Цинь Цыянь тогда был главой нейрохирургического отделения в Первом филиале больницы Яньчжоуского университета.

В те времена он был еще довольно молодым врачом. В свои 45 лет он пребывал как раз на том этапе жизненного пути, когда у него уже был багаж накопленных знаний, и было достаточно смелости, чтобы следовать своему собственному пути. Он был способен проводить такие операции, которые были невозможны для других врачей, и осмеливался браться за те случаи, к которым другие и не притронулись бы.

Тогда, во всем Яньчжоу, его совершенно заслуженно считали нейрохирургом №1 как пациенты, так врачи.

Но на самом деле Цинь Цыянь в 60 лет мало чем отличался от себя в 45, он всегда был человеком, который «не всегда следует правилам».

Он все равно взялся за случай сироты Се Цинчэна, не смотря на то, что его медицинская страховка не была зарегистрирована в Яньчжоу, а травмы у него были очень серьезные. Цинь Цыянь отнесся к нему так же, как и к матери И Бэйхая в будущем. Он без колебаний поручился за него, взяв на себя ведение дела этого ребенка, находившегося на грани смерти.

По всему телу у Се Цинчэна было более двадцати больших и малых повреждений. Самые серьезные из них приходились на ноги и позвоночник, спинной мозг был почти полностью разрушен. Врачи из других отделений, входившие в диагностическую группу, говорили: «Даже если вы, профессор Цинь, обладаете непревзойденными способностями, все равно невозможно успешно вылечить этого пациента».

Се Цинчэн не мог пошевелиться, лежа на больничной койке в отделении интенсивной терапии, все его тело было покрыто трубками и швами. В один из моментов, когда он был в сознании, он услышал, как родственники, пришедшие навестить пациента с соседней койки, говорили:

– Как жалко...

– Так ужасно. Есть ли на его теле хоть одно место, которое не было повреждено?

– Я слышал, что его родители уже умерли, и у них нет взрослых родственников, с которыми они могли бы связаться. Даже его медицинские расходы оплачивает профессор Цинь.

– Профессор Цинь такой хороший человек.

– Конечно, хороший. Но если спросите меня, то на мой взгляд этот ребенок будет только мучиться. Даже если он выживет, то все равно будет парализован. Уж лучше отключить его от кислорода и завершить его страдания смертью... Ну, в самом деле, не то чтобы у меня не было сострадания, но я же помню последний месяц жизни нашего дедушки перед тем, как он умер от рака легких. Он не мог даже нормально лежать, а вся его сила уходила только на то, чтобы просто дышать… Жить так – слишком мучительно...

Перед глазами Се Цинчэна покачивалась капельница, над его ухом пищал монитор, стоявший у кровати.

Много раз Се Цинчэн на короткое время приходил в себя, а потом снова надолго погружался в глубокий сон. Каждый раз, когда он просыпался, он изо всех сил старался оставаться в сознании как можно дольше, потому что боялся, что если закроет глаза, то уже никогда не сможет их снова открыть.

И каждый раз, когда он погружался в глубокое забытьё, его подсознание боролось, пытаясь силой воли оттащить его назад с тропинки, ведущей к Желтым источникам.

– Я не хочу умирать...

Его пересохшие губы то и дело открывались и закрывались, пока он беспрерывно бормотал.

Однажды, когда Се Цинчэн снова очнулся, он увидел у своей кровати врача средних лет. Все врачи, надевая медицинские изолирующие костюмы, выглядели одинаково, но в тот день, когда он открыл глаза, в поле его зрения попала фигура, осматривающая его, и словно по благословению великой удачи в его сознании рассеялся туман. В агонии Се Цинчэн крикнул:

– Доктор Цинь...

Врач на мгновение замер, а потом его лицо в маске повернулось к нему: пара глаз, полных сострадания, встретилась с парой глаз, полных отчаяния.

До этого Се Цинчэн никогда раньше не видел Цинь Цияня, он слышал о своем лечащем враче только от других, в краткие мгновения прояснения сознания. Но в тот момент, когда Се Цинчен впервые увидел этого человека, он понял, что должен быть именно он.

Обычный смертный, непоколебимый, как скала, и сострадательный, как Мать-Земля. Смертный, который стоял перед вратами к вечному покою и сражался с богом смерти. [иероглифы в имени Цинь Цыяня означают «камень» и «сострадание»]

Подросток пристально смотрел на него, хотел протянуть руку, хотел пошевелиться, но не мог этого сделать, как ни старался.

Он смотрел и смотрел, пока слезы не потекли по его лицу, покрытому шрамами.

– Доктор Цинь, спасите меня... спасите меня, пожалуйста... Я пока еще не хочу умирать... Я пока еще не могу умереть...

Голос подростка звучал, как у тяжелораненого котенка, находящегося при смерти – жалкий и жалостливый, но в этой жалости, казалось, было слышно что-то еще, чего обычно не было у смертельно больных пациентов.

Это зацепило сердце Цинь Цияня.

Он обратил внимание, что в конце мальчик сказал «не могу», а не «не хочу».

Однако, в тот момент Цинь Цыянь не придал этому особого значения. Беспокоясь, что состояние пациента ухудшится, он поспешил успокоить его, говоря:

– Все в порядке, дитя, все в порядке. Ты должен думать только о дальнейшей жизни, а остальное предоставь мне. У тебя есть я, дитя. Я защищу тебя. Я спасу тебя.

Он сжал ледяную руку Се Цинчэна…

Се Цинчэн тут же закрыл глаза, его слезы потекли на подушку.

– Я защищу тебя… У тебя есть я...

Мужчина сжал руку ребенка, словно отец, вернувшийся в мир смертных после проливного дождя, чтобы обнять своего сына, который все еще отчаянно боролся, пытаясь найти ответы в мире живых.

Как давно это было...

Се Цинчэн смутно помнил тот день, когда Чжэн Цзинфэн и другие сообщили ему о несчастном случае с его родителями, и как после этого он поехал на полицейской машине на место происшествия.

Авария произошла недалеко от школы. Когда Се Цинчэн приехал туда, судмедэксперты еще собирали улики с трупов. Чжэн Цзинфэн изначально просил их накрыть тела белой тканью, но когда они приехали, судмедэксперты еще не успели этого сделать.

Поэтому Се Цинчэн своими глазами увидел трупы родителей… Увидел их изувеченные тела и раздавленные погоны.

Именно в тот момент, когда он увидел это жуткое зрелище, он по-настоящему понял и осознал, что его матери и отца больше нет.

И они никогда не вернутся.

Се Цинчэн потерял над собой контроль и впал в безумие. Коллеги его родителей удерживали его, не давая ему подойти к трупам. Он был сломлен и разрыдался прямо на глазах у всех, кто был на месте происшествия.

Перед искалеченными телами родителей он в последний раз проявил слабость, свойственную ребенку.

Позднее Се Цинчэн больше никогда так не плакал.

Даже во время кремации и на скорбных похоронах, когда он прощался с родителями, он не проронил и слезинки.

Потому что знал, что в их семье больше не было других старших.

Отныне тем, кто встает и встречается лицом к лицу со всеми страданиями, муками, опасностями... даже смертью – должен стать он. Как самый старший в семье, он должен был защитить тех, кто стоял за ним.

И в тот момент Се Цинчэн, казалось, получил еще одну толику милости от небес – ему будто снова позволили стать просто тринадцатилетним ребенком, по его щекам непрерывно текли слезы.

Спустя полгода после смерти его отца, наконец, нашелся человек, который взял его за руку и совершенно искренне сказал мальчику, которому было всего тринадцать:

– Я защищу тебя.

Се Цинчэн задыхался от боли и беспомощности, он тихо позвал:

– Отец... Вернись... Пожалуйста, не уходи... Не уходи снова... На улице идет дождь... Сильный дождь, отец... Я не хочу, чтобы вы с мамой снова уходили... Не уходи... Я умоляю тебя... Вернись домой...

Услышав эти слова, по какой-то причине Цинь Цыянь снова замер. Се Цинчэн продолжал бормотать бессвязные слова, пока постепенно опять не потерял сознание. Он не увидел, что в тот момент глаза Цинь Цыянь стали влажными.

В канун Нового года состояние Се Цинчэна, который до этого чудесным образом продержался более десяти дней, внезапно резко ухудшилось.

Когда его везли в отделение экстренной помощи, он в оцепенении смотрел на ночной пейзаж, мелькавший за окном.

В Яньчжоу шел снег.

Снежинки размером с гусиный пух вихрились и парили в воздухе. Се Цинчэн всегда жил в Цзяннани, поэтому никогда раньше не видел такой белый пушистый снег.

– Мою младшую сестру зовут Се Сюэ... – пробормотал он. – Ей всего пять, она такая маленькая... [«Сюэ» в имени Се Сюэ значит «снег»]

После той операции жизнь Се Цинчэна на какое-то время удалось спасти, но администрация Первого филиала больницы Яньчжоуского университета решила, что не может продолжать лечить этого ребенка у себя.

Он был пациентом, который в любой момент мог умереть.

Его следовало отправить домой – если он умрет вдали от дома, это будет не слишком хороший конец.

Конечно, были и другие причины, но все они звучали не столь достойно.

Несмотря на выдающуюся репутацию Цинь Цыяня, он не обладал тем положением, чтобы пойти против большинства. Директор больницы вызвал его на встречу под предлогом открытого обсуждения, но на самом деле решение уже было принято.

Когда Се Цинчэна принудили покинуть Первой филиал больницы Яньчжоуского университета, Цинь Цыянь связался со своим старым знакомым в Шанхае и договорился о его пребывании в частной специализированной больнице.

С того дня, когда Се Цинчэн поступил в эту больницу, Цинь Цыянь от него не отходил.

Никто не знал, почему он уделял столько внимания этому ребенку. Возможно, сила воли этого мальчика была настолько впечатляющей, что Цинь Цыянь восхищался им, или, возможно, из-за того, что его судьба была настолько горькой, что профессор Цинь почувствовал еще большее сострадание, чем обычно, или, возможно, из-за того печального «отец», которое Се Цинчэн произнес, едва пребывая в сознании, и это напомнило профессору о том, что он тоже отец.

Если однажды, после его смерти с его дочерью случится что-то подобное, как сильно будет болеть его сердце, когда он будет наблюдать за происходящим с небес?

Или может...

Он не успел закончить свою мысль, потому что подросток вдруг позвал его...

– Профессор Цинь... Смогу ли я выжить...

Се Цинчэн лежал на кровати частной больницы в Шанхае. Его тело было настолько худым, что под толстым одеялом, оно почти не выделялось.

Юноша очень сильно исхудал и стал похож на калеку, весь его облик был бледным и изможденным.

Но его темные глаза до сих пор были такими яркими, они непоколебимо смотрели на прямо на Цинь Цыяня...

– Я не хочу, чтобы моя младшая сестра стала сиротой.

– …

– Я не хочу, чтобы она жила в детском доме...

– …

– Пожалуйста, спасите меня... Чего бы это ни стоило... Я сделаю все... Я умоляю вас...

Борясь с самим собой нескольких дней подряд, Цинь Цыянь, наконец, пришел к решению – он собрался сделать что-то невероятно рискованное.

Почти никто другой, кроме Се Цинчэна и его самого, не знал об этом – это держалось в секрете даже от жены и дочери Цинь Цыяня.

… Когда Цинь Цыянь был в Америке, он познакомился там со многими талантливыми исследователями в области фармацевтики.

Среди них был и его однокурсник, с которым его связывали тесные личные отношения, сейчас он работал в американском научно-исследовательском институте биологических наук и руководил проектом по исследованию регенерации клеток.

Регенерация клеток – огромное препятствие на пути человечества по одержанию победы над болезнями и смертью. Прогуливаясь по улицам Бруклина, тот однокурсник однажды пафосно заявил Цинь Цыяню:

– Мы добились большего прогресса на этом пути, чем любое другое учреждение в любой другой стране мира.

В то время однокурсник предлагал Цинь Цыяню остаться в Америке и работать с ним над этим проектом. В их команде был очень талантливый врач, но пару лет назад произошел несчастный случай, и он погиб во время эксперимента в лаборатории.

И хотя его место уже заняли другие, но компетенции тех, кто его заменил, к сожалению, были недостаточными. Поэтому-то однокурсник очень хотел предложить эту работу Цинь Цыяню. Однако Цинь Цыяню не были интересны столь рискованные исследовательские проекты, поэтому он многократно тактично отклонял приглашения своего однокурсника. Однокурсник очень жалел об этом, но все же попросил у начальства разрешения, чтобы провести для Цинь Цыяна экскурсию по одной из лабораторий компании перед его отъездом.

В лаборатории находилось несколько пациентов с заболеваниями разной степени тяжести, они добровольно согласились стать объектами для исследований. Цинь Цыянь воочию убедился в невероятной восстанавливающей силе уникального препарата «RN-13» на этих пациентах.

Когда он наклонился, чтобы внимательнее рассмотреть действие «RN-13» на регенерацию кожи у пациента с сильным ожогом, его однокурсник с улыбкой спросил:

– Что думаешь, не передумал? Этот препарат сможет изменить ход истории человеческой медицины. Старина Цинь, ты определенно слишком выдающийся человек для того, чтобы всю жизнь проработать обычным врачом.

Цинь Цыянь поправил очки и выпрямился. Он посмотрел на подопытного, который выглядел явно как бездомный, а затем сказал:

– ... Мне не очень нравятся ваши... методы. Хотя, возможно, такой тип исследований в этом штате законен. Но ты меня знаешь. – Он очень вежливо улыбнулся своему однокурснику, – Я трус и всего лишь обычный человек. Я предпочитаю честно следовать установленным правилам разработки и исследования препаратов. Мне было бы очень трудно стать таким, как ты, стать... как вы это называете... новатором?.. Мне очень жаль, но это мое окончательное решение.

--

Выражение на лице Хэ Юя изменилось сразу же, как только он услышал о «RN-13».

Так назывался препарат, который принимала Люй Чжишу, чтобы выжить, пока была беременна им. Хэ Цзивэй говорил ему, что тот препарат был разработан для регенерации клеток, и что в каком-то смысле его можно считать чудодейственным средством, способным вернуть к жизни людей, находящихся на пороге смерти. Однако современная медицина еще недостаточно поработала надо «RN-13», препарат был крайне нестабилен и имел серьезные побочные эффекты. Он не проходил рассмотрение комиссии по этике, не проводились его масштабные испытания на животных, не говоря уже об отсутствии клинических испытаний на людях.

После того, как Люй Чжишу приняла «RN-13» ее физический облик стал меняться, ее характер тоже резко изменился, а ребенок, которого она все еще носила под сердцем, серьезно пострадал от побочных эффектов – нервная система Хэ Юя с самого рождения показывала отклонения от нормы. Позднее, когда Хэ Юй подрос, было подтверждено, что он страдает от редкого заболевания – психической Эболы. Все это было последствиями применения «RN-13».

Хэ Юй не мог не спросить Се Цинчэна:

– Ты... ты тоже...

– После такой аварии, что произошла со мной, обычный человек не смог бы снова встать на ноги, заживить шрамы, восстановить внешность – регенерировать клетки, – сказал Се Цинчэн. – Да, чтобы спасти меня, Цинь Цыянь пошел против собственных принципов и попросил у американцев достаточную дозу «RN-13»...

В блеклом холодном свете Се Цинчэн медленно закрыл глаза.

– А я… я принял лекарство.

– Ты принял «RN-13»?! Тогда ты... ты... – Голос Хэ Юя дрожал, – Ты...

Слова, которые когда-то произнес Хэ Цзивэй, казалось, снова эхом прозвучали в ушах Хэ Юя:

«Но с самого начала «RN-13» не был полностью протестированным препаратом. Перед ним ставили слишком амбициозную задачу. Проблема восстановления клеток – это самая большая проблема в лечении болезней людей. Для уровня современной медицины это совершенно невозможно. Этот препарат в самом деле обладал мощными регенеративными свойствами, вплоть до того, что мог даже обратить вспять повреждение органов, позволяя пациенту выздороветь. Но побочные эффекты от него проявились и у тебя, и у твоей матери…»

«Несмотря на то, что врач назначил очень маленькую дозу и вводил его с большой осторожностью, избежать этого все равно было невозможно…»

«Твоя болезнь... тоже результат использования «RN-13».

Хэ Юй вдруг перевернулся в воде и схватил Се Цинчэна за руку. К этому моменту они находились всего в полуметре от потолка.

Всего в одном шаге от смерти.

И только на этом последнем шаге Се Цинчэн наконец-то решился рассказать ему правду.

Хэ Юй почувствовал, как холодеет даже его костный мозг, но не из-за неминуемой гибели. Его зрачки резко сузились…

– Ты...

Глаза Се Цинчэна были по-прежнему закрыты, он не смотрел Хэ Юю в лицо. Пряди волос, упавшие на его лоб, были усеяны хрустальными каплями воды. Из уголка его глаза выкатилась капля.

И скользнула во влажные волосы на виске.

Се Цинчэн произнес:

– Я принял большую дозу «RN-13», больше чем кто-либо другой. В нашей стране в медицинских записях описаны случаи пациентов номер 1, 2, 3... И ты, номер 4… Все вы оказались под воздействием этого препарата и приобрели психические расстройства... Но, Хэ Юй, ты когда-нибудь задумывался о том, что существует еще один пропущенный случай. Медицинские записи велись не с номера 1, а с 0. Я не был первым человеком, кто принял «RN-13», но я был первым, кто прошел полный курс лечения, следуя всем их требованиями.

Это было так, словно рушилась громадная гора, и огромные валуны катились вниз, будто падало небо и трескалась земля.

Зрачки Хэ Юя сузились до точек. Казалось, что слова Се Цинчэна доносятся до него откуда-то издалека...

– Я так же, как и ты, болен психической Эболой. Я единственный пациент в Китае, который все еще жив, и единственный, кто может полностью контролировать свое психическое состояние, чей разум победил болезнь. Мой случай – первый.

Хэ Юй сильно побледнел:

– Ты… Первый Император?!!