«Хэ-лаобань, в пещере на острове есть аптечка, во втором отсеке коробки должны лежать презервативы. Если они вам понадобятся, можете поискать там. Если вы их используете, не забудьте прислать мне красный пакет...»

Он как раз закончил набирать и отправлять сообщение, когда неожиданно чей-то голос раздался у него за спиной.

– Студентик.

Незаконно находившийся тут старшекурсник не на шутку перепугался и чуть не выпал из лодки прямо в воду.

Говоривший был довольно ловким и тут же привел лодку в равновесие. Улыбаясь, он сказал:

– Студентик, я тебя напугал?

– О, нет, совсем нет.

Старшекурсник поднял взгляд вверх. Человек, стоявший перед ним, был мужчиной с взлохмаченной бородкой, тридцати или сорока лет на вид. На нем была толстовка и шлепанцы, он выглядел до смешного неопрятным. Кто знает, какое у него здесь дело, но глаза его ярко поблескивали.

«Шлепанец», улыбнувшись, спросил:

 – Эта лодка, она тебе нужна?

– Э, лодка? – старшекурсник стал нести чушь, –  Она сломана.

– … Сломана?

– Ага, в днище течь, она непригодна, ее можно только пришвартовать на мелководье.

«Шлепанец» пробормотал:

– Какое совпадение. Веревочный мост, ведущий на остров, похоже, тоже сломан.

– Ага, – сказал старшекурсник с праведной уверенностью. – Я рубил… Кхм… Должно быть, кто-то перерубил его. А вы кто?

«Шлепанец» ухмыльнулся, оскалив зубы:

– Я работаю университетским электриком. Получил заявку, приехать на остров, проверить. Видишь, я даже принес свой ящик с инструментами.

Услышав, что он работает на университет, старшекурсник сразу же почувствовал себя виноватым. Он несколько раз кашлянул, глянул вправо-влево, прежде чем придвинуться поближе и сказать:

– Братан, позволь мне быть с тобой честным. Сегодня на острове признается в любви студент-нувориш, он заплатил за то, чтобы ему никто не мешал. Сам подумай, разве можем мы поступить настолько дерьмово, что нас затопчут ослы, и нарушить любовное таинство двух людей? Конечно, нет.

«Шлепанец» сразу все понял, его глаза сверкнули, и он так же глуповато ответил:

 – Хах, резервировать остров для признания? Как романтично. Вы, молодежь, знаете как повеселиться.

– Дело не только в этом, – старшекурсник хлопнул себя по бедру и поднял вторую руку, изобразил «денежный жест», потирая указательный и средний палец большим. – Главное, что он богат.

«Шлепанец» лучился улыбкой, показывая полное понимание вещей.

– Тогда ладно. Когда можно будет воспользоваться твоей лодкой?'

– Думаю, после полуночи. Больше всего меня беспокоит, что эта парочка не сможет сдержаться после признания. Знаете, впервые вкусив запретный плод, сложно остановиться. Не исключено, что я смогу освободить лодку и позже, – видя, насколько любезен этот дядя, старшекурсник легко распустил язык.

Мужчины. Когда они собирались вместе и говорили о подобных вещах, в их глазах неизбежно появлялся развратный блеск.

Старшекурсник угрюмо сказал:

– Дядя, почему бы вам не вернуться завтра утром? К тому времени они точно уйдут. Один из них – студент-отличник, который ни за что не пропустит занятия.

«Шлепанец» разразились звонким смехом:

– Черт возьми, даже красавица не может удержать отличника от посещения занятий.

– Ну, конечно, иначе как он может быть отличником?

Дядя еще немного поболтал со старшекурсником, прежде чем уйти со своим ящиком с инструментами в руке.

Добравшись до безлюдного места, он остановился, закурил сигарету и вытащил сотовый телефон из ящика с инструментами. Это была самая старая модель телефона-«кирпича», товар, который почти исчез с рынка.

– Привет. Капитан Чжэн, может быть, сдвинуть крайний срок еще на несколько часов. Я не смогу попасть на остров сегодня вечером... Проблема? Никаких проблем, просто двое студентов зарезервировали остров для признания в любви. Ммм, да, да, я знаю. Я пойду завтра рано утром.

Стряхнув сигаретный пепел, он раздраженно вздохнул.

– Честно говоря, разве наш информатор не слишком осторожен, зачем так мудрить с передачей сведений. Каждый раз, когда нужно сообщить разведданные, их, блядь, нужно записывать в студенческую гостевую книгу. И что это за отговорка «это не вызовет подозрений»... Ах ... чёрт возьми, я возвращаюсь в участок. Знаете, я пришел сюда, чтобы забрать отчет разведки, но вместо этого меня отшили непослушные детишки с гаджетами, работа в полиции не так проста, однако...

«Шлепанец» ушел недовольно бормоча.

-

Внутри пещеры Неверлэнда.

Пещера была не особо большой, внутри было очень темно. Се Цинчэн подумал, что, если бы не проливной дождь, сюда никто никогда бы не зашел. Однако только когда он наклонился, как кошка, и вошел в пещеру, понял, что ошибался.

В тусклом свете от телефона он мог разглядеть кое-какое туристическое снаряжение разбросанное во внутренней части пещеры: керосиновые лампы, брезент, складные стулья из оксфордской ткани, фонарики «волчий глаз» и даже небольшой походный набор с кухонной утварью. [супермощные фонарики, используемые спецназом и полицией]

– Тайная утопия.

– Что? – Се Цинчэн обернулся.

Хэ Юй посветил фонариком телефона на одну из стен пещеры.

– Здесь так написано.

Только тогда Се Цинчэн увидел надписи, нацарапанные на влажных стенах пещеры, оставленные предшественниками для последующих поколений бесстрашных исследователей, обнаруживших это секретное место. Студенческое граффити.

Самой большой была надпись «Тайная утопия».

Се Цинчэна не интересовали эти куриные каракули. Бегло взглянув на них, он сел у входа в пещеру и стал смотреть на идущий дождь.

Но Хэ Юй как студент, изучавший сценарное мастерство и режиссуру, обычно охотно читал все, что попадало в поле его зрения. Он делал это с интересом.

– В прошлом Будда спас живущих, переправив их на противоположный берег, почему же он не переправил меня через академическое море?

– Господин Чжоу – любовь всей моей жизни, но, когда мы встретились, он уже был женат. Я тоскую по нему, но не могу быть с ним, и схожу с ума, чертовски схожу с ума, потому что единственное, что мне остается, это бесконечное ожидание.

Хэ Юй поднимал телефон, освещая стены, когда читал эти слова вслух. Он покачал головой:

– Так поэтично, все эти несчастные истории.

Потом он осветил другую сторону.

Эта стена была заполнена другим разнообразным содержанием. Он прочитал:

– Пусть как можно скорее высшая математика выйдет из учебной программы к чертовой матери.

– Скоро закончу институт, надеюсь, что смогу стать известным режиссером. Поднажми.

– Укрывшись здесь от дождя, мы...

Голос внезапно затих, Хэ Юй перестал читать.

Это только подогрело любопытство Се Цинчэна.

– Мы что?

– … Ничего.

Се Цинчэн не поверил ему, поэтому повернулся, чтобы самому посмотреть, и тут же потерял дар речи...

«Укрывшись здесь от дождя, мы влюбились, спасибо небесам, что даровали нам эту судьбоносную возможность».

Те двое тайных возлюбленных даже оставили свои имена внизу, заключив их в массивное сердце.

В такой ситуации неловкость была неизбежна. Неудивительно, что Хэ Юй не дочитал. Се Цинчэн сказал с апатичным выражением лица:

– Мы в последний раз виделись всего несколько лет назад, а теперь у тебя дислексия, и ты вынужден читать все вслух.

– Тебе не кажется, что это очень интересно? Кто знает, где сейчас эти люди, возможно, они совсем забыли о том, что написали здесь, – Хэ Юй протянул руку и погладил прерывистую линию надписи. – Может быть, некоторые из них уже обратились в прах, но все же эти слова остались.

Се Цинчэн холодно сказал:

– Тогда почему бы тебе не оставить свой собственный письменный шедевр для будущих поколений.

Он думал, что это прозвучит как насмешливый комментарий и не ожидал, что Хэ Юй в самом деле посмотрит вниз и выберет тонкий осколок камня. Присмотрев пустое место на стене, Хэ Юй задумчиво сказал:

– Ты прав, как думаешь, что мне написать?

Сказав это, он бросил взгляд на Се Цинчэна с нескрываемой надменностью в глазах. Верно... Укрывшись здесь от дождя, мы влюбились, спасибо небесам, что даровали нам эту судьбоносную возможность – сколько типичных классических любовных историй начинались так? Белая Змея улыбнулась, сидящему в лодке Сюй Ханьлиню*, когда он одолжил ей зонтик, в то время как Бениньи расстелил для Николетты** целую красную ковровую дорожку под дождем, чтобы она могла спуститься по ступенькам. [*персонажи «Легенды о Белой Змее»; **Здесь имеются в виду актер и режиссер Роберто Бениньи и его жена актриса Николетта Браски, их фильмы получали различные международные кинонаграды, в т.ч. «Оскар»]

Если бы это была Се Сюэ, возможно, эта ночь была бы для него намного приятнее. Может быть, они последовали бы примеру своих предшественников, вырезавших слова «мы тоже» под надписью своих старших соучеников, ставших парой из-за дождя.

Жаль, что сейчас на острове в ловушке с ним оказался Се Цинчэн.

Это так скучно, когда два гетеросексуальных мужчины остаются наедине, особенно когда они не в очень хороших отношениях друг с другом.

Почувствовав его недобрый взгляд, Се Цинчэн в ответ сделал еще более мрачное выражение лица.

– Чего ты на меня уставился?

– Мне очень жаль, но здесь больше не на кого смотреть, – Хэ Юй пару раз подбросил камешек в воздух, потом небрежно нацарапал несколько слов. – Пусть сбудутся мои мечты.

Каменная крошка с шорохом падала.

Закончив писать, Хэ Юй отбросил камень и повернулся.

– Доктор, не хочешь хоть раз поребячиться?

Глаза Се Цинчэна слегка сверкнули, но, в конце концов, он перевел взгляд на дождь снаружи. В туманном, мглистом теплом свете его силуэт казался тонким, как лист прекрасной каллиграфической бумаги, развеваемый ветром.

– Нет надобности. Моя мечта несбыточна.

– Ого, – бесцеремонно сказал Хэ Юй.  – Тогда почему не скажешь мне, что это за мечта... Можно мне спросить? Надеюсь, я не оскорбляю тебя этим.

Снаружи завывал ветер и лил дождь. Се Цинчэн долго молчал. Хэ Юй уже было подумал, что он больше не хочет с ним разговаривать, когда Се Цинчэн тихо сказал, глядя на ручейки дождевой воды, стекающие по камням снаружи пещеры:

– Я не хотел быть врачом.

– Сейчас ты уже не врач.

– Когда я был молод, я никогда не хотел изучать медицину.

В этот момент Хэ Юй был немного озадачен. Он поднял свои миндалевидные глаза:

– Тогда что ты хотел изучать?

Се Цинчэн встал и пошел в глубь пещеры. Он посмотрел на надпись «Пусть сбудутся мои мечты», которую вырезал Хэ Юй, а потом сказал:

– Прошло слишком много времени, я уже не помню.

Это была ложь, сказанная без малейшего намека на искренность, до такой степени формальная, что он даже не потрудился скрыть разочарование в своих глазах. Хэ Юй почти решил, что так Се Цинчэн пытался оскорбить его интеллект.

Се Цинчэн отвернулся, будто не желая больше касаться этой темы. Он повернулся к центру пещеры и спросил Хэ Юя:

– Есть что-нибудь поесть?

К этому моменту действительно подошло время ужина. Единственной едой, которую Хэ Юй принес на остров, был пирог, который он изначально приготовил для Се Сюэ.

Но теперь, похоже, им придется пожертвовать ради их насыщения.

В любом случае Хэ Юй не испытывал особого интереса к Се Цинчэну, поэтому, если Се Цинчэн не хотел говорить о своих прежних жизненных планах, то он и не собирался его расспрашивать.

Хэ Юй вынул пирог и передал кусок Се Цинчэну. Вероятно, из-за того, что Се Цинчэн был очень голоден, он тут же, не глядя, его проглотил.

– Есть салфетки? – Се Цинчэн был приверженцем чистоты, поэтому после того, как закончил есть, попросил у «Секретаря» Хэ салфетки.

«Секретарь» Хэ огляделся и заметил на брезентовом столе аптечку. Думая, что в ней могут оказаться салфетки или что-то подобное, он подошел и покопался внутри.

Свет был слишком тусклым, когда он нашел коробочку, которая, казалось, была примерно подходящего размера, он бросил ее Се Цинчэну.

Поймав коробочку, Се Цинчэн уже было собрался вскрыть ее, когда вдруг понял, что текстура не совсем такая – почему это картонная коробка? [салфетки в Китае обычно продаются в упаковке из мягкого пластика]

Он присмотрелся.

Се Цинчэн:

– …

– Что?

Се Цинчэн молча бросил коробку «Durex» обратно Хэ Юю.

– У тебя что глаз нет?

Хэ Юй посмотрел на коробочку, замер на несколько секунд, потом тихо положил коробочку обратно в аптечку.

Просто охеренно.

Они даже были рельефными со «смазкой-анестетиком, для продления удовольствия».

Конечно, оба они были довольно толстокожими в плане этой темы. Короче говоря, терпимость Хэ Юя была довольно высокой, и это была просто ошибка, не из-за чего тут шуметь.

Что касается Се Цинчэна, то он по натуре был спокойным и уравновешенным и редко испытывал серьезные эмоциональные колебания. Кроме того, он был мужчиной, который уже успел жениться и развестись. Хотя он и не особо интересовался подобными вещами, взгляд на товары для взрослых вряд ли мог бы оскорбить его чувства.

Се Цинчэн только нахмурил брови.

– Почему у вас, современных студентов, все в таком беспорядке?

– Тут все не так уже плохо, – мягко ответил Хэ Юй. – Ты еще не видел худший вариант.

Говоря это, он заметил блокнот, лежащий рядом с аптечкой.

«Гостевая книга Утопии».

Такие записные книжки обычно были «книгами дупла в дереве»*. Пишущие обычно оставляли свой комментарии к предыдущим записям. Даже если предыдущие авторы могли никогда и не увидеть последующие комментарии, те, кто пришел позже, могли продолжать вносить свой вклад. Читать все это подряд было однозначно интересно.

Конечно, большинство таких книг обычно были полны историй о любви или рассказами о дружбе – содержание, в любом случае, было весьма захватывающим.

Внезапно ему в голову пришла идея, Хэ Юй взял блокнот и сказал Се Цинчэну.

– Доктор Се, хочешь посмотреть? В этой записной книжке должно быть много материалов, которые помогут тебе немного лучше понять образ жизни современной молодежи.

– …

Все равно больше нечего было делать, они вдвоем вместе принялись читать.

Ожидаемо, блокнот был полон всевозможных записей, в которых в основном писали признания в любви, о начале дружбы, о секретах и тому подобном.

Пока они листали, Хэ Юй вдруг удивленно хмыкнул.

– А?.. Се Цинчэн, кто-то упомянул тебя здесь.

[*Определение происходит из сказки «У императора ослиные уши», где говорится о месте, где можно рассказать секрет, не беспокоясь, поскольку отверстие в дереве не может говорить, оно никогда не раскроет секрет.

В сказке «У императора ослиные уши» рассказывается, что у императора была пара ослиных ушей. Каждый год его стригли разные цирюльники, потому что каждый цирюльник видел его ослиные уши и не мог не рассказать другим, поэтому император злился и приказывал их убить. Один цирюльник не хотел, чтобы его убили после стрижки, поэтому он изо всех сил старался не рассказывать о секрете другим, но было очень трудно скрывать его в своем сердце. Он рассказал секрет дуплу в дереве. Внезапно он почувствовал большое облегчение, так цирюльник спас себе жизнь.

-

«Позволь мне быть твоей дырой в дереве» = «Подойди и скажи мне, что у тебя на сердце»]