Пять минут.

Лу Юйчжу думала, что всего через пять минут все будет кончено.

Тиканье детонатора эхом разносилось по подвалу, совсем как маятниковые часы в ее старом провинциальном доме много лет назад, когда ее жизнь еще была спокойной. Маятник качался и делал тик-так-тик-так.

Тогда она думала, что сможет прожить всю свою жизнь спокойно и безмятежно.

Но вдруг…

Так же внезапно, как когда-то тот молодой выскочка-журналист разбил ее жизнь вдребезги…

Обратный отсчет времени до ее смерти неожиданно остановился.

В тот же миг Лу Юйчжу услышала приглушенный рокот кабины лифта позади себя.

Резко обернувшись, она увидела, как медленно открываются двери лифта. Внутри стоял высокий, хорошо сложенный мужчина с широкими плечами и длинными ногами, его красивые персиковые глаза сверкали пронзительным огнем.

Се Цинчэн вышел из серебристо-серой кабины лифта, его взгляд впился ей прямо в грудь.

Хэ Юй не ошибся.

Лу Юйчжу действительно была здесь. Прежде чем они вошли в архив, пиратская копия программы, которую Хэ Юй загрузил на свой телефон, уведомила его о мощном сигнале. Когда Хэ Юй просканировал подключения, то обнаружил, что здесь есть даже подключение к детонатору.

К нескольким детонаторам.

Удачей на фоне глобального несчастья было то, что этими детонаторами можно было управлять с помощью его копии программы – именно так Хэ Юй смог прорваться через брандмауэр противников и остановить обратный отсчет, прежде чем они вошли в здание.

Они не поставили в известность полицию о том, что направились сюда, на это у них не было времени. Кроме того, они уже знали, что среди полицейских есть «крот», так что их сообщение могло привести к новым неприятностям.

Ситуация была предельно ясной – Лу Юйчжу намеревалась сыграть роль смертницы, чтобы помочь своему благодетелю тщательно «подчистить» документы, служившие доказательствами их преступлений.

– Я знаю, что времени на обратном отсчете осталось всего пять минут. Но сейчас он остановлен. – Се Цинчэн пристально посмотрел в лицо женщины. – Мы можем поговорить?

– Обратный отсчет остановлен... как это может...

– Все из-за пристрастия вашего босса к высоким технологиям, –  шелковый, мягкий голос раздался позади Се Цинчэна.

Только сейчас Лу Юйчжу поняла, что в лифте стоит еще один человек.

Сейчас присутствие Се Цинчэна было слишком пугающим: выходя из медленно открывающихся дверей лифта, он казался абсолютно неукротимым, будто наступал на ее сердце шаг за шагом. Поэтому она даже не заметила молодого человека, скрытого в тени лифта.

Этот юноша был одет в простую сезонную черную водолазку и выглядел очень непринужденно. Выходя из лифта, он продолжал что-то походя делать в своем телефоне. Его одежда и внешность в архиве выглядели совершенно неуместно, он мог бы так прийти скорее в книжный магазин или клуб по интересам.

Молодой человек улыбнулся ей:

– Лу-лаоши [учитель], технологии – действительно великая вещь.

Продолжать разговор с Лу Юйчжу он не стал – противостоящий хакер неистово пытался прорваться к программе, которую Хэ Юй только что взломал. Поэтому он лишь мягко формально поздоровался, а потом прислонился спиной к стене, чтобы продолжить безмолвную битву с оппонентом. Выражение его лица стало жестче, Хэ Юй перестал обращать внимание на разговор Се Цинчэна и Лу Юйчжу.

Лу Юйчжу была женщиной, прошедшей в своей жизни через множество больших потрясений. Поэтому, несмотря на столкновение с подобным препятствием, после минутного шока она вернула себе самообладание.

– Вы не из полиции. – Она оглядела их с ног до головы, ее напряженное тело слегка расслабилось.

– Нет.

– Псы еще не вышли на след, вы почему-то пришли первыми. – Лу Юйчжу сощурила глаза. – Кто вы такие?

Се Цинчэн не собирался зря сотрясать воздух, поэтому сразу перешел к делу:

– Девятнадцать лет назад мои родители погибли в автокатастрофе. В них врезался никем не управляемый автомобиль, а после того, как их сбили, двигатель самопроизвольно загорелся, уничтожив все полезные улики. Способ был точно таким же, каким только что ваши люди убили Чжан Юна.

Лу Юйчжу произнесла:

– Так ваши родители были предателями, заслуживающими «зачистки», или двумя полицейскими псами?

Се Цинчэн:

– Они были офицерами полиции.

– Тогда это заслуженная смерть, вовсе не несправедливая. Наверняка после смерти их чествовали как мучеников? – Лицо Лу Юйчжу исказилось в насмешливой улыбке.

– Нет.

Улыбка Лу Юйчжу застыла.

– Они погибли не на задании, и не было прямых доказательств того, что их именно убили. Все их коллеги знали, что это было не совпадение, что это была не обычная автокатастрофа, но пока не было доказательств обратного, это можно было рассматривать только лишь как простой несчастный случай.

– … – Взгляд Лу Юйчжу слегка потускнел, будто она вспоминала что-то из прошлого.

– Я видел записи о вас. Я знаю, через что вы прошли. – Се Цинчэн сделал паузу. – Я знаю, каково это – не получать справедливого ответа столько лет. Лу Юйчжу, не все полицейские отъявленные негодяи.

– …

– Мои родители погибли при исполнении обязанностей, когда мне было тринадцать. Насколько я могу помнить, они никогда не совершали ничего предосудительного, но были жестоко убиты за то, что неустанно добивались правды для таких людей, как вы. Пытались исправить ошибки… Лу Юйчжу, – сказал Се Цинчэн. – Я знаю, что вы ненавидите журналиста, который подставил вас тогда, и всех, кто имел отношение к расследованию. Вы покинули родной город и перенесли много страданий. Решение, вынесенное три года назад, было для вас слишком запоздалым, ведь прошлое изменить нельзя… Но знаете ли вы, сколько безымянных неизвестных журналистов, полицейских и прокуроров боролись до последнего, а некоторые даже жертвовали своими жизнями, чтобы восстановить справедливость для вас и других, подобных вам, ложно обвиненных людей? Почему они проливают свою кровь, отдают свою молодость, свои жизни за дела прошлого, уже решенные дела, за дела, которые... не могут быть прощены, даже если приговор будет отменен?

– Потому что запоздавшая правда не сможет изменить прошлого.

Голос Се Цинчэна слегка дрожал, будто он обращался не только к Лу Юйчжу, но и боролся с той частью себя, которая за почти два десятилетия протерлась до костей.

– По крайней мере, вы сможете направить свое будущее по правильному пути… Это позволит несправедливо обиженным снова поднять голову, позволит умершим безымянным мученикам покоиться с миром, позволит жертвам сбросить тяжкие оковы с плеч, а тем, кто вне закона, понять смысл «проявления божественного правосудия»… Это не сможет исцелить раны прошлого, Лу Юйчжу, – голос Се Цинчэна был спокойным, эмоции сдержанными, но в покрасневших глазах с поволокой было видно разбитое вдребезги сердце. – Но все это не бессмысленно. Правда никогда не бывает бессмысленной… Когда прокурор нашел вас и все поклонились, извиняясь перед вами, разве вы не почувствовали... своего рода счастье после того, как подавляемый в течение десяти лет гнев исчез? Даже если к этому счастью примешивалась боль перенесенных страданий, в тот момент вы наконец-то смогли вздохнуть.

– … – В глазах Лу Юйчжу мерцал слабый огонек.

– Лу Юйчжу, ваше ожидание закончилось. Я же ждал почти двадцать лет, но конца так и не видно.

Лу Юйчжу все ещё молчала.

Се Цинчэн продолжил:

– Вы не видели тех людей, что проливали кровь и жертвовали собой ради разоблачения ложных обвинений против вас. Вы даже не знаете их имен, но они всегда искали правду, чтобы исправить ошибки, добиться справедливости за проступки, которые не они совершили, за живых и мертвых... Вы думаете, это бессмысленно?.. Более десяти лет, даже когда ваш муж предал вас, а ребенок больше не узнавал, даже когда вы сами забыли, что когда-то были той Лу Юйчжу, которая был секретарем парткома уезда Цинли, эти люди, которых вы даже никогда не видели, не отказывались от расследования вашего дела… Думаете, они делали это только для того, чтобы просто извиниться перед вами?.. По крайней мере, это точно не про моих родителей. Будучи полицейскими, они работали, чтобы обеспечить свою семью и сделать карьеру. И в конце концов они умерли из-за своей профессии. Они не оставили после себя много денег и не увидели, как растут их дети. Когда их не стало, мне было всего тринадцать…  Лу Юйчжу, вы тоже мать. Можете ли вы представить, о чем думала моя мать в момент смерти?

Лу Юйчжу слушала молча, но при этих словах ее вдруг охватила сильная дрожь. Ей показалось, будто в небе появилась пара женских глаз, наполненных слезами. Эта женщина, вынужденная, как и она, оставить своих детей, молча смотрела на нее.

– Половину ее тела разорвало на куски. Я видел это… Вашими людьми…

– …

– Что плохого она сделала, Лу Юйчжу? За свою жизнь она не то чтобы сказала много выдающихся вещей, но я до сих пор помню одну фразу, которую она произнесла с особой серьезностью. Она сказала, что даже будучи измученным, каждый человек жаждет правды, что люди в этом мире должны иметь что-то светлое, во что можно верить, чтобы выжить и продолжать жить дальше. Она надеялась, что полицейский значок, ярко сияющий на ее плече, это что-то, чему беспомощные могли доверять. Но ваши товарищи, ваша организация и ваши люди убили ее… Ее шеврон разлетелся на куски.

Кончики пальцев Лу Юйчжу слабо дрожали.

Се Цинчэн произнес:

– Люди, которых вы должны ненавидеть, это не полиция, а те преступники, которые подставили и оклеветали вас... Вернитесь, Лу Юйчжу. Некоторые вещи не следует делать вот так.

Лу Юйчжу была похожа на блуждающего призрака, в теле которого кружились и рвались наружу более десяти лет ее непростой жизни. Наконец она подняла голову и сказала Се Цинчэну неожиданно хриплым голосом:

 – ... Я сожалею об этом.

– …

– Я сожалею об этом... – пробормотала она.

Но...

Но она продолжила:

– Знаете ли вы... что, когда прокурор нашел меня, именно эту фразу он повторял чаще всего, – мягко сказала Лу Юйчжу. – Тогда я подумала, что он имеет в виду, говоря «я сожалею об этом»? Это означало: «Ты жила плохо, но я тут не при чем».

Она посмотрела на Се Цинчэна, выражение ее лица было сложным.

Через несколько секунд она продолжила:

– И сейчас я говорю вам, что сожалею об этом. Я прочувствовала это, и теперь думаю, что, возможно... возможно, он имел в виду не «это не имеет ко мне никакого отношения», быть может, он действительно был расстроен из-за меня. Но...

Она перевела тему.

В холодном свете серого подвала Лу Юйчжу медленно произнесла:

– ... Есть вещи, от которых нельзя отказаться… Возможно, у наших людей не было другого выбора, кроме как вовлечь невинных. Может быть, это было неправильно и грешно, но в самый отчаянный и невыносимый момент эти люди спасли меня и дали мне место.

– …

– Без них я, возможно, уже покончила бы с собой от этого долгого и медлительного поиска правды. Это было слишком больно, я бы не смогла дождаться, пока истина всплывет наружу.

Лу Юйчжу мягко сказала Се Цинчэну:

– Я не могу сказать, что вы неправы. Я также знаю, что и сама неправа. Но сейчас я полностью принадлежу тьме. Свет не имеет ко мне никакого отношения… Прав он или нет, но он подарил мне жизнь. Я не предам его, даже если умру.

Се Цинчэн сказал:

– ... Вы не думали, что он спас вас ради того, чтобы использовать? Ради такого дня, когда надо кем-то пожертвовать, чтобы другие держали язык за зубами! На детонаторе есть пятиминутный обратный отсчет времени, им можно управлять дистанционно, так почему они не взяли вас с собой? Они хотят, чтобы вы погибли при взрыве вместе с тем, что они хотят уничтожить?

Лу Юйчжу улыбнулась:

– Вы ему слишком мало доверяете.

– …

– Он сказал, что заберет меня, что не собирается оставлять меня, но я сама захотела остаться. Это дело подняло слишком большую шумиху и дало достаточно четкое предупреждение. Ему требовалось несколько человек в стране, чтобы дать полиции возможность закрыть дело, – сказала Лу Юйчжу. – Если бы я хотела остаться в живых, то вполне могла бы сбежать после нажатия кнопки. Он даже оставил мне время, чтобы изменить решение… Но я не хочу… Я не хочу попасть в руки полиции, не хочу возвращаться в то место, где меня так долго держали взаперти. Я не желаю подвергаться допросам и не хочу ни с кем сотрудничать. Смерть меня нисколько не пугает… Ведь именно жизнь довела меня до бесконечного отчаяния.

Говоря все это, Лу Юйчжу медленно отступала в глубь подвала, прочь от света в темноту.

Она не хотела идти вперед.

Да и не могла она больше идти вперед.

Она потянулась рукой за спину – на поясе у нее висел пистолет.

Она никогда раньше не стреляла из пистолета. Это последнее, что ей дала организация, в расчете на то, что оно пригодится. Она не была уверена, что сможет точно прицелиться, но хотя бы попробовать стоило...

Ее взгляд упал на молодого человека в черном, который не произнес ни слова от начала до конца, лишь с максимальной скоростью что-то выстукивал на экране своего телефона.

Ведь правда…

Она больше не могла вспомнить ту Лу Юйчжу, которая когда-то была секретарем парткома уезда Цинли.

Сердце бешено заколотилось, когда она беззвучно стиснула зубы и дрожащей рукой сняла предохранитель...

Вдруг...

Раздался звук входящего сообщения.

Хэ Юй замер посреди своей продолжающейся битвы кодов.

Он установил блок на входящие сообщения, но это сообщение было отправлено другим хакером, преодолевшим барьер. Во время их противостояния его противнику в самом деле удалось отправить ему анонимное сообщение.

Это было видео.

Анонимное сообщение: «Эдвард, я идентифицировал вас обоих. Сначала посмотри это, а потом подумай, действительно ли хочешь пойти на такое ради него».

Автору есть, что сказать:

Копия программного обеспечения – это пиратское программное обеспечение. Причина, по которой оно названо «копией», заключается в том, что предложение «Хэ Юй вошел в дарк-нет, заплатил картой, а затем скачал наполовину взломанное пиратское программное обеспечение» звучит крайне глупо, ха-ха-ха-ха-ха-ха.

Так почему же Хэ Юй не купил лицензионное программное обеспечение? Потому что ему пришлось бы полететь за ним в США. А пока он летал бы туда и обратно, история уже подошла бы к концу...