Несколько дней спустя.

Се Цинчэн полностью поправился.

Сегодня он обедал вместе с Се Сюэ в университетской столовой. Глядя на куриную кашу в своей тарелке, Се Цинчэн вдруг осознал, что прошло много дней с тех пор, как он в последний раз виделся с Хэ Юем. Не говоря уже о том, что не видел от него ни одного поста в ленте WeChat.

Се Цинчэн слегка нахмурился, вспомнив странное поведение Хэ Юя в тот день.

Се Цинчэн был крайне рациональным человеком, но не совсем уж бессердечным. К тому же он пообещал Хэ Цзивэю, что присмотрит за Хэ Юем.

Поэтому, когда Се Сюэ со своим подносом с едой села за стол напротив него, Се Цинчэн спросил ее о том, как у Хэ Юя дела.

Кто бы мог подумать, что в ответ на вопрос брата Се Сюэ вдруг выпучит глаза и скажет:

– Э? Ты что, не знаешь? Хэ Юй попросил академический отпуск и отправился в Ханши, для съемок в фильме. Он не сказал тебе?

Палочки Се Цинчэна замерли:

– Разве его специальность не сценарное мастерство и режиссура?

– Да это ненадолго. Он помогает, заменяя другого актера, и играет роль второго плана. Команда наткнулась на его, когда Хэ Юй покупал завтрак у входа в университет, да и сам он в некоторой степени этим интересовался. К тому же, честно говоря, при его внешности в самом деле сложно сказать, по какую сторону камеры он будет работать в будущем. Тем более что он довольно мотивированный человек и определенно не стал бы упускать возможность поднабраться опыта.

– ... Но почему так внезапно?

 – Ну, это потому, что актер, изначально намеченный на ту роль, попал в аварию. Он, конечно, профессионал с большим опытом, но до того, как прибыть на съемочную площадку, на велосипеде врезался в такси, въезжая в ворота университетского городка. У него на лице огромная рана, пришлось наложить кучу швов. Съемочной группе пришлось быстро искать кого-то на замену, и в итоге нашли Хэ Юя...

Услышав ее слова, Се Цинчэн смутно вспомнил телефонный звонок Хэ Юя, когда тот был у него дома. Похоже, именно об этом Хэ Юй тогда и разговаривал.

Се Сюэ продолжила:

– Но есть одна вещь, которая мне кажется немного странной. Я уже видела сценарий этого  фильма. Это какая-то паршивая мелкая веб-драма. С его вкусами ему следовало бы свысока смотреть на подобные шоу, но он вдруг взял да согласился. Даже если это не займет много времени – чтобы отснять его роль, ему нужно провести на площадке всего десять дней, – я до сих пор не понимаю, о чем он думает... Похоже, он был еще и в довольно плохом настроении, когда просил у меня академический отпуск. Когда мы разговаривали, он был со мной довольно холоден.

Слушая ее, выражение лица Се Цинчэна постепенно становилось все серьезнее.

Он вспомнил повязку, которая тогда была небрежно завязана вокруг запястья Хэ Юя, пакет с лекарством в больнице...

– В последнее время с Хэ Юем случалось что-нибудь плохое?

– Конечно нет!

По какой-то причине, начиная со дня осенней поездки, настроение Се Сюэ, казалось, улучшалось не по дням, а по часам. Она будто испускала ауру пышно цветущего персикового дерева. Она ела мороженое ложкой и только через какое-то время чуть поколебалась:

– Хотя я не знаю точно... но я не думаю, что что-то случилось...

Се Цинчэн задумчиво посмотрел на Се Сюэ, на ее сияющие глаза и поразительно хорошее настроение.

Он видел, что в последние дни она была исключительно счастлива. С тех пор, как Се Сюэ вернулась из осенней поездки, она постоянно проверяла мобильный телефон и отвечала на кучу сообщений. И кто знал, с кем она общалась.

То же самое и с ее историями в WeChat. Раньше все ее посты были вроде этого: «Новый ресторан xx открыт на улице xx, есть ли кто из друзей, кто хотел бы пойти и вместе продегустировать?» – но в последнее время они внезапно и необъяснимо стали намного более художественными и утонченными. То, что она постила, было либо отрывками из молодежной литературы, которые Се Цинчэн не мог понять, как бы сильно ни старался, либо странными фотографиями, вроде водной глади озера или двух листов дерева. Вчера поздно вечером она даже запостила фотографию тени, отбрасываемой на стену – при тусклом освещении было трудно понять, чья это тень, возможно, даже ее собственная, – с припиской: «Хе-хе, маленький белый пушистик».

Тогда Се Цинчэн даже оставил комментарий и спросил ее: «Что за «маленький белый пушистик?»

Спустя долгое время Се Сюэ, наконец, ответила: «Милый маленький щеночек».

Се Цинчэн написал: «Хватит публиковать бессмыслицы в своих историях. Побыстрее отправляйся спать».

Се Сюэ ответила смайликом с высунутым языком. Потом, немного позже, Се Цинчэн обнаружил, что она еще и сменила аватарку на лебедя, смотрящего в сторону.

Припомнив все эти подробности, Се Цинчэн спросил:

– А что насчет тебя? Что-нибудь хорошее случилось с тобой за последнее время?

С покрасневшими щеками Се Сюэ отвернулась и продолжила облизывать ложку, осторожно пряча секрет, случившийся с ней в осенней поездке, в глубине сердца:

– Нет, со мной тоже ничего не случилось.

Се Цинчэн скрестил руки, безмолвно изучая ее язык тела и смущенное лицо, его взгляд становился все проницательнее.

– Ах да, гэ, – чувствуя себя несколько застенчиво под пристальным взглядом Се Цинчэна, Се Сюэ попыталась сменить тему. – Я привезла из осенней поездки немного фирменного печенья для тебя с Хэ Юем. Ты занят в эти выходные?

– Нет, а что?

– Я... Эм, в университете конференция, поэтому я не могу поехать, но выпечка быстро портится, поэтому, если у тебя нет занятий, сможешь съездить в Ханши и проверить, как там Хэ Юй вместо меня? Ты бы ему и печенье передал.

Се Цинчэн слегка нахмурился. Ему показалось, что Се Сюэ что-то скрывает от него, но больше не стал расспрашивать.

– Хорошо, – согласился он. С самого начала Се Цинчэн был довольно обеспокоен состоянием Хэ Юя, поэтому для него это была удобная причина посетить съемочную площадку и проверить его психическое состояние.

--

Сумерки, в тот же день.

За пределами развалин психиатрической больницы «Чэн Кан».

Местность была обнесена бело-желтой полицейской лентой. Когда подул ветер, лента задрожала, пепел поднялся над полем выжженной земли. В последнее время из города сюда приезжало много людей. Некоторые чтобы оплакать смерть жертв, другие – из-за новизны впечатлений и хайпа.

В толпе стоял неприметный мужчина в очках с роговой оправой. Протиснувшись сквозь людей, он уставился на выжженную землю психиатрической больницы «Чэн Кан», и его слегка навыкате глаза были полны противоречивой нерешительности и ужаса.

– … Да, они все мертвы. В живых не осталось ни одного руководителя.

– Неужели это в самом деле  мстительный дух Цзян Ланьпей забрал их жизни?

– Эта женщина была в красном платье, когда умерла. Я слышал, что этот вид призраков самый могущественный, поэтому неудивительно, что огонь будто специально был направлен на сообщников Лян Цзичэна.

– Ай-яй, ты меня до смерти напугаешь!

Прислушиваясь к болтовне вокруг себя, мужчина в очках задрожал сильнее. В этот жаркий день все его тело было покрыто потом, а спина почти полностью промокла.

Сглотнув слюну, он развернулся…

Ему нужно домой.

Его родители уже давно жили раздельно, он жил со своим отцом, который также являлся частью «организации». Но среди общего имущества его родителей, в старом доме, где он жил, когда был еще ребенком, был сейф, внутри которого лежала стопка пыльных старых бумаг с изъеденными молью уголками.

Это были настоящие документы Цзян Ланьпей.

Его отец однажды сказал ему, что если с ним что-нибудь случится, он должен передать эти документы в полицию, а затем сдаться. Будет хорошо, даже если он отправится в тюрьму, потому что так он, по крайней мере, останется в живых.

Он был трусом. Следуя по стопам отца, он вступил в организацию. В тот день, когда полиция пришла к нему домой, чтобы провести расследование, он был слишком напуган, чтобы что-то сказать, его даже вырвало от испуга. Но теперь, когда он пришел в себя... когда увидел список погибших, опубликованный в газете, он понял, что этот вопрос вовсе не так прост.

Он не хотел умирать... Он не хотел, чтобы его убили. Он был в ужасе и очень хотел забрать бумаги из сейфа и сразу бежать в полицию…

В прошлом он боялся полицейских сирен. Он подскакивал от страха всякий раз, когда слышал в своих кошмарах звук сирены, трясясь, как осиновый лист. Но только теперь он, наконец, осознал, что только полиция может спасти его сейчас.

Думая об этом, он бросился бежать и добрался до небольшого района усадеб, который лет двадцать назад можно было бы считать шикарным. Он был в ужасе, боялся, что «эти люди» догонят его, боялся, что призрак Цзян Ланьпэй догонит его.

Алые языки бушующего пламени, алые волны призрачного платья.

– А-а… ААА!!!

Чем больше он об этом думал, тем больше боялся, и, пока бежал, не смог сдержаться и закричал, чуть не обмочившись, а его очки почти соскользнули с его жирной переносицы.

Он ворвался в сад старой усадьбы и тут же бросился в дверь…

Он был слишком напуган, так напуган, что не задался вопросом, почему дверь этого старого дома, который пустовал более десяти лет, была не заперта, почему главные двери были приоткрыты...

Человек в очках был так перевозбужден, что его голова была похожа на горшок с кашей, он хватал ртом воздух, пока несся вниз по лестнице в подвал. Гниющие половицы, похожие на трупы мертвых пациентов психиатрической больницы «Чэн Кан», низко и тяжело поскрипывали под ногами. У него был психический срыв, его губы неконтролируемо дрожали.

Помогите...

Помогите...

С грохотом он вышиб дверь подвала и поспешно бросился к сейфу.

Он вспомнил пароль. Несмотря на то, что его отец был грязным развратником – причина, по которой его волевая мать постоянно смотрела на него свысока, когда была моложе, и почему они позже развелись – неожиданно паролем оказался день рождения его матери.

Теперь, когда он подумал об этом, то вспомнил, что его матери ведь тоже нравилось завивать волосы и носить красные платья, когда она была моложе. Тогда гонконгская мода была на пике популярности, и многие миловидные женщины любили наряжаться, как гонконгские знаменитости в газетах – самым популярным трендом были развевающиеся красные платья.

Пальцы человека в очках дрожали, когда он крутил циферблат сейфа: раз, еще раз...

Щелк.

Дверца сейфа открылась.

Он заглянул внутрь!..

Через несколько секунд он вдруг начал дергаться, будто его ударило током, и стал биться в конвульсиях.

Они исчезли!!

Стопка бумаг!! Исчезла!!!

Невозможно... Как такое может быть...

Среди этого сокрушительного разочарования и усиливающегося ужаса он вдруг почувствовал, как что-то теплое капнуло ему на лоб.

Все кости в его теле, казалось, были на грани того, чтобы сломаться и рассыпаться, но все они были загнаны в ловушку его плоти и могли только оставаться внутри него в отчаянии.

Кап.

Снова.

Еще одна капля чего-то теплого упала на этот раз ему на губу.

Пахло металлом.

Глаза мужчины внезапно округлились. Стараясь контролировать глубокое тяжелое дыхание, он медленно поднял взгляд…

Он увидел женщину.

Мертвую женщину на лестнице с пистолетом в руке. У нее была прострелена голова, кровь растеклась по полу. Выстрел повредил ее глаза, но лицо все еще было узнаваемо, ее глазные яблоки пристально смотрели в его сторону.

Женщина выглядела так, будто покончила жизнь самоубийством, но мужчина в очках точно знал, что это не так.

Потому что это была его...

– Мама... – непроизвольно выкрикнул мужчина в очках, то ли от крайнего ужаса, то ли от крайней печали. – Мама!! МАМА!!!! А!! ААААА!!!!

Его мать здесь не жила... Она уже больше десяти лет не приходила сюда...

Знала ли она об этих документах? Она тоже хотела забрать их, чтобы защитить своего сына?

Мужчина в очках не выдержал и тут же рухнул на пол. На его лице было месиво из слез, соплей, пота и крови, изо рта звучал звериный вой. Под конец он даже перестал понимать, о чем именно плачет.

А потом он услышал позади себя шаги. Это был звук цоканья высоких каблуков.

Тук-тук-тук.

Сам он носил сделанные на заказ специальные накладки на обувь для защиты от слежки с использованием новейших, самых инновационных технологий. Мужчина в очках даже не успел повернуть голову, когда почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в затылок.

В напевной манере за его спиной тихонько захихикал женский голос.

– Брось, брось, брось платок, положи за спину другу, никто ему не скажет...

Женщина откуда-то из-за его спины достала пожелтевший конверт с документами и поднесла к его глазам.

Теплое дыхание коснулось висков человека в очках. Появившаяся мягко спросила:

– Вы это искали?

– … Вы…

Человек в очках не осмелился обернуться, его зубы стучали, он весь дрожал.

– Как и ваша мать.

– …

– Ваш старик был трусливой крысой. Он ужасно разочаровал босса, да еще и прятал такие вещи дома. – Женщина вздохнула у его уха, изящно, как орхидея. – Ему действительно не стоило этого делать... Он думал, что босс не знает?

– К-кто... вы...

Женщина засмеялась.

– Предатель все еще смеет искать ответы?

– …

– Прибереги свои вопросы для ада.

Это были последние слова, которые услышал человек в очках.

Несколько секунд спустя.

Бах!!

Выстрел поднял пыль в подвале.

Женщина встала поодаль от грязных пятен крови на полу и окинула место преступления безразличным взглядом. Потом она посмотрела вниз, пролистала документы Цзян Ланьпэй и вышла из старого заброшенного здания, не оглядываясь…

Автору есть, что сказать:

Мини-театр:

«Моменты» Се Цинчэна в «WeChat»:

Се-гэ обычно ничего не публикует в «Моментах», но даже если он это делает, это рабочие репосты, без каких-либо личных примечаний. Он не устанавливает временных ограничений для своих «Моментов», все всегда видно.

«Моменты» Хэ Юя в «WeChat»:

Очень редко что-то публикует, а если публикует, то это просто фотографии или только несколько строчек текста. Хэ Юй любит публиковать черно-белые фотографии. Однажды он получил комментарий от Се Цинчэна: «Неужели ты не способен выложить что-то цветное?» Из-за этого Хэ Юй заблокировал Се Цинчэна на месяц, а потом разблокировал только из уважения к Се Сюэ. Моменты Хэ-лаобаня видны только в течение трех дней.

«Моменты» Се Сюэ в «WeChat»: Публикуется довольно часто, обычно когда ест или развлекается. Раньше она выкладывала и свои фотографии, но после того, как Се Цинчэн заставил ее удалить их, она, наконец-то, научилась скрывать фотографии с голыми ногами от своего гэгэ. Моменты Сюэ-мэй видны в течение шести месяцев.

«Моменты» Чэнь Маня в «WeChat»: Раз в несколько дней: публикует больше, чем Хэ Юй, но меньше, чем Се Сюэ. Обычно о своей жизни, иногда репостит то, что связано с работой. Моменты Маньманя видны в течение шести месяцев.