Учитывая то, что они жили в правовом обществе,  Хэ Юй не мог бросить Се Цинчэна в кусты и замучить его там из чувства мести.

В любом случае у них не было возможности выбраться, поэтому, в конце концов, они все-таки смирились со своей судьбой и вернулись в кемпинг.

Им оставалось только вести праздную беседу, глядя друг на друга.

Вполне возможно, что Адам и Ева на самом деле не любили друг друга. Скорее всего у них просто не было другого выбора. Вряд ли они могли все время разговаривать только со змеем на дереве.

Се Цинчэн:

– Дьяволенок.

Кроме Се Цинчэна, никто никогда не называл Хэ Юя «дьяволенком».

Не говоря уже о том, что всякий раз, когда он так к нему обращался, это обычно означало, что в этот момент Се Цинчэн намеревался провести с ним праведную беседу.

Хэ Юй повернулся.

– Мм?

– ... Рана на руке зажила?

– Зажила, – Хэ Юй улыбнулся. – Доктор Се, почему ты беспокоишься о моей ране на руке? Тогда в полицейском участке ты выглядел так, будто был на полпути к тому, чтобы нанести мне еще один удар.

– ... Знаешь, я не хочу слушать, как другие говорят о прошлом.

– Тогда и ты знаешь, что в тот момент я искренне пытался извиниться перед тобой?

– … – Се Цинчэн поднял взгляд.

Хэ Юй по-прежнему улыбался, но смотрел на него холодными и равнодушными глазами:

– У меня просто такая манера речи, Се Цинчэн. В тот день мне не хватало искренности, если верить твоим словам. Я говорил не как капиталист, выступающий с пиар-заявлением. С самого детства вы, ребята, всегда требовали, чтобы я контролировал свои эмоции. Может быть, ты так давно уволился, что забыл то, что когда-то сказал мне лично?

Несколько секунд тишины.

Потом Се Цинчэн сказал:

– Это правда, прошло много времени с тех пор, как я оставил работу… Четыре года... У меня все еще не было возможности как следует расспросить тебя. Как твое состояние?

– Намного лучше, – сказав это, Хэ Юй снова улыбнулся. – Тебе не о чем беспокоиться. Независимо от того, как я отношусь к твоей личности, я всегда очень одобрял твое медицинское видение. Я всегда помнил наставления, которые ты мне дал.

Смотря в равнодушное лицо юноши, Се Цинчэн сказал:

– Это замечательно. Твоя болезнь требует того, чтобы ты сам спас себя. Независимо от того, какой у тебя врач, самое важное – это твое собственное умонастроение.

Хэ Юй какое-то время молчал, потом опустил голову и улыбнулся:

– Только послушай себя, эти твои слова, почему они кажутся такими знакомыми?.. Ах, – он снова замолчал, в его глазах вспыхнул холодок. – Теперь я вспомнил. Ты однажды сказал мне их. Я до сих пор помню, доктор Се… Это был день, когда ты ушел…

День, когда Се Цинчэн уволился.

Накануне, после того как Хэ Юй и Се Сюэ закончили заниматься в библиотеке, пошел дождь. Хэ Юй открыл зонтик и проводил Се Сюэ до дома.

– Спасибо, что проводил меня.

– Да не за что.

– Хочешь зайти и посидеть немного? Хотя мой дом маловат...

– Разве я не буду мешать?

– Конечно, нет. Я просто волнуюсь, что тебе будет некомфортно, – Се Сюэ улыбнулась и потянула Хэ Юя за руку, ведя его в переулок, где находился ее дом.

Се Цинчэна не было дома, но была Ли Жоцю.

Женщина сидела за столом и широко улыбалась, обмениваясь сообщениями с кем-то по телефону. Она даже не подняла глаз, когда ее маленькая невестка вошла в дом, только мимоходом произнесла:

– Се Сюэ, ты вернулась.

Хэ Юй редко общался с Ли Жоцю. Войдя в дом, он очень вежливо сказал:

– Ли-саоцзы, простите за беспокойство.

Ли Жоцю удивленно вздрогнула, услышав его голос, и подняла голову:

– Ах, особый гость, особый гость, скорее присаживайся.

Она быстро встала и поспешила приготовить ему чай.

Хэ Юй улыбнулся:

– Саоцзы, не нужно так торопиться. Я только провожал Се Сюэ до дома, так что скоро уйду.

– Разве это приемлемо? Садись. Я пойду принесу вам что-нибудь перекусить.

Она развернулась и ушла.

Се Сюэ быстро проговорила:

– Саоцзы очень хороший человек и полна энтузиазма. Если ты ей откажешь, она действительно может рассердится.

В самом деле, Ли Жоцю была очень волевой женщиной. Хэ Юй мог сказать это по нескольким мимолетным встречам, которые у них были. Не говоря уже о том, разве обычная женщина захочет выйти замуж за такого холодного и патриархального мужчину, как Се Цинчэн?

Он сел. В старых домах, стоящих в переулках Шанхая, было очень тесно. В частности, это внутреннее пространство было разделено ширмами. Будучи учеником средней школы, достигшим половой зрелости и скачка в росте, он уже понимал и то, что должен и чего не должен знать.

Это был первый раз, когда он вошел на личную территорию Се Цинчэна. Его взгляд скользнул по мебели в комнате и на мгновение остановился на двуспальной кровати, наполовину скрытой за ширмой, странное чувство промелькнуло в его сердце.

Ему было трудно представить, как Се Цинчэн и Ли Жоцю занимались подобными вещами.

Хэ Юй вежливо отвел взгляд.

– Вот чай, вот и закуски, я не знаю, привык ли ты к таким вещам, – Ли Жоцю с улыбкой принесла чайник с горячим чаем и немного выпечки, на подносе даже было блюдо с нарезанными фруктами. – Попробуй, я сама испекла пирожные.

– Саоцзы, ты так много приготовила.

Ли Жоцю засмеялась, прикрыв рот рукой, ее умные глаза по очереди пробежались оценивающим взглядом по Хэ Юю и Се Сюэ.

Хотя эти двое детей немного отличались по возрасту, но мальчики-подростки росли очень быстро. К тому же Хэ Юй сегодня не был одет в школьную форму, вместо этого он был одет в теплую черную водолазку с высоким воротником, джинсы и бейсболку. Его рост, приближавшийся к 180 сантиметрам, совсем не делал его похожим на ученика средней школы.

Когда он сидел рядом с Се Сюэ, которая была на несколько лет старше его, их рост и внешний вид на самом деле казались совершенно одинаковыми.

На мгновение в комнате воцарилась тишина.

Се Сюэ:

– …

Хэ Юй:

– …

Ли Жоцю:

– …

Через несколько минут Ли Жоцю, не в силах сдержаться, рассмеялась и махнула рукой.

– Вы двое болтайте, а я пойду ненадолго навестить тетушку Ли.

– Ах, – сказала Се Сюэ, – Саоцзы…

Но Ли Жоцю уже выбежала из комнаты.

Улыбаясь и приподняв брови, перед уходом она одарила их взглядом, даже идиот понял бы, о чем она думала. Се Сюэ сразу почувствовала себя немного неловко, ее лицо заметно покраснело.

– Эм, Хэ Юй, извини, моя невестка слишком любит смотреть сериалы про айдолов, и,  вероятно, придает им слишком большое значение.

– Все нормально, – Хэ Юй посмотрел вниз и отхлебнул теплый чай. Недопонимание Ли Жоцю порадовало его, поэтому он улыбнулся и сказал, – я не против.

Ему на самом деле очень нравилась Се Сюэ. Тут Ли Жоцю совсем не ошибалась.

– Ах, да, твой брат завтра не работает, но он все равно придет ко мне домой по каким-то делам. Хочешь прийти с ним? Когда он закончит, я возьму тебя на барбекю.

Услышав, что будет еда, Се Сюэ с радостью согласилась.

Однако в тот вечер, когда Хэ Юй вернулся домой, он обнаружил, что в гостиной горит свет. Войдя, внутри он увидел Люй Чжишу, сидевшую с газетой.

Хэ Юй был несколько удивлен.

Люй Чжишу и Хэ Цзивэй редко бывали дома. Семья Хэ имела два постоянных особняка, один в Шанхае, а другой в Яньчжоу, причем тот, что в Яньчжоу был основным местом жительства. Хэ Юй жил там только до того, как ему исполнилось пять лет, после этого его увезли на юг. Его младший брат был другим – ему нужно было учиться, и он привык устраивать адские беспорядки со своими богатыми друзьями-плейбоями в том районе. Каждый раз, когда он видел своего старшего брата, преуспевшего во всех сферах, у него случался сердечный приступ, поэтому он предпочитал оставался только в основном особняке.

Братья жили на противоположных берегах реки Янцзы, и, когда у их родителей было время, конечно, они предпочитали оставаться с их драгоценным, невинным и милым младшим братом. Они очень редко приезжали к Хэ Юю, если не было каких-то дел.

– … Почему ты вернулась?

– Я только что завершила деловую поездку, – Люй Чжишу отложила газету и обратилась к своему старшему сыну, – Сядь. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Сняв рюкзак и обувь, девятиклассник вошел в комнату, его матери пришлось посмотреть на него снизу вверх.

Хэ Юй посмотрел вниз.

– Я слушаю.

Люй Чжишу налила себе бокал красного вина, сделала глоток и сказала:

– Завтра последний день, когда доктор Се придет, чтобы лечить тебя. После этого он больше не будет личным врачом нашей семьи.

Никак не ожидая чего-то подобного, Хэ Юй замер.

Спустя долгое время он будто со стороны услышал сам себя, с кажущимся спокойствием Хэ Юй спросил:

– ... Почему так внезапно?

– Хм, я не сказала тебе заранее, потому что боялась, что ты устроишь переполох, если узнаешь.

– ... Почему?

Люй Чжишу не ответила на его вопрос напрямую, сказав вместо этого:

– Мы уже в процессе закрытия медицинского счета. Завтра, как только он придет ко мне с отчетом, он попрощается и с тобой. Что же касается дальнейшего... – она сделала еще глоток вина. – Тебе следует перестать общаться с их семьей.

– …

– Ты понимаешь к чему я клоню? Мы не принадлежим к одному классу. Когда сегодня днем ​​за тобой заехал старина Чжао, он сказал мне, что ты с его сестрой был в гостях у доктора Се в переулке Моюй, – Люй Чжишу вздохнула. – По правде говоря, ты меня очень разочаровал. Мать Мэнцзы* трижды переезжала, выбирая район для проживания. Все родители надеются, что их сыновья будут окружены подходящими компаньонами. [Известный конфуцианский философ. Согласно легенде, его мать, стремясь найти лучшее место для воспитания сына, сначала поселилась у кладбища, где молодой Мэнцзы стал подражать ритуалам скорбящих. Потом она переехала на рынок, где он начал подражать торговцам, продающим товары. Наконец, она переехала к школе, где Мэнцзы начал подражать поведению и обучению учащихся.]

Она взглядом оценила фигуру мальчика, уже высокую и широкоплечую, подняла глаза вверх, на лицо Хэ Юя, уже определенно красивого.

– Особенно компаньонами-женщинами.

В гостиной надолго стало тихо.

Потом Хэ Юй спросил:

–  Это желание доктора Се?

– Уйти в отставку – это его желание. Держаться подальше от его семьи – мое, – честно ответила Люй Чжишу, когда, улыбаясь, подошла к Хэ Юю и подняла руку, чтобы пригладить его челку. – Но я думаю, что доктор Се тоже понимает мои желания. Он также не захочет поддерживать лишние связи после завершения работы. Он очень рациональный человек. Это одна из причин, почему мы с твоим отцом так ценим его и доверяем ему.

– …

– Если ты мне не веришь, можешь спросить его завтра сам.

На следующий день пришел Се Цинчэн.

После того как он подписал и передал документы, Се Цинчэн провел последний медицинский осмотр Хэ Юя, а потом мягко сказал мальчику, лежащему в медицинском кресле:

– Твоя мать уже должна была тебе сказать.

Хэ Юй:

– …

– Начиная с завтрашнего дня меня больше не будет с твоей семьей… Если в будущем ты почувствуешь себя плохо, не отвлекай себя селфхармом, как делал раньше. Кроме этого, независимо от того, какой врач появится у тебя позже, помни, что самое важное – это твое собственное умонастроение.

Ожидаемо, когда молодой врач произносил эти слова, он не привнес в них никаких личных эмоций…

Люй Чжишу была права. Для Се Цинчэна граница между Хэ Юем и самим собой всегда была совершенно четкой. Их семьи были из совершенно разных миров. Хэ Юй был молодым господином семьи Хэ, сыном Хэ Цзивэя.

А он был просто врачом, которого наняла его семья.

И для Хэ Юя тоже было бы нецелесообразно всегда полагаться на врача, чтобы избавиться от своих душевных проблем.

Се Цинчэн был очень спокоен, потому что очень ясно это понимал.

Он оказывал пациенту заботу, поддержку и мощную психологическую помощь, но, прощаясь, он совсем не испытывал ностальгии. В отношениях врач-пациент он всегда поступал так, четко и ясно. В конце концов, он сказал только:

– Хорошо, дьяволенок. Желаю тебе скорейшего выздоровления.

Мальчик, только недавно достигший половой зрелости, подавляя гнев в своем сердце, уставился на него.

– ... Вам больше нечего мне сказать?

Он немного подождал, но Се Цинчэн не ответил.

Хэ Юй сказал:

– Хорошо. Раз нет, тогда я скажу.

– …

– Се Цинчэн, за последние годы я прошел через многих врачей. Они заставляли меня принимать лекарства, делали уколы и смотрели на меня с выражением лица, которое говорило, что я особенный, уникальный пациент. Вы были единственным, кто отличался… Это правда, вы мне действительно не нравитесь, но я ловил каждое ваше слово… Потому что вы были единственным, кто относился ко мне как к человеку, который должен вернуться в общество. Вы сказали мне, что принимать лекарства и делать уколы – не самое главное, самое главное – наладить связи с другими и сформировать сильное сердце – это единственный способ удержаться.

Хэ Юй ненадолго остановился.

– Доктор Се, мы не очень близки, но все же я...

– ….

– Я… – в этот момент Хэ Юй понял, что больше не может продолжить. Он пристально смотрел в лицо Се Цинчэна своими миндалевидными глазами. – Я думал, что вы видели во мне нормального человеком со своими чувствами, а не просто пациента.

– Я вижу в тебе нормального человека с своими чувствами.

– Именно поэтому вы уходите вот так внезапно? – тело ученика средней школы уже созрело, и когда он рассердился, его аура была на самом деле довольно пугающей, создавая ощутимое давление. – Неужели между двумя нормальными людьми отношения именно такие?

Се Цинчэн некоторое время молчал.

– Хэ Юй, я знаю, что для тебя это все может быть внезапным, и я, конечно, должен был сообщить тебе раньше, но твои родители были против, особенно твой отец. Он не только мой старый друг, но и мой работодатель. И пока я не изменяю своим принципам, я должен сначала уважать его желания...

– Тогда как насчет моих желаний?

Се Цинчэн:

– Я всего лишь врач.

– Я тоже ваш работодатель, – Хэ Юй уставился на него. – Почему вы не спросили, чего хочу я?

– … – Се Цинчэн вздохнул. – Держи себя в руках, молодой человек. Я не хочу проявить неуважение, но ты еще школьник. Моя зарплата – это не то, что ты можешь себе позволить.

Хэ Юй не знал, что и думать. К этому времени он был уже довольно спокойным и невозмутимым и мог даже спорить со взрослыми, не теряя самообладания.

Но когда он подумал о том, что Се Цинчэн и Се Сюэ собираются уйти, он вдруг почувствовал себя крайне беспомощным и выпалил:

– У меня много карманных денег, я могу…

– Прибереги их, чтобы купить пирожные.

– …

Се Цинчэн аргументировал ему:

– Я не кусок торта, который ты можешь купить только потому, что твой отец не купит его для тебя. Я оказался здесь в значительной степени благодаря его одолжению. Я не могу пойти против его воли, понимаешь?

– Почему он хочет, чтобы вы ушли?

– Он не хотел, чтобы я уходил, – сказал Се Цинчэн. – Это мой собственный выбор. Разве ты не спросишь меня сейчас, является ли такое расставание концом наших отношений как у нормальных людей? – Се Цинчэн посмотрел Хэ Юю в глаза. – Именно так… Хотя я считаю тебя нормальным человеком со своими чувствами, между нами установлены отношения врача и пациента. Отношениям между людьми всегда должен приходить конец. Даже твои родители, самые близкие для тебя люди, не могут сопровождать тебя всю жизнь, – Се Цинчэн замолчал. – Теперь наши отношения врача и пациента подходят к концу, поэтому я должен уйти. Это вполне нормальное решение для отношений между нормальными людьми.

– …

– Период, о котором мы с твоим отцом изначально договаривались, также составлял семь лет, – сказав это, Се Цинчэн снова посмотрел в глаза Хэ Юю. – Не следует кому-то продолжать оставаться с тобой на этой стадии болезни. Рано или поздно тебе придется полагаться только на себя, чтобы выйти из тени своего сердца. Понимаешь?

– ... Значит, вы, как и моя мать, думаете, что после сегодняшнего дня не должно быть никаких других контактов между вами и мной, между Се Сюэ и мной?

Се Цинчэн сказал:

– Если тебе нужна наша помощь, ты можешь связаться с нами в любое время, – он сделал паузу. – Что касается остального – в этом нет необходимости.

– …

– Также твоя мать рассказала мне, что ты встречался с Се Сюэ наедине, – сказал Се Цинчэн. – Как ее опекун, я считаю, что это довольно неуместно.

Оценив ученика средней школы взглядом, он сказал спокойно и рассудительно:

– Я знаю, что у вас двоих большая разница в возрасте, и что ты чувствуешь к ней только привязанность и никаких других намерений. Но со временем неизбежно появятся определенные слухи, которые никому из вас не пойдут на пользу.

Хэ Юй не стал поправлять его чрезмерно архаичный и наивный образ мышления, только сказал:

– Итак, вы одобряете методы моей матери.

– Да.

Хэ Юй смотрел на него очень долго. Затем снова сел, облокотившись на кресло и подперев рукой подбородок, слегка улыбнулся. Эта улыбка казалась облаками, заслоняющими солнце, полностью скрывающая каждый сантиметр искренних эмоций, которые он с таким трудом проявил.

Хэ Юй улыбнулся и сказал:

 – Доктор, вы в самом деле... такой спокойный. Кажется, что, несмотря на то, что вы не больны, вы еще более бессердечны, чем я.

– Ну и ну. Раз уж дошло до этого, можешь идти.

– Я приму к сведению то, что вы сказали. Я спасу себя, очень спокойно, и буду жить очень спокойно. Кроме того, я желаю вам успехов и плавного продвижения по карьерной лестнице... Тем не менее… – он сместил фокус. – Хотя Се Сюэ – ваша сестра, она имеет право принимать решения самостоятельно. Так что, что бы вы ни говорили, я все равно буду искать встречи с ней.

Се Цинчэн нахмурился, его взгляд стал очень острыми.

– Она девушка, а тебе уже четырнадцать. У тебя должно быть какое-то чувство дистанции. Почему ты настаиваешь на том, чтобы держаться за нее?

– Потому что она не такая, как вы.

Луч света решительно рассек пространство, оставив половину освещенной, а другую – в темноте, как два осколка, разделенных посередине. Хэ Юй сказал:

– Она – единственный мост, который у меня есть во внешний мир.

Се Цинчэн ненадолго замолчал.

– Тогда тебе следует найти другой мост.

Время вышло, у него были другие дела, он не мог продолжать разговор с Хэ Юем, поэтому ушел.

Остаток того дня Хэ Юй так и просидел в кресле, не двинув и мускулом.

От заката до глубокой ночи.

Хэ Юй думал, что Се Цинчэн в самом деле был очень хитрым человеком.

Се Цинчэн всегда говорил очень рассудительно. Это он сказал ему, что надеется, что Хэ Юй будет относиться к себе как к нормальному человеку. Это он сказал ему, что люди могут самостоятельно выйти из тени своего сердца.

Он даже заставил его поверить в иллюзию, что независимо от того, насколько близко Хэ Юй подбирается к Се Сюэ, Се Цинчэн, как ее старший брат, все равно сможет принять его.

Но в тот день, исходя из действий Се Цинчэна, он понял, что слишком много себе надумал.

Что касается социальных взаимоотношений, то отношения между работодателем и работником являются самыми простыми и ясными. Независимо от того, сохранялись они в течение десяти или двадцати лет, когда эти отношения заканчивались, они могли урегулировать все дела без какой-либо эмоциональной составляющей, и никто никому ничего не должен.

Личный врач, получив оплату за свои услуги, мог уйти, потому что у него не было причин оставаться.

По сравнению с прежними врачами, Се Цинчэн на самом деле не был каким-то особенным. В действительности он был даже более жестоким, чем врачи, которые считали его представителем другого вида, потому что он лгал ему дольше всех и больше всего извлекал выгоду из его крови и боли. Именно он заставил его ошибочно поверить в то, что отношения, которые он построил, могут длиться долго. Именно он заставил его ошибочно поверить, что его влюбленность в Се Сюэ была чем-то, что мог принять ее опекун.

Но он ошибался по всем статьям.

Размышляя об этой части своего прошлого, Хэ Юй посмотрел в лицо Се Цинчэна.

С тех пор прошло столько лет. Се Цинчэн по-прежнему был старшим братом в семье Се. В конце концов, ничего не изменилось.

Он по-прежнему не хотел оставлять Се Сюэ наедине с ним, он все еще стоял перед своей сестрой на страже как очень властный и авторитарный защитник… Даже слова, которые он говорил, чтобы предостеречь его, были точно такими же.

Се Цинчэн вполне мог быть великим врачом со свои медицинским видением, заслуживающим похвалы, праведным мышлением и развитым чувством ответственности по отношению к своим пациентам.

Но, к сожалению, у него не было сердца.

– Ты все еще думаешь о том, что произошло в прошлом?

Голос Се Цинчэна вырвал его из воспоминаний.

Хэ Юй пришел в себя и сказал:

– ... Ты упомянул об этом, поэтому я и вспомнил. Ты, скорее всего, даже не помнишь, что я говорил тогда, – Хэ Юй наконец улыбнулся. – В конце концов, отношения между нами двумя – это просто отношения между врачом и пациентом, которые уже закончились. Не так ли?

Прежде чем Се Цинчэн смог ответить, над ними внезапно вспыхнула полоса света. Сразу после этого раздался громкий хлопок, и в ночном небе расцвел фейерверк.

Каждый год к концу мероприятия по исследованию университетской территории его завершением служил яркий фейерверк.

Бесчисленное количество цветов вспыхивали в небе со шквалом взрывов.

Се Цинчэн сказал:

 – Верно.

Среди этого ослепительного сияния вдруг раздался приглушенный раскат грома и начался ливень. В конце концов, нежное пламя, рожденное фейерверком, не выдержало жестокого ледяного холода молнии и быстро приняло поражение. Вдалеке смеялись студенты, убегавшие в учебные корпуса и общежития, чтобы спрятаться от дождя, капли которого, падавшие на нижний шумный мир, были размером с соевые бобы.

Под темнеющим небом Хэ Юй, сохраняя легкую улыбку на лице, сказал:

– Тогда давай вместе спрячемся от дождя, доктор Се. Используя твой тревозмыслящий стиль рассуждения для анализа ситуации, помимо наших отношений врач-пациент, теперь ты еще и старший брат моей преподавательницы. Если ты промокнешь под дождем, мне будет трудно объясниться с ней, – он немного помолчал, а потом в его голосе снова прозвучали насмешливые нотки. – То, что два человека, уже прекратившие отношения врача и пациента, вместе прячутся от дождя, можно считать нормальным поведением, не нарушающим никаких границ приличия, верно?

Се Цинчэн знал, что он все еще таит на него злобу.

Но у Се Цинчэна исчерпался запас терпения и великодушия, чтобы переубеждать его. Он холодно сказал:

– Верно.

Хэ Юй улыбнулся:

– Там впереди есть пещера. После тебя.

Пока Хэ Юй и Се Цинчэн искали место, где на острове можно спрятаться от дождя, старшекурсник, которому хорошо заплатили, по-прежнему заботился о том, чтобы их не потревожили, охраняя вход и не позволяя другим участникам мероприятия приближаться.

Он немного задумался о том, что, возможно, все уже получили свою долю удовольствия, и, скорее всего, не объявится никого, кому было бы абсолютно нечем заняться, кроме как отправиться на Неверлэнд, чтобы получить штамп, так что он немного расслабился.

– Ай-яй, дождь такой сильный, – он печально сидел на лодке-уточке, тупо глядя на остров, в надежде хоть что-нибудь увидеть.

Но все было слишком далеко, до этого он мог лишь смутно различить Хэ Юя и кого-то довольно высокого и стройного, но он был близорук и не мог разглядеть их слишком четко. Он только почувствовал, что та красивая женщина была довольно высокой, вероятно, около 180 сантиметров. Может она была на высоких каблуках?

Старшекурсник подумал, что ему тоже нравятся высокие девушки. Но у Молодого Господина Хэ были действительно специфические вкусы, ему нравятся настолько высокие девушки.

Ах... жизни капиталистов действительно можно было позавидовать.

По мере того, как он размышлял, в его сердце рождалось искушение – он очень хотел узнать, как двое на острове сейчас справляются с дождем. У них ведь не было зонтика, а на Неверлэнде есть только пещера. Это было слепое пятно в системе наблюдения за кампусом университета, и студенты редко туда приходили. Старшекурсник слышал, что некоторым парам особенно нравилось посещать пещеру посреди ночи для свидания на открытом воздухе. Он посчитал, что Хэ Юй, с его внешностью и семейным капиталом, после стольких усилий в погоне за этой 180-сантиметровой красоткой, должно быть, к настоящему моменту уже преуспел.

Должен ли он послать капиталисту сообщение и напомнить о необходимости защиты?

Думая об этом, старшекурсник вытащил свой телефон.

Пройти весь путь до конца, только это приемлемо в скоротечной жизни, верно?

Поэтому старшекурсник стал набирать сообщение, планируя отправить его на разблокированный телефон Хэ Юя, чтобы выслужиться перед капиталистом…

«Хэ-лаобань, в пещере на острове есть аптечка, во втором отсеке коробки должны лежать презервативы. Если они вам понадобятся, можете поискать там. Если вы их используете, не забудьте прислать мне красный пакет*...» [денежный подарок, пересылаемый в WeChat/Alipay]