– Се Цинчэн... Что ты пытаешься сделать?

По логике вещей, как врач и более старший, сейчас он должен был бы утешить собеседника.

Но Се Цинчэн этого не сделал.

Опустив голову, он закрыл Хэ Юю глаза, позволяя более сильной руке Хэ Юя крепко схватить его запястье.

Се Цинчэн сказал:

– Хэ Юй, у меня не осталось ни капли терпения. Когда ты бездумно принимаешь лекарства и причиняешь себе вред, все мое терпение уходит только на то, чтобы просто нормально разговаривать с тобой. Знай, что это для твоего же блага, и перестань смотреть на меня этим раздражающим взглядом. Закрой глаза и успокойся. Перестань думать о всяких глупостях.

– …

Се Цинчэн подавлял Хэ Юя своей аурой. Слова, что он сказал, не были утешением, но в них чувствовалась некая сила, что проходила через его руку и проникала в сердце Хэ Юя.

Постепенно Хэ Юй перестал сопротивляться. Голова у него все еще сильно кружилась, поэтому он просто сидел, прикрыв глаза.

Через какое-то время он моргнул, его ресницы шевельнулись под ладонью Се Цинчэна.

Почувствовав, что он немного успокоился, Се Цинчэн уже собрался было убрать руку, как вдруг заметил, что у Хэ Юя на щеке появился небольшой синяк в дополнение к травме на запястье.

Се Цинчэн потерял дар речи.

– Что случилось с твоим лицом?.. Ты поранил себе лицо, зная, что должен сниматься?

– ... Когда я репетировал, упал на каменистый склон.

– Думаешь, я все еще поверю тебе?

Хэ Юй сказал:

– Если не веришь, просто забудь. Проваливай.

Хэ Юй так поторапливал Се Цинчэна, потому что его сознание снова от раздражения стало затуманиваться.

Его тонкие губы, все еще находившиеся под ладонью Се Цинчэна, то открывались, то закрывались, будто он изо всех сил пытался сохранить ясность ума.

– Проваливай уже.

Видя Хэ Юя таким, Се Цинчэн пришел в ярость.

– Говорю в последний раз, Хэ Юй… Даже если ты думаешь, что я не понимаю тебя и не могу тебе сопереживать, позволь мне сказать: болезнь нужно лечить, этого не нужно стыдиться. Если тебе в чем-то некомфортно, ты можешь попросить кого-нибудь помочь облегчить твою боль. Если на сердце тяжело, нужно вовремя принять лекарство. Если лекарство слишком горькое, ты можешь сказать об этом и попросить конфету, и никто не осудит тебя за то, что ты попросил сладкое, чтобы облегчить прием лекарства. Тебе не нужно вот так терпеть, и ты точно не должен причинять себе боль.

– …

– Тебе всего девятнадцать, Хэ Юй. Прямо говоря, ты еще даже не достиг возраста вступления в брак [в Китае мужчинам разрешено жениться с 22 лет], так что ты еще совсем ребенок. Ты можешь плакать, когда больно, можешь просить сладкое. Нет ни одного врача или медсестры, которые бы смеялись над пациентом, если он боится боли и страданий… Трагедия в психиатрической больнице «Чэн Кан» уже закончилась, ты должен радоваться, что нам удалось спастись. Что могло настолько тебя расстроить?

Хэ Юй молчал, прислонившись к стене, его грудь медленно поднималась и опускалась.

Се Цинчэн просто наблюдал за ним. Наблюдал, как дыхание Хэ Юя медленно успокаивалось и становилось более поверхностным. Он закрывал лицо Хэ Юя, поэтому не мог видеть выражения его миндалевидных глаз, но почувствовал, что Хэ Юй перестал быть излишне напряженным.

Се Цинчэн немного поколебался, потом поднял другую руку и провел по мокрым от пота прядям волос, рассыпавшимся по лбу юноши.

Хэ Юй слегка отпрянул назад.

В центре ладони Се Цинчэна появилось отчетливое ощущение.

Се Цинчэн вздрогнул от удивления – он почувствовал влагу на своей ладони.

Он не мог быть в этом уверен, даже и не осмеливался, потому что почти никогда не видел, чтобы Хэ Юй плакал. Максимум, что Се Цинчэну довелось увидеть, это покрасневшие глаза. На какое-то время он даже не решался убрать руку, зайдя так далеко в своих размышлениях, что даже подумал: «Неужели чувство осязания меня подводит?»

Он не знал, что из-за этой его речи Хэ Юй, уже находившийся в глубоком опьянении, провалился в пропасть, где смешались сон и явь.

Хэ Юй думал о Се Сюэ.

Се Сюэ однажды уже говорила ему нечто подобное.

Когда он был еще маленьким, она, склонив голову, спросила мальчика, который выглядел очень учтивым, но не хотел ни с кем общаться:

– Братишка, ты чем-то расстроен?

– …

– Я слышала, что мой брат знает твоего отца. Он работает на твоего отца, так что в будущем мы будем часто видеться, – девочка схватила его за руку, пока говорила.  – Говорю тебе, если ты несчастен, можешь попросить у моего брата шоколадку… Конечно, только если у тебя нет кариеса и тебе можно есть сладкое. В остальных случаях он не будет над тобой смеяться и не откажет. Я часто так прошу у него шоколадки, гляди! Я получила одну сегодня утром!

Она говорила и копалась в кармашке своего платья с цветочным узором, и в итоге действительно достала кусочек молочного шоколада. Ее рот растянулся в улыбке, когда она вложила мягкую сладкую шоколадку в его ледяную ладонь.

– Ты можешь взять ее… Хоть у тебя есть большой дом, у тебя нет шоколадки моего брата.

– …

– Меня зовут Се Сюэ. А ты Хэ Юй, да? Как только ты съешь мою шоколадку, станешь моим другом.

– …

– Больше не грусти, хорошо? Если ты расстроен, приходи поиграть со мной, я умею делать людей счастливыми. Я могу остаться с тобой на целый день...

Детей в самом деле легко удовлетворить. Для них достаточно всего одного дня. Это огромный отрезок времени, почти равный тому, что имеют в виду взрослые, когда говорят о целой жизни.

Поэтому дети говорят о целом дне так серьезно, в то время как взрослые говорят о целой жизни как о пустяке.

В пьяном угаре Хэ Юю казалось, что сейчас все еще тот же день десятилетней давности.

У них с Се Сюэ впереди был еще бесконечно долгий день.

Хэ Юй вздохнул, а через некоторое время вдруг усилил свою хватку. Вцепившись в четко очерченное запястье Се Цинчэна, он потянул его руку вниз, дюйм за дюймом, не допуская отказа.

Теплый свет от лампы попал в тусклые и мутные глаза юноши. В этот самый момент, возможно, из-за того, что он еще не адаптировался к резкому переходу от темноты к свету, глаза Хэ Юя казались немного расфокусированными.

И сейчас он почти не мог различить, кто же находится перед ним.

Хэ Юй надолго замер.

Что касается Се Цинчэна, то с такого близкого расстояния он мог ясно видеть свое собственное отражение в миндалевидных глазах Хэ Юя.

– Эти слова... – прошептал Хэ Юй. Он уставился на Се Цинчэна, но его зрение было уже довольно размытым и расфокусированным. – Они звучали и раньше.

Се Цинчэн нахмурил брови, почувствовав, что что-то не так. Теплое, пьянящее дыхание молодого человека проникало в каждую его пору.

Он не знал, что Хэ Юй вспоминает свою первую встречу с Се Сюэ, не знал, что разум Хэ Юя уже настолько помутился, что он не мог отличить одно от другого. Его слова показались ему непонятными и странными.

– Теперь я хочу знать… если я буду очень несчастен, как долго ты сможешь оставаться со мной?

– …

– Как долго?

Се Цинчэн пришел в себя:

– Что за чушь ты несешь...

– Я задал тебе вопрос.

– …

– Ответь мне.

К этому моменту тон Хэ Юя уже стал несколько враждебным и слишком напористым. Впервые в его глазах появилось такое волчье выражение, как у самца, наблюдающего за самкой, полной решимости покинуть его. Он никогда раньше не смотрел на Се Цинчэна подобным взглядом.

Се Цинчэн инстинктивно почувствовал, как по его шее пробежал холодок. Даже такой крепкий парень, как он, начал чувствовать себя неловко.

– Ты пьян. Хэ Юй, поднимись для начала.

Алкоголю потребовалось некоторое время, чтобы подействовать, и сейчас мысли Хэ Юя становились все более хаотичными. Он хмыкнул в ответ, но не отступился, уставившись в его глаза, своим затуманившимся взглядом.

– Ты лжешь. Ты тоже думаешь, что я дурак.

– …

Под таким взглядом Се Цинчэн напрягся еще больше, самые примитивные генетические коды в глубине его плоти начали бить тревогу, почуяв опасность.

Се Цинчэн почувствовал, что больше не может общаться с Хэ Юем.

Хэ Юй был уже на полпути к обострению болезни. Он был похож на изолированный остров, полностью закрытый, говорящий только то, что сам хотел сказать, и отвергающий всех, кто пытался проникнуть в его внутренний мир.

В этот момент Се Цинчэн понял, что это не резиденция семьи Хэ: здесь не было никаких ограничителей и специальных транквилизаторов.

По правде говоря, ему вообще не следовало оставаться наедине с Хэ Юем, когда тот находился в таком состоянии.

Но Хэ Юй уже принял лекарство, оно обладало высокой степенью эффективности и должно было усыпить его через некоторое время. О чем бы им ни требовалось поговорить, лучше приберечь слова до следующего утра, когда Хэ Юй будет более трезвым.

Поэтому Се Цинчэн попытался встать.

– Забудь. Сегодня вечером тебе лучше отдохнуть...

Но, к сожалению, понимание этого пришло к нему слишком поздно, потому что Хэ Юй так крепко держал его за руку, что Се Цинчэн не смог даже на полдюйма вырваться из его хватки.

Хэ Юй все это время пристально смотрел ему в глаза.

А глаза Се Цинчэна были той частью его лица, которая больше всего была похожа на его сестру – Се Сюэ.

Это были точно такие же персиковые глаза, только они отличались характером. Персиковые глаза Се Сюэ были очень теплыми, постоянно излучали любопытство и страсть к жизни. Напротив, глаза Се Цинчэна были очень холодными. Из всех форм глаз в мире, этот вид был самым эмоциональным, но аура Се Цинчэна придавала им строгость и резкость.

В обычных обстоятельствах Хэ Юй никогда бы не смог их перепутать.

Но сейчас, в его подавленном настроении и пьяном угаре, в тусклом отельном освещении то, что он расплывчато видел, было глазами человека, с которым он хотел переспать.

Он смотрел и смотрел, пока, наконец, совсем не перестал различать их.

– Отлично. Ты настаиваешь на том, чтобы уйти, так?

– Что ты делаешь?

Хэ Юй не ответил ему, только спросил:

– Я спрашиваю тебя. Ты настаиваешь на том, чтобы уйти, так?

Се Цинчэн с силой дернул руку, пытаясь высвободиться из его хватки.

– Что ты себе позволяешь?

Хэ Юй опустил голову и усмехнулся. Его черты лица изначально были очень правильными и утонченными, но как только он переставал контролировать себя, то ненормальная, зловещая сущность в его костях просачивалась наружу с неудержимой силой.

Когда Се Цинчэн увидел эту слабую улыбку в уголках его губ, у него по позвоночнику пробежала дрожь.

Он резко встал, намереваясь уйти, но успел сделать всего один шаг, когда молодой человек снова схватил его за запястье и дал пощечину.

Сразу же после этого, не успел Се Цинчэн собраться с мыслями, как Хэ Юй притянул его к себе, в этом движении чувствовалась вся сила молодого человека. Схватив одной рукой запястье Се Цинчэна, а другой обхватив его за талию, Хэ Юй поднялся и с силой повалил его на стоявший рядом длинный чайный столик!

Затылок Се Цинчэна с глухим стуком ударился о твердую поверхность стола. Он издал приглушенный стон, мир закружился перед его глазами.

– ХЭ ЮЙ!..

Нельзя было его винить за то, что он не успел среагировать на столь резкое изменение хода событий и внезапное нападение. Будто бы злой дракон, свернувшийся калачиком в своем логове, крепко спал, не обращая никакого внимания на незваного гостя, который все бормотал и причитал, пока у дракона вдруг не кончились последние запасы терпения. И тогда огромный дракон расправил свои гигантские, ужасающие перепончатые крылья, яростно царапнул по стене пещеры своими угрожающе мощными когтями и под градом осколков зло выпихнул вторгшегося на его территорию на каменное ложе для подношений.

А в следующую секунду он разорвет его вены и вопьется зубами в его шею.

По правде говоря, Се Цинчэн был достаточно силен, чтобы освободиться в этот момент. Но, к сожалению, мышление Се Цинчэна было слишком однозначным, его единственной мыслью было то, что вот-вот должна проявиться жестокая жажда крови Хэ Юя, которая была симптомом его болезни. Воображение не позволяло ему придумать что-то другое, и он упустил последнюю возможность сбежать.

Пока эти двое боролись, их ноги зацепились за удлинитель торшера. Лампа с грохотом упала на толстый ковер, оставив их в темноте. Одновременно с этим Се Цинчэн и Хэ Юй споткнулись, Хэ Юй сбил с ног Се Цинчэна и в итоге с силой прижал его к центру стола.

Дыхание Хэ Юя было хриплым и прерывистым, от него несло алкоголем.

В темноте ночи и слабом свете от городских фонарей за окном были видны только их силуэты. Взгляд Хэ Юя внимательно скользил по очертаниями Се Цинчэна и остановился на паре невыносимо знакомых персиковых глаз.

Из-за опьянения и тусклого освещения многие вещи сливались воедино. Когда Хэ Юй опустил голову, чтобы заглянуть в глаза, находившиеся всего в нескольких дюймах от него, трещина в его сердце начала стремительно разрастаться.

Когда он опустил голову, вся неудовлетворенность, боль, пустота и тайная любовь, которые он так долго подавлял, вырвались на поверхность и раздробили накопившийся пласт осадочной породы, превратившись в душевную боль, превратившись в трепет ресниц, превратившись в непоколебимую силу руки, которой он держал запястье Се Цинчэна, превратившись в горячую слезу его горя, скатившуюся вниз.

Куда упала эта слеза, Хэ Юй не знал.

Се Цинчэн перестал сопротивляться.

Он почувствовал, как что-то теплое капнуло ему на грудь.

– Хэ Юй, ты...

Се Цинчэн не успел закончить фразу, как юноша, нависший над ним, с опущенной головой и комом в горле, вдруг обхватил рукой его затылок. Закрыв глаза, стремясь к близости, теплые влажные губы неожиданно захватили прохладные губы Се Цинчэна с силой, не терпящей отказа.

!!

В Се Цинчэна будто молния попала. Его глаза резко распахнулись, время, казалось, остановилось, а сознание заполнила абсолютная пустота.

В этом хаосе он ничего не мог понять, и мысль о том, чтобы оттолкнуть Хэ Юя, даже не пришла ему в голову. Хэ Юй целовал его, каждый его вздох был наполнен страстью. У Се Цинчэна никогда раньше не было поцелуя подобной силы: одновременно интенсивного и обжигающего, настойчивого до безумия.

Не то чтобы Се Цинчэн ни с кем до этого не целовался – они с Ли Жоцю занимались сексом, но это было довольно скованно, и Ли Жоцю тоже была довольно сдержанной. Когда они были вместе, все скорее было похоже на разыгрываемое представление, ни один из них никогда не чувствовал искры страсти.

И сейчас его застал врасплох рослый молодой человек, прижавший его к себе и целовавший, обдавая лихорадочно-жарким ароматом юности. Поцелуй юноши был не похож на поцелуй взрослого человека, ему не хватало техники, но он был ужасающе обжигающим. Когда их губы соприкоснулись и переплелись, Се Цинчэн стал инстинктивно сопротивляться, но Хэ Юй удерживал его на месте.

– Мм!..

Желание молодого человека было слишком откровенным, чтобы его можно было сдержать. Казалось, если не помочь ему найти облегчение, он будет беспомощно страдать пока не умрет. Но если вовремя не убежать, то бесконтрольно излучаемый жар его тела расплавит твои кости.

Все нервы в голове Се Цинчэна словно перегорели в одно мгновение.

Ему казалось, что он просто сошел с ума: это происходило на самом деле, или это был кошмар? Только когда очередная слеза Хэ Юя упала на его щеку и скатилась по лицу в волосы на висках, Се Цинчэн очнулся от этой шокирующе-аморального ситуации и резко стал сопротивляться. К сожалению, раз уж Хэ Юй принял его за заменитель Се Сюэ, он ни за что не хотел так просто его отпускать. Он с силой обхватил рукой его пульсирующую шею, слегка отстранился, а потом наклонился и вовлек его в новый поцелуй.

Се Цинчэн обладал большой силой, но происходящее потрясло его слишком сильно, до глубины души. Он даже не успел среагировать, когда Хэ Юй подхватил его, удерживая за талию, и понес к постели.

– Хэ Юй... ХЭ ЮЙ! Тебе лучше, мать твою, присмотреться повнимательнее... Блядь...

Се Цинчэн был слишком «настоящим мужчиной» и, конечно, не мог вынести, когда его подвергали чему-то подобному. Сейчас он все еще был в том халате, в котором  беззаботно вышел из своего номера. Когда Хэ Юй обхватил его за талию, то инстинктивно погладил его кожу, отделенную лишь тонким слоем ткани.

У Се Цинчэна практически онемела кожа на голове. Хотя он и сопротивлялся и был взрослым мужчиной ростом выше 180 см, но Хэ Юй был и моложе, и выше его. Не обращайте внимания на смазливое личико этого мальчишки с его красивыми красными губами и белыми зубами – он был в отличной форме. Когда Хэ Юй стянул футболку, открылся вид на его четко очерченный пресс. Его сила была поистине пугающе взрывоопасной.

Поскольку Хэ Юй взял верх, Се Цинчэну не так-то просто было вырваться. К тому же, это был гребанный первый поцелуй Хэ Юя.

Каково было девятнадцатилетнему девственнику, который никогда прежде ни с кем не был, который столько лет подавлял свои желания, поцеловать кого-то в первый раз?

Тут практически нет никакой разницы, если сравнить с животным, которое впервые попробовало мясо после того, как год голодало.

Несмотря на то, что Хэ Юй был пьян и болен, а его сознание было затуманено, он все еще мог чувствовать удовольствие и возбуждение. Он с силой потянул Се Цинчэна за волосы, чтобы не дать ему вырваться, да так сильно, что тому стало настолько больно, что его глаза покраснели, хотя, скорее всего, это было вызвано гневом и разочарованием, чем чем-то другим.

Хэ Юй, почувствовавший вкус плотского желания, не хотел его отпускать, а, поняв, что с яростным сопротивлением Се Цинчэна трудно справиться, он убрал руку с его волос и крепко схватил за шею.

Се Цинчэн согнул ногу и со всей силы ударил ею Хэ Юя, но Хэ Юй использовал эту силу, чтобы толкнуть человека, который скорее умрет, чем ляжет в постель!..

– Ты!..

Се Цинчэну показалось, что мир закружился, когда он тяжело рухнул на мягкий пружинистый матрас, а через мгновение Хэ Юй обжигающе горячим грузом навалился на него сверху.

От шока у Се Цинчэна сдавило в груди, а зрачки сузились...

Он лежал в постели Хэ Юя, на которой валялась нестиранная школьная форма, которую Хэ Юй надевал для съемки, от которой все еще пахло его потом. Рядом с подушкой лежало несколько недочитанных учебников. Обстановка на этой кровати устойчиво ассоциировалась со школьником, вызывая у Се Цинчэна ощущение, что его насильно совращает старшеклассник.

Хэ Юй в самом деле уже не мог понять, кто перед ним, его сознанием руководило желание. Он молча крепче сжал шею Се Цинчэна, пристально смотря на него и ожидая, когда его силы иссякнут.

Через десяток секунд лицо Се Цинчэна покраснело от удушья. На мгновение взгляд Хэ Юя показался ужасающим, будто он хотел выколоть персиковые глаза Се Цинчэна.

Но как только этот момент прошел, он вдруг снова стал крайне беспомощным и отчаявшимся. Вздрогнув, он медленно ослабил хватку на шее Се Цинчэна...

Воздух вновь ворвался в легкие Се Цинчэна, он сделал глубокий вдох и сильно закашлялся.

– ... Прости... – Хэ Юй выглядел чуть более трезвым, хотя его взгляд оставался расфокусированными. Хоть он и говорил с ним, на самом деле он пытался сказать ей, – Прости... Я не хотел... Я не хотел причинить тебе боль... Я просто...

Не зная, что сказать, он опустил голову и медленно закрыл глаза. Кончик его изящного носа уткнулся в шею Се Цинчэна, легкие поцелуи проходились по тем местам на шее, где его хватка оставила следы.

Обжигающие губы прошептали в сонную артерию Се Цинчэна:

– Я не хотел причинить тебе боль...

Се Цинчэн был настолько разъярен, что начал дрожать, кровеносные сосуды в его голове были на грани разрыва. Поцеловав его шею, Хэ Юй снова посмотрел на него, а затем страстно поцеловал в губы, не оставляя возможности для сопротивления. Он засасывал его нижнюю губу, как одержимый, зарываясь широкими ладонями в спутанные черные волосы Се Цинчэна и заставляя его терпеть этот украденный поцелуй...

В этот раз он даже попытался разжать его зубы и просунуть язык внутрь!

Се Цинчэн не мог это больше терпеть и зло укусил Хэ Юя за губу, запах крови мгновенно наполнил воздух. Он воспользовался возможностью, чтобы отвернуться и не чувствовать обжигающего дыхания юноши, а потом стал на него кричать:

– Ты что, с ума сошел? Отпусти! Ты столько выпил, что у тебя разум помутился! Встань, черт возьми!

Но Хэ Юй лишь прижал руку к его груди, и даже переплел их пальцы.

У Се Цинчэна мгновенно онемела кожа на голове, по всему телу побежали мурашки, он почти сбросил Хэ Юя, толкнув его в плечо.

В этот момент упала третья слеза Хэ Юя.

Она упала прямо у него на глазах.

Прослеживая ее путь, палец Хэ Юя ласкал очертания персиковых глаз Се Цинчэна.

Прежде чем Се Цинчэн успел снова начать его ругать, он услышал тихий вздох Хэ Юя. Замутненным взглядом он смотрел в лицо Се Цинчэна, и согнутым пальцем касался его щеки.

– Се...

Он сделал паузу, после чего его голос стал очень тихим.

Поэтому Се Цинчэн услышал только «Се», но не услышал последовавшее за ним «Сюэ».

– …

Что же касается Хэ Юя, то он наклонился, его широкие плечи придавили Се Цинчэна, потом повернул голову и тихо прошептал в его шею:

– Ты мне нравишься... Ты мне очень нравишься...