну ладно, — проворчал доктор, отступая от стола. — В целом, ты в порядке, это главное. Пойдём уже. 

Втроём они прошли к ширме и, кода доктор отдёрнул её, у Кейси сдавило горло. Подмастерье, с перебинтованной головой и слипшимися от засохшей крови волосами, выглядел так, словно его пропустили через мясорубку. На сломанный нос наложили повязку, кровотечение остановилось, но отёк на побагровевшем лице и не думал спадать; под глазами темнели огромные лилово-чёрные синяки. На рассечённой брови красовался длинный шов. Правая рука была на перевязи. 

— О Свет, — севшим голосом выдавил Кейси. — О небо… 

Сирика сжала ему плечо, но он едва заметил это. 

Подмастерье приоткрыл глаз, заплывший до такой степени, что не ясно было, как он может видеть хоть что-то. Кейси шагнул к постели ближе, и Лутай приподнял углы разбитых, заштопанных губ. 

— Как ты, пащенок? — прошептал он. 

— Я… Я в порядке. 

— Пойдём домой. 

— Разве тебе можно домой? — Кейси неуверенно покосился на врача, но тот лишь пожал плечами. 

— Я сделал, что мог. Угрозы для жизни нет, так что… Он выкарабкается. Конечно, было бы хорошо ему побыть тут…

— Мы идём домой, — слабым, но твёрдым голосом сказал Лутай. 

Доктор лишь вздохнул. 

— Постарайтесь дать ему отдых. Хотя бы пару недель. У него очень серьёзное сотрясение. Ты знаешь, что это такое? 

— Да, знаю. Я объясню всё мастеру. 

Доктор кивнул и перевёл взгляд на Лутая. 

— Тогда… Можете идти. Если будут какие-то проблемы — приходите. 

Он не стал выслушивать сбивчивые благодарности от Кейси и лишь махнул рукой, выпроваживая их из лазарета. 

Вместе с Сирикой они спустились на первый этаж. Кейси принёс из раздевалки внизу вещи и помог старшему натянуть верхнюю одежду, а потом обул его. 

— Ты готов, Лут? 

Подмастерье кивнул, и они покинули здание Арены. 

Они молча шагали через город. Поглядывая на рослую, крепкую Сирику, Кейси радовался, что с ними есть кто-то, кто может помочь и подстраховать в случае чего. Если бы в городе на них напали дикари, привлечённые запахом раненного охотника, они не сумели бы отбиться. 

Они приближались к лесу, когда у Лутая подкосились ноги. Он упал бы, не окажись рядом Сирика, чтобы поддержать его. Кейси с ужасом таращился на старшего. 

— Может, лучше вернуться на Арену? 

Но Лутай качнул головой. 

— Я хочу домой. 

— Ты уже идёшь домой, — мягко сказала Сирика, успокаивая его. — Всё будет хорошо. 

Кейси помог перекинуть Лутаеву руку через её шею. Его тело было податливым и мягким, словно из него извлекли все кости до единой. Сирика тащила Лутая, и по её лицу стекали крупные капли пота. 

— По нему и не скажешь, что он такой тяжеленный, — с трудом выговорила она и усмехнулась. — Ух, кабан вымахал… 

Дыхание сбилось, и она умолкла. 

Путь через лес показался бесконечным, как обморочный сон. Лутай тяжело дышал, в горле у него клокотало и свистело. Он был в сознании и даже перебирал ногами, стараясь идти, и не замечая — или не осознавая — что он навалился на безропотно молчащую охотницу всей массой тела.

— Ну наконец-то, — выдохнула Сирика, когда между древесных стволов показалось поле. — Мне поговорить с Джеком, или ты сам справишься? 

Кейси прикусил губу, думая, и кивнул. На Сирику Джек с кулаками не бросится и хотя бы выслушает её, прежде чем начать орать. Кейси не был уверен, что объяснения Сирики спасут его от избиения разгневанным мастером — но хотя бы отсрочат его. Где-то глубоко внутри, в районе солнечного сплетения, мучительно заныло от нахлынувших дурных предчувствий, и Кейси ощутил, как его плечи сами собой сгибаются под тяжестью навалившейся на него усталости. 

Неужели это то, что всё время ощущал Лутай? То, что оставило тонкие морщины в уныло опущенных углах его рта, мешки под глазами, то, что заставило его горбиться и пригибаться к земле? 

Как он мог выносить это годами? 

Из носа Лутая потекла кровь, когда они шли через двор, унылый и пустынный. Кейси открыл сени, пропуская их с Сирикой внутрь, и столкнулся с выглянувшим из кухни Рэем, который смотрел на них округлившимися глазами. 

Сирика ввела Лутая в спальню, осторожно посадила на койку и выпрямилась, вытирая мокрый от пота лоб. 

— Ну, — со вздохом обратилась она к Кейси, — пойдём к мастеру. 

— Что произошло? — хрипло спросил Рэй. 

Его взгляд метался по ним, пальцы комкали прихватку. За стеной в кухне что-то булькало на печи. Кейси с силой провёл ладонью по лицу, словно пытаясь стереть с него усталость. 

— Потом об этом, ладно? Сейчас мне надо к Джеку. А ты пока присмотри за Лутом. 

Рэй тут же сморщил нос по своему обыкновению и фыркнул, всем видом показывая, что не нуждается в указаниях:

— Ну разумеется, я за ним присмотрю. Он весь в крови… Я согрею воду.

Едва Рэй договорил, как в дом ворвался Джек. У Кейси сердце ушло в пятки. Мастер замер на пороге, вытаращившись на учеников. 

— Что тут стряслось?

— Л-лутая побили… На Арене… — выдавил Кейси. 

— На ринге, чтоль?!

— Нет… Уже после. 

— Ну-ка, посторонись.

Кейси отошёл в сторонку. Джек приблизился к постели Лутая, цокнул языком, рассматривая раны своего подмастерья. 

— Да как так-то? — услышал Кейси шёпот мастера. — Ты глянь на него, а. Ты глянь... Свинчаткой, что ли, его так измордовали? Ну как есть свинчаткой...

Он склонился над Лутаем, боясь прикоснуться к нему, и сокрушённо цокал языком. Рэй тихонько выскользнул из комнаты, никем не замеченный. 

Подмастерье шевельнулся и слабо застонал. 

— Джек?.. 

— Я тут, сынок, — отозвался мастер. 

Лутай едва ворочал языком.

— Где Кей?

— А вот он. Рядышком стоит. 

— Кея не бей… 

— Не стану, — заверил ученика Джек. — Ты лежи. Отдыхай. 

Но Лутай протянул руку и вцепился в край его куртки. Джек стоял неподвижно и смотрел на него сверху вниз.

— Прости меня. — Лутай оскалился от боли, но приподнялся, хватаясь за одежду мастера. — Прости меня! 

Джек уложил подмастерье обратно на подушку. 

— Бестолочь, одна маета с тобой. Сказано тебе, отдыхай, ну?! Ляж и спи! 

— Я оклемаюсь, — прерывающимся голосом пообещал Лутай. 

Матер сухо усмехнулся. 

— А как же. Оклемаешься, ясное дело, куда денешься. Всё хорошо будет, сынок. А ты, — метнул он в сторону Кейси колючий взгляд, — ступай за мной. 

Вслед за мастером Кейси вышел из дома. Сирика шла у него за спиной. 

Он не мог даже предположить, какой будет реакция Джека на произошедшее. Будет ли он кричать? Набросится ли с кулаками или, может, возьмётся за кнут? Кейси содрогнулся, когда орехово-карие глаза Джека сузились при взгляде на него. 

— Мастер Джек, прошу вас, выслушайте… — заговорила Сирика, но Джек круто обернулся к ней и взревел: 

— Заткнись, тупая девка! Ты принесла уже достаточно раздора в мой дом! 

Сирика отшатнулась, на её лице проступили растерянность, обида — и испуг. 

— Я…

— Захлопни пасть! Я жалею о дне, когда позволил Лутаю спасти твою шкуру. Пошла вон! Вон отсюда! 

Сирика прикусила губу и отвернулась от них. Она ушла, не оглядываясь, обняв себя за плечи, словно ей было холодно. Кейси стоял около Джека в смятении. 

— Она же просто пыталась объяснить… — прошептал он. — И она помогла нам. Мне и Лутаю… За что ты так с ней? Ты обидел её…

— Меня не волнуют обиды шалав, — выплюнул Джек. — Со своими сосунками хватает проблем! 

Кейси вжал голову в плечи, пока Джек судорожно рылся в карманах. Отыскав, наконец, пачку, он вытряхнул из неё единственную оставшуюся сигарету и табачные крошки, и снова с ворчанием полез в карман. 

— Дерьмо собачье, где?.. 

Кейси торопливо вынул свой коробок и, чиркнув спичкой, протянул мастеру огонёк. Руки его тряслись, крохотное пламя плясало, грозя погаснуть, но Джек склонился над ним и прикурил. 

— Расскажи мне всё, — приказал он. 

Кейси описывал Джеку произошедшее, уставившись в землю у себя под ногами. Джек слушал молча и успел выкурить две сигареты из пачки Кейси за этот совсем небольшой отрезок времени. 

— Ты снова доставил мне хлопот, сынок, — хрипло сказал он и отшвырнул прочь смятую сигаретную пачку. 

Кейси угрюмо кивнул. Не имело смысла говорить, что он не хотел или как ему жаль. Если Джек решит наказать его, наказание будет болезненным и страшным. Но справедливым, потому что Джек прав: у них неприятности по его вине. Если бы не он, Лутая не искалечили бы. Если бы не он, отношения Джека с другими мастерами не ухудшились бы. 

— Будешь бить? — тихо спросил Кейси, исподлобья глядя на мастера. 

Джек промычал что-то невразумительное, со смаком затянувшись сигаретой, потом выпустил в холодный воздух струйку дыма. 

— А надо? 

— Не знаю... 

Он чувствовал себя глубоко несчастным. 

— Если я тебя высеку, Лутай не встанет на ноги. Да и пообещал я ему. Так что не трону, не ссы. 

Кейси кивнул, но не успел подавить сухой, короткий всхлип облегчения, вырвавшийся из груди. Он испуганно смолк, косясь на Джека и глотая подступившие к горлу слёзы, не замечая дрожи, сотрясающей его с ног до головы. 

Джек хмыкнул и протянул ему сигарету. Кейси взял её, затянулся и поднял взгляд. Мастер смотрел на него снисходительно, но в глубине его зрачков разлилась первозданная тьма, никогда не видевшая солнечного света, та самая тьма из глубины. Как безбрежный океан, ярость плескалась в глазах Джека. Он готов был рухнуть в её тяжело перекатывающиеся волны, полностью раствориться в ней — утопив и остальных, если потребуется, — и лишь до поры удерживался на плаву. 

— Ты злишься? — прошептал Кейси, объятый страхом. 

— Я безумно зол, — очень тихо пророкотал Джек. — Но не на тебя, сынок. Не бойся. Тебе нечего бояться. Главное, что ты живой. 

Кейси от неожиданности едва не выронил сигарету. Джек насмешливо прищурился: 

— До чего же ты тупой сопляк. Но ты мой сопляк. И я рад, что ты уцелел. 

Губы Джека тронула лёгкая улыбка, и Кейси слабо улыбнулся мастеру в ответ. Они докурили вместе. 

— Я на Арену, — сказал Джек. — Когда вернусь — не знаю. А ты помогай Рэю и делай, что он скажет. Бледный пошёл в посёлок вместе с Гасом; когда они придут, ты им расскажи всё, как есть. И чтоб со двора ни ногой! 

— Да, хорошо… 

— Молодчина. Ну, я пошёл. 

Махнув рукой, Джек пересёк поле и скрылся в лесу. А Кейси поспешил в дом, к Лутаю, которого Рэй уже успел раздеть и уложить на койку. Остаток дня он ходил между кухней и комнатой, таская Рэю чистую горячую воду, забирая грязные бинты и тряпки, чтобы постирать их, и подкидывая поленья в печь. Лутай лежал тихо, терпеливо снося все манипуляции Рэя, потом открыл левый глаз, заплывший, с залитым кровью белком, и сказал, что хочет пить. 

Кейси принёс воды в кружке, но попить самостоятельно Лутай не смог — мешала зашитая губа. Рэй аккуратно напоил его из ложки. 

Напившись, Лутай обессилено опустился на подушку. 

— Что-то мне паршиво. 

Он тяжело задышал — и его вырвало водой, смешанной с кровью. 

— Прости, — прохрипел Лутай. 

Рэй молча ползал под его койкой на коленях, вытирая тряпкой пол, а потом, вымыв руки, снова напоил старшего.

Когда на двор опустилась тьма, Кейси вышел во двор, чтобы набрать свежей воды в вёдра и принести ещё дров и, возвращаясь, услышал тревожный шёпот Лутая.

— Почему тут так темно? Почему так темно? 

Его голос казался напуганным. 

Рэй хмуро велел Кейси принести из кухни свечных огарков, и вдвоём они расставили их на полках и тумбочках. Комната осветилась; под кроватями клубились чёрные тени. Лутай медленно сел в постели, и Рэй кинулся к нему: 

— Ты это чего?! Тебе отлежаться надо! Если в туалет — так и скажи. Мне, чай, не в первый раз за вами судно выносить.

Но Лутай всё же сел, опустив босые ноги на пол, и обвёл комнату странным взглядом.

— Рэй… 

Его голос дрогнул. Кейси, возившийся в это время с грязным бельём в углу, медленно выпрямился, холодея от недоброго предчувствия. 

— Я ничего не вижу, — очень тихо сказал Лутай. — Совсем ничего.