Ван Цзянькан возглавлял отдел международного академического взаимодействия в Шанхайском университете, ему было около сорока лет.

Из-за специфики работы у Ван Цзянькана был очень широкий круг общения, он часто обедал с людьми, не принадлежащими к университету, чтобы пообщаться.

Се Цинчэн пересекался с ним несколько раз и находил его очень раздражающим, поэтому в дальнейшем старался избегать его. Максимум, что он мог сказать, это то, что он его «знает», а не то, что он с ним «знаком».

– Я не верю в сверхъестественное. Его смерть, скорее всего, как-то связана с психиатрической больницей «Чэн Кан», – Се Цинчэн сделал еще один глоток чая и мягко произнес: – А также с делом Цзян Ланьпэй.

Хэ Юй повернулся, чтобы взглянуть на телебашню.

– То происшествие в «Чэн Кан» вызвало немало волнений. Похоже, все гораздо сложнее и касается не только одной психиатрической больницы.

Хэ Юю не было нужды указывать на это, Се Цинчэн и так это знал.

У кого-то было достаточно возможностей, чтобы захватить университетскую телебашню, незаконно заставить все устройства в радиусе передачи воспроизводить одно и то же видео и даже украсть фотографии из полицейского архива, находящегося под высокой степенью защиты. С такими темпами начальнику шанхайского бюро общественной безопасности, вероятно, потребуется срочный визит в больничное отделение сердечно-сосудистых заболеваний.

Чтобы осуществить нечто подобное со столь очевидной провокацией, у того, кто стоял за кулисами, явно было огромное высокомерие.

Более того, это дело касалось Шанхайского университета, где в настоящее время работала Се Сюэ... От размышлений над этим у Се Цинчэна разболелась голова. Бессознательно он достал сигарету, но, взглянув на Хэ Юя, решил, что тот, скорее всего, снова будет возражать, поэтому вышел на балкон.

Услышав позади себя тихий щелчок зажигалки, Хэ Юй обернулся и увидел слабый огонек тлеющей сигареты на фоне темноты ночи.

Се Цинчэн поднес зажигалку к сигарете, и отблеск пламени подсветил четкие контуры его лица и длинные ресницы, покрыв их мягким слоем темно-алого цвета. Когда он убрал зажигалку, осталось только пламя сигареты, мерцающее в темноте.

Как светлячок.

Докурив сигарету до конца, Се Цинчэн тихонько кашлянул и вернулся с балкона, закрыв за собой стеклянную раздвижную дверь.

– Я собираюсь приготовить ужин, – он все еще чувствовал себя довольно возбужденным и решил, что заснуть сегодня будет трудно, поэтому они могли бы перекусить чем-нибудь, раз уж не собирались ложиться спать, и проследить за тем, как будут развиваться события.

Се Цинчэн спросил у Хэ Юя:

– У тебя есть какие-нибудь предпочтения?

– Икра и сашими из морского ежа.

– Мечтай.

– ... Все, что угодно.

Се Цинчэн пошел на кухню.

Он готовил очень ловко и аккуратно, как будто делал операцию – все было на своих местах, чисто и опрятно. Когда включилась вытяжка, Хэ Юй взглянул на свой мобильный телефон.

Его «WeChat» разрывался от сообщений.

В основном это были сообщения в групповых чатах с его однокурсниками, все они были посвящены событиям, произошедшим сегодня вечером. Скорее всего, этой ночью в Шанхайском университете не было ни одного человека, которому удалось бы уснуть. Даже если все послушно оставались со своими друзьями и однокурсниками в общежитиях, глаза их были прикованы к видео на телефонах.

«Кто вообще такой этот «Ч»?»

«Ч» должно быть означает фамилию цели. Я еще никогда так не радовался, что моя фамилия Сюй – со мной все будет хорошо».

«Ааааа, черт возьми, спасите меня! Моя фамилия Чжан!»

«Итак, моя фамилия Чжао, и я никогда еще раньше так ее не ненавидел, я тоже не могу уснуть».

Были даже такие идиоты, которые быстро создали групповые чаты для однокурсников, чьи фамилии начинались на Ч и Л, решив, что так они смогут вместе поддержать друг друга и утешиться.

Кто-то еще заметил: «Если «Брось платок» снова заиграет, это определенно будет означать, что цель убита. Все мое общежитие смотрит это видео, и это слишком страшно...»

То видео к тому же возглавило список новостной ленты.

Но когда Хэ Юй попытался открыть статью, оказалось, что она уже удалена – интернет-полиция, вероятно, уже работала сверхурочно, чтобы удалять подобные материалы. И он мог их понять – ситуация вышла из-под контроля, речь шла о том, как в конечном итоге будут развиваться дальнейшие события, каковы основные ставки и кто вовлечен во все это. Ничего не было ясно. Власти не могли допустить быстрого распространения таких новостей, так как это могло легко привести к бесконтрольному расползанию слухов и всеобщей панике.

У Хэ Юя был семейный чат, но в нем практически никто не общался. У него были все основания подозревать, что у его родителей и младшего брата был свой собственный групповой чат, в котором общались только они трое. В любом случае, такой сумасшедший, как он, всегда будет посторонним существом, исключенным из их семьи.

Но сегодня в Шанхайском университете произошел такой инцидент, что Люй Чжишу все же отправила сообщение в семейный чат: «Твой отец рассказал мне, что происходит, дай нам знать, когда окажешься дома у доктора Се».

Хэ Юй: «Мы уже в общежитии».

Хэ Цзивэй: «Пришли фото».

Хэ Юй вздохнул. Они подумали, что он, возможно, лжет, и просили фото, чтобы проследить за ним.

Он встал и открыл дверь на кухню.

– Се Цинчэн, отец хочет, чтобы я тебя сфотографировал.

Се Цинчэн нахмурился:

– Я скоро сам ему перезвоню.

Хэ Юй понадеялся, что он так и сделает, так как сам больше не желал писать в тот групповой чат «любящей семьи». Отложив телефон в сторону, он подошел к Се Цинчэну сзади. Тот сейчас готовил лапшу, пахла она очень вкусно.

– Что ты делаешь?

– Смотрю, как ты готовишь. Хочу немного поучиться.

Се Цинчэн не стал его прогонять. Он как раз собирался приготовить яичницу, но только после того, как одной рукой разбил яйца о сковороду, понял, что, отвлекшись, забыл надеть фартук.

Хоть он и умел готовить, он ненавидел запах масла и гари. Ему нужно было следить за яйцами, поэтому он слегка наклонил голову и сказал Хэ Юю:

– Сделай одолжение, принеси фартук и помоги мне его надеть.

Хэ Юй:

– …

Он в самом деле стал его маленькой секретаршей.

– На что ты смотришь? Не стой столбом и поторопись.

Хэ Юю ничего не оставалось делать, кроме как пойти и взять за дверью фартук. Он с первого взгляда понял, что фартук здесь не для Се Сюэ. Он был слишком чистым и простым по фасону, скорее всего, Се Сюэ держала его специально для Се Цинчэна.

– Как ты завязываешь эту штуку?

– Ты в самом деле никогда в жизни не опускал руки в холодную воду ранней весной*. [*идиома – никогда не заниматься домашними делами, кутить всю юность.]

– Не то чтобы я не знал, как его завязывать… Я раньше таким пользовался, но я никогда не завязывал его на ком-то другом.

– Разберись сам.

Хэ Юю потребовалось мгновение, чтобы разобраться. Это было несложно, он подошел к Се Цинчэну и обернул фартук вокруг него.

Завязывая фартук, Хэ Юй снова отметил, какая у Се Цинчэна тонкая талия. Раньше это было лишь отстраненное наблюдение, но сейчас он обернул пояс фартука вокруг его талии и даже завязал узел за спиной.

Хэ Юй был немного выше Се Цинчэна, поэтому, когда Се Цинчэн стоял перед плитой, а Хэ Юй позади него, он смотрел на Се Цинчэна сверху вниз, аккуратно завязывая пояс. Когда Хэ Юй поднял голову, его взгляд упал на опущенную шею Се Цинчэна.

Она была очень бледной, почти полупрозрачной, как фарфор.

Сзади на шее была крошечная алая родинка.

Хэ Юй никогда раньше не смотрел на шею Се Цинчэна под таким углом. В подростковом возрасте он не был настолько высок, поэтому не мог увидеть ее, а после того, как они снова встретились, он не присматривался к шее Се Цинчэна сзади. Поэтому только сейчас Хэ Юй обнаружил, что шея Се Цинчэна очень красива. Он неосознанно произнес:

– Се Цинчэн, у тебя сзади на шее есть родинка.

Потом добавил:

– Она красная.

Его голос звучал очень близко, лицо почти прижималось прямо к шее Се Цинчэна. Мужские инстинкты заставили Се Цинчэна почувствовать угрозу, поэтому он без предупреждения резко повернул голову.

Тупые натуралы такие тупые.

Сейчас он обернулся только лишь из-за своего мужского территориального чувства, чтобы убедиться в своей безопасности и создать некоторую дистанцию.

Но этот тупой натурал не учел, близость голоса Хэ Юя и руки, помогавшие завязать на его талии фартук. Когда он поворачивался, между ними было совсем небольшое расстояние.

Губы Хэ Юя тут же прикоснулись к уху Се Цинчэна, и поскольку никто из них не успел вовремя среагировать, эти теплые губы еще и мазнули по его щеке.

Соприкосновение было таким легким, словно над водой пролетела стрекоза, и таким же неуместным, как бушующий пожар в прерии.

Какое неловкое положение.

Хэ Юй:

– …

Се Цинчэн:

– …

Боковая часть уха – очень чувствительное место у большинства людей, и Се Цинчэн не исключение. Даже если это было очень короткое прикосновение, он все равно почувствовал глубокое горячее дыхание, свойственное молодым мужчинам, а также ощущение гормонального давления. Он холодно толкнул Хэ Юя в грудь, заставляя его отойти.

На мгновение лица обоих потемнели. Они смотрели друг на друга, но оба не знали, что сказать.

Прости?

Се Цинчэн отвернулся, и у Хэ Юя не осталось шанса извиниться, а шанса, что это сделает Се Цинчэн, тем более.

Что ты творишь?

... Все было настолько очевидно, что даже не требовалось спрашивать. Это просто ужасное совпадение из-за глупости одного натурала.

Какое-то время они пристально смотрели друг на друга, пока вдруг со стороны сковороды не донесся странный запах.

Придя в себя, Хэ Юй сказал Се Цинчэну:

– Горит, горит!

Се Цинчэн тут же обернулся – яичница уже почернела с одной стороны.

– …

С тех пор как он начал жарить яйца в возрасте восьми лет, у него ни разу не подгорело ни одно яйцо. Сегодня ему чертовски не везло.

Подавив гнев, Се Цинчэн отодвинул сковороду в сторону и сказал Хэ Юю:

– Что ты тут стоишь. Убирайся.

Потом он достал влажное кухонное полотенце и с ледяным выражением лица вытер ухо и щеку, там, где его коснулись губы Хэ Юя.

Хэ Юй:

– …

Это случайное прикосновение губ отличалось от той сцены, которую они до этого специально разыгрывали.

Хэ Юю было довольно неловко, поэтому он ушел без лишних слов, повесив голову. Вернувшись в гостиную, он ощутил неприятное чувство в сердце – ему показалось, что взгляд Се Цинчэна был слишком холодным, с явным отвращением и презрением.

Хэ Юю совсем не понравилось это ощущение.

Се Цинчэн контролировал его с юных лет, поэтому, когда Хэ Юй снова встретился с ним, уже будучи студентом университета, он попытался медленно избавиться от тех теней, что с детства ассоциировались у него с Се Цинчэном, и даже неоднократно брал на себя инициативу в их общении.

Но от этого взгляда Хэ Юй мгновенно погрузился в свои воспоминания… Се Цинчэн все еще оставался Се Цинчэном – он все еще использовал этот взгляд, острый словно кинжал, чтобы холодно и язвительно оценивать его личность.

На самом деле Се Цинчэн по-прежнему занимал позицию абсолютного доминирования.

В тот момент, когда Хэ Юй размышлял об этом, неожиданно зазвонил телефон.

Мысли Хэ Юя были отвлечены, поэтому решив, что это перезванивает Хэ Цзивэй, у которого кончилось терпение, он небрежно ответил на звонок:

– Алло.

– Алло, Се-гэ. Я только добрался до телефона после завершения задания и увидел, что произошло рядом с твоим университетом. Гэ, подожди немного, я сейчас приеду. Я очень переживаю за тебя...

И только когда Хэ Юй немного отодвинул от себя телефон, он обнаружил, что случайно взял не тот телефон и ответил на звонок Се Цинчэна.

Тем временем, определитель номера показал, что это был человек, который в контактах телефона был записан как «Чэнь Мань».

Судя по голосу, это был взволнованный и нетерпеливый молодой мужчина.

А слово «гэ», которое он произносил каждый раз, как открывал рот, от него звучало очень естественно и по-свойски.

Хэ Юй и Чэнь Мань встречались раньше, они обедали с Се Цинчэном в столовой университета и довольно долго общались.

Но, к сожалению, никто из них тогда не назвал своего имени.

Кроме того, с тех пор прошло немало времени, и голос по телефону всегда звучит несколько искаженно, поэтому ни один из них не смог опознать другого на слух.

Хэ Юй не знал почему, но почувствовал себя довольно неуютно. Он посмотрел на Се Цинчэна, который сейчас на кухне отчищал сковороду, чтобы снова пожарить яичницу, а потом встал и вышел на балкон.

– Гэ, почему ты молчишь? Ты...

Хэ Юй закрыл балконную дверь и очень вежливо спросил:

– Могу я поинтересоваться, кто говорит?

– А? Это не Се-гэ? – Другой мужчина на мгновение опешил. – Кто вы?

– Я друг доктора Се.

– О, тогда пусть мой гэ возьмет трубку.

Хэ Юй улыбнулся, но его голос стал лишь холоднее, когда он произнес:

– Я не верю, что у Се Цинчэна есть младший брат, что вас связывает? Я никогда не слышал, чтобы он упоминал о вас раньше.

Чэнь Мань сделал паузу. Он не был глупым и мог понять, что собеседник специально придирается к его словам.

Офицер Чэнь был полицейским, в конце концов, и всегда сам допрашивал других, с каких это пор у кого-то хватает наглости сходу начать допрашивать его?

К тому же, если прислушаться внимательнее, становилось понятно, что собеседник – юноша примерно его возраста. И он был прямо сейчас с Се Цинчэном после того, как произошло такое событие – кем мог быть этот мальчишка?

Чэнь Мань не смог припомнить никого, забыв о человеке, с которым недавно так хорошо ладил во время совместной трапезы.

Он стал настороженным и подозрительным по отношению к Хэ Юю.

– А вы кто такой? Что за друг? У Се-гэ не так много друзей, и я почти уверен, что знаю их всех.

Хэ Юй улыбнулся, глядя на алую телебашню, от ее отсвета его зрачки казались бездонными.

На самом деле ему не было необходимости представляться, но все же он сказал:

– Я Хэ Юй.

– Он никогда раньше не говорил мне о вас.

Выражение на лице Хэ Юя не изменилось. Он смотрел на телебашню, казалось, будто он хотел что-то сказать, но в то же время не знал, что именно.

Он внезапно осознал, что их с Се Цинчэном круги общения не очень-то пересекались. Этот человек по фамилии Чэнь...

– Хэ Юй, что происходит? – Раздвижная дверь позади него резко открылась, за ней стоял Се Цинчэн.

– ... Тебе позвонили, я случайно взял трубку.

Се Цинчэн спросил:

–  Кто это?

– Чэнь Мань.

Как только Се Цинчэн услышал это имя, сразу подошел и взял телефон из рук Хэ Юя. Отвернувшись, он вернулся в квартиру, чтобы ответить на звонок.

Хэ Юй в безмолвии остался стоять на месте.

Се Цинчэн был очень равнодушным человеком, не склонным проявлять интерес или беспокойство по отношению к другим людям. Кроме Се Сюэ, никто больше не мог привлечь его безраздельное внимание.

Но этот Чэнь Мань, похоже, был исключением.

Хэ Юй смутно почувствовал себя еще хуже.

Автору есть, что сказать:

Мини-театр:

Навеяно сегодняшней сценой по телефону...

Чэнь Мань:

– Если бы ты трансмигрировал, то стал бы «кротом», раздающим людям десять футов красного* направо и налево! Ты бы даже влез в придворную политику и перехватывал бы почту Его Величества! Ты бы не пережил и двадцати серий!

Хэ Юй (с усмешкой):

– Я польщен. Дайте Наложнице Чэнь десять футов красного. Ты можешь покинуть сцену еще в первом эпизоде.

--

*Наказание в гареме, предусматривающее избиение провинившейся женщины от пояса и ниже деревянными палками до тех пор, пока не ломались кости и пролившаяся кровь не растекалась на обозначенное расстояние.