Пока Хэ Юй и Се Цинчэн что-то обсуждали за кулисами, крутая сестрица-режиссер подумала, что сегодня им, скорее всего, не удастся закончить работу пораньше, поэтому она попыталась дозвониться главному режиссеру фильма-антологии, преподавательнице Цзян Липин, в надежде что та сможет предупредить руководителей учреждения и продлить время их работы в этом зале.

Гудок... еще гудок...

... Режиссер висела на трубке в ожидании ответа.

-

В одном из университетских гостиничных номеров на простынях завибрировал телефон Цзян Липин.

Но на сигнал телефона вряд ли кто обратил бы внимание, ведь движения на матрасе в этом номере были гораздо более интенсивными, чем вибрация телефона. Женщина не взяла трубку, продолжая прижиматься к мужчине с чувственным выражением на лице, словно была пьяна.

Только спустя долгое время движения прекратились.

– Ах, если бы не этот звонок, из-за которого я так торопился, я мог бы продержаться еще дольше.

После того, как они закончили, мускулистый мужчина зажег сигарету и начал разговор с женщиной на постели.

Цзян Липин лениво прислонилась к нему, выражение ее глаз было нежно-кокетливыми:

– Ты уже достаточно меня развратил, что еще тебе нужно?

Польщенный мужчина хмыкнул, демонстрируя исключительно довольное выражение лица:

– И как я по сравнению с другими твоими мужчинами?

– Ай, вот надо было испортить настроение, – надулась Цзян Липин. – Другие мужчины приходят и уходят, но для меня ты единственный и неповторимый муж, и я все еще жду от тебя предложение.

Мужчина почувствовал еще большее воодушевление и, обняв ее, сказал:

– Никто другой не может удовлетворить тебя, я единственный кто справляется с этой задачей. Поэтому давай воспользуемся моментом, пока моя жена в командировке в США, чтобы еще немного дольше предаться нашей тайной связи.

Цзян Липин хихикнула, ее мягкое фигуристое тело затрепетало:

– Наконец-то ты вернул хватку, а то в последнее время был каким-то рассеянным.

– Ах, это было из-за... – в этот момент мужчина мотнул головой и замолчал.

Притворившись, что не знает причины, Цзян Липин улыбнулась и прижалась к нему.

– Муж, как ты смеешь отвлекаться, пока я здесь. Почему бы нам не поиграть еще немного в то, что тебе нравится? Я дам тебе все, что пожелаешь.

Она успешно соблазнила его, и мужчина с энтузиазмом сглотнул, готовый снова покувыркаться на простынях:

– Ты действительно... заставляешь меня забыть обо всех заботах... Давай, детка... поиграй со мной еще...

Улыбаясь, Цзян Липин приблизилась к нему.

-

– Не отвечает, – режиссер в зале снова нажала отбой, почесала голову и вздохнула, обращаясь к сидящей рядом с ней сюэмэй [более младшая студентка]. – Тогда нам остается только ускориться. Дядюшка, отвечающий за этот зал, очень любопытный, до смешного строгий и с ним трудно договориться. Поторопи Хэ Юя.

Сюэмэй ответила:

– Хэ Юй сейчас пытается убедить профессора Се.

Разве это можно считать попыткой убедить? Ясно же, что между ними разгорелась ссора.

За занавесом Хэ Юй с едва заметной улыбкой оценивал выражение лица Се Цинчэна.

Се Цинчэн даже во сне не мог представить, что Хэ Юй настолько обезумеет.

Его-то зачем в это втягивать?

Разве ему недостаточно отвратительно было в тот раз в гостиничном номере?

Се Цинчэн холодно сказал:

– Ты хочешь, чтобы я репетировал с тобой?

– А с этим что-то не так?

– Ты не в своем уме, – сказав это, Се Цинчэн попытался уйти.

– Ты сам напросился, – Хэ Юй задержал его и угрожающе посмотрел, будто хотел вырвать все кости Се Цинчэна и размолоть их в порошок. – Тебе лучше забыть о побеге, раз уж так все обернулось. Это ведь ты хотел меня помучить, так что, если виноват, наказание понесешь вместе со мной.

Се Цинчэн сказал:

– Это ты первый испортил мой компьютер.

– Та всплывающая реклама была случайностью, я уже много раз объяснял тебе это. В худшем случае у тебя сейчас кризис среднего возраста, но ведь ты еще не впал в старческий маразм, верно?

Больше всего Се Цинчэн ненавидел такой тип «чудовищ».

Перед другими Хэ Юй вел себя чопорно, мягко и изысканно, не показывая ни малейшего недовольства на людях, так что все считали его образцовым юношей. Но стоило ему загнать Се Цинчэна в угол, как маска упала, и он стал извергать из себя одну за другой порции дерьма, словесные оскорбления, лишенные вульгарности, но в три раза более острые.

Се Цинчэн холодно ответил:

– Это у тебя гребаное пубертатное слабоумие, – с этими словами он попытался сбросить руку Хэ Юя, обхватившую его левое запястье. – У меня нет времени, чтобы возиться с тобой, и я не актер. Иди и найди себе какую-нибудь девушку, чтобы она с тобой сыграла.

– Девушка – это не лучшая идея, – сказал Хэ Юй. – Разве историю о геях не должны играть люди одного пола?

– Тогда поторопись и найди себе юношу.

– Что ты такое говоришь, гэ? Никто из них не сможет сравниться с тобой.

Хэ Юй был так взбешен грязной уловкой Се Цинчэна, что растерял все свое фальшивое прикрытие перед ним. Его гневное и пренебрежительное обращение «гэ» прозвучало будто от зверя в человеческом обличии.

– Ты в самом деле... – Се Цинчэн тяжело вздохнул и посмотрел на того сопляка, которого растил семь лет, совершенно новым взглядом. – Слишком болен на голову. Совсем ненормальный, и как только тебя выпустили из Ваньпин, 600*? [*адрес шанхайского центра психического здоровья]

Хэ Юй ткнул в его сторону пальцем, взглядом скользнул вниз, на его губах заиграла плутовская улыбка, незаметная под таким углом никому, кроме Се Цинчэна.

– Посмотрите-ка, как он разозлился, даже на шанхайский говор перешел.

– …

– Разве не знаешь, что у тебя довольно мягкий голос? А когда ты говоришь на шанхайском диалекте, он становится еще мягче и совсем не звучит как ругань?

С побелевшим лицом Се Цинчэн произнес:

– Если будешь играть эту сцену со мной, разве тебя не стошнит?

Неожиданно Хэ Юй мягко улыбнулся. Потом его лицо тут же потемнело:

– Гэ, даже если меня стошнит, все пойдет тебе в рот. Ни капли мимо.

Се Цинчэн:

– ... Да пошел ты!

Хэ Юй ответил улыбкой на вспышку его злости. И более того, он не забыл напомнить Се Цинчэну:

– Это фильм твоей сестры, разве ты не хочешь, чтобы я хорошо сыграл? Я уже принес себя в жертву, нет ничего плохого в том, чтобы и ты последовал моему примеру.

– Раз это фильм Се Сюэ, разве ты сам не хочешь сыграть хорошо?

– Эм, я в этом не уверен, – Хэ Юй слегка отстранился и посмотрел на него сверху вниз. Трудно было оценить степень искренности в его голосе. – Не то чтобы она мне нравилась, мы просто обычные друзья. Когда я расстроен, неужели думаешь, что я все еще вспоминаю о ней? Наступит время, и в беде окажется она, а не я.

Се Цинчэн пристально уставился на Хэ Юя.

Персиковые глаза встретились с миндалевидными, между ними промелькнула вспышка агрессии.

Оба застыли на месте, Хэ Юй все еще крепко сжимал левое запястье Се Цинчэна. Пульс Се Цинчэна проходил от кончиков пальцев Хэ Юя до его костей, сквозь серо-голубые вены, от места соприкосновения их кожи, точно и безошибочно попадая в центр управления сенсорной информацией Хэ Юя.

– … Ладно.

Стиснув зубы, Се Цинчэн смягчился:

– Ладно. Хорошо. Я сделаю это, – говоря это, он кивнул головой, что говорило о том, какую сильную обиду он будет потом таить. – Я, блядь, сделаю это, хорошо? Ты доволен?

Глядя на него, Хэ Юй изобразил на лице намек на улыбку. Эта улыбка была довольно нежной, но по какой-то необъяснимой причине от нее волосы вставали дыбом. Потом он отпустил тонкое запястье Се Цинчэна, отстранился и помог ему поправить белый лабораторный халат и рубашку, которые сам же и сбил.

Се Цинчэн позволил рукам Хэ Юя поправить воротник, его глаза были холодны.

– Но давай проясним. Это даже не считается официальной репетицией. Твоя студентка-режиссер тоже в курсе, что это только для того, чтобы ты прочувствовал сцену, так что это ненастоящая репетиция. Считай, что это съемка под углом.

Хэ Юй мягко прошептал ему на ухо:

– Звучит неплохо. Обнимать тебя будет уже достаточно тошно, думаешь, я в самом деле еще и захочу поцеловать тебя по-настоящему?

С этими словами он опустил руки, которые поправляли воротник рубашки, и похлопал Се Цинчэна по плечу. Улыбка мгновенно исчезла, и он проговорил с мрачным выражением лица:

– Се Цинчэн, после того, как эти взаимные мучения закончатся, мы будем квиты. Давай заключим перемирие, потому что иначе меня действительно стошнит.

Се Цинчэн подумал: «Если он украл мою реплику, значит ли это, что сегодня вечером я получу дополнительную куриную грудку в свой ланчбокс?»

Двое отодвинули занавес и вышли, оба выглядели очень спокойными, будто никакого напряженного разговора и не было.

Репетиция началась.

– Как сильно ты меня любишь? Что ты готов отдать за меня? – Се Цинчэн равнодушно произносил реплики одну за другой с каменной стоической аурой. Казалось, что он говорит вовсе не слова любви, скорее это было похоже на то, как феодал ведет допрос, сидя на своем троне.

Добавь он в конце своей речи фразу «Если ты не объяснишься, я переломаю тебе ноги», это вовсе не выглядело бы неуместным.

– Матерь Божья, я не вынесу… – режиссер шлепнула рукой по лбу и уже собиралась крикнуть «стоп», когда консультант по актерскому мастерству остановил ее.

– Подождите еще немного.

– Его партнер слишком ужасен, все равно...

Консультант по актерскому мастерству, актер со стажем, улыбнулся:

– Не стоит торопиться, давайте еще посмотрим.

Тем временем Хэ Юй уже отвечал на реплику Се Цинчэна:

– Я очень тебя люблю.

Режиссер удивленно вздрогнула и подняла взгляд.

А? Похоже, все не так уж и ужасно, как она себе представляла?

Хотя это вряд ли можно было назвать выдающейся игрой, но, по крайней мере, игра Хэ Юя была достойной внимания.

Хэ Юй:

– Я очень люблю тебя. Я могу отказаться от всего, если ты только попросишь.

– … – Се Цинчэн продолжал произносить свои реплики равнодушно. – Тогда посмотри мне в глаза.

Хэ Юй действительно взглянул ему прямо в глаза.

От этого взгляда веяло теплом и осязаемыми чувствами. Легкая щекотка ощущалась, когда он скользил взглядом от бровей к носу и губам, а когда опустился от губ к шее – от него исходило тепло.

– Гэ, я смотрю тебе в глаза...

На протяжении всего этого времени Се Цинчэн так и не смог ничего выразить языком тела, поэтому, посмотрев на него какое-то время, Хэ Юй вдруг опустил голову и прижался ближе к шее Се Цинчэна, туда, где его кожа была похожа на тонкий слой льда. Прямо там, под тонким слоем плоти находилась сонная артерия, животный инстинкт самосохранения пробудил в Се Цинчэне чувство опасности, заставив все его тело напрячься. Се Цинчэн был на грани того, чтобы оттолкнуть Хэ Юя и отказаться от игры. Он отвел взгляд в сторону.

Губы Хэ Юя остановились в нескольких сантиметрах от артерии на его шее.

– Ты сказал мне посмотреть в твои глаза, но почему же сам не хочешь взглянуть на меня серьезно? – Хэ Юй стал импровизировать, его теплое дыхание донесло этот тихий, как вздох, вопрос до уха Се Цинчэна, проникая сквозь поры кожи, пробираясь по артериям, чтобы ударить прямо в сердце.

У Се Цинчэна онемела кожа головы, слова «Ты что, с ума сошел?» застряли у него между зубами, когда он обвел взглядом вокруг и недоверчиво посмотрел на него.

Однако это было плохое решение.

По правде говоря, Хэ Юй играл довольно хорошо, даже лучше, чем ожидал консультант. Изначально старый консультант хотел, чтобы Хэ Юй сменил партнера по сцене, потому что понял, что разница между уровнем погружения Хэ Юя и его первоначального партнера была слишком велика. Тот студент был открытым геем и его совершенно точно интересовал Хэ Юй. Однако Хэ Юй явно не привык к подобному, настолько, что ему было даже неприятно разговаривать с геем.

При таких обстоятельствах погружение партнера не только не смогло бы увлечь его, а лишь вызвало бы сильное сопротивление Хэ Юя и помешало бы ему войти в нужное русло. Как пьяный и трезвый человек никогда не смогут общаться на одной волне, так и Хэ Юй нуждался в ком-то, кто находился бы примерно на том же уровне трезвости, чтобы помочь ему.

И хотя Се Цинчэн совсем не знал, как себя вести, было очевидно, что его влияние на Хэ Юя было вполне благотворным.

Хэ Юй не выстраивал защиту от него. Они оба прекрасно осознавали ориентацию друг друга. Они просто были двумя натуралами, поэтому, независимо от того, целовались ли они или обнимались, о каких чувствах могла идти речь? С пониманием этого Хэ Юй вел себя очень естественно, поэтому, когда Се Цинчэн снова посмотрел на него, то встретился с глазами, полными страстных чувств.

Хэ Юй склонил голову, изображая пятнадцатилетнего юношу, который не может сдержать свою тайную любовь и желание. Его дыхание стало поверхностным и частым, а взгляд наполнился настойчивостью, когда его губы переместились с шеи Се Цинчэна и прижались к его губам.

Он оставил между ними крохотное расстояние, выдохи обоих переплетались вместе, словно нити слюны, оставшиеся на губах после страстного поцелуя. Погрузившись в свой образ, юноша наблюдал за мужчиной перед собой. Горячее и частое дыхание Хэ Юя, переплетаясь с дыханием Се Цинчэна, будто собиралось застыть и яростно вонзиться в его плоть и душу.

– … – Все тело Се Цинчэна напряглось.

Он снова вспомнил о той ночи в гостинице Ханши. Тогда Хэ Юй был пьян и также смотрел на него сверху вниз таким испепеляющим взглядом. Сейчас этот жар и желание, свойственные молодым мужчинам, безжалостно давили на него.

Людям всегда несколько не по себе от незнакомых им вещей и эмоций, не говоря уже об этих глазах, которые были слишком близко, слишком дерзкие и напористые.

Потом оцепеневший Се Цинчэн подумал, что для него вполне нормально быть настолько шокированным, побледнеть лицом, и всей своей сущностью прийти в полную боевую готовность, ведь так?

Почему все вокруг смеются?!

– Окей, снято!

Режиссер была очень довольна этим дублем и сразу же остановила съемку.

Как только она это сделала, Се Цинчэн тут же с мрачным выражением лица оттолкнул от себя студента, который был младше его на много лет, и одновременно с этим нежное выражение в глазах Хэ Юя мгновенно исчезло. Он долго задумчиво смотрел на губы Се Цинчэна, неизвестно о чем размышляя.

Потом он несколько раз оглядел Се Цинчэна с ног до головы, с подобием улыбки на лице.

– ... Ты... всегда играешь более страстно, когда обнимаешь кусок льда?

Задавая вопрос Хэ Юю, режиссер сидела в своем кресле, подперев одну щеку рукой и не сводя глаз с этого зрелища от начала до конца.

Хэ Юй опустил ресницы:

– Возможно, я понял, в чем дело.

Он был уверен, что чем искреннее будет играть, тем большее отвращение сможет вызвать в Се Цинчэне.

И сейчас, глядя на побледневшее лицо Се Цинчэна, было очевидно, что он достиг своей цели.

Режиссер была вне себя от радости. Сверившись с часами, она решила, что времени еще достаточно.

– Хорошо, тогда поторопимся и сделаем прямо сейчас настоящий дубль, вперед... – Она поманила рукой первоначального партнера Хэ Юя. – Сяо Чжао, иди сюда, давай попробуем сделать это за один дубль! Все удвойте свои усилия, до закрытия зала...

Бах!

Не успела она договорить, как кто-то распахнул двери зала.

Все в шоке повернули головы и увидели, как, задыхаясь, им кричит менеджер зала:

– Мы закрываемся, мы закрываемся, поторопитесь и немедленно уходите!

Режиссер была в бешенстве:

– Эй, наше время еще не вышло, ясно? Видите, осталось еще сорок минут, так что...

Прежде чем менеджер успел ответить, по залу пронесся гул механических голосов:

– Брось... брось... брось платок, положи тихонько за спину друга, никто ему не скажет...

Все начали удивленно переглядываться.

Потому что этот голос раздавался одновременно из всех телефонов!

– Блядь! Что с моим телефоном?

– Видео выскочило!

– У меня тоже, не могу его закрыть! Что происходит?!

Се Цинчэн открыл свой телефон, он все еще был в рабочем состоянии, приложения запускались как обычно, но в левом верхнем углу появилось всплывающее окошко, которое было невозможно закрыть. Не успел он присмотреться внимательнее, как внутрь вошла группа полицейских.

Командир группы серьезным тоном произнес:

– В университете случилось происшествие, произошло убийство. На сегодняшний вечер объявлен комендантский час, так что поторопитесь разойтись по своим общежитиям.

На короткое мгновение в зале воцарилась гробовая тишина, а потом все разразились паническими криками:

– AAAAAAAA!!!!

Автору есть, что сказать:

Мини-театр:

Хэ Юй:

– Мне неловко.

Когда Хэ Юй поменял своего партнера по съемке на Се Цинчэна:

– Но раз Се Цинчэн тоже смущен, мне неловко уже не будет.

Хэ Юй:

–  Я не могу войти в роль.

Когда Хэ Юй поменял своего партнера по съемке на Се Цинчэна:

– Я не могу войти в роль, но раз Се Цинчэн тоже не может войти в роль, у меня все еще есть преимущество.

Се Сюэ:

– Да? Когда это ты стал руководствоваться такими принципами?