– Се-гэ, разве ты не ненавидишь меня так сильно, что хочешь убить прямо сейчас?

– Убить тебя? –  Се Цинчэн цедил каждое слово сквозь зубы, – Ты ведь не так глуп, поэтому и сбежал?

Хэ Юй не ожидал, что Се Цинчэн скажет что-то подобное. В стене из легкой беззаботности и мрачной суровости, которую он только что возвел, тут же появилась брешь, обнажив скрытое под ней унижение юноши.

Улыбка Хэ Юя тут же исчезла, его лицо слегка побледнело.

– Я не сбегал!

– Ты не сбегал?

– ... Это не было побегом. Я просто... Я...

– Ты просто? – Се Цинчэн сощурил глаза, с каждым шагом приближался к Хэ Юю.

– ...

– Ты просто рано проснулся, натянул штаны, и почувствовал себя прекрасно отдохнувшим. Увидев, что на улице отличная погода, ты решил, что можно отправиться  на оздоровительную неспешную утреннюю пробежку? Ты не хотел, чтобы тебя беспокоило вчерашнее фиаско, поэтому заблокировал мой гребаный номер телефона и WeChat, а потом подумал, что «в мире все в порядке», и просто вышел из номера, настолько жизнерадостный, что даже забыл позаботиться о долбаном счете, который тебе выставили? Так?!

– …

Выражение лица Хэ Юя стало еще более неприятным, будто его отравили.

– Ты в самом деле кусок дерьма, Хэ Юй. Ты кусок дерьма, который только и может, что сбежать после того, как натворил дел.

Лицо Хэ Юя стало пепельно-белым, его смущение и гнев смешались с негодованием и некоторой долей унижения.

– Я сказал, что не сбегал! Я вернулся и оплатил счет сразу после твоего звонка, разве нет?!

Се Цинчэн вышел из себя.

– У тебя совсем стыда нет? Думаешь, я хотел, чтобы ты оплатил счет? Послушай, если бы не... Я бы ни за что не хотел с тобой снова видеться до конца моей жизни!

Его Отеческое Величество не лгало – если бы у него на карте были 1,68 миллиона юаней, он действительно оплатил бы счет сам и не стал бы вызванивать этого ублюдка Хэ Юя. Он тоже был мужчиной – как будто ему было нужно, чтобы Хэ Юй оплачивал апартаменты?

Се Цинчэн вывалил поток оскорблений на Хэ Юя.

Хэ Юй смотрел на него в ответ с напряженным выражением лица.

Хотя оба подсознательно говорили тихими голосами, но царившую между ними враждебную атмосферу скрыть было невозможно.

Юная леди, только что занимавшаяся их счетом, украдкой бросила взгляды в их сторону от стойки регистрации, не удержалась и закатила глаза на Се Цинчэна.

– Черт побери, этот взрослый мужик потратил 1,68 миллиона юаней молодого господина за одну ночь и все еще продолжает укорять его?

Разве может он быть настолько бесстыдным!

Поскольку их конфронтация затянулась, Хэ Юй сдержал свой гнев и принял твердое решение прекратить с Се Цинчэном разговор на эту тему. Выровняв дыхание, он заставил себя успокоиться.

– Так что ты собираешься сейчас с этим делать? – презрительно сказал Хэ Юй, – Раз уж я уже вернулся сюда, почему бы не попросить нож на стойке регистрации и просто не убить меня?

Хэ Юй пристально уставился на Се Цинчэна, его голос был пронизан злобным сарказмом.

– Просто убить? – Се Цинчэн мрачно рассмеялся. – Ты слишком наивен. Я хочу взять чертов нож и расчленить тебя заживо, кусок за куском!

Услышав это, Хэ Юй улыбнулся, будто давно ожидал услышать что-то подобное, его глаза по-прежнему были красными, а лицо бледным.

– Ладно… Ладно. Отлично, – он повторил, – отлично. Что бы ты ни сказал, все отлично, Се Цинчэн. Хочешь ли ты, чтобы я подвергся казни тысячи порезов, или чтобы мой труп порвали в клочья. Мне все равно. Для меня не имеет значения – умру я или нет. Я всего лишь мусор, который все равно никому не нравится.

Когда Хэ Юй говорил это, трудно было угадать, изогнулись ли уголки его губ от насмешки или от ненависти к себе.

 – Знаешь… в прошлом, я верил во всю ту ложь, что ты мне говорил… Я был таким гребаным идиотом, так долго старался. А сейчас моя вера рухнула в одночасье, и все благодаря тебе… На самом деле, я хотел бы, чтобы Лу Юйчжу целилась немного получше, когда стреляла. Я бы тогда не чувствовал себя сейчас так отвратительно, если бы просто сдох тогда там.

Взгляд его темных глаз медленно скользил по телу Се Цинчэна, в голосе слышалась боль.

– Ты ведь желаешь того же, не так ли? Было бы лучше, если бы я умер тогда, и ты бы сейчас не оказался в такой ужасной ситуации.

– …

Се Цинчэн грубо, со злым рыком ткнул в Хэ Юя пальцем.

Когда Хэ Юй упомянул Лу Юйчжу, сердце Се Цинчэна вдруг сильно заколотилось.

Он не знал, сказал ли Хэ Юй это намеренно или нет, но то происшествие с Лу Юйчжу в архиве было тем, за что Се Цинчэн чувствовал себя в долгу перед Хэ Юем.

Тысячи отвратительных чувств затопили сердце Се Цинчэна, а в его ушах, казалось, эхом отдавался тот звук выстрела. Алая кровь, текущая по плечу Хэ Юя, была такой красной, что до боли резала по сетчатке глаз.

В этот момент звук выстрела из пистолета превратился в лозу, что обвилась вокруг его ярости и обуздала ее, не давая ему безжалостно ударить Хэ Юя по лицу.

– ... Хэ Юй, – Се Цинчэн выплевывал каждый слог, цедя с намеренным ударением. Из-за дискомфорта в теле и душевных терзаний, от краткой бессмысленной перепалки с Хэ Юем, его голос стал очень хриплым.

Слабым, но холодным.

– Хочешь поговорить со мной об этом сегодня, да?.. Отлично. Хорошо. Тогда слушай. Даже если я не все сделал правильно, даже если я не хотел рисковать и продолжать быть врачом, даже если я подвел своих учителей и стал презираем, отвержен, и бывшие коллеги стали смотреть на меня свысока... Я не заслужил того, чтобы ты так меня истязал… Может быть я не справился со всем идеально, и я, возможно, вынудил тебя обидеться на меня, но, когда я лечил тебя, я никогда не делал ничего такого, за что мне следовало бы извиняться.

– …

– Подумай об этом. То, что ты сделал, разве не находишь это отвратительным? – он глубоко вздохнул. Сквозь сильную головную боль и головокружение он пробормотал чуть неразборчиво, – Подумай об этом.

Если весь предыдущий разговор только заставил Хэ Юя почувствовать смущение...

То сейчас эти слова действительно укололи Хэ Юя в самое больное место.

Он не планировал общаться с Се Цинчэном больше, чем требовалось, и не хотел поднимать тему, связанную с Се Сюэ, но вдруг Хэ Юй больше не мог сдерживаться. Под пристальными взглядами многочисленных пар глаз он затащил Се Цинчэна в туалет и закрыл дверь на замок.

– О чем ты хочешь, чтобы я подумал?.. Мм? Се Цинчэн, о чем ты хочешь, чтобы я подумал?! Ты все еще думаешь, что я ничего не знаю? – в Хэ Юе яростно бурлили эмоции. – Позволь мне сказать, теперь я все знаю! Я знаю все!.. Бредовое расстройство, самосохранение, нигилизм… Многие вещи, которые Се Сюэ делала в моих воспоминаниях, были плодом моего воображения, которые я привык использовать, чтобы отвлечь себя от тех вещей, которые никогда не смог бы получить. Я все это знаю!

Лицо Се Цинчэна побледнело, что сделало его еще более похожим на призрака.

– Я знаю все...

Взгляд Хэ Юя был разъяренным. И хотя его голос был очень мягким, каждое слово, казалось, вонзалось в лицо Се Цинчэна, словно нож.

– Доктор Се, ты тоже все знал, но ничего не сказал. Ты просто стоял в стороне, пока я выставлял себя дураком, потому что боялся, что я слишком привяжусь к ней, что я не смогу принять правду, поэтому ты тянул время и ничего мне не говорил, лишь постоянно напоминал ей, чтобы она держалась от меня подальше, – сказал Хэ Юй. – Даже мой старик все семь лет знал, что единственный друг, на которого я полагался, был лишь плодом моего воображения. Я был единственным, кто не знал! Я только глубже закапывал сам себя! Тебе было весело смотреть, как разыгрывается этот фарс?.. Это было весело, Се Цинчэн? Тебе не кажется, что ты был невероятно жесток и высокомерен, ни разу не восприняв мои чувства всерьез? Кто именно я в твоих глазах?.. Частично воображаемый человек… Когда я хотел получить хоть каплю тепла, мне всегда приходилось полагаться на частично воображаемого человека! Никогда не было никого, кто бы по-настоящему любил или заботился обо мне. Даже свой день рождения я мог провести только в одиночестве... и уповая на иллюзию, которая поздравит меня с днем рождения и подарит кусок торта.

Хэ Юй уставился в лицо Се Цинчэна, схватив его за шею.

Лицо Се Цинчэна было бледным, но кожа была горячей. Хэ Юй истязал этого человека всю предыдущую ночь, и, хотя Се Цинчэн все еще мог терпеть благодаря силе воли, Хэ Юй почувствовал, что у того температура, как только прикоснулся к нему.

Жар сосредоточился на кончиках его пальцев, пока Хэ Юй пристально смотрел на него сверху вниз.

Некоторое время спустя Хэ Юй услышал слова Се Цинчэна:

– …Даже если бы ты дал мне второй шанс. Я все равно сделал бы то же самое. Я бы все равно заставил ее держаться от тебя подальше, и выбрал бы не говорить тебе правду.

Разъяренный Хэ Юй швырнул Се Цинчэна об стену туалета, выложенную черной плиткой. Глубоко-черная плитка резко контрастировала с бумажно-белым лицом мужчины.

Если бы не тепло, которое он чувствовал под ладонью, Хэ Юй бы подумал, что Се Цинчэн вырезан из снега, и что он просто вот так растает.

Се Цинчэн чуть кашлянул, его глаза были такими же ледяными и острыми, как в день их первой встречи.

– Хэ Юй.

– …

– Я сделал это, потому что знал, что ты не сможешь этого вынести.

– …

– Это был лучшее решение. И неважно, что ты думаешь, я не думаю, что в этом ошибался.

– …

На самом деле, изначально Се Цинчэн хотел сказать: Я должен тебе, Хэ Юй. Я в долгу перед тобой за искренность в прошлом. Ты решил отдать мне свое сердце. Ты держал его в руках и встал на цыпочки, чтобы протянуть его мне, но я обращался с тобой, как с простым пациентом, и не смог увидеть в твоих глазах отчаянной тоски, желания, чтобы кто-нибудь искренне и от всего сердце заботился о тебе.

Это правда, я был не слишком дружелюбен.

Этого больше не повторится.

Я не слишком хорошо знаю, как быть мягким в словах, и я, скорее всего, по-прежнему буду упрямым и холодным, но я готов стать твоим мостом. Потому что, когда я был беспомощен и одинок, именно ты решил помочь мне. В обмен на ту толику поддержки, которую я оказал тебе, которую я сам никогда не считал добротой, ты стал тем, кто чуть не отдал свою жизнь.

Возможно, я не смогу дать тебе все, что ты хочешь, но я могу перестать быть для тебя доктором Се и стать просто Се Цинчэном.

Если ты все еще хочешь.

…Такие мысли, он вынашивал и хотел высказать перед прошлой ночью.

Но сейчас все изменилось.

Се Цинчэн больше не хотел ничего из этого говорить Хэ Юю. Лихорадка, боль между ног, головокружение – все это были следы позора, которые Хэ Юй оставил на его теле.

Та капля чувств, что была у Се Цинчэна, была уничтожена в одну ночь.

Даже несмотря на то, что Хэ Юй держал его лицо, глаза Се Цинчэна из-под растрепанной челки смотрели все также пронзительно остро, как и прежде. Он с силой оттолкнул Хэ Юя и зажег сигарету прямо перед ним. Сделав затяжку, он почувствовал раздражение и с шипением затушил сигарету о стену рядом с Хэ Юем.

Се Цинчэн пристально посмотрел на Хэ Юя, его глаза покраснели.

– За эти семь лет, как врач, я сделал все, что должен был... Но из-за того непотребства, которое ты совершил прошлой ночью, позволь мне сказать тебе вот что – Хэ Юй, ты гребаный зверь, хуже, чем свинья или собака.

Говоря это, он выпрямился, обошел Хэ Юя, и, терпя сильный дискомфорт, направился к двери. Но едва его рука коснулась дверной ручки, как Хэ Юй резко навалился на него.

–  Ублюдок, что тебе еще нужно?!

Он был застигнут врасплох, Хэ Юй прижал его к двери туалета, в персиковых глазах Се Цинчэна вспыхнул огонь.

– У меня нет ни времени, ни сил, чтобы тратить их на тебя. Что-то случилось дома, я должен вернуться! Отвали от меня сейчас же!

На краткий миг Хэ Юю действительно хотелось задушить Се Цинчэна. Изначально он предполагал, что поскольку уже побывал внутри Се Цинчэна, то тот должен стать немного уступчивее, немного мягче, когда они встретятся лицом к лицу, но все выходило совсем не так.

Невероятно, но Се Цинчэн стал только еще холоднее, чем раньше, словно плита осадочной породы, застывшая под слоем льда. Каждое его слово – лед.

Его поведение заставило Хэ Юя, чье психическое состояние и без того было пошатнувшимся, стать еще более раздражительным и кровожадным, жестокие мысли бушевали в его сердце, как ураган. Он не знал, что точно хотел сделать, но будь у него под рукой пистолет, он мог бы тут же убить Се Цинчэна и оставить от него только послушный труп, который не смел бы сопротивляться.

Но когда Хэ Юй схватил его за руку и прижал к двери, их дыхания сплелись, и, услышав приглушенный стон боли Се Цинчэна, Хэ Юй вдруг замер.

Образы прошлой ночи мелькали перед его глазами, словно карусель.

– …

– Отпусти меня… блядь… отвали!

Тело Се Цинчэна, горящее от лихорадки, билось под ним. После пары секунд тишины, Хэ Юй обнаружил, что он... в самом деле... немного возбужден...

– …

Се Цинчэн еще не успел заметить его реакцию, но заметил Хэ Юй, и это потрясло его до глубины души. Напуганный самим собой, он тут же выпрямился и широко распахнул свои миндалевидные глаза. Он действовал так, будто у Се Цинчэна был с собой какой-то афродизиак, и не осмеливался к нему подойти.

То, что произошло прошлой ночью, было неудачным стечением обстоятельств.

Кроме того, он выпил сливовое вино с афродизиаком, чтобы возбудиться.

Хэ Юй и подумать не мог, что у него возникнут грязные мысли по отношению к Се Цинчэну, когда все закончится.

Сексуальные отношения, возникшие между ними, были случайностью, просто следствием того, что он налил не то вино, их даже нельзя было считать договорным сексом на одну ночь. Как он до сих пор может реагировать на Се Цинчэна?

Се Цинчэн понятия не имел, что с ним происходит, но раз уж Хэ Юй вдруг отпустил его, это уже было хорошо.

Он тяжело вздохнул и свирепо посмотрел на Хэ Юя, затем поправил воротник своей рубашки, которая пребывала в полнейшем беспорядке.

На самом деле рубашка была ему мала, в клубе было всего несколько запасных предметов базовой одежды с неполным размерным рядом. У них не оказалось рубашки подходящей Се Цинчэну по размеру с его ростом 180 см, поэтому рукава оказались слишком короткими, обнажая снежно-бледные запястья.

Се Цинчэн редко носил одежду с короткими рукавами. Даже в самые жаркие дни он всегда был безукоризненно одет в рубашки с длинными рукавами.

В одежде по размеру обычно не видно что-то выше запястий, поэтому Хэ Юй очень редко видел эту часть рук Се Цинчэна. Даже когда они были вместе прошлой ночью, Хэ Юй был настолько ошеломлен и захвачен своими чувствами, что его глаза в основном были прикованы к лицу Се Цинчэна, так как он не хотел пропустить ни единого момента уязвимости и отчаяния на его лице. Тогда казалось, что вся его сущность растворилось в этом мягком и влажном тепле, когда он испытал наслаждение, которого никогда раньше не испытывал.

Это ощущение было слишком захватывающим, поэтому он не обращал особого внимания на другие части тела Се Цинчэна. Даже когда под конец он положил свою руку на руку Се Цинчэна, он был настолько сосредоточен, что ни разу не взглянул на его запястье.

Только сейчас он вспомнил, что на запястье Се Цинчэна была татуировка, которую он видел когда-то давно.

И именно в этот момент он снова увидел прекрасное запястье левой руки Се Цинчэна. Прямо поверх этого тонкого бледного запястья шла длинная линия изящных букв пепельного цвета.

Here lies one whose name was writ in water.

[Здесь покоится тот, чьё имя было начертано на воде.]

Хэ Юй уставился на татуировку – столько лет прошло… Если бы не эта случайная встреча, он бы почти забыл о словах на запястье Се Цинчэна.

Тем временем Се Цинчэн поправил рубашку. В конце концов, он бросил на Хэ Юя злобный взгляд, затем развернуться, толкнуть дверь и вышел. Дверь туалета с грохотом захлопнулась.

Хэ Юй остался стоять внутри один, уставившись туда, где они только что яростно сцепились.

Он долго стоял неподвижно, позволяя своему абсурдному желанию и беспокойному сердцу успокоиться.

Те слова продолжали мелькать перед его глазами... а в ушах эхом отдавался голос Се Цинчэна, холодный, хотя, казалось, что он подавлял какие-то эмоции...

«За эти семь лет, как врач, я сделал все, что должен был».

«Но из-за того непотребства, которое ты совершил прошлой ночью, позволь мне сказать тебе вот что – Хэ Юй, ты гребаный зверь, хуже, чем свинья или собака».

«Подумай об этом».

«Подумай об этом...»

И вдруг, словно страницы ушедшей главы, открытые неожиданным порывом ветра, злой дракон отчетливо вспомнил что-то, что произошло в его детские годы.

Что-то связанное с этой татуировкой.

Автору есть что сказать:

Чуть не забыла написать, «Здесь покоится тот, чьё имя было начертано на воде»* – эпитафия Джона Китса. [Английский поэт-романтик]

В интересах того, чтобы наш маленький друг Хэ Юй мог восстановить немного своего достоинства, давайте взглянем на счет за ночь первого раза молодого господина Хэ (хотя он почти заставил Се-гэ оплатить счет).

Детали счета Хэ Юя и Се Цинчэна из клуба «Skynight» за вечер 2 октября [день, когда вышла глава 53] следующие:

Башня из шампанского «Armand de Brignac Brut Gold» + большое блюдо с фруктами, башня из 80 бокалов – 700 000 юаней

Коньяк «Louis XIII», 10 бутылок – 300 000 юаней

Фирменное клубное вино «Сливовый аромат 59», 3 бутылки – 270 000 юаней.

Коньяк «Hennessy XO», 15 бутылок – 50 000 юаней

Коньяк «Remy Martin», 1 бутылка – 100 000 юаней

Коньяк «Martell Blue Swift», 10 бутылок – 110 000 юаней

Плата за бронирование пентхауса на всю ночь – 60 000 юаней.

Плата за услуги высококлассных хостесс – 50 000 юаней.

Компенсация за поврежденные предметов роскоши – 40 000 юаней.

Специальная стимулирующая смазка и презервативы – 1 000 юаней.

Рубашка + сигареты – 5 000 юаней

Приведенный выше счет любезно предоставлен юной сотрудницей клуба «Skynight», которая неправильно определила актива и пассива и поэтому постоянно закатывать глаза на Се-гэ.

Если мы все сложим и округлим, то получим 1,68 миллиона юаней... Мы даже не учитывали остаток ... тц, тц, тц...