До того, как приехать на это свидание, Се Цинчэн слышал, что эта молодая особа весьма озабочена доходами мужчин. Поэтому он никак не ожидал, что после того, как сообщит ей о своей не самой высокой зарплате, ее энтузиазм ни капли не угаснет.

Широко улыбаясь, Бай Цзин произнесла:

– Профессор Се – настоящий интеллигент и такой скромник. Ох, в наши дни трудно найти столь искреннего мужчину.

Се Цинчэн:

– …

– Похоже, у профессора Се отличный вкус. Вы из тех, кто ценит стиль, верно?

Се Цинчэн нахмурился:

– Нет, я...

– Я могу сказать это по тому, как вы одеты.

Се Цинчэн:

– …

Он понятия не имел, что Бай Цзин имела в виду, пока она, наконец, не удержалась и не сказала ему прямо:

– Вообще-то, профессор Се, футболка на тебе  – это оригинальная вещь из нашего магазина. На весь Шанхай их было всего штук пять или шесть, тот еще эксклюзив. Даже с бонусами  за покупку аксессуаров «1 к 1», такую футболку все равно не купить. А ты тот еще скромник. [Бай Цзин говорит о «негласном правиле» люксовых магазинов. Чтобы купить какую-то эксклюзивную вещь, покупателям сначала требуется приобрести в этом магазине мелкие аксессуары на аналогичную сумму.]

Только теперь Се Цинчэн, наконец, понял, что причиной странной атмосферы на этом свидании была сменная одежда, которую ему одолжил Хэ Юй.

На мгновение он задумался над словами девушки, а потом вспомнил, как Хэ Юй небрежно произнес: «… Не нужно возвращать. Я не привык носить одежду после кого-то. Просто выброси, как переоденешься, все равно старое».

– …

Чертов капитализм.

Бай Цзин продолжала широко улыбаться:

– Профессор Се, ты не искренен со мной. Многие и за год не заработают на такую футболку, к тому же без связей достать ее в Китае весьма проблематично. И при всем этом ты пригласил меня только на чашечку кофе?

Се Цинчэн поспешил объяснить:

– Это недоразумение. Я одолжил футболку у друга.

–  Одолжил? –  Глаза Бай Цзин округлились.

Дальше их разговор стал совершенно обыденным. Узнав правду, воодушевленная было продавщица спустилась с небес на землю на этом свидании.

Интерес Бай Цзин к Се Цинчэну заметно ослаб. Она вынудила его сделать несколько совместных фотографий, потом сфотографировала свой десерт, а затем сделала несколько селфи. Во время этого процесса ей пришло несколько запросов от клиентов, на которые она, совершенно не стесняясь, отвечала голосовыми сообщениями.

– Госпожа Чжан, пожалуйста, не волнуйтесь, я, конечно же, сохранила для вас ту сумочку из ограниченной коллекции. Ох, только не нужно никаких  благодарственных подарков, а то мне так неловко.

– Директор Ван, платье, которое вы заказали в прошлый раз, уже приехало. Когда вам будет удобно зайти в магазин? Да, его уже подогнали под ваш размер «плюс», а отворот спереди должен получиться в 2 сантиметра. Не переживайте, я обо всем помню.

Встреча проходила в крайне неловкой атмосфере. Закончив, Се Цинчэн оплатил счет и исподлобья взглянул на Бай Цзин. Эта молодая женщина была примерно того же возраста, что и его студенты. У него не было никаких намерений заводить с ней близкое знакомство. Се Цинчэн пришел на это свидание вслепую только лишь из-за того, что хотел выполнить желание тетушки Ли, поэтому не принимал близко к сердцу ни единого слова или  действия этой молодой особы. Являясь приверженцем мужского шовинизма, Се Цинчэн сказал:

– Я помогу тебе поймать такси.

– Ага, давай, – без тени вежливости в голосе сказала Бай Цзин, – Пасибки за беспокойство, профессор Се.

Однако, это была одна из самых оживленных улиц Шанхая, и к тому же наступил вечерний час пик. Они вдвоем прождали уже долгое время, но все проезжающие мимо такси уже были заняты.

Се Цинчэн вздохнул:

 – Если не возражаешь, давай немного пройдем вперед. На перекрестке будет легче поймать машину.

Бай Цзин:

 – Хорошо, но в восемь часов я должна начать стрим. Я анонсировала время заранее, фанаты будут недовольны, если я отменю его в последнюю минуту. Ты же не против?

Хотя Се Цинчэн не пользовался стриминговыми приложениями, но имел об этом некоторое представление, поскольку ими пользовалась Се Сюэ. Услышав слова Бай Цзин, он на автомате спросил:

– Ты еще и стример?

– Ага, и очень трудолюбивый. Когда-нибудь я стану топовым стримером, хе-хе.

Се Цинчэн кивнул:

– Это хорошо, когда у тебя есть мечта. Что ж, идем, я не возражаю.

– О, спасибо, братишка. Ты, может, и не очень богат, но довольно красив, –  Бай Цзин, улыбаясь, догнала его. – Кстати, ты ведь не будешь против, если я потом покажу тебя в кадре, да? Всем нравится смотреть на красавчиков.

– … Как захочешь.

Десять минут спустя Се Цинчэн уже жалел о том, что сказал ей «как захочешь».

Он не интересовался этим вопросом и понятия не имел, какие именно стримы были сейчас популярны у молодежи. Бай Цзин достала из сумочки розовую селфи-палку и начала размахивать ею в разных направлениях. Слова, вылетавшие из ее рта, почему-то казались ему бессмысленными наигранными репликами. Несмотря на то, что Бай Цзин несла свой бред уже целую вечность, Се Цинчэн до сих пор не мог понять, что именно она пыталась сказать.

– Это самая оживленная улица Шанхая, здесь полно красивых парней и девушек. Эй, все видят сумку, у вон того человека? Это высококлассная реплика, я это с ходу вижу. Если хотите научиться отличать оригинал от подделки, не забудьте подписаться на меня… Ах да, рядом со мной красавчик, с которым я сегодня познакомилась. Он такой потрясающий, суперпрофессор с годовой зарплатой в миллион. Вы только гляньте на его лимитную футболку! Ах, да, он пригласил меня сегодня на ужин, а сейчас провожает домой. Спасибочки всем за лайки, спасибо!

Се Цинчэн стал подозревать, что ему начали отказывать собственные уши. Только он собрался повернуться и опровергнуть ее слова, как Бай Цзин уже ловко отвернула камеру и выключила звук.

– Прости, братишка. Не так-то просто заработать на жизнь, не мог бы ты не разоблачать меня, оки?

Се Цинчэн:

– …

Ему было непонятно, почему некоторым так нравится хвастаться своим несуществующим счастьем в Интернете и использовать явные выдумки для привлечения зрителей.

Но как бы то ни было, вступать в спор с этой юной барышней ему тоже не хотелось.

Изначально это свидание вслепую должно было примерно где-то здесь и закончиться… Если бы они кое с кем случайно не столкнулись.

Этот человек неожиданно появился на перекрестке трех дорог.

К этому моменту Се Цинчэн и Бай Цзин шли уже более десяти минут и остановились в той части тротуара, где меньше всего людей ожидало такси. Стрим  Бай Цзин был в самом разгаре, она оживленно рассказывала своим подписчикам об элитных новинках сезона.

На полпути в отражении экрана наблюдательная Бай Цзин вдруг заметила расплывчатую тень позади себя. Эта тень раскачивалась туда-сюда, будто решаясь на что-то.

Поначалу Бай Цзин не обращала на нее внимания, но потом тень стала быстро приближаться. К тому моменту, когда Бай Цзин смогла понять, что к чему, лицо устремившегося прямо к ней грязного старого бомжа, уже показала камера на экране телефона.

Бай Цзин на мгновение остолбенела, а затем обернулась и взвизгнула.

Это был неопрятный старик, источавший невыносимый запах. Он был одет в такие лохмотья, что это вообще сложно было назвать одеждой, столько в ней было разномастных дыр. Хромая рыжая собачка, следовавшая за ним по пятам, яростно лаяла на Бай Цзин.

–  Дочка! Дочка! Наконец-то я нашел тебя, дочка!

– Э-э! Да что с тобой не так?! Кто это твоя дочь?! Отвали!

– Нет, нет-нет-нет, разве не ты моя дочь? Дочка, ты, что, не узнаешь своего старика? Подойди-ка, дай старику посмотреть на тебя, он так давно тебя не видел...

Похоже, у пожилого мужчины было не все в порядке с головой. По его лицу текли слезы, он попытался подойти ближе, чтобы обнять Бай Цзин.

Бай Цзин перепугалась так, что ее красивое лицо побледнело. Забыв остановить стрим, она продолжала отступать назад, истерично крича:

– Ненормальный! Да кто ты вообще такой?! Отвали!

– Дочка, ты, что же, меня не узнаешь? – Слезы ручьем текли по лицу старика. Он сделал пару шагов вперед и протянул к ней свои дрожащие почерневшие сморщенные пальцы, похожие на тлеющие угли. – Я... Скучал по тебе... Папа так скучал по тебе...

Он говорил с сильным деревенским акцентом жителя центральных равнин и, определенно, не мог быть отцом Бай Цзин, родившейся в Шанхае. Се Цинчэн сразу понял, что происходит, и потянул Бай Цзин себе за спину, успокаивая ее:

– Все в порядке, спрячься за мной.

Потрясенная Бай Цзин все еще пребывала в шоке:

–  Он такой страшный! Как такой человек вообще может ходить по улице? Куда смотрит полиция? А-а!

Не договорив, Бай Цзин снова принялась истерически кричать и подпрыгивать. Оказалось, что рыжая собачка, пришедшая со стариком, кружила вокруг нее и обнюхивала ее ноги.

– Помогите! Она, она хочет меня укусить! Что не так с этой собакой?! Почему она без поводка?!

С криками Бай Цзин кинулась прочь, спешно схватив телефон, чтобы вызвать полицию.

По ее мнению, бездомный старик – это уже достаточный серьезный повод для беспокойства, а уж эта уродливая бродячая собака – вообще страшное дело! Их обоих нужно арестовать! Тем более, что они до смерти ее перепугали и прервали ее стрим... Эй, погодите-ка, стрим!!!

До Бай Цзин вдруг дошло, что ее стрим все это время продолжался. Она быстро взглянула на экран телефона, чтобы удостовериться в этом.

Через пару секунд ее зрачки резко сузились из-за того, что она не могла поверить в происходящее...

Ее обычный и ничем не примечательный стрим обычно собирал всего двадцать-тридцать зрителей, но сейчас из-за этого неожиданного странного происшествия ее аудитория вдруг выросла до более чем трехсот человек всего за несколько минут!

Количество зрителей продолжало расти быстрыми темпами, сопровождаясь потоком комментариев:

«Бля, чо там происходит? Чо за кошмар в Шанхае?»

«Кажется, ведущая столкнулась с бездомным сумасшедшим. Эй, с тобой все в порядке?! Разверни камеру, хочу видеть, что там происходит!»

«Охренеть, это же прямо рядом с моим домом!»

«Этот старый бомж ведь не извращенец, да? Он действительно пытался обнять стримера! Стример, будь на стреме! Если ситуация серьезная, немедленно вызывай полицию!»

И тут, среди шквала комментариев, всплывающих словно гелиевые шары, вдруг взлетела и с грохотом взорвалась ракета. [Бай Цзин прислали платный комментарий]

Бай Цзин вздрогнула. Шок от этого взрыва привел ее в чувства.

Она тотчас же поняла, что ей нужно делать. Наскоро пригладив волосы, она поправила угол наклона камеры и выскочила из-за спины Се Цинчэна прежде, чем тот успел среагировать.

–  Осторожнее! – закричал он.

Се Цинчэн и представить себе не мог, что девушка, выглядевшая напуганной секунду назад, сейчас будет стоять, задрав свое милое личико, рядом с бездомным стариком… Но кое о чем она все же побеспокоилась. Она убрала за спину свою дорогую маленькую сумочку, чтобы старик не смог дотянуться до нее.

– Ты же понимаешь, что со своим акцентом ты явно из другой местности и не можешь быть моим отцом? Вонючий старик, да ты просто извращенец, который хотел воспользоваться шансом и полапать меня. Думал, я тебя не раскушу? Есть ли у тебя хоть капля самоуважения, старик?!

Пожилой мужчина испугался и отступил на несколько шагов назад.

Ситуация кардинально переменилась. Се Цинчэну показалось, что старик, вообще не имел никакого злого умысла. Если присмотреться, выражение горя на его лице было слишком глубоким и совсем не походило на притворство.

Се Цинчэн невольно нахмурился:

– Барышня Бай, не могла бы ты остановить трансляцию? Похоже, старик не в самом лучшем состоянии, он мог принять тебя за кого-то другого. Почему бы тебе сначала не позвонить в полицию, чтобы вместе со всем разобраться?

Но разве Бай Цзин послушала его? Наблюдая за тем, как количество зрителей стрима неуклонно растет, ее даже перестала смущать вонь от старика, и она со своим напудренным личиком встала к нему ближе.

– Эй, ты. Смотри сюда. Все, давайте, смотрите, смотрите, – Бай Цзин заставила бездомного посмотреть на экран телефона, расположив селфи-палку и фронтальную камеру так, чтобы они оба целиком попадали в кадр, – Старый извращенец, посмотри на меня, потом посмотри на себя и сравни нас. Могу я быть твоей дочерью? Посмотри внимательно… Посмотри на свои лохмотья, свои засаленные волосы и грязное лицо. И ты все еще хочешь сказать, что пришел сюда не для того, чтобы полапать меня?

Бездомный старик сначала растерялся, а потом проследил за ее указательным пальцем и покосился на селфи-палку.

Потом он увидел изображение их двоих на экране телефона и сначала удивился, а затем, будто внезапно осознав, насколько жалко выглядит, поспешно кинулся прочь.

Однако его побег только еще больше раззадорил Бай Цзин.

Оказывается, все, что нужно гермафобному* стримеру [*боязнь заразиться микробами/вирусами при соприкосновении], чтобы преодолеть свой психологический блок и заснять себя рядом с вонючим бомжом - это всего лишь растущее число подписчиков.

– Смотрите, смотрите все! Вот пример скрытого домогательства! Он, скорее всего, симулирует психическое расстройство, посмотрите, как я выведу его на чистую воду! – Бай Цзин бежала за стариком, не выпуская его из кадра, и крича, – Эй, ты! Иди-ка сюда! Разве не ты  называл меня своей дочерью? Шанхай – огромный город, здесь куча полиции, а ты все равно осмеливаешься приставать к людям на улице?! Принюхайся, от тебя же воняет! А ну иди сюда!

В голове у старика, похоже, что-то прояснилось, но не до конца. Его взгляд был лишь наполовину осознанным, а наполовину растерянным.

Наблюдая за происходящим со стороны, Се Цинчэн был полностью уверен в том, что этот старик не извращенец, и уж точно появился здесь не для того, чтобы приставать к кому-то. Его психическое состояние, определенно, было очень плохим. Если бы Се Цинчэна попросили его описать, то он бы сказал, что старик похож на тощего бродячего пса, прошедшего пешком большую часть Китая и бродившего сейчас средь дождей и туманов Цзяннани [историческая область Китая, в которую входит в том числе и Шанхай; известна своим влажным климатом]. Слово «найти» уже вросло в его кости – с первого взгляда можно было понять, что он что-то потерял и постоянно находился в поиске.

Но Бай Цзин все это не волновало. Она стримила уже более полугода, но ее эфиры были посредственными и не привлекали много зрителей. Она отчаянно завидовала другим усердным стримерам, которые этим занятием зарабатывали себе на жизнь.

Не так давно, когда Бай Цзин в очередной раз не смогла привлечь к себе достаточно внимания, она стала заходить на страницы некоторых известных блогеров и от злости оставлять у них кучу желчных комментариев.

Сегодня она изливала яд на одного: «Какого хрена ты притворяешься?! Ведешь себя так, будто живешь идеальной жизнью, как будто все не крутится вокруг денег?! Ты не показываешь настоящую деревенскую жизнь!»

Завтра она злословила у другого: «Мужик транжирит деньги на покупку роскошного особняка, которые своим потом и кровью заработали женщины! Разве вы не понимаете, что каждый тюбик помады, который вы у него купили, стал кирпичиком в его особняке?! Женщины, очнитесь, зачем вы продолжаете у него покупать?!»

И даже послезавтра она не унималась: «Ты называешь себя сильной и независимой современной женщиной, но все, что ты можешь, это ныть о плохих продажах? Разве стримы – это не твоя работа? Да, ты устала, но денежки-то заработала. Да, тебя захейтили, но денежки все равно пришли. Пока к тебе течет куча бабла, какого хрена ты вообще на что-то жалуешься?»

Никто не видел насколько злобным было выражение ее лица, пока она под одеялом набирала тексты комментариев на телефоне. В вагоне метро, ​​несущемся по туннелям, в шумных небоскребах, в водовороте дизайнерской одежды и дорогих духов, среди золотого сияния роскоши она всегда была той Синди [европейское имя Бай Цзин], которая носит высокие каблуки, усердно работает и со всем смирением хочет угодить уважаемыми клиентам.

Наклоняясь, чтобы своими тонкими нефритовыми пальчиками застегнуть туфли на госпоже Чэнь или госпоже Ли, она изо всех сил старалась держать осанку. Провожая их в просторном позолоченном холле, она почтительно склонялась перед ними. Никто не знал, сколько раз она смотрела вслед их удаляющимся силуэтам и думала: «Однажды самые гордые продавщицы тоже будут приветствовать меня в самом низком поклоне».

Она хотела денег, хотела славы, хотела так сильно, что у нее даже покраснели глаза. Забыв о страхе и отринув свою гермафобию, она игнорировала дрожащие губы бездомного старика и слезы, хлынувшие из его глаз.

– У тебя в Шанхае дочь? Ищешь родную дочь? Кто знает, есть ли вообще у такого вонючего старика, как ты, жена. Больше похоже на то, что ты просто придумываешь отговорки и ведешь себя как сумасшедший, чтобы поприставать к женщинам! Чего ты прячешься? Разве ты только что не приставал ко мне? Пусть все увидят твое лицо! Ну же, давай!

– Нет… Нет...

Старик сильно испугался, вжал голову в шею и дрожал. Он плакал совершенно по-детски и что-то невнятно бормотал.

– Прости... Я... Я обознался...

–  Простить? Какой мне прок от твоих извинений? Иди сюда! Смотри в камеру! Посмотри, во что ты вырядился! Если уж идешь на дело, то хотя бы оденься поприличнее!

На экране телефона проносились комментарии зрителей, не до конца понимающих суть всей ситуации. Они болели за «отважную стримершу, выступившую против домогательств безумного уличного бродяги». Казалось, что ее эго раздувалось все больше и больше с каждым новым всплывающим комментарием и лайком.

Испуганный старик метался в панике от осознания того, что в приступе психической болезни принял другого человека за свою дочь. Он беспомощно дергался туда-сюда, пытаясь убежать. Под прицелом камеры он был похож на старую побитую собаку, которой некуда было бежать, точно, как та собачка, что пришла вместе с ним. В ужасе от преследования «во имя справедливости» он позорно убегал, прикрыв голову руками.

–  Не снимайте, пожалуйста... Я обознался... Не надо больше снимать меня... Девушка, не снимай меня...

Старик весь дрожал, его ноги стали как ватные.

Он закрывал от камеры лицо, пока не понял, что хочет прикрыть и свою потрепанную одежду. В конце концов, он не мог решить, что же ему прикрывать, будто каждый сантиметр его тела, каждая ниточка его одежды были настолько неприглядны, что ему было стыдно если это увидят другие. Слезы ручьем текли по его испещренному морщинами лицу. Он весь съежился и был готов рухнуть на колени, чтобы вымолить пощаду у Бай Цзин.

–  Пожалуйста, девушка, сжалься...

– Я… – не желая отступать, Бай Цзин собиралась что-то сказать, как вдруг у нее отобрали селфи-палку.

Сразу после этого без всяких любезностей Се Цинчэн забрал ее телефон, а селфи-палку откинул в сторону.

– Эй! Ты! Что ты делаешь?!

–  Что ты делаешь? Я же сказал тебе, этот старик выглядит психически больным, и просил отстать от него. Ты меня не расслышала или не поняла?

Се Цинчэн принудительно завершил ее стрим.

Лицо Бай Цзин мгновенно из розового стало красным, потом пурпурным, а потом позеленело, оно меняло цвет словно светофор на перекрестке. В конце концов, топнув высоким каблуком, она истерично заорала на Се Цинчэна:

– Тебе-то вообще что за дело? Верни мне мой телефон! Я имею право на стрим! Я вообще-то хочу денег заработать! Хочу стать интернет-знаменитостью!

–  Мне все равно, кем ты хочешь стать, –  сказал Се Цинчэн с ледяным выражением лица. Его патриархальные наклонности дали о себе знать, и, не моргнув глазом, он принялся ее отчитывать, – Барышня Бай, разве тебе не стыдно? Ты что не видишь, себя со стороны? Чтобы привлечь внимание других, ты делаешь неправильные вещи. И даже осознавая, что это плохо, ты все равно продолжаешь это делать, несмотря на то, к каким последствиям это может привести. Даже осознавая, что твои действия заставят страдать другого человека, ты по-прежнему выбираешь надавить на его больное место в обмен на просмотры, потому что это его боль, а не твоя. У тебя совсем совести нет?!

–  Что за чушь ты несешь?! Хватит меня отчитывать, ты мне, что, отец? Ты просто мое очередное свидание вслепую! Не лезь не в свое дело! – Бай Цзин была в ярости и подскочила к нему, чтобы выхватить телефон.

Только у Се Цинчэна нрав был покруче, чем у нее. Он обездвижил ее и посмотрел сверху вниз острым, как бритва, властным взглядом.

–  Для тебя человеческое достоинство и человеческая жизнь значат меньше, чем зрители, привлеченные стримом. Ты, блядь, в самом деле абсолютно ненормальная.

–  И у тебя хватает смелости меня отчитывать? Убогий нищеброд...

Бай Цзин так разозлилась, что накинулась на Се Цинчэна и попыталась влепить ему пощечину.

Однако Се Цинчэн перехватил ее запястье и вывернул его в другую сторону с такой силой, что Бай Цзин вскрикнула от боли.

Ледяным тоном Се Цинчэн произнес:

–   Если будешь продолжать в том же духе, у меня хватит смелости не только тебя отчитать, но и ударить.

–  Ты! Ну-ка отпусти! Не отпустишь, я полицию позову! Я буду кричать!

Хотя на этой улице было не особо многолюдно, но шум, который они производили, уже привлек некоторых зрителей. Се Цинчэна это абсолютно не волновало. Он был из тех, для кого мнение посторонних людей было пустым местом. Но тут, к его удивлению, одна глазастая женщина из группы зевак вдруг крикнула:

–  Божечки, ужас! Что это там со стариком?

Се Цинчэн тут же посмотрел вниз. Скорее всего, из-за того, что старик был психически болен и принял не того человека за свою дочь, а потом еще и Бай Цзин гналась за ним с телефон в руках, его сердце не справилось с таким резким перепадом эмоций. Губы старика посинели, лицо побледнело, он схватился за грудь и согнулся пополам, словно креветка, а потом вдруг с глухим стуком рухнул на землю!

 Автору есть, что сказать:

Се Цинчэн:

– Я не знаю, что такое любовь, но в тоже время считаю, что взрослые мужчины должны быть женаты. В любом случае, я уже был женат и второй раз жениться не хочу.

Хэ Юй:

– Да-гэ, ты мыслишь стереотипами.

Се Цинчэн:

– Начинать встречаться слишком рано тоже довольно неприлично. По моему мнению, любые отношения, возникающие до 20 лет –  это «щенячья влюбленность».

Хэ Юй (чуть улыбаясь):

– ... Доктор Се, мне почему-то кажется, что вы ко мне придираетесь по всем фронтам.

Спасибо, друзья, я буду продолжать усердно работать!