Вот так Цинь Цыянь ушел.

Но это был не конец, впереди ждали довольно жестокие вещи.

После похорон уважаемого господина Циня полиция приступила к дальнейшему расследованию. Они выясняли, кто первым вступил в контакт с матерью И Бэйхая, и к их удивлению это оказался Се Цинчэн.

– Когда мать И Бэйхая впервые пришла в Первую шанхайскую больницу на консультацию, она стояла внизу и не знала, как записаться на прием. Это вы подошли к ней, узнать о цели ее визита?

Глаза Се Цинчэна были спокойны, как стоячая вода, он ответил:

– Да, это был я.

Вот поэтому Се Цинчэн просил Цинь Цыяня не нарушать правила при лечении этой пациентки.

Тогда растерянная и беспомощная мать И Бэйхая приехала в Шанхай с потрепанным мешком провинциальных продуктов за спиной, обливаясь потом, она целый день простояла в вестибюле больницы.

Потом ее заметил врач, уходивший с работы, он поинтересовался целью ее визита, и передал информацию о ней своим коллегам.

Этим врачом был не кто иной, как сам Се Цинчэн.

Тогда она показалась Се Цинчэну довольно жалкой, и он просто предложил ей свою помощь. На тот момент он не знал в деталях всех обстоятельств той пациентки, как и не знал того, что у нее дома остался безработный и неразумный сын.

А когда узнал, то неоднократно просил Цинь Цыяня не переступать границы при ведении этого дела.

– Ее случай отличается от других. Мы можем подать заявку на снижение оплаты, мы можем сделать все, что зависит от нас, но, пожалуйста, не надо считать, что раз вы всеми уважаемый ученый, то никто ничего не сможет вам сделать, и поэтому пытаться взвалить все только на себя. Лао Цинь, послушайте меня...

– Она уже в довольно тяжелом состоянии, – Цинь Цыянь сдвинул свои очки с толстыми линзами и поднял перед собой рентгеновские снимки. Он отвечал Се Цинчэну, даже не оглянувшись на него. – Это вопрос человеческой жизни. Жизнь человека превыше всего.

На самом деле, не только Се Цинчэн, но другие врачи тоже призывали его к благоразумию.

Но их мотивация отличалась от мотивации Се Цинчэна. Се Цинчэн опасался иска о недобросовестной работе или нарушении врачебной этики.

Другие же врачи считали, что Цинь Цыянь уже слишком стар. Посвятив работе всю свою жизнь, у него самого появилось немало проблем со здоровьем, таких как высокое давление, высокий уровень холестерина, повышенный сахар в крови и даже тромбы. Все считали, что при таких обстоятельствах Цинь Цыяню не стоит слишком напрягаться: ему будет достаточно проводить какие-то мелкие операции и давать студентам наставления.

– Я тоже видел рентгеновские снимки, Лао Цинь, – вздохнув, сказал ему глава отделения нейрохирургии. – Это слишком сложная операция. Малейшая ошибка, и мы не сможем ее спасти. К тому же, поскольку эта пациентка получает материальную помощь из благотворительного фонда больницы, к ее случаю приковано большое внимание. Если вы потерпите неудачу, пострадает ваша репутация. Риск того не стоит.

Голос Цинь Цыяня звучал мягко, но он твердо держал свою позицию.

– Тогда, чего стоит моя репутация? – Он усмехнулся и спокойно продолжил, – Если сравнивать с человеческой жизнью, моя репутация Цинь Цыяня стоит ничтожно мало. Я рискую лишь своей репутацией, она же рискует своей жизнью, ведь так?

Он продолжал настаивать на своем.

Все считали его излишне оптимистичным идеалистом.

И только когда полиция начала расследование, обнаружилось, что...

Цинь Цыянь вовсе не был дураком. У него были сомнения, и он принял меры предосторожности.

Прежде чем прооперировать матерь И Бэйхая, он неоднократно говорил медсестрам, регистраторам и сотрудникам аптеки:

– Если кто-то из семьи пациентки придет и будет меня искать, неважно, по какому поводу, отправляйте их прямо наверх, в мой кабинет. Не направляйте их ни к кому другому из команды лечащих врачей, и в особенности к доктору Се, который помог пациентке попасть на прием.

В конце старик даже со смехом добавлял:

– Доктор Се не является сотрудником нашего отделения. К тому же у него такой холодный характер, если они будут говорить с ним то, во-первых, это будет совершенно бесполезно, а во-вторых, это может легко превратится в спор. Так что запомните, отправляйте их прямо ко мне.

Се Цинчэн, замерев, стоял в своем кабинете, слушая рассказ полицейского.

Казалось, будто из его тела высосали все силы.

В течение долгого времени Се Цинчэн не мог услышать ни слова, ни звука – его уши словно оглохли. Ему показалось, что в тот самый момент сила, что поддерживала его на протяжении более десяти лет, разлетелась на куски.

Он будто стал мертвецом.

Он и был мертвецом.

На самом деле, возможно, что изначально И Бэйхай искал именно его... потому что человек, который первым подошел к его матери, был не Лао Цинь. Но Лао Цинь...

Все тело Се Цинчэна заледенело, он подумал...

Подумал о том, что он просто психически больной пациент, страдающий от Психической Эболы, который уже давно должен был умереть.

Разве жизнь такого психически больного пациента, как он, может быть важнее жизни такого безупречного самоотверженного врача, как Цинь Цыянь?

Почему он так защищал его... почему так заботился о нем?

Он ведь просто пациент! Просто пациент!

Он предпочел бы умереть миллион раз, если бы смог вернуться в тот день.

Если бы он знал обо всем до того, как И Бэйхай вошел в кабинет Цинь Цыяня.

Он бы поменялся с ним местами, приняв на себя его раны.

В тот период времени Се Цинчэн очень много курил, сильно пристрастившись к табаку.

Ли Жоцю безуспешно пыталась убедить его бросить курить. Она с недоумением смотрела на его удрученный вид и не могла понять, почему смерть того врача нанесла ее мужу такой сильный душевный удар.

Никто не мог понять, никто не мог понять!..

Единственный человек в мире, который знал всю правду, превратился в пепел в бушующем пламени крематория…

После периода затяжной депрессии Се Цинчэн, наконец, поднялся на ноги, словно марионетка на ниточках.

Он набрался смелости, чтобы посетить дом Цинь Цыяня.

Дверь открыла госпожа Цинь с легкой сединой на висках.

Раньше, чтобы не вызывать подозрений, Се Цинчэн посещал дом Цинь Цыяня только тогда, когда его жены не было дома.

Поэтому Се Цинчэн не был уверен, что пожилая женщина поверит и поймет его, услышав причину его прихода.

Он пришел, чтобы взять еще незаконченные труды уважаемого господина Циня.

Он не знал, что сделать, чтобы отплатить за ту невероятную доброту, которой Цинь Цыянь одаривал его все эти годы. Поразмыслив, Се Цинчэн решил, что может лишь тщательно проработать и закончить то, что Цинь Цыянь оставил незавершенным, чтобы исполнить величайшее желание старика.

Чего Се Цинчэн не ожидал, так это того, что на середине его объяснения, в опухших глазах женщины блеснет слабый огонек.

– Ох, так значит, это ты...

Се Цинчэн удивленно посмотрел на нее:

– Вы меня знаете?

– Никто из вас ничего не говорил, но я ведь не дура. Я чувствовала, что есть кто-то, вроде тебя. Пожалуйста, входи, дитя.

Госпожа Цинь провела его внутрь дома.

Се Цинчэн почувствовал новую волну душераздирающей боли.

Всякий раз, когда он раньше приходил в этот дом, у них с Цинь Цыянем случались долгие академические беседы. Цинь Цыянь всегда приносил из кухни чашку горячего дымящегося чая лунцзин и протягивал ее ему в руке.

– Сяо Се, выпей чаю.

А сейчас, хотя дом был прежним, но старик превратился в черно-белую фотографию, улыбающуюся со стены.

Стоя перед этой фотографией, Се Цинчэн долгое время был не в силах произнести ни слова.

--

– Выпей чаю.

Кто-то вдруг обратился к нему. Резко вскинув голову, Се Цинчэн встретился с добрыми, но полными глубокой печали глазами госпожи Цинь.

– Я всегда знала, что есть такой ребенок, как ты… Потому что после ухода Чжоучжоу, из года в год в день рождения нашего сына, Лао Цинь закрывался в своем кабинете,  отказываясь куда-либо выходить и с кем-либо разговаривать… Но однажды он вдруг перестал это делать… В тот год в день рождения Чжоучжоу я подумала, что он снова останется дома и запрётся, как и раньше. Однако рано утром я увидела, как он счастливый стоит в одиночестве на балконе с букетом свежесобранных благоухающих лилий. Я подошла к нему, настолько потрясенная, что не осмеливалась произнести ни слова, ни звука. Я даже подумала, может быть, перепутала дату... но знала, что это невозможно… Когда он увидел, что я уже поднялась, то повернулся ко мне и сказал с улыбкой: «Цветы снова расцвели, они такие красивые».

Се Цинчэн молча слушал ее с увлажнившимися глазами.

– В тот миг я поняла, что что-то произошло, но он не мог мне об этом рассказать. Или, возможно... Возможно, появился кто-то, кто позволил ему освободиться от того огромного камня на сердце, который не позволял ему вздохнуть все это время.

Договорив, госпожа Цинь достала носовой платок, чтобы осторожно вытереть слезы.

Она была очень элегантной и хорошо воспитанной женщиной.

Даже если она была поглощена безутешным горем, ее манеры оставались безупречными.

– По правде говоря, Сяо Се... Как только ты вошел в дверь и сказал всего пару слов, я поняла, что этот человек ты. Ты не солгал мне… Возможно, ты всегда был очень благодарен Лао Циню за то, что он спас тебя. Но я хотела сказать тебе, что...

Истинная доброта в том, что, даже если сам страдаешь от невыразимо сильной боли, ты все равно стремишься вытащить на берег людей, потерявшихся во тьме.

У госпожи Цинь в горле стоял ком, чуть улыбнувшись, сквозь слезы она произнесла:

– На самом деле, мы с ним очень благодарны тебе. Спасибо, что ты вошел в нашу жизнь… Ты не знаешь об этом, но... В тот день, когда с Чжоучжоу произошел несчастный случай, он хотел поговорить с Лао Цинем. Он был всего лишь ребенком и нуждался во внимании отца. Но Лао Цинь тогда был слишком занят и не мог отвлечься на него. Он проигнорировал его и заперся в своем кабинете, чтобы работать над диссертацией. Потом его экстренно вызвали в больницу, и он тут же покинул дом... Когда он уходил, то заметил, что Чжоучжоу не было в доме, однако у него не было времени на поиски. К тому моменту, как он закончил спасать пациента, на его имя в приемный покой поступило уже более десятка звонков.

У матери до сих пор было разбито сердце, хотя прошло так много лет, и она уже была в преклонном возрасте.

По-видимому, она уже очень давно ни с кем не разговаривала о тех событиях. Она говорила с Се Цинчэном так, будто снова стала той женщиной, которая десятилетия назад оплакивала своего любимого сына.

Она закрыла лицо руками и зарыдала.

– Он не знал, что пока сам ехал от дома до больницы, его собственный ребенок попал в автомобильную аварию... Он примчался к нему, но времени хватило только на то, чтобы проститься с сыном. Мальчик каждым вдохом продолжал цепляться за жизнь, и это было чудо... Я знаю, что Чжоучжоу хотел только дождаться, когда его отец вернется с работы и увидится с ним. Он очень любил своего отца и восхищался им… Практически каждый день он сидел у двери и ждал, когда отец вернется домой. Поэтому, прежде чем уйти, он, как и всегда, упрямо ждал возвращения отца... Когда он увидел Лао Циня, у него хватило времени, чтобы сказать: «Отец, я не хочу умирать», а потом он ушел... Казалось, что он забрал с собой сердце Лао Циня… Лао Цинь всегда считал, что это его вина, что если бы он был более терпеливым тогда и уделял больше времени ребенку, тот бы не выбежал из дома... Но тогда... Тогда последними словами, что он сказал своему сыну...

--

Молодой Цинь Цыянь строгим тоном сказал маленькому ребенку:

– Не беспокой отца. Отец очень занят, у него много дел, пожалуйста, помолчи.

– Отец, я...

– Уходи.

Тогда Цинь Цыянь еще не знал, что его ребенок замолчит навечно.

И что он никогда не сможет вернуться.

Се Цинчэн попрощался с госпожой Цинь, забрав с собой две коробки недоработанных материалов своего учителя.

Провожая его из небольшого дома из красного кирпича в западном стиле, госпожа Цинь слегка поклонилась Се Цинчэну на прощание.

Это был первый и последний раз, когда он разговаривал со своей приемной матерью.

Вскоре после этого она стала объектом преследования для журналистов и подверглась кибербуллингу со стороны интернет-знаменитостей. Из-за того, что она была моложе Цинь Цыяня более чем на десять лет, они распространяли многочисленные слухи о том, что она была всего лишь его любовницей. А кто-то даже слил номер ее телефона. Потеряв возлюбленного и глубоко скорбя по любимому мужу, эта добросердечная и нежная женщина раз за разом терпела эти необоснованные, но болезненные удары, и, в конце концов, заболела. Спустя недолгое время, в день, когда моросил дождь, она ушла из жизни, чтобы отправиться по стопам своего мужа и воссоединиться со своим преждевременно погибшим сыном.

Се Цинчэн остался в мире живых – он словно во второй раз потерял родителей.

Он снова был разлучен со своей семьей.

Автору есть, что сказать:

Прошлой ночью у меня возникло внезапное желание почитать комментарии на JJ и тогда я обнаружила кое-какие проблемы. Эм... Не могли бы некоторые из наших друзей еще раз заглянуть в авторское примечание к главе 89? Ведь я уже говорила в начале этой арки: «Не используйте реальное время для определения времени, которое они проводят в воде», и я указала на причину – Се Цинчэн определенно рассказывает Хэ Юю все в очень простых и быстрых предложения, но для нас нельзя просто взять и подытожить всю историю в их обстановке, используя точку зрения от третьего лица, потому что это очень важные события в жизни Се Цинчэна. Если я лишь слегка пробегусь по таким важным сюжетным моментам, то с таким же успехом я могу просто выложить краткое содержание новеллы и на этом закончить. К тому же, это уже «арка рассекречивания», а не арка нераскрытого убийства, поэтому я должна проявить к Се Цинчэну самый базовый уровень уважения, искренне и тщательно описав его жизнь и личность. Я очень ценю моменты, которые посвящены характерам и идеалам персонажей. Я могу даже сказать, что это относится к вопросу души Се Цинчэна, поэтому я никак не могу вкинуть просто резюме и объяснить все в нескольких предложениях, грубо пройдясь по самым болезненным событиям, с которыми он столкнулся в своей жизни. Я должна в деталях восстановить те переживания, которые изменили его как личность. Возможно, здесь есть друзья, которые не обратили особого внимания на авторское примечание к 89-й главе, поэтому я повторилась здесь. Большое спасибо~